ПО ТАЙГЕ С "ВЕРТУХАЕМ"
Студент горного техникума Иван Прохоров часто навещает родителей в отдаленном таежном поселке Азасс. Один он пускаться в дальнюю дорогу боится. Да и родители не разрешают. Путешествовать по тайге в одиночку небезопасно. А от железнодорожной станции пройти нужно 25 километров. Недалеко от поселка заключенные занимаются лесоповалом. Так что возможны нежелательные встречи.
Для компании парню посоветовали приобрести безотказного спутника. На эту роль как нельзя лучше подошел Петя Семенов. Дом его далеко. Родители бедствуют, ничем ему не помогают. Нет у Петра денег даже для поездки домой во время каникул. Так что для Ивана он – просто находка.
Юноши, как всегда, идут не с пустыми руками. Отец дает Ивану деньги на покупку ситца для женщин, на несколько бутылок коньяка и на гостинцы Танюшке и Кольке. Все это умещается в небольшом чемодане. А у Петра нынче неожиданный и экзотический подарок – он везет живого зайца, вернее – подросшего зайчонка. Они поймали его, когда ходили в лес на прогулку.
Петр заглянул тогда на живописную поляну. Зайчонок выскочил буквально у него из-под ног и пустился прямиком к Ивану, который был метрах в пятнадцати. Наткнувшись на человека, глупыш круто развернулся и, не сворачивая, прямиком пустился обратно. Не зря зайца называют «косой»! Парни убедились, что он видит только по сторонам. От Петра зайчонок, как по начертанному, примчался к Ивану. Тут его и поймали!
Принесли зайчонка в общежитие, соорудили ему клетку из старого ящика. Кормили его свежими травами, хлебом и сухарями. Поили свежей водой. Вскоре стали разбираться, какие корма он любит. Больше всего он обожал молодую люцерну. Она только начала подрастать – была весна. Дикарь быстро рос, хорошо освоился в обществе людей, свободно бегал по комнате и прятался от чужих людей под кроватями. Он оказался храбрым малым. Стоило опустить руку к нему под кровать, как он набрасывался на нее и быстро-быстро колотил лапами. Не царапал, а просто барабанил. Так он, видимо, развлекался, потому что не знал меры, сколько бы с ним ни играли.
Во дворе Прохоровых не бывает пусто. Всегда там корова, овцы - свежее сено уминают. И обязательно гуси и куры. Василий Егорович и Мария Павловна – люди сметливые. Свою небольшую грамотность Прохоров старший сумел возвести в степень, обратить семье на пользу. Ему доверили инженерную должность на лесоповале. Это он определял, какой лес распилить на доски и брусья, а какой отправить в шахту на крепеж. А какой вообще не учитывать.
Везде у Прохорова оказались связи. С начальством он ладит, заключенные им довольны. Мудрый такой мужичок-боровичок. Потребуется для начальства – корову не пожалеет, завалит. Но до этого не доходило. Несколькими овцами пришлось, правда, пожертвовать, но это же мелочь, тем более - для дела! Самогон и медовуха расходуются быстро. Да что их жалеть, когда четверых детей и внука нужно поднимать? Значит, надо дружить с начальством. А пчелиные улья – кто их считал? Тем более что расконвоированный вор в законе Семен Селютин самолично вызвался ухаживать за пчелами.
В этот приход юноши застали в гостях жениха старшей дочери Марии - белоруса Генку Смягликова. Свои три года действительной службы довелось ему служить здесь, в тайге. Был он конвоиром в лагере заключенных, которых после смерти Сталина еще не успели распустить по домам. Там и приглянулся бравый сержант Василию Егоровичу. Чтобы побывать в гостях у богатого мужика, ему каждый раз нужно было пройти 30 километров таежными тропами. Но это его не останавливало. Для него накрывали богатый стол. Он всегда оставался ночевать.
Петр познакомился с Генкой на самом пике его популярности как будущего зятя. Мария уже не могла скрыть, что она беременна. Конвоир был хорошим рассказчиком. Он увлеченно говорил о службе, о тайге, о рыбалке на таежной речке. Заядлый удильщик, никогда не расстававшийся с рыболовными лесками и крючками, Петр слушал его с замиранием сердца. В конце увольнения напросился с ним на эту речку. Клетку с зайцем по совету Василия Егоровича определили на чердак – подальше от людей и котов.
