Раздел - Курьезы
Заведующий юридическим разделом серьезного журнала Павел Вульф по заданию редакции оказался в провинциальном городе для того, чтобы проверить жалобу ветерана, которому по постановлению правительства должны были выделить квартиру, но местные чиновники нашли причину отказать.
Городок был довольно далеко от столицы, но Павел решил ехать на своей испытанной в разных передрягах Ауди, мечтая на обратном пути заехать к матери, которая жила, как раз посередине между Москвой и этим городом.
Сутки за рулем на трассе не измотали его так, как пара часов по бездорожью к развалюхе несчастного пожилого человека. Скрупулезно проверив, не хитрит ли он, Павел сделал фотографии дома, самого ветерана, тех официальных писем, которыми чиновники мотивировали свой отказ и, пообещав помочь, отправился в обратный путь. Но не тут-то было, не успел он въехать в областной центр, как Ауди взбрыкнула: заглохла на светофоре и все. Кто-то посочувствовав ему, подцепил и помог перегнать машину в автомастерскую. А там выяснилось, что из-за того, что бензин, которым он заправился по дороге, был некачественным, полетела поршневая система. Заменить ее за одни сутки не согласились, а, может быть, видя столичные номера, не захотели или ждали тройной оплаты услуг.
В общем, он оказался в чужом городе, где никто не забронировал ему место в гостинице - уставший, голодный и злой. Взяв из машины только деньги и телефон, он предупредил на всякий случай мастеров, что фотокамера стоит дорого и, если, вообще что-то исчезнет из салона, то им придется туго. Слесари флегматично, кивнули, мол, все поняли.
Без кондиционера машины на улице было жарко, и Павел решил зайти в кафе, что располагался в цокольном этаже супермаркета, снять напряжение парой рюмочек коньяка, а потом устроиться в гостинице и, поскольку временем он теперь располагал, попробовать попасть на прием к мэру города, подчиненные которого чинили препятствия ветерану.
Потом он будет искать причину происшедшего именно с кафе. Вернее, кафе начинало действовать вечером, а тогда открыт был только бар. Павел попросил рюмочку коньяка и расплатился, ища купюру поменьше. При этом бармен видел содержимое его бумажника. Павел сел за столик в ожидании сдачи, но бармен, не найдя ее, предложил еще одну порцию спиртного и заветренные дольки лимона, после чего он почувствовал непреодолимое желание закрыть глаза и уснуть прямо здесь и сейчас. Но привыкший контролировать себя, Павел вышел на улицу и еще купил пирожок у лоточницы. Каменная скамейка, на которую он присел, чтобы съесть несчастный пирожок, находилась в этот момент в тени.
Больше он ничего вспомнить не сможет. Сколько времени он пролежал на ней, неизвестно, только вскоре скамейка оказалась на солнцепеке и лицо крепко спящего человека загорело до красноты. Однако он не просыпался. На этом реалистичность повествования заканчивается и начинается то, что по прошествии времени он разместит в разделе «Курьезы», но и в нем, коллеги по перу, читая статью, будут говорить: «Ну, не может такого быть».
А случилось вот что: мимо шли две подруги – Надя и Аллочка. Надя – деловая, хваткая, умеющая рисковать, блефовать, ввязываться в авантюры - в общем, жить на грани фола. И, надо сказать, жить неплохо. Что связывало ее с подругой, трудно сказать, потому что Аллочка романтичная барышня даже не из прошлого, а из позапрошлого столетия была учительницей литературы, писала стихи и прозябала, несмотря на свою симпатичную внешность. Был у нее когда-то муж, такой же, как она не от мира сего, но однажды, проходил мимо заводских ворот. Никто не сможет объяснить по какой причине, но эта стальная махина, хотя и ветра не было, упала со страшным скрежетом. Все, кто находились рядом с ними, разбежались, а Петра накрыло.
Осталась Аллочка с маленьким Димкой одна и, если бы не Надя, у которой не было детей, пропали бы оба. Она отсудила у завода пенсию по потере кормильца, учила Димку кататься на всем, что движется, начиная с самоката и заканчивая горным велосипедом. Парень вырос настоящим мужиком и, окончив военный институт, колесил сейчас по просторам России.
