Великокняжеская Благоверная Тверская Семья

Святая благоверная супруга Святого Великого князя Тверского Михаила Ярославича Великая княгиня Тверская, Владимирская и всея Руси Анна происходила из древнего рода ростовских князей-рюриковичей. Отцом её был князь Дмитрий Борисович Ростовский, внук Святаго благоверного князя Василия Константиновича Ростовского (убиенного в 1238 году в Ситской битве) и Святой благоверной княгини Марии Черниговской (и Ростовской) – дочери Святого благоверного князя Михаила Черниговского (единственного, не изменившего православной вере князя-исповедника, зверски замученного монголами за отказ поклониться идолам поганым).   Монахиней кн.Марией Ростовской и Черниговской впервые на Руси во время монгольского ига составлены были жития русских святых и она же основала Спасо-Песоцкий Княгинин монастырь в Ростове Великом.
 
В один год с Анной, обвенчанной с Михаилом Тверским в 1294г., выдана была замуж и другая дочь князя Дмитрия Борисовича Ростовского Василиса за Великого князя Владимирского Андрея Александровича. Судя по тому, что и внук кн. Александра Невского - Иван Дмитриевич, и сын кн. Даниила Московского - Георгий Данилович были также женаты на дочерях Великого Ростовского князя, князья «богоспасаемой» Москвы и во всём покорная им церковь, никак не могли не знать, какого высокого рода была их ближайшая родственница кн. Тверская Анна.
 
Никакого отношения в девичестве, как это странно ни звучит для наших ушей, привыкших ко всяческим московским прибауткам, к городу Кашину, и тем паче к его «московским» боярам Святая Анна не имела. Напрасно церковь веками тщилась нас в этом убедить. Остаётся только догадываться, как Анна «Кашинская» стала в московских святцах дочерью кашинского боярина или купца? Можно предположить, кому это было выгодно в незапамятные времена, но трудно понять, кому и зачем и ныне нужно посмертное разлучение Супружеской Святой Четы благоверной Великокняжеской Тверской семьи, разделение их со старшими благоверными сыновьями – защитниками Отечества Дмитрием и Александром Михайловичами, да ещё и присовокупление к их непорочной Вечной Славе, продавшихся московско-монгольскому улусу, их младших сыновей Константина и Василия?!
 
Ох и длинна ты, властная « московская рука» ! Через века тёмной непредсказуемой русской истории, через тьму привычной лжи и невежества творишь ты с помощью церковной иерархии чудеса святотатства! Вот и совсем уже недавно в 1994, 1996 гг. ЦентрКом издаёт схему генеалогического древа основных русских родов 862 – 1917 гг. «Русь – Россия – Российская Империя» (составитель Б.Г. Пашков); и на сей красочной полутораметровой в высоту и метровой в ширину схеме у кн. Дмитрия Борисовича Ростовского присутствует дочь Василиса и ещё только одна таинственная безымянная дочь, конечно же никак не связанная с тверским князем Михаилом Ярославичем, которому в свою очередь не оказано чести поминовения супруги его.
 
У сына св. Михаила и св. Анны, Великого кн. Владимирского и всея Руси Александра, на этой же схеме отсутствует дочь Ульяна Александровна, супруга Великого кн. Литовского Ольгерда и мать короля Речи Посполитой Владислава (Ягайло) - победителя тевтонского ордена в Грюнвальдской битве. На схеме представлена рядом с Ольгердом его мать Ольга («русская») и некая «Иулиана», не удостоившаяся даже поминовения национальности её…Отметим что на схеме представлены сестра Ульяны - Мария, супруга московского князя Симеона Гордого и её братья Холмские и Микулинские князья Всеволод, Лев, Фёдор, Владимир, Андрей и Михаил, а на месте, где должно было стоять имя Ульяны осталось свободное пространство.
 
Там же Род внука св. Михаила и св. Анны Великого кн. Тверского Всеволода заканчивается поминовением его сыновей Ивана и Георгия, причём указывается неверная дата кончины Ивана Всеволодовича Холмского – 1380г. возможно для того, чтобы окончательно забыли о том, что Иван Всеволодович не погиб во время Куликовской битвы, командуя засадным полком, но прожил ещё много лет в браке с дочерью Дмитрия Донского княжной Анастасией, любимой дочерью московского князя. Род Всеволодовичей на схеме не потому ли пресёкся, что Георгий Всеволодович требовал «треть Твери», а ещё точнее Кашина, чтобы присоединить его к своему Холму?! И не потому ли не присутствует на схеме Дмитрий Георгиевич, что в Москве в это же самое время появляется в потомстве брата Анастасии Дмитриевны Донской и Холмской - Георгия Дмитриевича Галицкого Дмитрий Красный?
 
Ну а уж коли нет Дмитрия Холмского, то нет и его сына «болшего воеводы московского» Данилы Дмитриевича Холмского ( победителя новгородцев в битве при Шелони в 1472 году, покончившего с монголо-татарским игом в 1480 году и взявшего Казань в 1487 году ) и его брата воеводы войска Тверского Михаила Дмитриевича… Хотя надо отдать должное эрудиции составителя схемы Б.Г.Пашкова, указывающего брак любимой дочери Ивана III с Василием Дмитриевичем Холмским под 1500 годом, …т.е. он знает прекрасно, что надо показать, а о чём можно и нужно умолчать, «замять для ясности». Грамотно сработано «древо» – из всех Великих Князей Владимирских (кроме тверских) супруга не указана только у кн. Михаила Ярославича Тверского – пресловутая Анна «Кашинская»…
   
 
*…Благочестивый и «тишайший» царь Алексей Михайлович в 1649 году узнав об исцелениях у гроба неизвестной монахини Анны в городе Кашине и избавлении по её молитвам города от поляков в 1611 году по просьбе причта Успенской церкви г.Кашина крестным ходом прибыл 12 июня 1650 года в прославившийся неожиданно городок, устроил почитание её и перенёс мощи княгини-инокини из обветшавшей Успенской церкви в Воскресенский собор. Но когда царь сам и иже с ним, несшие раку, подошли к дверям собора, гроб безымянной княгини стал так тяжёл, что царь понял, что святая не хотела оставлять прежнее место, и дал обет вновь вернуть мощи, когда будет Успенская церковь заново отстроена в камне.
 
Церковь построили за 10 лет, стало быть, не ранее 1660 года, а потом ещё 16 лет она стояла неосвящённая и пустая. Царь Алексей Михайлович, обещавший приехать непременно на перенесение мощей, и сам не ехал и разрешения на освящение храма не давал, хотя и есть сведения, что он всё же намеревался приехать в 1676 году, но после убиения голодной смертью в Боровске в душном и глубоком тюремном подземелье духовных дочерей протопопа Аввакума Евдокии Урусовой в сентябре 1675 года, Феодосии Морозовой 1 ноября 1675 года, Марии Даниловой 1 декабря 1675 года и, последовавшем после восьмилетней осады, взятии Соловецкого монастыря 22 января 1676 года со зверским убиением шестисот (600) монахов (одних иноков обезглавили, других сожгли, третьих на берегу Белого моря заживо заморозили или попросту повесили крюком за бок), «тишайший» из московских царей, не выдержав мук болезнования сердечного о грешных подданных своих, «Божьей милостью» скончался. Почему он не приезжал в Кашин к святой Анне, что ему мешало в течение четверти века исполнить своё царское слово?...      
   
«Служба на перенесение мощей Анны Кашинской» составлена была в Москве церковным «просветителем», одним из учинителей церковного раскола магистром Киево-Могилянской Академии Епифанием Славинецким в бытность его профессором Славяно-Греко-Латинской Академии в 1650 году. Из текста не видно, кто такая княгиня-инокиня Анна. В одном месте упоминается супруг Анны, однако без имени, отвлечённо. В тексте некая недоговоренность, тайна.
 
Следующее по времени сказание, составленное после поездки царя Алексея Михайловича Романова в Кашин, снова очень туманно говорит о самой Анне: « Родителей же её, и супруга, и самого мирского имени её мы не знаем, ибо потерялось из-за прошествия многих лет, и писания об этом не сохранилось, нашлось только иноческое имя её, что она великая княгиня-инокиня Анна». Очень странно было во все времена не разобраться в Имени Великой Княгини, заметим не просто какой-нибудь удельной княжны, но Великой Княгини, каковых было не так уж много на Руси. Другими словами во время канонизации не было известно ( или делали вид?) кто эта Великая Княгиня-инокиня, с именем которой связывали горожане Кашина исцеления и другие чудеса.
 
В 1652 году кашинский дьякон Никифор обратился с челобитьем и поехал в Соловецкий монастырь, и по его рассказам старец Игнатий выяснил по Степенной Книге, что инокиня Анна была супругою святого Михаила Тверского. Имя Великой Княгини Тверской Анны, установленное по просьбе кашинского дьяка Никифора старцем Соловецкого монастыря заставляло поневоле обратиться к истории Тверского княжества и искать истоки святости в том месте на Руси, к которому Златоглавая Москва питала ненависть искони. Именно поэтому усиленно искали разночтения в житии, составленном Епифанием Славинецким и иже с ним, с древними летописями и Степенной Книгой.
 
Соловецкий текст жития был сначала «отредактирован», а затем и расширен и дополнен и на Соборе 1678 года квалифицирован как «Сложение кашинского попа с причетниками и сродниками своими». Дьяка Никифора отправили на пожизненное заключение (покаяние со тщанием?) в монастырь. Наказание понесли также его отец и брат… А где же первоначальный текст жития, составленный Соловецким монахом?
 
Нам известны Постановления соборов 1677-1678 гг., проходивших под управлением патриарха Иоакима. Они предписывают всех причастных к составлению жития в монастырь на вечную епитимью, а само житие сжечь. Успенский собор в Кашине запечатать… Но есть приписка почерком XVII века: «В 7186 лето Великий Государь Святейший Иоаким, патриарх Московский и всея Руси, сей книге, лживое сказание о Анне Кашинской кашинского попа с причетником и своими сродники, указал быти в своей ризной казне впредь для спору». Читая эту приписку, видим не только презрение к жалкому городишке Кашину и его священнослужителям, но и клерикальную спесь. Нет, этот официальный документ, выполняя чей-то, очевидно царский, заказ опускает нарочито все титулы перед Именем Великой Княгини Анны не случайно.
 
Нет, далеко не случайно, Великая Княгиня Тверская именуется уже тогда просто Анной и при том, «Кашинской». Если и были основания у царя и патриарха сомневаться в святости Анны, то после расследований многих лет её княжеское достоинство и высокий род были точно установлены. Строго говоря именно тогда некоей Анне, лишённой московским разбойничьим собором ореола святости была навечно дана новая кличка /топоним/ «кашинская», которая нарочито разрывала историческую связь между ней и её Святым супругом Михаилом, их совместными чадами Великими князьями Владимирскими и всея Руси Дмитрием Грозные Очи, отмстившим кровь отчу – убившему князя Георгия Даниловича Московского, и Александром Михайловичем, устроившем избиение монгольских баскаков в Твери в 1327 году, да и со всем доблестным родом её, князьями Ростовскими и Черниговскими.
 
« В Соловецком монастыре был создан некий первоначальный текст, которым мы сейчас не располагаем» - считает исследователь С.А. Семячко. Некоторые части текста, связанные с житием Михаила Тверского, по мнению В.А.Кучкина написаны в 1675-1676 году, что подтверждает заказной характер жития. Один из списков жития, несмотря на предписание о сожжении сохранился, но и в нём содержатся ложные сведения о происхождении ростовской княгини Анны, связывающие её непосредственно по роду с Кашиным, список содержит дату смерти княгини 1338 год вместо 1368года, что непосредственно связано и с умолчанием о житии неудобных Москве её старших сыновей. Текст замалчивает дату пострижения Анны и дату прибытия её из Твери в Кашин.
 
В тексте на фоне умолчания о судьбе старших сыновей всячески склоняется «любовь» св.Анны к младшим сыновьям Константину и Василию, верным слугам Москвы и предателям Отечества своего, но нет ни слова о внуках её от старшего сына Александра Михайловича, рядом с которыми тверская кн.Анна прожила не менее сорока лет и судьба которых не могла её оставить равнодушной.
 
