С самого раннего утра жильцы дома номер сорок семь по улице Гагарина потянулись на работу. Раньше всех, по обыкновению, встал дворник Моисеич. Вообще-то он был писателем и у него даже была выпущена книжка в одном московском издательстве.
Издательство это специализировалось, в основном, на необычных, эпатажных авторах, одни из которых выделялись своими нетрадиционными мыслями, зачастую просто переиначивавшими вещи вопреки всеобщему мнению и морали, другие расцвечивали свои произведения полным набором жаргонизмов от профессионального, воровского до откровенного мата.
Наш кудесник слова отличался от всех тем, что записывал свои творения без каких-либо знаков препинания и даже без пробелов между словами. Согласитесь, что более необычного варианта трудно было сыскать.
Соседи подшучивали над чудаковатым тружеником метлы и пера, не дочитав, впрочем, ни одного его опуса до конца. А почитать было о чём. Правда, если б кто-то и одолел, наполненные сатирой, произведения Моисеича, то узнал бы во многих героях своих знакомых а, возможно, и себя. Допускаю, что ему это могло и не понравиться..
Несмотря на высшее филологическое образование и успехи на литературном поприще, Александр Моисеевич исправно выполнял дворницкую работу, позволявшую ему спокойно творить. Видимо, свежий воздух и процесс очищения улиц вдохновляли его на литературный подвиг. Да и питаться одним вдохновением у него, похоже, тоже не получалось.
В тот день тележка, на которой дворник отвозил отходы из мусоропровода в специальные металлические контейнеры, громыхала по-особенному громко. У Моисеича почему-то всё время падала метла, создавая в тишине утра невообразимый шум, отдающийся в пустоте двора многократным эхом. Контейнеры, как назло, оказались переполненными. Мусорная машина по какой-то неведомой никому причине не пришла вовремя. Мешки с мусором перегородили тротуар, на который Александр Моисеевич вынужден был сгрузить их, дабы не возвращать обратно, в мусоропровод.
Первым послал проклятие в адрес «грёбаного дворника» бизнесмен Антон Бережнов, встававший всего на полчаса позднее блюстителя чистоты. Все вопросы в доме номер сорок семь решал именно он. Не-ет. Брались многие, и, в первую очередь, те, кому это было вменено в обязанность и компенсировалось нехилой суммой дензнаков в качестве оплаты за труды, а именно, председатель ТСЖ со своими многочисленными помощниками. Но решал проблемы, всё же, он — Антон Бережнов — человек и бизнесмен, правда, бизнес его находился для всех за семью печатями, потому что ни один из жильцов дома не смог бы точно сказать, чем конкретно занимался сей, круглолицый, оцепоченный золотом джентльмен.
Парикмахер Светлана с утра была не в духе. Во-первых, она не выспалась, во-вторых, её «недоделанный» (цитата) фен сломался, не успев просушить волосы владелицы. Её любимый керри-блю-терьер разлёгся поперёк коридора, поэтому она едва не свалилась вместе с чашкой в руке, запнувшись о пса и разлив на него свой любимый кофе, хорошо ещё, что тот оказался не слишком горячим. Но самое страшное заключалось не в этом, страшнее всего было то, что во время своего недопадения она сломала ноготь на мизинце левой руки, когда вынуждена была опереться о стену, дабы не упасть. На собаку и излила первую порцию недовольства хозяйка. Она даже слегка поддала псине ногой, что, в общем-то, женщине было неприсуще. Светлана являлась совладелицей салона красоты и искренне полагала, что её ногти — это лицо салона, поэтому она регулярно украшала их художественной росписью, невзирая ни на какие тенденции в моде.
Выйдя из подъезда и наткнувшись на мешки с отходами, парикмахер чертыхнулась: «Что делает этот хренов писака? Спит, что ли? Не проехать не пройти из-за этого долбаного мусора». Следующей на пути Светы возникла кондуктор, не желавшая принимать мелочь в качестве оплаты проезда. «Это деньги? - задала кондуктору немудрёный вопрос Светлана и, уже не слушая аргументов хозяйки вагона, ответила за неё: - Деньги. Обязаны принимать. И высыпала гору десяти- и пятидесятикопеечных монет в сумме тринадцати рублей в ладонь кондуктора.
Работать в тот день Светлана не могла. Если с утра она ещё хоть как-то, да обслуживала клиентов, то после полудня её стало нещадно клонить ко сну. По этой причине она отказала паре посетителей, сославшись на то, что они не записались на данное число, хоть и была в тот момент совершенно свободна. Парикмахер и без них едва «дожила» до последнего заранее записавшегося клиента.
С ним Света хлебнула лиха, вернее, хлебнул-то он, вследствие того, что сначала мастер капнула краску на его, то есть её (клиент была девушкой лет двадцати семи) дорогие джинсы, потом чуть не отстригла ей ухо. Впрочем, та ещё удачно отделалась - всего лишь одним порезом. А вот со стрижкой мастер напортачила так, что незадачливая клиентка решила раз и навсегда, что ноги её в этом салоне больше не будет.
Справедливости ради следует сказать, что не она одна осталась недовольна мастером в тот злополучный день. Ни один клиент не ушёл от Светланы полностью удовлетворённым, но зная её не первый день, они решили, что по какой-то неведомой им причине с мастером творится что-то неладное.
Водитель мусоровоза Пташкин в тот день впервые за многие годы проспал на работу, вернее, проспала его супруга привычно будившая мужа по утрам, так как будильника Пташкин не слышал никогда, другие же технические средства, как то - мобильные телефоны и телевизор, заряженные на побудку, могли переполошить полквартала, не то что соседей по дому. Поэтому при первых же звуках одного из них супруга обычно вскакивала с постели, а там уже где уговорами, где при помощи пощипываний, а где и откровенными пинками приводила супруга в вертикальное положение.