Аллочка потихоньку старилась в одиночестве, жалуясь Наде на нехватку мужчин ее возраста. Именно слова, что хорошие мужчины на дороге не валяются, заставили Надежду приглядеться к лежавшему на скамейке Павлу. Она толкнула Аллочку в бок и сказала:
- Вот, если этого отмыть, побрить, (а у Павла были и усы, и бородка), не давать, хотя бы неделю выпивки, он будет даже очень ничего.
- Да, ну, тебя, скажешь же тоже, - отмахнулась Аллочка.
Но Надежда, пойманная на слабо, решила доказать теорию анекдотичного утверждения на практике. Она подошла к сидевшему в инвалидной коляске парню, он торговал газетами, договорилась с ним за пару сотен рублей о прокате движущегося средства и попросила проходивших мимо мужчин посадить «пьяного муженька» в него.
- Может до дома проводить, - вдогонку прокричал один из мужчин, - вот, ведь, какая заботливая, моя мимо пройдет, да еще и плюнет.
Аллочка помотала головой, она жила недалеко от магазина, где стояли эти каменные или бетонные скамейки.
Сейчас ее волновала мысль, что она скажет бабе Вере, неотступному стражу всего и вся в их доме. А Надя легко, как коляску с ребенком, катила «инвалидку», не обращая внимания на любопытные взгляды, рука с пирожком опять свисала над колесом. Впервые за все время бабы Веры на скамейке не было, и Аллочка приняла это за хороший знак. Они с трудом втиснули коляску в лифт, с таким же трудом выкатили из него, но перетащить ее через высокий порог квартиры не смогли.
Дорогие женщины, описание следующих действий может вызвать психологическую травму, влекущую за собой комплекс неполноценности у мужчин, поэтому, если вам попадется на глаза эта статья, то после прочтения склейте эту часть рассказа вареньем, дескать, капнули.
Предупреждение основано на том факте, что сам Павел, узнав, что думают и говорят женщины, когда мужчины их не слышат, теперь никогда в костюме Адама не останавливается перед зеркалом, да и вообще старается не оголяться без надобности.
Поняв, что в коляске им его не затащить, Надя скомандовала Аллочке, взять мужчину за ноги, сама просунула руки ему подмышки и таким нехитрым способом они заволокли свою жертву в прихожую и положили на ковер. Надя попыталась разжать его руку и вытащить, вонявший пирожок, но он был зажат намертво. Махнув рукой, она со словами:
- Я сейчас, - ушла, увозя коляску.
Аллочка присела возле мужчины на корточки, ее буйное воображение рисовало драматическую судьбу этого человека: может быть, он непризнанный гений, разочарованный жизнью, а, может быть, она вспомнила польский фильм «Знахарь», он потерял память, и его ищут родственники, но не могут найти. Наверное, он интеллигентный человек, потому что ветровка на нем почти чистая, только кое-где выпачкана каким-то маслом. Даже борода ему идет.
Но не такого мнения была Надежда. Вернувшись, она минуту постояла в задумчивости, а потом на предложение Аллы перенести его на диван, рявкнула:
- Ты, что с ума сошла, да его сначала продезинфицировать надо. Мы сейчас все эти лохмотья с него снимем и выбросим в мусорку, а потом отмоем в ванной, да и бороду надо сбрить, вдруг там блохи или, как их там – вши. Пакет мусорный принеси сюда.
Когда Аллочка принесла пакет, Надя уже сняла с мужчины ветровку и расстегнула рубашку:
- На, - она сунула в мешок вещи.
Аллочка, стараясь быть полезной, сняла с него обувь:
- Надя, а, может, не надо туфли выбрасывать, они совсем новые, да и Димкины ему не подойдут.
- Ладно, оставь,- смилостливилась Надя, - только все остальное на свалку.
Надя сноровисто расстегнула молнию на брюках и, дергая за штанины, вытряхнула мужчину из них. Он даже не застонал от этих манипуляций. Был он неимоверно худой, но жилистый:
- Тяжелый какой, - Надя взялась за трикотажные трусы, но Аллочка, деликатно кашлянув, попросила:
- Давай уж их в ванне снимем, да?
- Ой, горе ты мое, ладно.