Как могли Святую Великую Княгиню Тверскую не занимать московские и татарские козни, когда Твери год не выдавали благородное тело её любимого мужа, глумились над старшими сыновьями, сначала убив «отмстившего кровь отчу» её старшего сына Дмитрия, затем, долгие годы московиты вместе с младшими сыновьями её преследовали старшего сына Александра только за то, что он был единственным на Руси князем, открыто противоставшим татарам после «Замятни» ( остаётся только догадываться кто и когда примыслил это расхожее словечко?) .
 
«Когда Юрий Данилович вернулся со своими людьми из Орды в 1319 году, он привёз на Русь (в Москву) и тело Михаила, и тверского княжича Константина Михайловича. Благодаря посредничеству епископа ростовского Прохора и князя Стародубского, в конце июня 1319 г. между великим князем и Тверью был заключён мир. 6 сентября тело Михаила Ярославича, покоившееся до сей поры в московском монастыре Спаса, было перезахоронено в Твери при большом стечении народа. Константин, отсутствовавший при этой церемонии, явно находился, как и прежде, в Москве. Накануне Филиппова дня (14 ноября) 1320 г. достигший тем временем четырнадцатилетнего возраста княжич был обвенчан в Костроме с дочерью Юрия» (Эккехард Клюг, там же, с.114).
 
Иван Данилович Калита с монголами ещё во время мирской жизни кн. Анны, до её пострижения и ухода в монастырь, при молчаливом согласии с княжившим тогда её сыном Константином сняли большой вечевой колокол с Златоверхого собора Святого Спаса. Как могла отнестись к сему глумлению над Тверью святая Анна ?  Как могла оправдать сожжение тверских летописей Иваном Калитой и сопровождавшими его монголами св.Анна, будучи правнучкой Марии Черниговской, автора летописного «самого поэтичного» свода, «вылившегося в некролог замученным монголами князьям» XIII века, сестра которой, св. Евфросиния Черниговская и Суздальская, была знатоком античной медицины «ей бо ведущи книги Асклиповы и Галиновы» (Патерик Киево-Печерский, стр.83-84,93-95). Тверские летописи дошли до нас « в жалких обрывках, свитках, перепутанных с заимствованиями из других сводов».               
 
Как могла св. Анну оставить равнодушной смерть в 1339 году её сына Александра с внуком Фёдором, повторившими крестный подвиг жертвы за народ свой русский и тверской в княжество её благородного мужа? Как могла св.Анна оставить без вспомоществования обездоленных её младшими сыновьями Константином и Василием - вдову Великого кн. Тверского Александра Анастасию и внуков и внучек своих: Всеволода, Владимира, Андрея, Ульяну и Марию? Неужели св. Анна могла проживать в Твери вместе со своим сыном Константином и его супругой, дочерью убийцы её любимого мужа св. Михаила?
 
С кем рядом и как она жила в Твери и, возможно, в Холме, когда туда вынужден был уехать в 1348 году, спасаясь от интриг её младшего сына Василия («Кашинского»?) и его московских «друзей», Великий Тверской кн. Всеволод Александрович Холмский, её старший внук и патриот Твери? Пришло время задуматься серьёзно, какие у нас есть веские основания утверждать, что последние 4 года жизни 86-летняя монахиня «София», в миру Великая княгиня Анна, проживала в Кашине? Какие есть тому исторические свидетельства? – Никаких нет.
 
Может быть, только потому ей пришлось там проживать, чтобы упрочить за её младшим сыном, удобный для него титул «Кашинский»? В истории Тверского княжества он первым из удельных князей обретает отдельный обособленный титул, на что очень резонно обратил самое пристальное внимание немецкий историк Эккехард Клюг.
 
Каким таинственным образом останки Великой Княжны Тверской выпали из родовой усыпальницы Великих Князей Тверских, где они должны были, казалось бы, находиться рядом с прахом св. Михаила Тверского, Дмитрия Михайловича, Александра Михайловича и его сына Феодора, убиенных московитами и монголами и захороненных вместе в Златоверхом соборе Святого Спаса?! Удивительно, что вопросы эти, такие банальные и сами собой напрашивающиеся после сожжения московитами тверских летописей, до сих пор никем не были заданы.
 
До сих пор не задан вопрос, почему Тверскую епископскую кафедру именуют Тверской и Кашинской в течение многих столетий? Почему уже в XVII столетии, когда после векового московского запрета вновь появляются в списках русских городов тверские города Тверь, Старица, Зубцов, Опокы, Городец, Клин, Скнятин, Кашин в нём опять-таки отсутствуют Микулин, Холм, Вертязин, Торжок …?
 
Как пишет академик М.Н.Тихомиров («Русское летописание», «Наука», М., 1979 г.) «все эти города могут быть нанесены на карту без особых изысканий», и при этом он наносит на карту город «Бежецкий Верх» (?!) и Молога у него вытекает из Волги и, делая неправильный круг, опять впадает в неё. Но его совершенно не занимает причина того, почему именно тверские города выпали из московских списков и почему и на более поздних списках так и не указаны именно те города, что находились в руках Холмских и Микулинских князей, противостоявших Москве? Не потому ли Москва с таким предпочтением всегда относилась к Кашину, что этот город всегда поддерживал Москву в её противоборстве с Тверью? Сомнительная, весьма своеобразная честь Великой Тверской княгине именоваться предательским именем её неразборчивого в связях младшего сына?       
 
До 1365 года в Холме жила вдова, казнённого в 1339 году в орде по интригам московитов Великого князя Тверского Александра Михайловича, княгиня Настасья. С нею вместе жили: Великий князь Тверской Всеволод Александрович (Холмский) с супругой кн. Софией, кн. Андрей Александрович с супругой кн. Евдокией, Владимир Александрович. Младший брат Всеволода, Михаил Александрович отправлен был в Великий Новгород, где воспитывался у архиепископа, а затем жил в Микулине. Это и спасло его и его супругу кн. Евдокию Суздальскую от моровой язвы 1365 гг. Также остались живы - в Литве супруга Ольгерда, великого литовского князя, Ульяна Александровна, и в Москве супруга великого московского князя Симеона Гордого, Мария Александровна.
 
Моровая язва свирепствовала в Холме с ноября 1365 по февраль 1366 года. Все, проживавшие в Холме исторические деятели, умерли от чумы. По всей вероятности к Михаилу Александровичу перешло управление Холмским уделом от его несовершеннолетних, оставшихся в живых племянников Ивана Всеволодовича и Георгия Всеволодовича.
 
С этого же времени Михаил Александрович получает и удел на юго-западе Тверского княжества, по завещанию князя Семёна Константиновича (мимо брата Еремея Константиновича). Опять же таки до сих пор никому не пришло в голову осознать, зачем князь Семён завещал свои земли и заботу о жене и детях Михаилу. А между тем всё становится понятным, если принять во внимание, что Семён Константинович, в отличие от своего отца и брата мог быть патриотом своей тверской земли и противником её завоевателей. Но так не принято рассуждать.
 
Надо полагать и Александр Михайлович, и старший сын его Фёдор, до их безвременной смерти в Орде, скорее всего, жили в Холме. Не в Твери же, рядом с Константином, преследовавшим после смерти Александра вдову его Настасью с чадами и домочадцами, они преимущественно находились? Да, они могли жить в Пскове, где Александр Михайлович княжил до 1336 года, но только не в отданной врагам Твери. «В Псков в начале 1333 года отправился новгородский архиепископ Василий и крестил там Михаила Александровича, новорожденного сына Александра» (Эккехард Клюг, там же, с.122).
 
С кем же могла остаться после смерти старшего сына Александра и старшего внука Фёдора в 1339 году Великая княгиня Анна как не с вдовой его Настасьей и её большой семьёй? Младшие сыновья Константин и Василий были семейные и в опёке матери не нуждались, они нуждались скорее в помощи московитов и монголов в противостоянии законному наследнику тверского стола старшему брату своему Александру. Александра и семью его московиты и при жизни преследовали десяток лет, и после смерти оба младших брата преследовали супругу его Настасью, отбирали имение у сирот его: четырёх сыновей и двух дочерей.
 
Где было в сей исторической ситуации место святой во Христе Иисусе Великой княгини тверской земли, похоронившей своего святого мужа, старших сыновей и старшего внука?! Только с остававшимися в живых «труждающимися и обременёнными» - вдовою казнённого монголами по доносам московитов сына, внуками и внучками своими… Как могла св.Анна, согласно житию, составленному Епифанием Славинецким, наказывать своим сыновьям, Константину, а затем и Василию «от насилья изымать сирых и убогих», если бы оставила без вспомоществования «ближних своих» внуков, внучек и вдову старшего сына?
 
               В Тверской летописи XV ст. и в местном тверском и кашинском преданиях указано монашеское имя её Евфросиния (может быть в честь св. Евфросинии Суздальской и Черниговской из её славного рода, целительницы, знавшей травы, Галена и Гиппократа.) Что же касается имени София, то в Никоновской летописи под 1358 годом указано о кончине сына Михаила Александровича « в Софийском монастыре у бабы его Софии», т.е. речь может там идти скорее о Настасье, супруге Александра Михайловича, или же о сестре св. Михаила Ярославича – Софии, бывшей инокиней тверского Софийского монастыря, известного с XIII столетия. Может быть сестра св. Михаила и есть «баба» Михаила Александровича и его умершего сына Александра? Остаётся открытым вопрос, откуда из Твери или из Холма забрал младший сын Василий свою мать в Кашин, да и вообще была ли она монахиней Софией или Евфросинией, где и когда приняла постриг?!
 
И ещё. Ежели Великая кн. Тверская Анна тотчас после смерти мужа, женила старшего сына своего Дмитрия на дочери Великого кн. Литовского Гедимина Марии Гедиминовне, то отчего же не предположить, что это именно она отдала замуж свою внучку Ульяну Александровну за сына Гедимина, Великого кн. Литовского Ольгерда. Напрашивается простой логический вывод, что это именно св. Анна «изобрела» т.н. литовскую политику Твери, направленную на запад и противопоставила скоропостижные браки своих сыновей вожделениям монгольских жён, в частности царице Боялынь.
 
Святой Анне отвратительна была московская и ростовская «любовь» к монголам, которой отличались её дядья Глеб и Борис, взявшие замуж монгольских «принцесс». Великая кн. Анна сохранила чистоту рода русского в лице своих старших сыновей и их потомков. И не её вина в том, что младшие её дети разрушали свой род. Их родословные пресеклись, и время всё расставило на свои места.
 
Впрочем, сын Константина Михайловича, Семён Константинович своим составленным перед смертью завещанием в корне изменил общественно-политическую ситуацию в Тверском княжестве, передав полноту власти на тверской земле её патриоту Холмскому князю Михаилу, ставшему в дальнейшем именоваться Микулинским в соответствии с его судьбоносным даром.
 
В дошедших до нашего времени житиях Анны «Кашинской» не случайно указывается «точная» дата смерти св. Анны – 2 октября 1338 года. Это затем, чтобы не заострять внимание на следующем годе – 1339, годе казни в Орде Великого кн. Александра Михайловича и сына его Фёдора и, естественно, совместном житии кн. Анны с отверженной Москвою многострадальной и многочисленной его семьёй.
 
Указание в летописи: « Преставися Великая кн. София, вел. князя Михаила Ярославича Тверского» под 1368 годом более надёжное. Никоновская и Тверская летописи, Татищев в 4 книге, Царственный Летописец под 1338 годом указывают, что князя Александра Михайловича провожали в Орду «Мати его с семьёй, епископ Феодор, игумны и священники, бояре, и гости, и житейские мужи». Там же упоминается и о том, что дул сильный встречный ветер и мешал гребцам, словно хотел путников удержать…«В Царственном Летописце есть рисунок – изображение этих проводов: Анна в венце ( не в монашеском куколе, т.е. в 1938 году она монахиней ещё не была), окружённая боярами, купцами и народом провожает сына, Анна плачет…» (Т.Манухина, «Святая Анна Кашинская») .
 