Вместе с сержантом Петр отправился к нему на службу. Он понятия не имел, что это такое – лагерь для заключенных. И тридцать километров его не пугали – это хорошая разминка для крепких ног. Парни действительно не знали усталости, шли легко и весело. Генка в деталях описал устройство лагеря – от проходной до последней наблюдательной вышки. При этом рассказал о той работе, которую он выполняет. Несколько вооруженных конвоиров выводят группу заключенных в лес, и те валят деревья.
- А если разбегутся?
- Таких дураков не находится. Да и мы смотрим бдительно. За попытку побега срок добавляют. А кому хочется всю жизнь провести в тюрьме? Среди заключенных у нас есть свои люди, в случае чего - предупредят.
Генке жалко времени, которое он тратит на ходьбу. Ведь когда идет он на свидание и возвращается из гостей - все это - за счет времени увольнения! И он продолжает чувствовать себя свободно и раскованно. Для своих товарищей конвоиров Генка несет несколько бутылок водки. Уже за одно то, что он их купил и несет, они ему обязаны. И то, сколько ему должны налить, он решил выпить сейчас. Для этого часто останавливается и пьет водку прямо из бутылки. Принуждал к этому Петра, но толку из этого не вышло: его тут же рвало. Так что Генка от него отстал.
Хмелея, сержант все более откровенничал и хвастал.
- У меня не побегут! Однажды я застрелил птичку, которая сидела на ветке. Я снял ее с дальнего расстояния. И сказал этим раздолбаям:
- Вы поняли? В случае чего – не промахнусь!
Тут же возникла идея – пострелять из пистолета. Петр впервые видел оружие вблизи. Генка разрешил ему выстрелить.
- Ничего сложного. Нажимаешь на курок, барабан с патронами прокручивается. И когда патрон войдет в патронник – произойдет выстрел.
Петр жал на спусковой крючок что есть силы, но он был очень тугим.
- Жми двумя руками!
Наконец, выстрел прозвучал. Петр почувствовал в руках мягкую отдачу. Пуля улетела куда-то в заросли.
- Вот как надо стрелять! – сказал Генка и прицелился в сидевшего на ветке дрозда. После выстрела птица замертво упала. Генка подобрал ее. Как-то профессионально осмотрел: куда вошла пуля.
- Разводи костер! Сейчас дичь будем жарить!
Петр развел небольшой костерок. Генка к этому времени ощипал дрозда, освежевал его и насадил на ветку. Дрозд оказался таким маленьким, и Петру было жалко убитой птицы. Когда она слегка обжарилась на огне, Смягликов проверил зубами, готова ли она.
- Уже можно есть! На, откусывай!
Петр почувствовал на зубах сырое несоленое мясо, и ему расхотелось кушать дрозда.
- Тут одному – делать нечего. Ешь его сам, я не хочу.
Отхлебывая из горлышка водки, сержант дожевал дрозда. Вытер испачканные сажей и жиром размякшие от пьянства губы ослепительно белым платочком, подаренным Машей, и они пошли дальше.
На дороге, больше напоминавшей широкую тропу среди нависавших с двух сторон деревьев, показались два человека. Один был заключенный, другой – конвоир.
- Что случилось, Мухутдинов? – окликнул конвоира Смягликов.
- Да вот, он руку повредил, его в санчасть надо. И наряд охранять надо. Мы знали, что ты должен здесь проходить из увольнения.
- Вас понял. Ты возвращайся на делянку. Больной, марш вперед. Как тебя зовут?
- Еремеев.
- Знаю. Симулянт известный. И человек начальника лагеря. Не вздумай бежать, пуля догонит. Скажи лучше: там ничего не замышляют?
- Что Вы, гражданин начальник! Никуда я не побегу. Я видел, как Вы стреляете. Шептались сегодня двое, Лысый и Громила. Разделить бы их надо.
В лагере Смягликов передал заключенного дежурному на контрольно-пропускном пункте. Чтобы впустить на территорию лагеря Петра, человека гражданского, пришлось докладывать дежурному офицеру. Захмелевший кавалер оставил путника своим товарищам и исчез.