Но в тот день она, ко всеобщему удивлению, проспала тоже, несмотря на жуткую какофонию, издаваемую всеми техническими средствами, призванными поднять с постели живых, но разбудившими лишь окрестных призраков, если таковые, конечно имелись на данной территории. По крайней мере до описываемых событий никто их воочию не видал.
Супруга Пташкина работала кондуктором. Обычно приветливая и вежливая со всеми, в этот день ей, как будто на любимую мозоль наступили, придиралась она ко всем пассажирам без разбора. У одних банкноты были слишком крупными. Где, спрашивается, ей было напастись сдачи на всех? Другие задавали какие-то глупые вопросы — где находится то, где — это. Она им, что, Большая советская энциклопедия, что ли? И совсем уж невозможный вопрос - где им следует выходить. Она-то откуда может знать, где им нужно выходить? Она ведь не экстрасенс.
Но пуще всех её разозлила эта краля с ногтями из четвертого подъезда. Копилку она, что ли, опустошила? С наглой мордой высыпала в ладонь горсть монет. Куда их теперь девать-то?
Но поворчав ещё какое-то время вслед соседке по дому, Пташкина не без злорадства отыгралась на последующих пассажирах, имевших наглость предлагать ей крупные купюры и сдавая им сдачу самой мелкой разменной монетой.
Определённо, нечто странное витало в воздухе в тот злополучный день, буря магнитная, не иначе.
Уже несколько часов подряд участкового Свистунова одолевали жалобами жильцы дома номер сорок семь, которые, отбыв вахту каждый на своём рабочем месте, потянулись в опорный пункт, дабы поведать абсолютно не выспавшемуся милиционеру о своих проблемах. Участковый, дремавший сидя, положив голову на сложенные перед собой на стол руки, усилием воли разлепил веки, когда после уборки вверенной ему территории явился Моисеич, который выспренно-интеллигентно пытался разъяснить, почему не может работать в таких условиях. Прервала его занудливую речь напористо громкая жительница четвёртого подъезда, которая в привычно резкой манере изложила проблемы, случившиеся за день, не забыв упомянуть свой сломанный ноготь. Подоспели и супруги Пташкины, наперебой рассказывавшие, как проспали утром на работу.
Из сумбурно-возмущённых речей жильцов Свистунов вынес одно - то, что с приходом весны и наступлением тепла вот уже несколько ночей подряд жильцам сорокседьмого дома не давала спать одна развесёлая компания, главным звеном которой являлся житель того же дома Василий Непрядцев, жалобы на которого, так же, как и на и его приятелей - «бухариновых» поступали и раньше, но участковый умело спускал ситуацию на тормозах по причине того, что Василий был его однокашником и ему не «светило» выглядеть держимордой в глазах своих школьных товарищей.
Они же так громко музыку включают, да ещё и блатняк, - продолжал интеллигентно занудствовать одарённый творчески дворник.
Не блатняк, а шансон. Да нормальная музыка, только орёт на всю округу, всех котов распугали, - продолжал перевозчик мусора.
Да они сами орут, как кабаны недорезанные: «Мамка, мамка! Неси ещё водку!» - передразнила Василия владелица салона, вносящая красоту в жизнь людей.
Ситуация разрешилась, уже привычно для всех, только тогда, когда на крылечке опорного пункта появился бизнесмен Бережнов, лишь недавно заехавший в дом и не слишком интересовавшийся, кто кому и кем приходится, но зато заинтересованный в собственном полноценном сне.
Слушай сюда, служитель правопорядка, если я ещё хоть раз недосплю хотя бы минуту из-за этих твоих «алкозельцеров», ты у меня спать во-а-ще позабудешь. Ты понял? Делай что хочешь, а во дворе ночью должна быть тишина, чтоб я мог наслаждаться шорохом крыс, и писком комаров. Надеюсь, ты хорошо меня понял. Так... Я сказал, ты услышал. Действуй. У тебя три часа. Время пошло... Давай-давай. Оторви-ка свой служивый зад от стула ради хороших людей.
«Всё, Василий, теперь-то ты у меня уже точно не отвертишься, - думал взвинченный после разговора с Бережновым участковый. Будучи жильцом того же дома Свистунов тоже не высыпался уже несколько дней, - придётся тебе вместе с Моисеичем улицы мести. Теперь ты пятнадцатью сутками не отделаешься. Впрочем, тут уж как суд постановит. Ну, а я напишу... Я уж постараюсь... Мне бы осени дождаться, а там уж все алкаши, как обычно, обратно по квартирам расползутся. Ничего, дом у нас хороший, старый, стены толстенные, да и квартиры полногабаритные, шумоизоляция полнейшая. Зимой-то меня из-за них меньше «доставать» будут».
Когда полицейский появился во дворе своего «любимого» дома, Васина компания уже практически разошлась по причине того, что их успел навестить бизнесмен Бережнов, пообещавший вынуть из всех и каждого кишки, намотать их на дрын и вертеть ими на нём, пока все не перед;хнут. Имелись в виду хозяева кишок, конечно же.
Ну всё, Василий, погулял, и хватит, теперь-то ты у меня отдохнёшь где следует и как следует. Я же предупреждал тебя. Предупреждал?
Василий глядел на участкового невидящим взором, продолжая сидеть, подперев кулаком подбородок и даже не шелохнувшись.
«Давай-давай, вставай. Пойдём», - тряхнул его за плечо полицейский.
Глядя куда-то вверх в алеющее закатом вечернее небо, Василий печально вздохнул: «Достали, блин! Никакой жизни от вас хорошим людям нет».
19.08.2013г.