Известным мне было, что оставленный на Москве торговлишкой промышлять (на благо общества) "карго" нашего "первого персидского похода" уже солидным двором обзавёлся, хотя и числился тот за морскими стрельцами. Вот туда и завернул наш санный поезд. Тут заметить следует, что "гостиное право" на Руси являлось довольно жёстким, как для иноземцев, так и для своих торговых людей. Там сплелись в клубок и пережитки былой феодальной раздробленности (со льготами "для своих"): "А московским купецким людям в порубежных во всех городах и на ярмонках торговать с иноземцы всяким товаром вольно". И стремление максимально поиметь и с импорта, и даже транзита: "Учинить заказ крепкой, чтобы иноземец с иноземцем никакими товары не торговали и не продавали, и не меняли, понеже великому государю в таможнях в сборах учинятся большие недоборы". Иноземные купцы свой товар сдавать и брать российский имели право только оптом, причём случаи подставных местных "закупов" выявлялись и карались строго. Справедливости ради заметить следует, что аглицкий торговый двор многих ограничений избежать умудрился. Хотя бы уже самим фактом своего существования. Ибо прочим иностранцам постой предписывался исключительно на государевых гостиных дворах. За недёшево - недельное проживание со столованием (щи да каша) и арендой амбара обходилось в четыре деньги. Да и при желательно бОльших партиях товара много "сопровождающих" не пропускалось. Обычно не более пары купцов, в исключительных случаях пять-шесть. Про ногайцев, хивинцев и бухарцев - другой расклад, но про то, что Восток - дело тонкое видно знавали и в Москве.
Может по этой причине так удачно проскочила моя авантюра?
Хотя, почему только моя? Ведь за это время Шлезвиг-Голштинская экспедиция и в Фатерлянд сгонять успела. Уже повторным посольством вернувшись, на ими же построенной на Волге трёхмачтовой галере "Фредерик", совместно с русским посланником (в свите которого и "мой" Юшков наличествовал) по морю Хвалынскому странствовала. Но я-то знал, что у Дербента "на соплях" слепленное судно (хоть и не малое), злой короткой волны не сдюжит и рассыплется. Как впоследствии и вся, не глупая в принципе, затея далёкого герцога Фридриха 3-го.
А прибытие наше на Москву заметили споро. Толи потому, что в "нашей" (за)морской лавке ассортимент обновился и фискальная служба наябедничала, толи из какой другой службы наушники постарались. Но призвали аж в Кремль, пред ясны очи.
Не знаю, что Государю успели наплести, но и в этот раз встречен оказался благожелательно. Очевидно, тому причиной честное исполнение "частно-государственного контракта" в Казани Рихардом.
Как выяснилось, он уже вторую шхуну достраивал, да попутно из менее ценной сосны наладил производство надсадов да ушкуев - для речного плаванья. Очевидно кое-что и на продажу. Ведь мастеровым помимо картошки "со своего огорода" ещё и мясо в котёл клалось.
Но вернее, расположение вызвала пухленькая пачка акций, аж в две тысячи рублей номиналом, преподнесённая государю за его участие в компании. Гарантирующая даже большие чем у голландских бондов - 5% дивиденды! Разумеется, о том, что налогами в Амстердаме отдавался всего 1%, а здесь "пятая деньга", умалчивалось. Но то ведь было не про нас. Ибо, не платя податей (почти), мы усиленно тяглые государевы службы служили, да на свой кошт мореходное дело зачинали. Вот и прикрывалось государево око на "мелкие шалости" нашего карго, когда "скупал он на площади у приезжих крестьян и мягкую рухлядь, и мясо говяжье и свиное, и окорока, и языки, и сало, и пеньку, и рогожи, и кули, и многое другое". Не давая навариться перекупщикам.
