см.ФОТО:18-19 августа 1980 года, польский майдан. "изможденные" социализмом поляки,несут на плечах своего "вождя"-Леха Валенсу.Это они устроили мне "горячие" проводы в СССР.
Перед посадкой в поезд, к нам не спеша подошел вместе со своей женой, мой однокурсник по медучилищу. Владимир Довгаль, он служил прапорщиком здесь, во Вьюнсдорфе. Мы уже давно перезванивались, и он даже был у меня в гостях, в Потсдаме. Приезжал в ЗАГС, регистрировать новорожденного ребенка. Когда только успел? Ему я говорю что уезжаем в очередной отпуск. Не хочу преждевременно кого либо ставить в известность о своем перемещении в ВУЗ. Мало ли что еще может произойти. Забегая далеко вперед, сообщаю. В очередной раз мы с ним встретились уже только в паутине интернета. Это его фото, в иллюстрации этой главы. Как оказалось, он трижды пытался прорваться в то самое учебное заведение, но безуспешно. При этом, мне об этом ни разу не сообщал. Такова жизнь. Он преспокойно дослужил до пенсии прапорщиком. И живет сейчас ничуть не хуже меня. А может по многим параметрам и лучше.
Ну вот и все. Посадка, купе, поехали. Прощай моя первая и последняя в жизни заграница, которой я так и не успел насладится. А в общем - то и ни увидеть, ни понять всего не успел. Да ладно, чего уж там. Многим и этого не пришлось увидеть.
Вот так бы и ехали тихо и мирно до самой границы, но увы, не дано. Именно на этот день, двадцатого августа 1980 года пришелся пик польской « цветной революции». Под предводительством Гданьского электрика-алкоголика, Леха Валенсы. Мировая буржуазия выделила многомиллиардные суммы на то, чтобы вырвать один из краеугольных камней, из- под мощного здания социалистического лагеря. И этим камнем оказалась католическая, панская Польша. Или как обозвал ее Уинстон Черчилль, гиена Европы.
Страна- политическая проститутка, во все времена. Именно она оказалась самым слабым звеном в цепи стран экономического содружества. Валенса, это только маленькая марионетка, подвешенная на черных нитках кукловодов. Просто он оказался на том месте, и в то время. Ну, да что мне, лично, до этой тогда нищей, но всегда гоноровой страны.
Революционные подвижки в Польше на тот момент заключались в том, что группки проплаченных, недовольных своим положением панков, стояли вдоль железной дороги ведущей в СССР и швыряли в наши поезда булыжниками, арматурой, кусками битого кирпича. Вместе с каменными гостинцами, до нас долетали обрывки проклятий и матерщины. Часть окон в нашем вагоне уже была выбита. По коридору гуляли сквозняки. Пассажиры перемещались в те купе, где стекла были еще целыми. Поезд мчался на всех парах, не останавливаясь даже на крупных станциях. Мы плотно зашторили окно в своем купе, и думали только о том, чтобы побыстрее достичь рубежей своей Родины.
Но в этот момент супруга, стесняясь и краснея, прошептала мне на ухо: «У меня отошли воды». Как током прошибло все мое уставшее от напряжения последних дней тело. Будь я не медиком, то сразу мог бы и не понять, что значат эти слова, но я то мгновенно оценил ситуацию.
«Как, так ведь по всем подсчетам еще рано?» -прошептал я. По заверениям врачей Потсдамского госпиталя, это счастливое событие должно было бы произойти не ранее чем через две-три недели, но видимо, на организме супруги тоже отразились все негативы последних дней. Включая и те, что происходили за стенкой нашего экспресса.
-Держись. Я сейчас. Пока приляг и поменьше двигайся, -прошептал я ей на ухо. И выскочил в коридор, направляясь к проводнику. Через минуту вместе с проводником уже бежали к начальнику поезда. А еще через пару минут уже с бригадиром неслись через вагоны, к машинистам.
- А что я могу сейчас сделать? - отвечал старший машинист тепловоза.- Сами видите, что творится за бортом. Будь это хоть вчера, мы бы остановились на ближайшей станции. А так придется терпеть. Единственное, что могу вам пообещать, это то, что я сейчас сообщу в Брест, чтобы нас там ждали.
Не различая дороги под ногами, я побрел обратно. До нашей границы оставалось еще одиннадцать часов по времени. Все это время для меня прошло, как в трансе. Я переживал за здоровье жены, и за жизнь нашего будущего младенца. На фото того периода хорошо видно, что мое лицо больше походило на изможденный голый череп. Спасибо "братьям", славянам-полякам. До конца жизни буду им «благодарен».
В таком вот напряжении и доехали. На ж.д. вокзале в Бресте напротив нашего вагона стояла машина скорой помощи. Мгновенно на носилках санитары вынесли, погрузили в машину и увезли в неизвестном направлении мою супругу. Я в полуобморочном состоянии от переживаний, побрел занимать очередь на прохождение таможенных процедур. По окончанию всех приграничных волокит, получил свои рубли, здесь же в кассе вокзала.
Захожу в привокзальный медпункт. Узнаю куда увезли такую - то. Железнодорожные медики доложили мне, что роженицу, снятую с поезда «Вюнсдорф-Москва», увезли в роддом на улице имени Кирова. Тут же на привокзальной площади беру такси, и мчусь по указанному адресу. В приемном отделении мне сообщают что да, такая находится у них, но в связи с тем, что роды проводятся в сухую, так как околоплодные воды давно отошли, то процесс затянется надолго.
-Так что езжайте, молодой человек, в ближайшую гостиницу, переночуйте, а к нам завтра утречком. Не волнуйтесь, все будет хорошо, - успокоила меня дежурная медсестра. Я так и поступил. Переночевал в отеле на вокзале. А в шесть утра уже был снова в приемном отделении.
-Так, как говорите фамилия? - спрашивает меня медсестра, а руки ее тянутся к моим ушам.
-Поздравляю вас с рождением дочери! - и легонько потянула меня вверх за уши. Снова удар судьбы ниже пояса.
Но устоял на ногах. Мы ведь, как и большинство, мечтали о мальчике. Слова "УЗИ", тогда еще не существовало. Но я всегда придерживался принципа: «Сначала нянька, затем лялька». Дочь это здорово! А отец, считается ювелир))).
- А так все у роженицы хорошо. Она на втором этаже. Вы выйдите под окно на улицу, а я ей сейчас позвоню, и она подойдет к окну. К ней в палату нельзя.
Стою под окном. Жена, бледная но счастливая, показывает мне сверток у нее на руках. Мы на таком расстоянии даже поговорить ничего не можем. Стоим, машем руками друг дружке, улыбаемся. Иду в ближайший магазин, покупаю причитающиеся по этикету тех времен, шампанское-конфеты и вручаю медперсоналу. Через медсестру передаю жене деньги и записку о том, что я улетаю в Ленинград, а через пару дней вернусь за ней.
Уезжаю на такси в Брестский аэропорт.
Конец второго раздела. Продолжение следует.
См. раздел-III.