Надя открыла воду, плеснула сначала гель, потом «Белизну» - средство для отбеливания с хлоркой, и с помощью Аллы затиснула мужчину в ванну. Сняв с него последний предметы одежды, она постояла в раздумье и сказала:
- Наверное, поторопились мы с выбором, да чего уж теперь, не выбрасывать же его голого.
Надев фартук, Надежда начала тереть мужчину мочалкой, которую велела потом выбросить, а Аллочка, растерянно наблюдала, как безвольно падают после помывки то руки, то ноги, ойкала от летевших на нее брызг, но не уходила. Надежда, наконец-то выковырила из его ладони пирожок.
- У тебя станок есть?
- Да, я ноги брею. Тебе какой розовый или голубой?
- Дай тот, который не жалко выбросить.
Она обильно намылила мужчине бороду и щеки, Аллочке стало жаль такой симпатичной бороды:
- А, может, не надо, - но голос звучал просительно и Надежда, строго поглядев на нее, начала брить. Неприспособленный для таких длинных волос, станок скоро затупился:
- Вот сволочи, а рекламируют еще, - ворчала Надя, пару раз порезав его лицо. Загоревшие лоб и щеки и сиротливо белый подбородок вызвали у Аллочки жалость, и она не разрешила брить его голову.
Спустив воду из ванны и приподняв его за плечи, Надя велела Аллочке полить его из душа, и принести вещи Павла. Расстелив на диване простынь, Аллочка смущаясь, натянула на мужчину пижаму:
- Надя, а когда он проснется, может, у него летаргический сон?
- Погоди, проснется и даст нам с тобой жару.
- А за что? Мы же его спасаем.
- А, может, он не хочет быть спасенным, ты вещи выбросила?
- Да, - слукавила Алла, она забросила мешок на антресоль в общем коридоре, которую давным – давно сделал ее муж. – А что теперь?
- Теперь давай по рюмочке чаю, а то я что-то устала, да отдохнуть надо. Завтра утром я приду к тебе, постарайся его до тех пор удержать.
Аллочка почти не спала всю ночь. На всякий случай, оставив свет в туалете, она, тем не менее, несколько раз вставала и на цыпочках подходила к мужчине, чтобы убедиться, что он жив. «Надо же, сколько человек может спать», - она трогала его лоб – теплый и уходила в спальню. Ложилась и начинала мечтать: вот, завтра он проснется чистенький, на свежей простыне и не захочет больше пить, и спать где попало. Он должен влюбиться в нее, она же спасла его от смерти в подворотне. Пусть, это идея Надежды, но ночует-то он в ее квартире, ведь, не каждая женщина решится на такой подвиг. А потом он вспомнит, что когда-то был, кем же он был когда-то? Аллочка гадала, чем же занимался этот человек раньше, до того, как спился. Она забывалась на какое-то время, потом опять вставала и шла проверить незнакомца.
Поднялась Аллочка рано, ведь, ей теперь надо готовить завтрак для мужчины и, наверное, одним кофе он сыт не будет. Осторожно, чтобы не потревожить его громкими звуками, она провела ревизию холодильника, кроме йогуртов и пары яиц в нем ничего не было.
Сварив кофе и сделав бутерброды с сыром, Алла решила сходить в магазин, да заодно спросить у Надежды, чем накормить мужчину. Утренний туалет занял больше времени, теперь она должна быть красивой даже утром. Пересчитав наличные,женщина взяла сумку, прошла на цыпочках мимо зала, где спал мужчина и потянула за ручку дверь, которая от сквозняка вдруг сильно хлопнула.
От этого хлопка Павел и проснулся. Открыл глаза и, обнаружив перед собой незнакомый потолок, попытался вспомнить, где он. По специфике своей работы, Павел частенько бывал в командировках, так, что просыпаться в незнакомых местах ему было не внове. Потягиваясь и чувствуя себя хорошо отдохнувшим, он восстанавливал в памяти вчерашний день: он приехал в провинциальный город по жалобе ветерана, встретился с ним, на обратном пути Ауди заглохла. Наверное, он в гостинице. Павел окинул взглядом комнату, может быть, это по провинциальному представлению номер – люкс? Фотографии на стене явно совсем неизвестных артистов, ну, у каждого свои кумиры. Стенка от гарнитура давно вышедшего из моды, напольная ваза с претензиями на декоративный вкус. Ладно, он здесь на пару дней, так, что критиковать нет резона.