Особо Государю по сердцу пришлось моё намерение в Православную веру крещёным быти. При абсолютно искреннем уверении, что до того иной религиозный обряд не проходил. Если не считать последовательное вступление в октябрята, пионеры, комсомол и партию. За "правильный" поступок повелел Великий князь зачислить меня в дворяне московского списка. Как и морскую сотню "мою" так же причислить к московским стрельцам. Что поднимало им годовой оклад аж на целковый (правда не из государевой казны). Ну и поскольку ранее пожалованную земельку я в пользование Казанского Адмиралтейства передал, так вновь получил я "дачу" (в 500 га!) где то на "Изюмском шляхе". Правда, какими бубликами на стрёмные земли пахотных завлекать уже моей головной болью являлось.
Прознав, что помимо прочих умельцев прибыли со мной и мастера способные станы ткацкие творить, припомнил Царь, что ещё при Фёдоре Иоановиче в прошлом веке рядом с Успенским собором шелкоткацкая фабрика была поставлена и теперь переписывалась она на наш баланс. Разумеется, время, а особенно "Смутное" сие предприятие не пощадили. Но восстанавливать проще, чем зачинать, да и опытных ткачей в тех местах хоть "для развода" я ещё найти надеялся.
Так же весьма заинтересовала властителя информация об открытии Мореходки, и представляющий сей ВУЗ гардемарин чуть ли не по соловьиному "запел". При Годунове уже отправлялись отроки за море наукам учиться, да никто из них на Родину возвращаться не захотел. Хоть и происходили все не из нищих. Виндавское милитаризированное учебное заведение вариант побега сводило к минимуму, а воинская дисциплина - к максимуму получение знаний (стимулами служила не потеря стипендии, а головы или в лучшем случае высеченная ... спина). Так что следующий курс гардемаринов намечался русским.
Царь милостью своей пожаловал, и этот настрой так же на его "псарей" перекинулся. Потому в это посещение столицы мне уже в каждой бочке затычкой служить больше не требовалось. Бюрократическая машина в государстве функционировала и в её шестерёнки мореходное дело запихнуть удалось. В соответствующих Приказах теперь сходу находился соответствующий ярыжка, который и так "флотские" дела служить обязывался, а "за мзду малую" и вовсе из кожи вон лез. Дела снабженческие да организационные в этот раз провернуть удалось за долго до ледохода, а его встретить уже даже за Казанью.
Но до того ещё одно "пожалование" произошло, причём от Власти выше царской!
Патриарх Иоасаф, уже пару лет как сменивший Филарета, прознав о намерении моём креститься в Православие, самолично готовить меня к таинству принялся, и занятия наши частенько в беседы переходили. В одной из них запросил я Заступника не только для себя, но и для всего зачинаемого великого дела - Флота! А таковой ведь у мореходов имелся всегда - Святой Николай Мирликийский. И День этого Чудотворца отмечался 6 декабря (разумеется, по "старому стилю", а не 19 - по Григорианскому календарю). Удалось и моё личное крещение, в только отстроенной церкви Воскресения Славущего, к этому дню подгадать. И хоть с натяжкой называть его впредь ещё и Днём Флота. Соответственно год рождения ВМФ России приняв за текущий - 1636 от Р.Х. (или 7144 от сотворения Мира).
Тогда уж и в Дне Войска потребность возникла. Первый регулярный стрелецкий полк Иван 4-й в 1550 от Р.Х. году создал. За своего Заступника воинские люди всегда Святого Георгия почитали. Значит и хмельное им пьянствовать впредь 23 апреля (так же по "ст. стилю" или почти в НАШ праздник - 6 мая н.с.).
Бывший Псковский архиепископ уважением Михаила Кроткого пользовался и ходатайство его об учреждении для воинских людей своих профессиональных праздников принято оказалось благосклонно. Царь на том повелел, а бояре приговорили!
Этот ход имел и второе значение. Ведь праздников на Руси было слишком много - чуть не каждый третий день имел возможность православный человек под благовидным предлогом остаканиться. Ну а работать, к примеру в День Св. Пантелеймона и вовсе грехом почиталось - непременно за неуважение Святого Врачевателя отсохнет то самое! Предложенная метода профессиональных праздников предписывала своего Заступника в этот день славить только медикусам да прочим знахарям. А ОСТАЛЬНЫМ - ТРУДИТЬСЯ! Ведь и мореходы ранее могли и на Николу Летнего (22 мая), и на Николу Студёного (17 февраля) в потдатии пребывать. А теперь - выделили день и хоть запейся, но в прочии - будь как стёклышко!