Так же видим указания летописей на встречу гробов в Твери «Мати же его, братья, княгиня его с детьми и весь город плакали о них горько и долго. И тако Тверское княжение до конца запустело» (Никоновск., Воскресенск., Татищевск…). Хотя в «Повести об убиении Александра Михайловича Тверского» есть уточнение, там кн. Александр Михайлович отправляется в Орду от устья Кашинки: «Епископ же с игуменами и попами, и княгиня его с детьми проводили его на другую сторону Кашинки до церкви Святого Спаса…Брат же его князь Василий с боярами и слугами проводили его до Святославля поля. А брат его Константин лежал в тяжёлой болезни. И плакася о нём великий князь Александр, говоря: «Это наставник отчине нашей, он укрепил нас на этот поход».
 
Как видим и в « Повесть об Александре Михайловиче Тверском» до сих пор не привлекавшую специального внимания исследователей, изложенную в Никоновской летописи и Рогожском Летописце, проник елейный дух превозношения младших братьев Александра Константина и Василия, преследовавших его с московитами и монголами до самого Пскова в 1329 году. «Ради красного словца» московские летописцы и правщики исторических текстов готовы отправить князя Александра из Твери в устье Кашинки, чтобы там ему легче было встретиться с младшими братьями и, обойдя молчанием прощание его с матерью великой княгиней Анной, вкладывают в его уста слова о лицемерной любви к его гонителям – младшим братьям,… но впрочем может быть и то, что нахождение его перед отъездом в Орду близ Кашина говорит нам о том, что он проживал здесь же неподалёку?.......
 
В том же Царственном летописце имеется изображение погребения матери и сына: кн.Анну и кн.Василия несут в гробах. Изображён кн. Василий, возле него сын Михаил. Анна лежит в схиме, у гроба стоят иноки - «неразлучные в жизни мать и сын изображены неразлучными и в смерти» (Т.Манухина, Св.Анна Кашинская, YMCA – PRESS, Париж). На наш взгляд, сия картина есть токмо лишнее подтверждение тенденциозного внушения нам, простецам, что св. Анна любила преимущественно младшего сына и скончалась вместе с ним.
 
Из летописей мы точно знаем : « 24 июля 1368 года. Преставися князь Василий Михайлович Тверской в Кашине» (ПСРЛ). Так что год смерти Анны и Василия действительно совпадают… И в житии указано: «Сын же её, благоверный великий князь Василий, также исполнил желание её, благочестно и мирно препроводил и мирно к Богу отошёл в тот же год месяца июля в 24 день… ибо был… милостив до конца и во всём подражал жизни родителей своих, обо всём мире молясь и ходатайствуя об отечестве своём… » Но там же указано, что кн.Анна умерла «В год 6846(1338) месяца октября во 2-й день». Единственное, что мы можем извлечь из этого «плетения словес», так это то, что кн. Анна умерла позднее сына 2 октября 1368 года, т.е. 15 октября 1368 года по современному летоисчислению??
 
Процитируем вкратце содержание жития : « Итак, родина этой преподобной город Кашин. Дочь была благородных и благочестивых родителей…обручили её великому князю Михаилу Ярославичу, который тогда властвовал в Твери…Благоверная же и благочестивая великая княгиня радовалась душою, весьма благодаря Бога, что сподобил супруга её, великого князя Михаила пострадать за имя Его пресвятое и чудное и с доброй славой блаженную кончину принять… и так долго молившись и целовав любезное пресвятое тело его и вместо многоразличных ароматов многими слезами обливая тело его, отошла в дом свой, славя и благодаря Христа Бога нашего и родившую Его Матерь Владычицу Нашу Богородицу и Приснодеву Марию ( и ни слова о том, как тело мужа не отдавали в Орде и Москве упоминаемому здесь кн.Дмитрию, хотя за телом отца согласно «Повести о Михаиле Ярославиче Тверском» ездил сын его Александр, о котором житие постоянно умалчивает, ни слова о том в каком чудесном состоянии было после восьмимесячного московского плена это благородное нетленное тело?)
 
…Благоверная княгиня Анна пребывала в дому своём с сыном благоверным князем Константином Михайловичем, ибо этому юнейшему (?) сыну князя Михаила Ярославича тот славный город Тверь, отчий удел, в наследство достался ( а как же родовое право старшинства, здесь видим ничем не прикрытое глумление над ним? И ещё, юнейшим был не Константин, а Василий, но упомянуть здесь о нём, значило бы не оставить без внимания и жившего тогда Александра )… Итак, приходит она в монастырь, называемый Софийским…
 
Приходил к ней преподобной сын её, благоверный кн. Константин… Отошёл ко Господу князь Константин…Тогда приходит в Тверь второй её сын ( складывается впечатление, что их было всего два) из города Кашина, благоверный князь Василий Михайлович и молит мать, чтобы перешла в свою отчину (?) в Кашин…весь город желает видеть твой ангелоподобный вид… Иди, сказали, в город Тверь и моли мать переселиться в Кашин, свою отчину…да не презришь моления всего города. Лучше мне умереть, нежели возвратиться ни с чем в город… Кн. Анна обещает переселиться в свою отчину и там пребывать до дня отхода своего к Богу (очень похоже на пожизненное заключение!)
 
…. Князь Василий, получив благословение от епископа (данное по поручению митрополита Алексия?!) взяв с собою и матерь свою, уходит в свой город… Когда же приблизились к Кашину, вышли все люди Кашина, священники и иноки, мужья и жёны, и старцы с юношами, чтобы встретить преподобную и блаженную Анну… прикасаясь к одеждам её принимали освящение, иные же освящались только видением ангелоподобного лица её, и так возглашали: «Прими славный город Кашин, свою похвалу и славу неотымаемую: она твоя!»… «И услышано было по всему городу о преставлении преподобной… и пришли мужчины и женщины с младенцами и плакали…вельможи плакали…»
 
Вот и вся недолга. И ни одного упоминания ни о первом старшем сыне кн. Анны Дмитрии Михайловиче, отмстившем за смерть отца, ни о втором Александре Михайловиче, ни о кровавой «Замятне» в Твери, ни о смерти сына Александра в Орде и о преследовании его младшими братьями совместно с московитами и вокняжении его по воле народа в Твери. Составителя жития не смущает даже и то, что вместе с Анной приходится хоронить на тридцать лет раньше и её младшего сына, бывшего Великим Тверским князем из руки Москвы в течение многих лет.
 
Самая главная задача – произвести Анну из Кашина, как из своей отчины и вернуть её к угодному Москве сыну Василию, минуя княжившего в Твери с 1365 года её внука Михаила Александровича. И ни слова о борьбе в эти годы за тверской стол между Михаилом Александровичем Микулинском, любимом и поддерживаемом тверичами даже в его отсутствие в Твери, и его родным дядей Василием Михайловичем, поддерживаемом московитами и бежавшим подальше от народного гнева в Кашин.
 
Василий Михайлович как будто бы и не нападал на Тверь и Михаила Александровича, отбирая у племянника удел князя Семёна Константиновича Дорогобужского с войсками Еремея Константиновича и своего сына Михаила Васильевича – Городок (Старицу) и Микулин, не жёг тверскую землю вместе с московитами, а токмо молился непрестанною молитвою за преподобную мать свою Анну и сродников своих вместе с миролюбивыми кашинцами, творившими в действительности в это самое время неслыханное насилие на своей родной тверской земле. Впрочем «любимый», по московским изложениям, Анною Василий грабил, насиловал, давил поборами русский народ свой и ранее в Холме ещё двадцать лет назад, так что характер его с того времени ничуть не переменился.
                Многое можно было бы понять, кабы знать, где собственно находился и находится ныне летописный город Холм, в каком отношении приходится он к городу Кашину. По этой причине он, наверное, и «пропал» и самое местонахождение его и поныне неизвестно. Георгий Всеволодович Холмский, находясь в Холме и требуя «треть Твери» просил отдать ему Кашин. Казалось бы, элементарная логика подсказывает, что в таком случае Холм должен находиться неподалёку от Кашина, но его почему-то до сих пор ищут за сотни вёрст от Кашина на юго-западе Тверского княжества, где-то у Волока Ламского на том основании только, что Холмские князья были дружны с литовскими. Там нет воды в достаточном количестве для большого города, нет археологических остатков средневековья. И это не смущает… оставили затею найти Холм в водораздельном селе Красный Холм и ищут теперь его в Погорелом Городище рядом с ещё десятком пропавших исторических тверских городов?!
 
Ещё забавнее обстоит в тверской истории дело с т. н. «Бездежским грабежом», это когда Всеволод Александрович Холмский забрал своё добро, взятое поборами на его холмской земле Василием Михайловичем Кашинским. И ныне есть село Бездежи, находящееся на средине дороги между Бежецком и Кашином, неподалёку от города Красного Холма, там есть и часовня Казанской Божией Матери, поставленная в незапамятные времена и возобновлявшаяся неоднократно… Однако многомудрые историки нашли село Веззеддево в Саратовской губернии и ничтоже сумняшеся доказывают, что «Бездежский грабёж» был именно там, в Веззеддево, по дороге в Орду, ссылаясь естественно на летописи, на ясский город Бездеж…на указания, что и Всеволод и Василий были в Орде одновременно?
 
Архиепископ Дмитрий (Самбикин), поминая об отъезде из Твери кн.Всеволода в свой удел город Холм, делает резонное на наш взгляд замечание « Не нынешний ли (это) заштатный город – Красный Холм в Весьегонском уезде?» (Тверской Патерик, Казань,1907г.)
 
На наш взгляд св. Анна вообще могла не быть монахиней и оказаться в Кашине после морового поветрия 1365 года . Чума свирепствовала с 1364 по начало 1366 года… Тогда умерли все трое Холмские князья, их мать Настасья, Семён Дорогобужский…все умерли за исключением Михаила, который опять же таки именно тогда практически изгоняет из Твери ненавистного народу Василия… И, на наш взгляд, вот тогда только, оказавшись поблизости от Холма в своём Кашине, Василий мог забрать оставшуюся в одиночестве мать свою кн. Анну из Холма, и сделал он это только для того, чтобы по московскому примеру шантажировать своего соперника – сына старшего брата своего Александра, Михаила.
 
Ежели дело обстояло так, то гораздо справедливее именовать св.Анну княгиней Тверской и Холмской! Что же касается иноческого образа, то в конце жизни им «награждали» всех поголовно князей и княгинь. Вот для того, чтобы отделить св.Анну от её святого мужа и верных Твери Александровичей, московская церковь и «освятила» и «нарекла» её «кашинской», а может быть и данное ей ранее в монашестве имя Евфросиния заменила на иное, не имеющее к ней отношения. И это воистину могло быть так потому, что московская церковь, начиная с митрополита Петра и его козней св. Михаилу Ярославичу, активно противостояла Твери.
 
Сразу после смерти кн. Анны (через несколько месяцев) митрополит московский Алексий завлекает лестными письмами в Москву Михаила Александровича и держит его в истоме, в плену и оковах . Тверскому князю помогло избавиться от московского плена только неожиданное появление в Москве трёх монгольских послов. Но затем митрополит Алексий выкупает у монголов его сына Ивана, держит его, как и отца в плену, но уже на своём митрополичьем дворе, в течение полутора лет шантажируя отца… таким «дипломатическим» приёмом добиваясь мира и «крестного целования» с непокорной Тверью.
 
И везде, и всюду один и тот же до боли знакомый приём – возведение в Святость с плоской целью предать забвению историческую правду . Так поступила московская церковь с Георгием Всеволодовичем Владимирским и Василием Константиновичем Ростовским, Дмитрием Красным, Анной Кашинской… безудержная лесть «с освящением от края одежды», с «трёхдневным чтением мертвецом Псалтыри», с глупой бравадой пред врагами, с постыдным бегством, воинской трусостью и неумелостью, вот чем вдохновляют нашего брата промосковские летописцы.
 