Среди незнакомых людей Петру было очень неуютно, хотя они были чрезвычайно вежливы. Они отвели его в столовую, накормили солдатской кашей и компотом. А после этого объяснили, что до речки нужно пройти еще столько же километров, как и до поселка. Причем, удочкой там никто никогда не рыбачил, только взрывчаткой.
Петр был обескуражен. Он даже засомневался: об этой ли речке рассказывал сержант? Оказалось, что другой в округе нет.
День перевалил за половину. Впереди маячила ночь в незнакомом лесу. Но Петр все равно решил добраться до воды сегодня же. А устраиваться на ночлег в незнакомом месте он научился с детства. Его вооружили большим армейским ножом - на случай самозащиты от человека или зверя - и отпустили в тайгу.
Речку Петр нашел к вечеру. По дороге к ней осмотрел брошенное хакасами стойбище. Там стояло несколько круглых юрт и бревенчатый домик с пустыми проемами вместо двери и окна. Все это прокоптилось и пропахло дымом. Видимо, много костров было сожжено под крышами этих сооружений. Жилища стояли на краю обширного луга. Как раз подоспели травы к сенокосу. Но не было вокруг ни души, кто бы скосил их и поставил в стога. Бывшее поселение располагалось очень удобно. Здесь все было для жизни: вода, лес, луга и пастбища.
Петру потом рассказали легенду, а может быть и быль, почему люди покинули такое прекрасное обжитое место. В конце тридцатых годов в общину хакасов пришел, якобы, агитатор из города и рассказал, что такое Советская власть, как она заботится о трудовом народе и защищает малые народы и народности. У них в стойбище скоро пройдет голосование, на котором выберут председателя сельского совета и депутатов. Когда он явился в стойбище в следующий раз, то нашел пустые строения. Хакасы снялись с кочевья и ушли в неизвестном направлении. Больше двадцати лет прошло, но, как говорят, до сих пор никто не знает, где они осели.
Выбрав место у речки, Петр кинжалом накосил целую копну травы. Этим он расшевелил огромное скопище комаров. Почуяв горячее тело и пот человека, они бросались на него, не соблюдая ни порядка, ни очереди. Они не вели разведки и не кружили вокруг да около, а слету впивались в лицо и руки, так что отбиться от них было практически невозможно. Солнце к этому времени закатилось за горизонт, и стало стремительно темнеть. Часть травы Петр быстро разостлал как постель, остальной укрылся и только этим спасся от кровожадных насекомых.
С рассветом он приступил к рыбалке. Начал с осмотра местности, куда занесло его неуемное любопытство. Речушка оказалась небольшой, мелкой, текла от переката к перекату, а между ними находились небольшие омуты. Берега поросли тальником, пихтами и высоченной травой. Чтобы подойти к берегу, нужно выбрать полянку между кустов, потом хорошо потоптаться, приминая траву. А из нее в это время как из рога изобилия вылетают комары. А с восходом солнца появились оводы. Эти варвара вообще не отличались никаким воспитанием и не считали комаров за насекомых, а людей принимали за добычу. Они по-хозяйски определяли место посадки, слету впивались в лицо или в руки.
Было совершенно непонятно, как в этих условиях можно заниматься рыбалкой? Пока держишь удилище и отбиваешь от нападения лицо, рука становится рыжей от комаров и оводов. Приходится сметать их и убивать, а потом снова защищать лицо. И когда же заниматься насадкой? И вообще: есть ли в этой небольшой воде какая-либо рыба?
На помощь пришла смекалка. Насадив на крючок крупного кузнечика, Петр пустил его по течению в направлении обширного омута. Поклевка последовала немедленно. Так удалось поймать десятка два хариусов. Но оводы, комары и мелкая въедливая мошка не давали житья. Руки и лицо опухли, появился нестерпимый зуд.
Часа два боролся Петр с насекомыми, продолжая закидывать удочку в разные омуты. Он протоптал несколько подходов к воде и переходил от одного к другому. Решился проделать еще одну тропинку и подобраться к очень широкому омуту. Вытаптывая траву у раскидистой молодой пихты, он наткнулся на что-то мягкое. Под деревом лежал какой-то сверток.