Откуда – то пахло свежим кофе. Он откинул плед и, увидев на себе атласную пижаму, застыл. Павел никогда в жизни их не носил. Рука в задумчивости потянулась к бороде, и тут его ждал второй удар – бороды не было. Он вскочил и заметался в поисках зеркала: в этой комнате нет, выйдя в другую, он обнаружил большой зеркальный овал, отразивший его испуганные глаза, щеки, на которых были наклеены полоски мозольного пластыря и худой, выступающий вперед подбородок, который одна из жен посоветовала прикрыть бородкой, что он и делал до вчерашнего дня. Пижама была на несколько размеров меньше, отчего он сам себе показался похожим на сумасшедшего.
« Черт, да, где же он?» - Павел вопрошающе глядел на себя из зеркала. Он снова обратился к воспоминаниям, последнее, что он помнил, как вышел из кафе и купил пирожок.
«Его, что похитили?», - только эта версия могла объяснить сбритую бороду и отсутствие его одежды. Он подергал дверь за ручку – хлипкая и, если нет охраны снаружи, он ее выбьет запросто. Павел обошел всю территорию – это квартира, еще одна комната с кроватью заправленной розовым в рюшах покрывалом, прикроватная полка с томиками стихов, балконная дверь – он вышел, сосчитал этажи – седьмой, сбоку тянулся стальной провод громоотвода, если обмотать чем-то руки, можно и отсюда сигануть, только ноги обожжет.
Он вернулся на кухню, понюхал кофе, вдруг отравлен, выплеснул в раковину, налил воды и выпил. Думая, кто и зачем его мог похитить, он услышал женские голоса в коридоре, затем звук проворачивающегося ключа в замке. Павел выхватил из подставки на кухонном столе скалку и встал за дверью. Только она распахнулась, он стукнул по первой голове деревяшкой, жалея, что она слишком легкая, оттолкнул вторую женщину и босой выскочил на лестничную клетку.
- Надя, Надя, Наденька, - Алла бросила пакеты с покупками на пол и попыталась обойти упавшую на четвереньки подругу, которая от рассыпавшихся в глазах искр, осела в прихожей и уткнулась головой в кассету с яйцами, так аккуратно несомую всю дорогу.
- Ты ковер пылесосила, - раздался сдавленный голос Нади.
- Какой ковер, ты о чем, - Аллочка испугалась за разум подруги.
- Свой ковер, после этого бомжа.
- Нет, я не успела, - тоненько всхлипнула Алла.
- Тогда подними меня немедленно, пока его …вошки, - она назвала слово, которое Аллочка никогда не повторит вслух, но обозначающее насекомых, - не начали пировать в моей голове.
Алла взяла ее за руку и потянула на себя: «Ой, - она не удержалась от смеха, по лицу и локонам Нади текли разбитые яйца, - погоди, я принесу полотенце».
Стирая противную слизь с лица, Надя ворчливо произнесла:
- Никогда не любила фильмы, в которых человека тычут мордой в торт, - но взглянув в зеркало и, увидев как капает с ее подбородка и волос нежареная яичница, она, застонав, засмеялась.
Немного успокоившись, спросила:
- А, что это было?
Аллочка погрустнела:
- Он сбежал, стукнул тебя и сбежал.
- Ты, знаешь, сейчас я не уверена, что это была хорошая идея.
- А я уже привыкла к мысли, что теперь не одна буду. И куда же столько продуктов девать?
- Ну, это не проблема, устрой посиделки, пригласи Ирку и Ольгу, они после первой же рюмки опустошат все твои запасы.
- А, может, он еще вернется?
- Дура, да он сумасшедший, ты, что не видишь что ли, он на людей бросается, - ты приберись, пока я голову вымою, - с этими словами Надя скрылась в ванной.
Замыв ковер, она стала собирать разбросанные по коридору покупки, но увидев вчерашнего бомжа, выглядывавшего из-за угла коридора, истошно закричала: «Надя, Надя, иди сюда!». Бомж скрылся за стеной, послышался звук уходящего лифта.