И всё сие нечестивое возношение принимается нами, русскими простецами, за чистую монету! Вот она, та «Святость», что всё покроет, воистину та «простота, что хуже воровства»! И ныне разве что можно только надеяться, что ежели когда, наконец, подойдут к истории с родовой точки зрения, токмо тогда многое прояснится, станет однозначным и понятным.
 
Так что же произошло в Кашине осенью1367 года, т.е. за год до смерти кн. Анны?
История не молчит, кричит об этом . Вслушаемся же в её голос внимательно, пробуя анализировать факты и ничего не пропуская:
 
«Когда Михаил Александрович в конце октября 1367 года вернулся в Тверскую землю с литовским войском, он не встретил никакого сопротивления, но смог благодаря внезапному нападению пленить Великую княгиню Елену (Кашинскую), а также жену князя Еремея и многочисленных бояр и служилых людей князя Василия Михайловича. Великий князь Василий был в это время в Кашине. Туда и послал свои войска Михаил Александрович.
 
Примерно за десять километров до Кашина (у села Андреевское - совр. Мизгирёво, что в 7 км. от Кашина, В.С.Борзаковский) навстречу войскам Михаила выехали послы Василия Михайловича и епископа Василия. Михаил Александрович вёл с ними переговоры, результатом которых стало заключение мира с Василием Михайловичем и освобождение великой княгини Елены. В связи с последующим заключением мира между Михаилом Александровичем и Великим князем Дмитрием Московским Троицкая летопись сообщает, что и после описанных выше событий Михаил признавал приоритет своего дяди Василия Михайловича, законного Великого князя Тверского : « (Михаил Александрович) под дядею мир взял с князем с великим с Дмитрием с Ывановичем» (Эккехард Клюг, «Княжество Тверское», Тверь, 1994, стр.180) .
 
«Почему Михаил отказался воспользоваться своим военным преимуществом против Василия Михайловича ?» - задаёт закономерный вопрос немецкий исследователь и не находит на него вразумительного ответа. Но, по крайней мере, вопрос задан, и это с выгодной стороны отличает немецкого историка от русских авторов.
 
Так Н.М. Карамзин не войдя в тонкость этого эпизода сообщает : « Зная, что Великий Князь и Митрополит держат сторону Василиеву – зная также намерение первого господствовать самодержавно над всею Россиею – Михаил уехал в Литву. Пользуясь его отсутствием, Василий и Иеремий гнали усердных к нему Бояр и, предводительствуя, данною им от Дмитрия Московского ратию, опустошили Михаилову область, в надежде, что он не дерзнёт возвратиться. Но Михаил спешил отмстить дяде и брату, ведя с собою войско Литовское, взял Тверь, пленил свою тётку и думал осадить Кашин, где заключился Василий, однако ж, Епископ примирил их с условием, что дядя уступит старейшинство племяннику и будет довольствоваться областию Кашинскою. Князь Московский участвовал в сем мире и подтвердил его. Но прозорливые советники Димитриевы, боясь замыслов Михаила, который назвался Великим Князем Тверским…»(?).
 
Как видим Н.К.Карамзин, ничуть не сомневаясь, полагает весь смысл военного похода против дяди в обретении Михаилом Александровичем старейшинства пред нечестивым дядей и достоинства Великого князя Тверского. И, казалось бы, только и единственно в этом мог проявиться смысл мира со слабейшим противником со стороны Михаила Александровича. Но летописи не подтверждают версии Н.М.Карамзина. «Неизвестно на каких условиях был заключён мир у Михаила Александровича с его противниками: должно быть, Михаил Александрович удержал за собою спорный удел кн. Семёна. Однако не видно, чтобы теперь же он сделался Великим князем Тверским; по крайней мере, он таким ещё не называется в летописях: следовательно, Твери не удалось, - если она только хотела – доставить старейшинство Михаилу Александровичу в Тверской земле» (В.С.Борзаковский, «История Тверского Княжества», С-Пб, 1876г.) 
 
Так в чём же причина милосердия Михаила к врагам Отечества, опустошившим не только удел его, но и земли вокруг Твери, и пытавшимся в отсутствие Михаила взять и самую Тверь, и чем можно оправдать такое странное милосердие? Неужели так : « Господь Бог, и пречистая Богородица утиши его ( т.е. Михаила Александровича) ярость, и милость возложи на сердце его, и благую мысль ему даде.»… «И отпустил их (послов кашинских и московских) с честию, и радовались бояре их, и все вельможи их, также гости и купцы и все работники, люди рода и племени Адамова; все они един род и племя Адамово, и цари и князья и бояре и вельможи и гости и купцы и ремественницы и работные люди, един род и племя Адамово; и, забывшись друг на друга враждуют и ненавидят и грызут и кусают, отступая от заповедей Божиих, еже любити и искреннего своего, яко сам себе.» ( см. Никоновская IV, 15,16,17, ТатищевIV,208,209).
 
На наш взгляд не случайно В.С.Борзаковский привёл сию пацифистско-елейную цитату из Никоновской летописи. Очевидно и его, как позже и Эккехарда Клюга это объяснение странного поведения Микулинского князя мало устраивало. Н.М.Карамзин резонно замечает, что Епископ примирил Михаила и Василия. Конечно, епископ Тверской Василий обладал после справедливого суда в отношении спорного удела Семёна Дорогобужского непререкаемым авторитетом у искренне верующего воспитанника и крёстного сына архиепископа Новгородского Василия (+ 1351) Михаила Александровича, но должны были быть и более глубокие причины неожиданного прощения врагов Тверской земли у безусловно благородного, в отличие от не брезгующих никакими средствами врагов Микулинского и Холмского князя.
 
Михаил Александрович без боя отходит от Кашина, и нигде не видно, что его «с честью» принимают в этом городе, занимавшем десятилетиями враждебную промосковскую позицию по отношению к Холму и Твери. Нет сомнения что что-то или точнее кто-то в Кашине удерживал на расстоянии Михаила Александровича. И это вне всякого сомнения была бабушка его Великая кн.Анна, которую её тридцати четырёхлетний внук не мог не любить и не уважать. Из-за неё Михаил Александрович «взял мир и любовь» с дядею, а затем и с двоюродными братьями Михаилом Васильевичем и Еремеем Константиновичем. Да вот только последние не отличались благородством. «… Кн.Еремей в том же 1367 г. сложил крестное целование к кн. Михаилу Александровичу и уехал в Москву к кн. Дмитрию Ивановичу, конечно с прежними жалобами» (В.С.Борзаковский, там же, стр.149).
 
Как сообщает Н.М. Карамзин «Михаила позвали в Москву дружелюбно и ласково, сам св.          Алексий обнадёжил его в безопасности, уверяя, что суд Великого Князя навсегда утвердит тишину в Тверских владениях. Слово Митрополита и святость гостеприимства не дозволяли страшиться обмана. Михаил желал видеть столицу Димитрия ( уже славную тогда в России), узнать его лично, беседовать с благоразумными Вельможами Московскими: он въехал гостем, но сделался невольником. Нарядили третейский суд, хотели предписывать законы Михаилу, удалили от него Бояр Тверских и содержали их как пленников в разных домах с Князем. Обман, недостойный Правителей мудрых ! И виновники не воспользовались оным. Летописцы говорят, что прибытие Ханского Вельможи, Карача, заставило советников Димитриевых освободить утеснённого Князя, сей Мурза, как вероятно, вступился за него, вероятно и то, что св. Алексий, невольно вовлечённый в дело противное совести, удержал их от дальнейшего насилия.» (Н.М.Карамзин,том V, глава 1, с.13).
 
Как уточняет В.С. Борзаковский « Михаил Александрович был сильно оскорблён и раздражён таким поступком с собою, особенно же гневался на митрополита Алексея, главным образом приписывая ему захват и задержание себя. Он так говорил: «колику любовь и веру имея паче всех к митрополиту сему, и он толико мя посрами и поруга.»…Трудно согласиться с Н.М.Карамзиным, что св. митрополит Алексий был «невольно вовлечён в дело противное совести» и мог «удержать» кн. Дмитрия Ивановича «от дальнейшего насилия». Восемнадцатилетний Дмитрий был с девятилетнего нежного возраста под непосредственной властью воспитателя своего и регента митрополита Алексия и действовал очевидно по его указке.
 
Не прошло и четырёх лет как московиты вновь воспользовались теми же нечестивыми средствами. «Дмитрий Иванович был мало озабочен тем, что заодно (с Ольгердом Литовским) мир был заключён и с Тверью. Едва он вернулся в Москву, как тут же отправил послов в Орду и ценой выплаты изрядной суммы в 10000 рублей ( для сравнения выход Твери 1321 года -2000 рублей, выход Москвы – 5000 рублей) добился от Мамая выдачи ему сына тверского великого князя Ивана Михайловича, который годом ранее был отправлен в Орду в качестве гаранта лояльности своего отца Михаила Александровича.
 
Четырнадцатилетний княжич со второй половины ноября 1372 года жил в Москве «в истоме», как сказано в Рогожском летописце. Никоновская летопись сообщает о большой нужде, в которой находился Иван, в то время как московский великокняжеский свод конца XV в. немногословно сообщает, что сын тверского князя содержался в плену при митрополичьем дворе…Заложничество сына Михаила Ивана с ноября 1372 года по начало 1374 г. значительно ограничивало дееспособность Твери. На протяжении всего 1373 года между Москвой и Тверью шла своего рода «холодная война».
 
Всё же на этот раз время работало на Тверь: 20 декабря умер князь Михаил Васильевич Кашинский. По совету своей бабки Елены и кашинских бояр его малолетний сын Василий отправился в Тверь: «к князю къ великому Михаилу с челобитьем и вдашася въ его волю». Несколькими днями позже Михаил Александрович и    Дмитрий Иванович заключили мир. Дмитрий освободил сына Михаила, а тверской правитель отозвал своих наместников «со княжения съ великаго», т.е. из тех районов великого княжества Владимирского, которые он занимал с лета 1371 года. Тверской летописец воспринял это с облегчением: «и бышет тишина и от уз разрешение христианом и радостию возрадовалися, а врази их облекошася в стыд».(Эккехард Клюг, там же, стр.207, 208, 209). Право стыдно русскому человеку читать процитированные с явной иронией честным немецким исследователем льстивые по отношению к Москве «возношения» Тверской летописи, но что делать, коли слова правды больше как у него нигде не прочтёшь !
 
О пленении Москвою сына Великого князя Тверского и содержании его на митрополичьем дворе св. митрополитом Алексием в течение многих месяцев у нас до сих пор не принято поминать. Разве что В.С. Борзаковский в прим.706, сделанном по поводу тенденциозного замечания С.М.Соловьёва: «молодой кн. Иван задолжал в Орде 10000 рублей; Дмитрий московский заплатил эти деньги и взял Ивана с собою до тех пор, пока отец не выкупил его». Для нас здесь важно то, что тверской князь принуждён был задолжать в Орде 10000 рублей, а Московский имел средства выкупить его – борьба была неравной» доказывает, что « отпущен же, по-видимому, был Иван из Москвы по мирному договору и Донской с него денег не потребовал; по крайней мере, известий об этом не сохранилось», и приводит в качестве последнего и неоспоримого аргумента слова Тверской летописи: «Отпусти сына его с Москвы, князя Ивана с любовью».
 
Хотя в этой же обширной сноске тот же автор ссылается на Никоновскую летопись под 1371г., где прямо сказано: «выведоша с собою из Орды кн. Ивана Михайловича Тверскаго,…даша на нём 10000 рублёв, что есть тма рублев, и приведоша его с собою на Москву. И взя его Алексей Митрополит, и седел у Алексея Митрополита на дворе. И тако пребысть не мало время, дондеже выкупиша его.» и Воскресенскую летопись: « и приведе его на Москву, посади его на митрополичье дворе Алексееве, и седе несколико донели выкупиша его».
 