Убедившись, что вокруг никого нет, Петр развернул находку. Оказалось, что в байковое одеяло завернуты рубашки, пиджаки и брюки, по три комплекта. Там же несколько банок мясной тушенки и мешочек с сухарями. Были там спички и махорка. Значит, наткнулся на чей-то тайник? Кто-то, выходит, готовится к побегу?
Местность уже не казалась такой безлюдной. Засунул сверток назад под дерево. Быстро собрался в дорогу, от волнения кое-как собрав снасти и рыбу. Любитель приключений поспешил в лагерь. Стойбище хакасов на этот раз он обошел стороной. И не зря. Над ним поднимался еле заметный дымок, и обостренный слух улавливал приглушенные голоса людей. Беглецы ли там были, засада ли на них? Или такие же неугомонные любители приключений? Петру было не до выяснений.
Сдав кинжал и перекусив, он отправился знакомой дорогой в деревню к Прохоровым. Позднее он подсчитал, что за сутки прошагал не менее ста километров. Носки в парусиновых тапочках превратились в труху. После такой прогулки проспал он на чердаке подряд двенадцать часов. Не расстроило сон даже то, что клетка с зайцем оказалась открытой, а самого зайца нигде не было. Мог ли он спрыгнуть с высоты чердака или не мог – никто не знал.
Жили Прохоровы зажиточно, хорошо питались. Мед у них содержался в бочке из-под огурцов, на столе всегда была тарелка с затвердевшим продуктом. Содержали корову, овец, гусей, кур и поросенка. Отец умел организовать быт своей семьи. Позднее Петр сообразил, что и сам он был из числа репрессированных, сосланных на поселение.
Трудились Прохоровы усердно. В один из летних дней Василий Егорович отправился на сенокос, прихватив с собой Ивана и Петра. Каждому дал острую косу. Петр впервые держал ее в руках. То, что сшибал иногда старой косой полынь вокруг дома – это не в счет. А траву косить – это другое дело.
Отец и сын Прохоровы как бы даже без напряжения стали помахивать косами. Трава ложилась в валок после каждого замаха. Петр тоже приступил к косьбе. «Размахнись рука, раззудись плечо!» - шли на ум стихи Кольцова. Хотел широко пустить косу, сделать широкий прокос. А она сразу же воткнулась носком в землю. Поспешно высвободив ее, пока никто не видел, юный косарь стал более внимательным, чтобы не воткнуть в землю снова. Но коса «побежала» по верхушкам травы и только примяла ее. Раз за разом взмахивал Петр косой, и ни разу успешно. Василий Егорович с Иваном докосили до края поляны и подошли к нему.
- Всякому делу учиться надо, - сказал глава семейства. - Держи косу, а я стану за твоей спиной. Меня тоже так учили. Пятку косы придерживай у земли. Тогда она не воткнется в землю. Вот так. Хорошо. А теперь сам.
Петр уловил смысл работы косой. Но немало пота еще пришлось пролить, прежде чем и у него стали получаться ровные валки. Наконец-то и его коса работала весь полукруг, одновременно складывая траву в валки. День этот, когда он получил урок работы литовкой, запомнился ему на всю жизнь. И навык косьбы травы он уже не терял.
Окончив техникум, Иван и Петр разъехались в разные стороны Советского Союза. Семья Василия Егоровича переехала из тайги под Бийск. Видимо, кончился срок наказания. Иван унаследовал характер отца. Переписывался с Петром неохотно: а зачем он теперь ему нужен? Потом вовсе перестал отвечать на письма. И все же Петр узнал, что бывший его друг забросил свой диплом в дальний ящик и переквалифицировался в бухгалтеры.
Одного поля ягодой с Василием Егоровичем оказался и будущий зять Генка Смягликов. Он регулярно навещал будущую супругу. Мария ждала первенца. В семье его принимали, как родного. Но трудно разглядеть волка в овечьей шкуре. Однажды он не пришел. И через неделю не явился. Знакомые Василия Егоровича сказали ему, что он демобилизовался и тайком улизнул из части. Даже не заглянул в привечавший его многие годы дом. И даже не попрощался с невестой. Позднее Петр узнал, что таких людей называют вертухаями.