Павел не знал, что ему предпринять. Вырвавшись из плена, он залетел в открытые двери лифта, который, спускаясь, подбирал попутно новых пассажиров и все без исключения смотрели на него подозрительно. Он завернул рукава пижамы, чтобы не выглядеть выросшим прямо в ней придурком, но штаны кончались на середине колен и выставляли на обозрение проходивших мимо скамейки, где он приходил в себя, людей худые волосатые, да еще без обуви, ноги.
Какая-то бабка, вышедшая на крыльцо, поглядела на него и нырнула вновь в подъезд. Он понял, что немного погодя, за ним подъедет машина с крестом и его упакуют в рубашку с очень длинными рукавами. По улице в таком виде тоже не пойдешь. Он набрался мужества и решил подняться на седьмой этаж, но женщина, увидев его, закричала, и Павел спрятался за стену. Потом он услышал голос другой женщины:
- Скалку подбери и дверь захлопни.
Послышались быстрые шаги и скрип закрываемой двери. Павел чувствовал себя полным идиотом. Кто стоит за этими женщинами, что им от него нужно? Неужели это из-за ветерана такая буча. Ну, припугнули бы его, а то сразу похищать. Ему хотелось позвонить в редакцию, но телефона не было, спросить у кого-нибудь, чтобы дали позвонить, но от него шарахаются. И Павел сам пошел к двери, за которой его держали. На его стук послышалось, настороженное:
- Кто там?
- Это я. Отдайте мои вещи.
- Мы выбросили их в мусорку.
- А мусор увозили?
- Нет, но скоро приедут забирать, - раздался из-за двери довольный командный голос.
Павел спустился на первый этаж, а Аллочка виновато призналась Наде, что забросила вещи на антресоль в коридоре.
- Ух, и мелочная ты, Алка. Ладно, давай посмотрим, как он в мусоре будет рыться – ему не привыкать.
Если Павел был женат, а это случалось с ним периодически, то выносить ведро с мусором, он считал женским делом. Но когда очередная пассия, уличив его в измене, уходила, ему волей-неволей приходилось заниматься столь неподобающим делом самому. Как правило, он вспоминал о нем, заходя в квартиру с улицы, и, чувствуя отвратительный запах.
Но вонь от одного ведра по сравнению с огромным баком была легким детским пуком, в чем он убедился, сказав вышедшим из машины мужикам, что жена выбросила куртку, в которой были водительские права. Шофер и грузчик дали ему несколько минут, решив перекурить, а Павел не знал, как подойти к этой вонючей емкости. Он двумя пальчиками брал мусорные пакеты, заглядывал в них и откладывал в сторону. Но скоро снова заглядывал в уже просмотренный мешок, который вдруг сваливался ему под руки.
Видя это, грузчик выразил свое недовольство на присущем ему жаргоне.
И Павел понял, что, если он не перестанет брезговать, то мешок с его одеждой и всем содержимым уедет на свалку. Он залез в мусорный бак, сдерживая рвотные позывы, и начал, надрывая мешки, выбрасывать их на асфальт. Дворничиха до этого мирно подметавшая территорию, налетела на него фурией, тряся метелкой перед лицом, и он услышал, что она о нем думает, только мыслила она почему-то нецензурно.
- Так его, Томочка, так, - донесся сверху злорадный голос крашеной блондинки, и он опять пожалел, что скалка была слишком легкой. Пообещав прибрать за собой, Павел продолжил раскидывать мусорные пакеты, но одежды не было.
Мужикам надоело курить и они, велев ему прибить свою бабу, в знак солидарности помогли собрать мешки, пока он под пристальным оком дворничихи сметал рассыпанный мусор.
Комментарии недобитой им бабы, он уже начал мыслить как грузчик, привлекли внимание жильцов дома и они, свесившись с балконов, наслаждались его муками.
Машина уехала, а он, отряхнувшись, сел на скамейку, задыхаясь от собственного запаха. Смесь чувств, которые он испытывал, трудно передать. Наверное, это и есть состояние аффекта, ему хотелось убить стервозную женщину, да и вторую в придачу. Одежды и документов не было, хотя он перелопатил кучу мусора. Но у него в этом городе, кроме них, никого нет, а, значит, надо идти к ним и униженно просить помыться, и дать какую- нибудь одежонку.
Выждав, когда возле лифта никого не будет, Павел снова поднялся на седьмой этаж.