Митрополит Платон (XIXст.) в своей краткой церковной Истории естественно не упоминая о пленении Ивана Михайловича пишет о пленении Михаила Александровича: «о сем поступке митрополита Алексия не иначе судить можно, как то, что он происходил от истинной любви к отечеству… Видел святый старец, что междуусобьям князей и татарскому игу конца не будет, ежели удельныя княжения будут продолжаться и самодержавие не будет возстановлено»…(Часть I, 191). Так на наш взгляд всё на свете можно оправдать, любую ложь и подлость, смиряться перед заведомым злом, «тихо и радостно», кротко и смиренно принимать унижения .
 
Самое отвратительное в «политике» московитов – это циничный расчёт и подлое использование себе на потребу благородных качеств чистой прямой души доверчивого тверского князя. В первый раз они шантажировали его святым его чувством любви к его бабушке. Убедившись, что князь имеет привязанности в моральном плане они завлекли его обещаниями справедливого суда, прикрываясь авторитетом церковного освящения. Наказав князя за доверчивость в Москве, они в третий раз, уже нечестиво воспользовавшись подкупом, через иноземцев – монголов, купили возможность вновь, как и в первый раз, шантажировать князя уже его отцовской любовью. Нельзя не давать должной оценки таковым воистину преступным поступкам, безусловно никакого отношения не имеющим к святости.
 
Отметим, что после московского пленения Михаил Александрович дважды обращался к патриарху. « По поводу первой жалобы патриарх приказывал нашему святителю, чтобы он или сам явился на суд, или прислал для того своих особых чиновников в Константинополь, или, всего лучше, как отец и учитель, позаботился примириться с князем Тверским Михаилом и, если сделал какую ошибку, то уступил бы ему и имел его, как сына, наравне с другими князьями, - к чему тогда же патриарх убеждал и Тверского князя. Вследствие же донесения Ольгерда Литовского патриарх писал нашему митрополиту, что справедливость требует, чтобы он надзирал всю землю Российскую, имел к Литовскому князю любовь и расположение, как и к другим князьям.
 
Все эти послания патриарха остались, однако же, без добрых последствий. По крайней мере, Тверской Князь Михаил (едва только скончался Каллист и на место его снова стал Филофей) повторил свою жалобу пред патриархом. … Должно заметить, что в то время, как князья Тверской и Литовский обращались в Царьград с своими жалобами на святителя Алексея, он и со своей стороны слал к патриарху письма, в которых, естественно, оправдывал себя и обвинял своих противников…. Узнав об этом, Ольгерд в защиту себя отвечал (1371г.) между прочим следующее: «прислал ты ко мне писание, что митрополит печалуется тебе о неправде и говорит: «царь-де Ольгерд делает набеги.» Не я начал нападать, а начали сперва они, и крестного целования, что имели ко мне, не сложили, и клятвенной грамоты ко мне не отослали. И делали они на меня набеги девять раз, и шурина моего кн. Михаила под клятвою переманили себе. И митрополит обнадёжил его, что он будет приходить и уходить по своей воле, а потом его взяли под стражу. И зятя моего Бориса, князя Нижнего Новгорода, и его схватили и княжество его взяли, и зятя Ивана кн. Новосильского, и мать его, схватили, и дочь мою взяли, и клятву, прежде данную, не сложили… И мы, того не терпя, на них самих сделали нападение; а не исправят ко мне, и ныне терпеть не буду.
 
По благословению твоему митрополит благословляет их на пролитие крови. А доныне и за отцов наших не бывало такого митрополита, каков сей митрополит: благословляет Москвитян на пролитие крови! И ни к нам не приходит, ни в Киев не отправляется. А кто целовал крест ко мне и убежит к нему, митрополит снимает с него крестное целование. Бывало ли такое дело на свете, чтобы снимать крестное целование?.. Подобало митрополиту благословлять Москвитян, чтоб нам помогали: так как мы ратуем за них с Немцами. А мы зовём митрополита к себе, и он нейдёт к нам. Дай нам другого митрополита на Киев, на Смоленск, на Тверь, на малую Россию, на Новосиль, на Нижний Новгород…»… Конечно, не без ведома Тверского князя Ольгерд требовал особого митрополита не только для Литвы, но и для Твери. Таким образом, Михаил Александрович, ведя борьбу с Москвой и отыскивая для себя союзников, примыкал к Литве не только в политическом, но и в церковном отношении.» (В.С. Борзаковский, там же, стр.158-159, 161) .
 
Задумаемся, наконец и мы, православные русские люди, над тем, какие аргументы можно привести в пользу святости Алексия Митрополита? Разве что пресловутое излечение некоей монгольской ханши Тайдуллы, якобы прозревшей по его святительской молитве? Или же с благодарностью припомним, что Митрополит Феогност возложил на Алексия «управление судами церковными», и тот так поднаторел в «разбирании всякого рода семейных распрей и дел», что «во время смут и беспорядков являлся умиротворителем между враждовавшими князьями»?
 
….«Миротворец», регент московского девятилетнего недоросля митрополит Киевский и всея Руси Алексий организует военные походы на Великих князей всея Руси, в соответствии с родовым правом совершенно справедливо поставленными в Орде, Андрея Константиновича Нижегородского и Дмитрия Константиновича Суздальского, в то время, когда Дмитрию Московскому было лишь 12 лет. Алексий обильными московскими и общецерковными поборами добивается от монголов ярлыка на Великое Княжение для тринадцатилетнего Димы. Собирает войско и идёт на Владимир и Суздаль, наносит удар и по союзникам суздальского князя. Громит князей Ростовского и Галицкого.
 
Приведя в повиновение Дмитрия Константиновича и отправив в монастырь Андрея Константиновича, митрополит лестными письмами зазывает Бориса Константиновича Нижегородского в Москву: «Тое же осени приехаша в Новгород Нижний от митрополита Алексея архимандрит Павел да игумен Герасим, зовучи князя Бориса в Москву, он же не поеха, они же церкви        затвориша» (Рогожский летописец, 1363г.) Здесь как митрополит, святитель Алексий проклинает целый город, и как регент малолетнего Дмитрия вызывает к себе других князей, на что имел право только великий князь.
 
Как пишет Б.В.Кричевский в работе «Русские митрополиты. Церковь и власть XIV века», С-Пб, 1996, с.142-144: «Наложение епитимьи на Нижний Новгород возымело действие: князь Борис, правда, не поехал в Москву сам, но отправил туда своих бояр. Однако послы до места не добрались. Сын суздальского князя – князь Василий – захватил их в плен. В.А.Кучкин (доктор ист. наук, гл. научный сотрудник института истории РАН, г. Москва) считает, что митрополит Алексей вызвал князя Бориса для заключения союза (?!). и возникновению союза решил помешать суздальский князь. Но нам кажется, что возможна иная трактовка данных событий…Скорее всего, митрополит Алексий и вызвал князя Бориса в Москву с целью выманить его из города и помочь суздальским князьям захватить его. Если бы князь Борис поехал, его постигла бы участь бояр».
 
А затем «митрополит Алексий лишил суздальского епископа нижегородских земель, то есть оставил захваченные владения князя Бориса вообще без пастырского надзора. Вряд ли эта акция выражала недовольство митрополита суздальским епископом. …В 1363 году епископа Суздальского не пустили в Нижний Новгород вместе с Дмитрием Константиновичем. Следовательно, епископ не был союзником Бориса. Во-вторых, Москва направила князю Борису послов с требованием уйти из Нижнего Новгорода, а суздальскому князю было дано войско для похода на город….
 
Митрополит Алексий выступает как государственный правитель, искусно маскируя под церковной фразеологией вполне светские цели: «Видите, дети, каковый мятеж восстал во время се чего ради Нам всем та бываит нашего за неуправление к Богу…Се же пишу не единем игуменом, но и к еретикам, но и к князем, и борцам» (Послание митрополита Алексия в Нижний Новгород, там же).
 
То, что происходило «по воле Бога» во Владимиро-Суздальском Великом княжении было лишь продолжением «миротворческой» политики церкви в княжестве Тверском. Там сначала интригами епископа Феодора был отлучён от Великого тверского княжения Всеволод Александрович Холмский. « Со слезами Тверитяне обратились к доброму своему архипастырю и святитель в 1349 году успел примирить дядю (Василия) с племянником (Всеволодом) и жители Твери «возрадовашеся радостью великою» (по поводу того, что благородный Всеволод, получивший вторично ярлык на Тверь уехал в Холм!), …Василий Михайлович стал притеснять Всеволода Александровича до того, что, по совету епископа Фёдора, последний (т.е. Всеволод) обратился к суду митрополита Алексия.
 
Первосвятитель вызвал обоих князей во Владимир (1357г.); с ними отправился и Тверской Владыка Фёдор. …Огорчённый упорством тверских князей Епископ Фёдор просил митрополита Алексия уволить его от управления епархиею, но первосвятитель убеждал его остаться на кафедре, ради блага церковного…»( Еп. Дмитрий Самбикин,«Тверской Патерик», Казань, 1907г.). Как пишет Б.В.Кричевский : «Летописец довольно туманно говорит о результатах этого суда: «А князь Василий возма любовь со князем с Ываном (московским) по митрополичю слову. Тако же и приехал к нему и владыка Фёдор и быв у митрополита, не возма любви опять поехаша в Тверь.». Однако из текста можно увидеть, что третейский суд вообще не состоялся.
 
С князем Василием Великий Князь Иван Иванович с благословения митрополита Алексия заключил договор, и этим, естественно, поддержал притязания тверского князя… Митрополит Алексий не был лишь пассивным свидетелем в составлении договора. О его промосковской политике говорит то, что приехавшему в Москву тверскому епископу Фёдору он выразил недовольство.
 
Весной 1358 года в Орде произошла смена ханов. К новому хану поехали Великий князь Иван Иванович и тверской князь Василий Михайлович…В том же 1358 году в Орде побывал князь Всеволод Александрович. Хан Бердибек выдал князя его дяде, от которого Александрович и претерпел «томление велико и боярам и слугам»…В Орде по-прежнему руководствовались правилом: поддерживать слабых князей, а ветвь «Александровичей» ордынский хан, не без основания, считал сильной и противодействующей его власти. Таким образом, в конфликт между двумя ветвями тверских князей были вовлечены не только Великий Князь, митрополит, но и Орда.».
 
Итак митрополит Алексей отказывает в справедливом суде, отказавшемуся во имя мира и по своей доброй воле от княжения на своей тверской земле смиренному, кроткому князю Всеволоду Холмскому, более того вместе с татарами отдаёт его в руки его обидчика. Что же удивляться тому, что и впоследствии митрополит Алексей наказывает за справедливый суд по поводу завещания князя Семёна Дорогобужского епископа Василия Тверского. Как он поступал с суздальско-нижегородским епископом Алексием, также он поступил и с тверским епископом Василием.
 
И какое он оказывал давление на епископа тверского Фёдора, вынужденного в конце жизни уйти в монастырь, в точности такое же давление оказывал он и на духовенство Новгорода, Смоленска, Пскова и других княжеств . По просьбе митрополита отлучаются от церкви и проклинаются византийским патриархом Филофеем все неугодные Москве и Орде русские князья. Таким образом, православная церковь становится окончательно на сторону беззакония. На совести митрополита Алексия сожжённые города Суздаль, Ростов, Нижний Новгород, Тверь и конечно в первую очередь Москва, где митрополит и юный московский князь отсиживались от праведного народного гнева за каменными кремлёвскими стенами. «Повезло» только тем епархиям, которые Алексий оставил вообще без окормления, где он не бывал с самого начала своего поставления на Русь и стольный Киев.
 
После начала войны Москвы с Литвой и Тверью, т.е. с 1367 года митрополит вообще отказался от поездок на запад и юг, следствием чего стало открытие Галицкой митрополии в мае 1371 года, закрытой в 1347г. Прошло совсем немного времени, и отделилась Литовская митрополия. Именно благодаря целенаправленной многолетней деятельности по возвышению Москвы разрушается общерусская митрополия, возникает литовско-польское государство и православная Литва, Галиция, Волынь, Киев и Малороссия окончательно отделяются от Руси. Чтобы понять суть событий в XIVстолетии нужно признать, что церковь со всем её духовно-идеологическим аппаратом была на стороне действующей власти «яко всякая власть от Бога», т.е. церковь поддерживала монгольских ханов.
 