Уже до кучи совсем оборзев, я и о наградах соответствующих клянчить принялся. Потребно, мол, воинов храбростью отличившихся особыми знаками поощрять. В англицкой земле они "мэдлз" зовутся - медали, если обрусить. Соответственно - морякам Крест им. Св. Николая, а сухопутным - Св. Георгия.
Для поощрения лиц благородных, в иных странах Ордена существуют. Древнейшим также англицкий является - Подвязки, и ему уже скоро три века стукнет. Как раз, как пребывал на том острове, при мне им адмирала Перси Алгернона, ярла Нортумберлендского, таковым отличием под № 436 поощряли.
Русских, как бы заподло подвязками бабскими награждать, а вот именем Заступника Руси - Св. Андрея Первозванного Орден назвать почётным являлось бы. Соответственно и флаг я испросил разрешения Андреевский на судах устанавливать. И высочайшее дозволение получил!
Разумеется, о пожалованиях тут же отправил я весточку супруге. Нисколько не сомневаясь, что осознав себя владелицей столь огромных территорий, немедленно Марточка на них примчится ОРДУНГ наводить.
Мне же, как всегда, не до обывательщины было - требовалось подвиги совершать. Максимальное, что смог я сделать - "оторвать" верного своего снайпера-кучера Яниса и отправить его на "даче" хоть какую-то деятельность начинать. Серебра да железа ему дал, и просил лесорубов да плотников на Рязанщине нанять, что бы те усадьбу рубить принялись. Ну и целины поднять сколько сможет - хоть под картошку, по-первости. Земли пожалованы оказались в Воронежском участке Белгородской засечной черты. Даровались "без крестьян", но в той стороне много беглых да казаков обитало, а им монетка никогда лишней не была. Правда, этот бедовый народец и грабануть работодателя был способен. Но в компанию Янису пара стрельцов придавалась, да и Зауэр неразлучный у него всегда под рукой пребывал.
Рихард же на верфи встретил меня до крайней степени измочаленным. Гипертрофированное чувство ответственности, присущее его землякам, сжигало человека изнутри. Заставляя жаром собственного сердца топить окружающий лёд равнодушия и продвигать порученное дело. А ведь умудрился он уже собрать вокруг себя изрядный круг учеников и помощников. Да опекать их продолжал чрезмерно, как любящий отец, считая чад своих детьми неразумными. Требовалась встряска, дабы и в "птенцах гнезда Рихардова" самостоятельность пробудить, да и самому зачинателю казанского (а по сути - Российского) судостроения отдых предоставить.
Урядник Прохор первую спущенную шхуну уже опробовал и на ней даже запасной экипаж из поморских стрельцов подготовить смог, так что со скорым завершением достройки второго судна, сразу и в поход возможность представлялась отправиться. Благо, что начальный речной переход позволял о запасах не печься. Присутствие же Главного Строителя на борту своего детища в "испытательном" рейсе было обязательным (пусть человек в круизе хоть немного от забот отойдёт и расслабится - ему ещё долго потребным пребывать, беречь необходимо!).
Нарекли шхуны в соответствии с модой эпохи разумеется - "Св.Пётр" и "Св.Павел". С привлечением батюшки и церемониалом разбивания кувшинов с вином о нос. А под занавес, коллективным расквашиванием иных носов, после потребления вина из не разбитых кувшинов. В общем - расслабились все душевно, и вспомнить было что!
Поручил Мастер своим Ученикам из не столь ценной хвойной древесины пока на стругах попрактиковаться, да по готовности их вниз по речке спускать, и отбыл в моей компании в загран. командирвку. Персидских фруктов поесть вдосталь, да закипающий от постоянных проблем мозг остудить.
Бурливые вешние воды, да попутный ветер пронесли парусники по Волге споро, и как то обыденно, миновав дельту вошли в море Хвалынское. Весенне-летний период неприятностей с погодой так же не преподнёс, так что в отличие от шлезвиг-голшинцев до персиянского брега добрались без неприятностей.