С одной стороны были Орда, Москва и церковь, с другой Тверь, Смоленск, Псков, Новгород, Литва, Малая Россия, Киев, Галиция, Волынь и все прочие свободолюбивые «уделы», которые т.н. «православная столица Москва» (в действительности православной митрополией оставался юридически стольный Киев) почитала если ещё не своими, то уж, во всяком случае подлежащими «православному» просвещению.
 
В этом средневековом «несении культуры в массы» Москву поддерживала умирающая, но даже в старческом маразме, ещё более к тому упрямая и авторитарная Византия, видящая в своём «духовном чаде» последнюю надежду на возрождение доморощенных идеалов. Как могла отнестись Византия к «огнепоклоннику» литовскому Ольгерду и к живому, не признающему пресловутый рай истинному православию Твери? С какого боку там, в Константинополе могли понять стремление к свободе и самостоятельному развитию литовского и русского народов? – Только как непочитание старших, отсутствие кротости и смирения, как непомерную гордыню.
 
Вспомним ответ на справедливую жалобу Михаила Александровича Тверского от Патриарха Филофея: «Кто из князей когда-либо судился с митрополитом? Судился ли когда твой отец или дед или другой кто из твоего рода? Оставь же и ты ссоры и суд, приди и примирись с отцом твоим митрополитом, проси у него прощения, принеси раскаяние». Патриарх, конечно же, не ведал, что он пишет к князю у которого и дед его, святой Михаил Ярославич судился с митрополитом Петром, и отец его, Александр Михайлович десять лет вместе с татарами преследовался митрополитом Феогностом, и старший брат его Всеволод Александрович, как и он сам, был обманут и отдан в плен сопернику тем же митрополитом Алексеем.
 
Вот и сегодня, совсем недавно, в 1996 году, проведя тонкий интересный анализ летописных источников, в частности приведя выше процитированное высказывание Патриарха Филофея, современный исследователь Б.В.Кричевский делает набивший оскомину вывод: «Следовательно, попытки тверского князя заручиться поддержкой патриарха и вызвать его гнев на митрополита Алексия провалились…. П.П.Соколов, говоря о деятельности митрополита Алексия в московско-тверской войне, считает, что после захвата в 1368 году тверского князя для митрополита Алексия началась цепь неудач: развалилась единая русская митрополия, начались судебные разбирательства. По мнению исследователя, митрополит Алексий поставил себя на службу государству, презрев церковные интересы. Факты действительно таковы, но их интерпретация и оценка представляются иной. Митрополит в условиях татаро-монгольского ига и феодальной раздробленности не стал бороться за сохранение распадающейся митрополии, а посвятил себя укреплению русской государственности, поддерживая московское княжество. Эта его линия ярко проявилась в московско-тверской войне. В своей деятельности митрополит Алексий допускал рискованные политические шаги. Он был не так осторожен, как его предшественник митрополит Феогност. И эти шаги московскому княжеству обошлись недёшево. Например, спровоцированный поход литовского князя. Но в результате митрополит Алексий, подчинив церковный механизм светским нуждам, сумел вместе с подрастающим князем Дмитрием Ивановичем вывести московское княжество в лидеры».
 
Не правда ли, не токмо в духе московско-татарского улуса, но и ещё в большей степени в духе нашего лукавого «перестроечного» времени общепринято восхищаться без зазрения совести « подчинению церковного механизма светским нуждам» и «выведению в лидеры» в соответствии с принципом иезуитов «цель оправдывает средства»? Как таковое умонастроение может сочетаться с праведной православной верой и любовью к Богу и людям?!   Как тут не вспомнить слова датского философа Сёрена Кьеркегора (1811-1855): « Стоит нам судить по исходу» - те, кто говорят таким образом, весьма многочисленный народец. Дело всей их жизни – судить великих людей по результатам. В них примечательное смешение высокомерия и убожества; высокомерия – ибо они считают себя призванными выносить суждение, ничтожества – ибо нельзя обнаружить даже самой отдалённой связи между их жизнью и жизнью великих. Герой узнаёт исход только после того, как всё уже кончилось…а тот, кто поистине хочет чему-то научиться у великих, должен как раз обращать внимание на начало. Если бы тот, кто собирается действовать, хотел бы судить о себе по исходу, он никогда не добрался бы до начала.»( «Страх и трепет», М., 1993г.).
 
Отметим, что не только митрополит Алексий, но и вся церковная иерархия обозреваемого нами исторического периода средневековой Руси играла крайне негативную роль в жизни нашего народа – верно служила монголам, принимала самое активное участие в подчинении непокорных православных христиан баскакам, ханам и их всегдашним любимцам – московским князьям, противостояла всем, кто мешал Ордынскому Единоначалию на Руси.
 
И при этом благодарные ханы и корыстная, жадная до наживы Византия всё возможное делали ради возвышения Московско-татарского улуса. Были попраны и забыты древние родовые права Киева, Ростова, Новгорода, Владимира. Лицемерные митрополиты Киевские и всея Руси проживали в Москве, рассылая оттуда анафемы и интердикты, т.е. проклиная не только отдельных князей и бояр, но и целые города и уделы: Новгород, Тверь, Смоленск, Рязань, Нижний Новгород, Суздаль, Псков….Да и сама Москва с её храмами подверглась интердикту митрополита Феогноста только за неугодную церкви династическую связь московского князя Симеона Гордого с непокорной ханам Тверью ( Марией Александровной Холмской). И так действовали исключительно все митрополиты, оставившие более или менее значительный след в церковной истории: Кирилл, Пётр, Феогност, Алексий, Киприан…
 
Последовательное усиление роли церкви в жизни нашего народа было связано с усилением Москвы. Можно и нужно констатировать активную борьбу церкви и её «православной» столицы со своим непросвещённым лапотным народом. И именно церковь вырабатывала идеологический фундамент предательской политики по отношению к своему народу: «смирение пред Богом данными» ордынскими ханами и продавшимися им князьями московскими.
 
Можно предположить, что если бы не было отупляющего и усмиряющего московско-церковного влияния, то с чужеземным игом на русской земле было бы покончено ещё в XIII столетии, а в XIVстолетии неминуемо произошло бы объединение Литвы, Киева, Смоленска, Твери, Пскова, Новгорода, Нижнего Новгорода, Суздаля, Рязани в их противостоянии чужеземцам. В Литве и Киеве, в Галиции на Волыни и в Подолии государственным языком был русский язык. Все дети Великого князя Литовского Гедимина (1315 – 1341) и Ольгерда (1345 -1377) были крещены в православную веру, и победители Тевтонского ордена в Грюнвальдской битве Ягайло и Витовт были по рождению православными.
 
И не их вина, но вина митрополита Алексия и его идейных вдохновителей из Византии, что русско-литовским князьям ради объединения с Польшей и совместного вооружённого отпора рыцарям пришлось сменить вероисповедание, так на письмо Ягайло по вопросу соединения церквей константинопольский патриарх лукаво отвечал: « ты пишешь о соединении церквей: и мы усердно желаем этого, только это не есть дело настоящего времени, потому что у нас идёт война с нечестивыми, пути нам заперты; при таких обстоятельствах возможно ли, чтобы пошёл кто-нибудь от нас на составление там, на Руси собора?...усердно просим твоё благородие соединиться с королём венгерским и выступить с твоим войском на сокрушение нечестивых; тогда по освобождению путей, удобно может состояться и соединение церквей, как желает этого твоё благородие и как желаем этого и мы».
 
Москва и церковь были той третьей силой на Руси, которая угодна была и Константинополю и монголам, и только такой геополитический анализ раскладки противоборствующих сил в XIII-XVвв. представляется наиболее исчерпывающим, учитывающим все моменты развития общественно-исторической ситуации на Руси. Если бы не было неуклонного ползучего влияния этой третьей силы не состоялось бы объединение Литвы и Польши, но непременно образовалось бы Великое Славянско-литовское православное государство, которое подчинило бы себе жалкую к тому времени Византию с её II Римом – Константинополем и обратило бы последний в свою столицу. Возможно этого варианта развития событий и боялись в Византии, потому и поддерживали Москву «всеми правдами и неправдами».
 
И вот вопрос, не потому ли перенесена была на север, из Киева во Владимир русская митрополия, чтобы быть ближе к монголам и Орде? К тем землям русским, которые были подложены под власть монгольскую от начала ига ещё с 1237 года и где рабская традиция, идущая от великого князя Ярослава Всеволодовича, как в древлей Ростовской земле, так и в начинающей активно прислуживать ханам Москве, имела более крепкие корни? Во всяком случае ясно, что такое положение вещей было удобно не только сборщикам дани, но и зависимой от них, живущей от русской церковной десятины Византии.
 
И находящаяся рядом с Москвой и Ростовом Переяславская епархия не потому ли была подчинена Епископу Сарайскому, что именно в ней татарами и Александром Невским, защищавшим их интересы в борьбе за Переяславское княжение была умерщвлена первая жена Ярослава Ярославича (впоследствии первого князя Тверского, отца святого Михаила), а сам брат Александра Ярослав, вступившийся за Андрея Ярославича Великого князя Владимирского и всея Руси (1255г.), был согнан с Переяславского княжения, а дети его были угнаны в Орду? (см. А.В.Карташов, «Очерки по истории русской церкви», т.1, с.282).
 
Брат Невского, Ярослав был изгнан последним сначала из Переяслава, а затем и из Новгорода. После смерти Александра Невского Ярослав громил с новгородским войском немецких рыцарей, однако новгородцы по неясным причинам изгнали сторонников Великого князя Ярослава Ярославича, пригласив княжить сына Невского, Дмитрия Александровича. Великий князь Владимирский Ярослав пошёл было на Новгород войной, но при посредничестве митрополита Кирилла враждующие помирились(?), т.е. Кирилл отнял у Ярослава Новгород и отдал его сыну Александра Невского. Из этого следует, что авторитет Великого князя Владимирского и всея Руси, мало что стоил для митрополита и татар.
 
Потому и впоследствии митрополит Пётр мог спокойно не обращать внимания на праведные обвинения его во взятках при поставлении священства. Церковь оправдала его на разбойничьем соборе, который не решился даже осудить монахов и тверского епископа Андрея, обвинителей «святого» Петра, а последнего оправдал. Также, как и на Руси, в Константинополе не дали ходу справедливым жалобам епископа тверского и самого Великого князя всея Руси Михаила Ярославича . Там воровали и лгали, льстили и лицемерили круче, чем это было принято в среде непросвещённых диких, непривычных к юридическим тонкостям, варваров.
 
С самого начала т.н. монголо-татарского ига, от отца Александра Невского, Великого князя Ярослава Всеволодовича, самого Невского и его друзей, ростовских князей «Васильковичей», женившихся на татарских ханшах и осквернивших святую память убиенного (татарами ли?) отца («В Ростове помнили, какую грозную строгость проявил Епископ Игнатий к скончавшемуся в 1278 году кн. Глебу: через девять недель после погребения, владыка приказал взять в полночь его останки из Успенского собора, усыпальницы князей Ростовских, и просто закопать…За что такая кара? За свою строгость святитель чуть было не поплатился запрещением к священнослужению. Митрополит Кирилл обвинил его в осуждении «мертвеца прежде Страшного Суда» (Никон. Лет. 1280 г., Т. Манухина «Святая Анна Кашинская»), от наводивших монгольские орды на родную землю в борьбе за Великое Княжение властолюбивых сыновей Невского Дмитрия и Андрея, от его же внуков, интриганов и мздоимцев, Юрия и Ивана проводилась политика удушения свободы русичей.
 
На краткое мгновение тверской князь Михаил Ярославич прервал эту гнусную, укоренившуюся в Москве традицию. Его дело продолжали старшие его сыновья и внуки… Но Москва с монголами воцарилась на Руси и в XIVстолетии точно также, как и в XIIIс помощью церкви, имевшей привилегии от монголов и жившей как и их старшие братья – Византия на счёт монголов, кормивших их от дани, поступавшей от русского народа.
 
Чтобы не быть голословными приведём «откровенные объяснения ханов о своих побуждениях к пожалованью русскому духовенству охранных ярлыков. «Мы пожаловали, говорит Менгу-Темир, попов и чернецов и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас Бога, и за наше племя без печали, благословляют нас…; да не клянут нас… Аще ли кто имать неправым сердцем молить за нас Бога, ино тот грех на нём будет». То же впоследствии говорит и хан Узбек: « мы жалуем их ярлыками, да Бог нас пожалует, заступит; а мы Божие бережём и данного Богу не взимаем…; да пребывает митрополит в тихом и кротком житии… да правым сердцем и правою мыслию молит Бога за нас, и за наши жёны и за наши дети, и за наше племя».
 
Когда по распоряжению великого хана Гуюка и Батыя в 1246 г. была произведена на Руси первая податная перепись (её проводил кн.Александр Невский), духовенство было исключено из неё и оставлено в покое. … Преемник Батыя, Берге, выдал свою ближайшую родственницу замуж за ростовского князя. При нём же учреждена была в ханской столице, Сарае, епископская кафедра. …Хан Ногай был женат на Евфросинии, побочной дочери императора Михаила Палеолога, а хан Менгу-Темир (1266-1281) замечателен тем, что первый выдал русскому духовенству ярлык на имя митрополита Кирилла…
 
.Как предшественник Узбека, Тохта, был женат на дочери греческого императора Андроника Старшего, так и сам Узбек был женат на дочери Андроника Младшего; свою сестру Кончаку он выдал замуж за Московского князя Юрия Даниловича; митрополиту русскому Петру он выдал известный благосклонный ярлык, при чём по словам летописи св.Пётр «в Орде у царя бысть в чести велицей и отпущен бысть от царя со многою честию вборзе» ( Никон. Лет.III, 108.).…Мы не знаем до конца татарского владычества над Русью, до 1480 г., ни одного случая какого-нибудь посягательства ханов на установившиеся привилегии русской церкви» (А.В.Карташев, там же, с.283, 284). Как пишет Н.К.Карамзин «…Взяв в 1239 году Чернигов и сожегши его, татары …дали свободу пленённому ими Епископу Порфирию. Сим знаком отличного милосердия они хотели, кажется (?!), обезоружить наше Духовенство, ревностно возбуждавшее народ к сопротивлению» ( там же, т.IV, гл. 1).
 
Но, повторяем вопрос профессора А.В. Карташёва, где примеры ревностного возбуждения своего народа к сопротивлению монголам со стороны церкви? Для нас очевидно, что и сей эпизод есть лишь красноречивое подтверждение того, что церковь с самого начала ига состояла в единении с завоевателями…
 
Вернёмся к официальной версии жития св. Анны Кашинской в общепринятом до сих пор изложении. Там с одной стороны утверждают, что св.Анна умирает за три десятка лет до смерти младшего сына, а с другой стороны тут же доказывают при помощи исторических картинок, что их хоронят одновременно. Правда время вынужденно вносит некоторые коррективы, так в Словаре Святых, изданном в Санкт-Петербурге, в 1862 году указывается та же дата смерти, что и в житии, а вот происхождение местно почитаемой кашинской святой уже пришлось уточнить, там она уже дочь кн.Дмитрия Борисовича Ростовского.
 
Но при всём, при том, две сотни лет церковь свыше официально запрещает после беспримерного «освидетельствования» нетленных мощей всякое ей служение как святой, несмотря на многочисленные исцеления и чудеса. Раку со святыми останками держат запечатанной в глухом церковном углу и тёмному народу, верующему во всякую «языческую» чепуху приходится молиться Благоверной исключительно по собственному искреннему побуждению. И эти чистые благие молитвы достигают Неба. Благоверная является верующим в «тонком сне» и совершает чудеса. Благоверная – она одна у нас на Святой Руси, наша родная, русская, святая Анна ! Что получилось в итоге? Хотели унизить, и несправедливым преследованием вознесли до Неба !
 
Когда архиепископ тверской Филофей ( впоследствии митрополит киевский) в 1860 году объявил, что в городе Кашине должно остаться не более восьми церквей из двух десятков, а остальные требуется по экономическим соображениям закрыть, представители общественности города – кашинское купечество, объявили ему, что они не допустят ни одной церкви быть закрытой и взнесли значительные капиталы на обеспечение причтов (см. «Тверской Патерик», с.19).
 
Как же это благочестивое поведение кашинских горожан непохоже на кощунство их бесславного предка кн. Михаила Васильевича Кашинского - сына, поминаемого выше недобрым словом Василия Михайловича, «велевшего из одного Кашинского монастыря перенести церковь Богородицы во внутрь города и «место то святое раскопати, и во гробех мёртвых кости разрушили издавна положенных иноков.» Вскоре он тяжко захворал, и как он, так и его княгиня, которая умерла. Князь Михаил Васильевич устрашился и ужаснулся, того ради и прощения просил у владыки Василия и у всего священного собора. И повелел ему владыка не до конца то место разорить; он послушал владыки и поставил на прежнем месте малую церковь Пречистыя Богородицы, но потом и ту разнесли.» (В.С.Борзаковский, там же, с.151 со ссылкой на Ник. IV,22,23).
 
…И по сей день остаётся неизвестным, что это была за «церковь Богородицы», которую нечестивый внук св.Анны Михаил Васильевич разрушил со странной целью перенести её «внутрь города». Уж не первоначальная ли то была Успенская церковь Успенского Богородичного Кашинского монастыря, в котором св. Анна провела последние дни своей долгой жизни, и где была похоронена?! «Тяжко больному пономарю Успенского собора Герасиму(в 1611г.) явилась во сне некая жена в схиме, назвала себя «Анною», обещала ему исцеление, но при этом с упрёком сказала, что «гроб мой ни во что же вменяется, считаете его обыкновенным и меня презираете… и доколе будете вы попирать меня ногами?». Гроб обнаружился, когда в ветхом Успенском соборе прогнил пол, провалились половицы и открылась земля и вкопанный в неё никому неведомый каменный гроб без надписи…
 
О женском Успенском монастыре в Кашине упомянуто в житии преподобного Ефрема Перекомского…сказано, что преподобный Ефрем родился в Кашине (XVст.) «близ Успенского женского монастыря» (Т.Манухина, там же, с.104,110). Предание и житие связывает имя св.Анны с построенным для неё монастырём и Успенской древней соборной церковью. Нам известно, что кульминацией жизненного подвига святой княгини, её святого мужа и старших сыновей явилась т.н. «Замятня» - поголовное избиение татар в Твери, произошедшее как раз на Успение Богородицы, т.е. 28 августа 1327 года. Это было первое и единственное за многие годы ига на Руси возмущение народа русского против татар. Называть сие Великое историческое событие мятежом («замятня») нельзя уже хотя бы потому что восстанием руководил Великий князь всея Руси Александр Михайлович Тверской.
 
«По сведениям новгородского летописца, Александр отдал приказ убивать татар, а заодно с ними татарских и волжско-булгарских купцов в Твери и других городах…Ещё один, до сих пор не принимавшийся во внимание источник подтверждает, что Александр не остался в стороне от борьбы после начала сражения: это генеалогия Нащёкиных…»(Эккехард Клюг, там же, с.118). «Есть ещё летописный рассказ о том, что в 1327 г. приходил в Тверь от хана Узбека двоюродный брат его, Шевкал Дудентьевич, будто бы с намерением привести всё княжение в бусурманскую веру. Но даже не скептический преосвященный Макарий сомневается в точности этого известия, предполагая здесь тенденциозную выдумку (IV, с.120). Действительно такая миссия Шевкала не вяжется ни с известной веротерпимостью Узбека, ни представляется с внутренней стороны разумной: странно намерение совратить только одну область русской земли» (А.В.Карташов, там же, с.285-286).
 
Вполне вероятно, что и св.Анна имела к этому событию самое прямое отношение, и потому предпочла последние дни свои провести в Успенском монастыре и похоронена в Успенской церкви. Всю жизнь церковь преследовала Александра Михайловича, закрывая храмы в Пскове и заставляя младших братьев идти с войсками против него и подвергать гонениям семью его. Возможно Успением в Кашине святая мать пожелала увековечить в простом народе светлую память любимого сына, разгромившего на Успение Богородицы татар и за это преданного церковью им на поругание.
 
Так будем же искренне верить, что найденный случайно, только благодаря чудотворным исцелениям, через 243 года после погребения Великой тверской княгини каменный гроб содержит мощи св. Анны! Об этом нам говорят бесчисленные исцеления и почитание благоверной, несмотря на все запреты и унижения. Но остаются всё же вопросы, неудобные для церковной иерархии. До сего времени ниоткуда не видна причина и цель и время её пострижения в монахини. Когда Анна могла принять постриг и зачем?
 
До 1339 года, т.е. лет до шестидесяти она была вне всяких сомнений занята трагической судьбою Александра. После его героической смерти в Орде Св.Анну не могли не занимать серьёзные проблемы преследования его семьи её младшими сыновьями. Когда вдова Александра, княгиня Настасья, привезла из Литвы в Тверь (в 1363г.) свою внучку: дочь Великого Литовского князя Ольгерда и своей дочери Ульяны Александровны, из Москвы в Тверь, чтобы крестить ребёнка, приезжал сам митрополит Алексий, который вообще старался поменьше выезжать из столицы. Исходя из этого исторического факта, должно быть и нам понятно, какое значение имели проблемы семьи для представителей духовенства и великокняжеского рода…
 
В 1347 году митрополит Феогност затворил в Москве храмы, чтобы помешать венчанию Великого князя Московского и всея Руси Семёна Ивановича с внучкой св.Анны, Марией Александровной ; в 1349 году состоялось венчание Великого князя Литовского Ольгерда с внучкой св.Анны, Ульяной Александровной и в том же году внук св.Анны, Всеволод Александрович Холмский, обращается за помощью к епископу Тверскому Фёдору Доброму в семейных распрях с младшим сыном св.Анны Василием. Через год, в 1350 году, Василий Михайлович женил своего сына, князя Михаила Васильевича, на дочери Великого князя Семёна Ивановича.
 
Где же была в эти годы св. Анна, и неужели она могла не принимать самое живое участие в полной тревог и трагических событий жизни своей великокняжеской семьи? Одно дело, когда в монастырь уходили непорочные девы, как сестра св. Михаила София, или же, когда после смерти мужа в монастырь уходили не имеющие детей верные жёны, как супруга Великого князя всея Руси Дмитрия Грозные Очи, Мария Гедиминовна. И совсем другое дело св. Анна, которой пришлось всю свою долгую жизнь решать беспрецедентно сложные семейные проблемы. Ежели св. Анна приняла постриг лишь перед смертью, то тогда, как и с какого церковного, духовно-молитвенного боку возможно объяснить нетление её мощей?! Наверное, и эти, не имеющие аналогии в монашеской жизни вопросы не давали покоя, ведающим им цену, представителям московского церковного клира.
 
В особом отношении очевидно была св.Анна вместе с семьёй своего старшего сына Александра к митрополиту Литовскому и Русскому тверичу Роману, родственнику её внучки Ульяны Александровны, которому князь литовский Ольгерд обещал принять православие и водворить его во всей своей стране.(см. А.В.Карташёв, там же, с.317, Эккехард Клюг, там же, с.189)…
 
Что же, ответим и мы на поставленный вопрос! Была ли Великая княгиня Анна святой?! Да конечно, в этом не может быть никаких сомнений, об этом говорит нетление её св.мощей, сотни лет находящихся под спудом. Была ли св.Анна мудрой? – Нет, так называемая «заповедь ненасилия» сыграла с ней и её семьёй злую шутку. Святая Анна в год своей смерти положила начало всех злоключений своего великого благородного внука Михаила Александровича, и хотя она же заложила браками с Литовским княжеским родом верную основу политики Твери на сотню с лишним лет вперёд, в решительный момент из-за её слабости сложилась московская политика, которая в конечном счёте привела Великую Тверь к падению.
 
Да простят нас за мрачную картину средневековой истории Руси, её пришлось нарисовать немногими штрихами, чтобы понять причину тех беспримерных преследований, которые выпали на долю святой великой княгини Анны, уже много позже смерти её. Обычно их традиционно связывают со старообрядчеством – сложенным в благословляющий жест её правой руки – двоеперстием, которое пытались разжать безуспешно в XVIIстолетии. Это действительно имеет место.
 
Даже при восстановлении почитания св.Анны в 1909 году «Приготовляя покров на раку с изображением св.Анны, тот самый покров, который так искусно когда-то вышили царица и царевны и который по постановлению собора 1677г. был затребован в Москву, а теперь возвращён в Кашинский собор, - обнаружили, что десница святой сложена не двуперстно, а троеперстно…При внимательном рассмотрении увидели, что троеперстная десница крепко пришита, а под ней прежняя – двуперстная…Кто и когда десницу нашил, - неизвестно, но оставить её было великим соблазном и для православных и тем более для старообрядцев. Слух о подлоге уже побежал…Прибывший архиепископ Алексий положил ему конец, дав распоряжение десницу отпороть…»(Т.Манухина, там же, с.183).
 
Но как можно понять из предыдущего рассмотрения причины преследования св.Анны глубже. Они кроются в клерикальной ненависти Москвы к Твери ещё со времени «святого» митрополита Петра. Церкви пришлось скрепя сердце прославить Михаила Ярославича Тверского, яко были тому явлены знамения на Кавказе, было нетление мощей, смерть за други своя. Но никому и никогда за всю историю русского православия, несмотря на пресловутую «любовь» «святого» митрополита Петра, не могла прийти в голову идея прославить Георгия Московского или Ивана Калиту, слишком явно видно было во все времена их бесчестие, отсутствие благородства…
 
А тут ещё и святая Анна, супруга святого Михаила, и тоже нетление её мощей и получается что Бог, увы, не на стороне Москвы и Византийского православия ?! Ежели свята Тверь, а не Москва, тогда почему церковная иерархия никогда не поддерживала её, но строила подлые интриги и козни, делала всё возможное, чтобы её унизить?! К тому же Святость родителей, Михаила и Анны, хотя бы предполагает праведность и благородство их детей, Дмитрия, отомстившего Георгию московскому за убийство в Орде отца, и Александра, открыто противоставшего монголам !
 
Тогда чем можно оправдать интердикты митрополита Феогноста, наложенные на Псков и Новгород, сожжение Твери Иваном Калитою, и, наконец, поход на Александра соединённого русско-татарского войска, князей и ханов, возглавленных опять же таки Иваном Калитою и благословлённых на пролитие русской крови московским митрополитом? А потом московская анафема, возложенная на Александра и православно-московский призыв идти на покаяние к монголам на верную смерть, всё-таки через десять лет в полноте исполненный праведным князем?! Почему он не сподобился канонизации, коей сподобились нечестивые митрополиты Москвы, предавшие на поругание стольный Киев – Пётр, подсидевший Великого князя Михаила Ярославича, и Алексий, спровоцировавший московско-литовские войны и измывавшийся над Михаилом Александровичем?
 
Нет уж, это такие вопросы, которые церковной иерархии и сегодня, через сотни лет не стоит задавать, потому и трижды разрушен Златоверхий Тверской Спас, раскопаны под ним на полтора метра фундаменты, святая земля под ним выброшена на помойку, отправлена в «почётную» ссылку Великая Тверская княгиня Анна. На фоне святости Твери, её непримиримой борьбы с монголами подкуп, ложь, лицемерие и лизоблюдство Москвы, как кал и гной на образе Благоверной.
 
Вот потому память о святой праведнице Анне неумолимо вскрывает ложь написанной под указку Москвы кровавой и подлой истории нашей, призывает смиренно и молчаливо, но вместе с тем и непреклонно к покаянию церковную иерархию, яко Благоверная супруга святого Михаила Тверского княгиня Анна Тверская и Кашинская стала нетленным образом Пречистой Богородицы на Русской земле, а доблестный муж её, отдавший жизнь за други своя, нетленным образом Христа Распятого. И потому простой, но крещённый народ русский, несмотря на все происки церковного клира заставил всё-таки царя и синод канонизировать её вторично в 1909 году.
 
….Память о супружеской Святой Чете, Михаиле и Анне, прозревает в наших уснувших душах заброшенный ныне дикий лесной холм у села Едимонова. Там, уходя со старшими сыновьями Дмитрием и Александром сначала во Владимир, а затем и в Орду, святой муж простился с безутешной в горе своею женою Анною. Там на Волге, согласно древнему преданию, отец св. Михаила, Великий князь всея Руси, Ярослав Ярославич Тверской встретился впервые со своею будущей супругою Ксенией, матерью св.Михаила.
 
С незапамятных времён стояла там небольшая часовня, «в народе слывущая под названием «святой часовни», в ней находилось изображение св. благоверного великого князя Михаила и его супруги и трогательная картина их прощания» («Тверской Патерик», с.14). «Древнее тверское предание сохранило память о разлуке, творчески-своевольно связав прощание со «Святой Горой», с высоким холмом близ села Едимонова на Волге ( Корчевского уезда). По летописному рассказу известно, что разлучились на берегу Нерли ( согласно позднейшим исследованиям – близ деревни Малиник, Калязинского уезда), а между тем именно Едимоново хранит о разлуке неувядаемую память.
 
На «Святой Горе» до наших дней находилась древняя часовня, в ней – икона-картина, неизвестно когда и кем написанная, «Прощание Михаила и двух сыновей его с Анною». Сюда, на «Святую Гору», ежегодно в праздник Вознесения с незапамятных времён совершался крестный ход при большом стечении богомольцев из Едимонова и соседних сёл. Шли сюда не только, чтобы молитвенно вспомнить евангельское событие на Елеоне, но и разлуку Святой Тверской Четы.» (Т. Манухина, там же, с.78).
 
На наш взгляд следует на «Святой Горе» часовню восстановить и день прощания св.Михаила и св. Анны чтить яко зачало жертвенной любви к Отечеству - верности семье и Роду своему Русскому. …Едимоново расположено на левом берегу Волги, в сорока верстах от Твери, напротив Городни (древнего города Вертязина) и сохранившегося до сего дня храма Рождества Богородицы XIVстолетия. Когда-то здесь же поблизости были три монастыря, но сегодня здесь повсюду мерзость запустения на святом месте.
 
 
24 мая, в день Кирилла и Мефодия, в Твери состоится международное празднование славянского Единства. В этот день решено городскими властями и общественностью нашей страны открыть памятник св. Михаилу Тверскому, но до сих пор неясно, каким будет сей монумент и где он будет поставлен. Как известно, тверской православные предлагают трактовку образа Великого князя Михаила в общепринятом византийском стиле изображения святых, с воздетыми Горе очами, со сложенными смиренно руками, с явившейся на щеке благодаря усиленной молитве умиленной слезой. Но согласно Никоновской летописи св. Михаил был «телом велик зело и крепок, мужествен и страшен взором…». На наш взгляд правы те, кто предлагает изобразить Великого Князя на коне, т.е. согласно древнейшей традиции яко Православного Воина, единого со своим народом. Примерно такой образ св. Михаила и дал скульптор А.Н.Ковальчук. Но у этого проекта имеются серьёзные недостатки. Кто угодно, любой исторический деятель и воин может быть изображён таким образом, а благословляющий жест правой руки всадника и вся его стать взяты из монумента римскому императору Марку Аврелию и обезображены, на что вполне справедливо указал тверской краевед Б.Н.Роттермель.
 
Все тверитяне убеждены, что памятник должен соответствовать христианскому подвигу св. Михаила, положившему жизнь свою за други своя. Из предыдущего рассмотрения ясно, что не только св. Михаил, но и его семья была святой и праведной. Причём праведности этой имеются непререкаемые исторические подтверждения. Вот мы и предлагаем дать в монументальном решении сцену расставания отца и его старших сыновей с женой и матерью, т. е. дать памятник Праведному Роду Русскому. Не один шёл св. Михаил в Орду, но с преданными ему и Отечеству старшими сыновьями, в дальнейшем несправедливо забытыми, несмотря на свою доблесть и подвиги за землю Русскую. Не их вина была, что хан монгольский к себе потребовал их святого отца, они готовы были принять смерть также, как и он, и просили во Владимире его об этом.
 
Следует вновь через столетия соединить св. Михаила со своей супругой св. Анной - восстановить историческую справедливость, завершив в начале III тысячелетия семивековую разлуку, которой подвергли Святую Чету московские властители и духовенство. Памятник на наш взгляд можно поставить на территории древнего Тверского Кремля, прямо напротив Тверского Златоверхого Спаса, который, надо полагать, со временем будет обязательно восстановлен.
 
Сегодня на святом месте стоит идол советского периода – памятник Михаилу Калинину. Этот не имеющий эстетической ценности монумент совершенно резонно предлагаем перенести «на родину героя» в посёлок Верхнюю Троицу, где Михаил Иванович родился.
 
Напротив памятника М.И. Калинину и чуть вперёд располагается небольшой сквер, в котором имеется всегда грязный никому ненужный бетонный туалет и находящийся в центре сквера уродливый «памятник» жертвам репрессий. Если бы памятник имел эстетическую ценность, его не стоило бы трогать, хотя место для него на исторической территории Тверского Кремля выбрано до крайности неудачно. Но сей шедевр перестроечной культуры задуман и осуществлён яко сознательное глумление над чувствами православных верующих. Памятник представляет собой безликую, безносую, безглазую, безротую «сущность», опущенную автором сознательно на колени так, что большие ягодичные мышцы вместе с поджатыми под себя пятками образуют сзади правильный крест. Тот же символ – крест прочитывается над слегка намеченным в паху мужским половым членом, его образуют брюшные мышцы. Приподнятые плечи и «голова» сей обобщённой «сущности» образуют вместе Троицу, а под ней на месте шеи и лёгких имеется овальное отверстие, выходящее над крестами брюха вперёд. На наш взгляд и в этом отверстии есть некая рациональная идея увековечить забранный у народа воздух и солнечные лучи, угасающие в сей омерзительной дыре. Если мы, русичи, и дальше готовы стоять на коленях со сложенными смирно по бёдрам руками, то тогда такой «памятник» как нельзя лучше нам подходит.
 
Справедливости ради не отхожее место да идолы должны стоять на поруганной земле Тверского кремля, а памятник Тверской Великокняжеской семье: св. Михаил на коне, снявший шлем перед Златоверхим Спасом, обративший взгляд на свою святую супругу, благословляющую в жертвенный путь свою семью святым Крестом (Александр на коленях с мечом принимает освящение от матери и родной земли, Дмитрий с тверским Стягом, освящающим путь, стоит рядом). Такая сложная композиция требует при воплощении большого труда и затрат, но на наш взгляд, православная идея, которая в ней заключена требует воплощения.
 
В русской истории есть только одна святая семья такого высокого ранга – она достойна того, чтобы взирая на её Святость и Благо её Праведного Рода и мы, грешные люди становились лучше и чище.
 
В тверском городе Бежецке недавно поставили памятник семье Гумилёвых. Прекрасная идея очень потеряла в дурном воплощении. Где-то нашли бюст Н.С.Гумилёва и установили его на высоком постаменте. А.А.Ахматову посадили на венский стул, взяв позу её тела из композиции известного портрета кисти Альтмана, а сын их Л.Н.Гумилёв дан несколько впереди в образе старца-профессора «тычущего в книгу пальчик», указывающего на свой график пассионарности. Памятник во всех отношениях странный, но народу нравится, что обо всех в незаурядной семье вспомнили, никого не позабыли. 2008 год президент В.В.Путин объявил годом семьи. Во всех отношениях правильно было бы отметить сей год возведением достойного памятника в честь выдающейся Семьи Рода Русского.
      
14 января 2008 года.
г. Красный Холм.