Они уже ждали его за дверью, потому что не спросили, кто там:
- Чего тебе надо? Чистым не хотел оставаться здесь, а, перемазавшись, лезешь! Убирайся на свою свалку или мы вызовем полицию.
- Вызывайте, мне она как раз и нужна, - Павел сомневался, что полиция может поверить ему в нынешнем виде, но деваться было некуда, - я расскажу им, как вы похитили человека.
- А где ты видишь человека, - блондинка умела задеть за живое. Но просительный голос другой женщины, что-то сказал подруге, только Павел не расслышал.
- Ладно, мы разрешим тебе умыться, только помни, у нас есть оружие.
- Стой на месте, - раздалось из-за двери, которая сначала медленно приоткрылась, а потом, выглянувшая блондинка, убедившись, что он замер, протерла ручку пахнувшей хлоркой тряпкой и бросила ее на коврик у порога. В другой руке у нее была та самая скалка. Павел мог бы выхватить ее у женщины, отступившей вглубь прихожей, но из-за ее спины показалась другая и у нее в руках был пистолет, самый настоящий.
Этот немецкий газовый пистолет « Рекс», точную копию настоящего, Аллочке купил сын. Он долго учил ее, как пользоваться, но она все время забывала, что нужно делать с рычажком, обозначенным красной точкой: поднять вверх, или опустить вниз, чтобы пистолет выстрелил. Где-то в ящике есть инструкция. Еще сын учил, что нужно учитывать направление ветра иначе ядовитый газ нейтрализует ее. Но сейчас она двумя руками, трясущимися от страха, направляла пистолет прямо на бомжа.
Павел нерешительно переминался за дверью, входить или не входить. Но блондинка не оставила ему выбора, издевательски подначив:
- Боишься, вонючка? Это тебе не из-за угла женщин бить. Дернешься, пристрелим.
Еще роясь в мусорном баке, Павел подумал о том, что они сумасшедшие. Если бы за ними кто-то стоял, то уже давно примчался бы по их зову. Сейчас же, не зная, чего ожидать от них дальше, он снова заколебался. Непредсказуемость их действий парализовала его. Но он шагнул вперед.
- Ноги вытри, - скомандовала блондинка, - и иди по коридору направо.
Павел осторожно, боясь, что его оглушат, пошел в указанном направлении. Открыв дверь, он увидел отделанную розовым кафелем ванную, в которой недавно мылись. Мужчина хотел закрыть дверь, но блондинка не позволила:
- Так, вон в той большой бутылке « Белизна», плесни в ванну!
- Зачем? – спросил Павел, понюхав, жидкость, - она же сожжет мне все.
- Вчера не сожгла и сегодня не сожжет, - настаивала патологически брезгливая Надежда.
- А вчера зачем?
- Слушай, ты мыться пришел или разговаривать?
Павел, закрыв пробкой ванну, плеснул хлорки и хотел закрыть дверь, но блондинка запретила:
- Шторкой занавесься, все, что нужно мы уже видели. Правда, глядеть особо не на что.
Оскорбленный в своем мужском достоинстве Павел прямо в пижаме встал в ванну и задернул синтетическую занавеску.
- Погоди! Алла, ты выбросила вчерашнюю мочалку, - спросила крашеная ведьма у подруги.
- Нет, она под раковиной.
Вскоре из-за шторки в воду плюхнулась мочалка, а Павел выбросил на пол пижаму.
Повисла тишина, нарушаемая всплесками воды.
Отмывшись от зловония, Павел еще некоторое время поливал себя из душа, осмысливая происходящее. Неужели они обе сумасшедшие? Почему они выбрали его? Теперь он сожалел о том, что стукнул женщину скалкой. Если бы он спокойно с ними поговорил, то выяснил, зачем он им понадобился. Попытался бы их задобрить. Павел вспоминал, как ведут себя с душевно больными в фильмах. Он потряс головой, чтобы вода стекла быстрее и попросил что-нибудь из одежды.
- На, обернись, - из-за шторки показалась рука с полотенцем, - единственную мужскую одежду ты испоганил в мусорке. А теперь выходи и не дергайся.
- Куда идти? – Павел в набедренной повязке из полотенца стоял перед двумя женщинами, которые так и не выпустили из рук оружия.
Та, что поменьше ростом, стоявшая возле комнаты, в которой он сегодня утром проснулся, поманила его рукой с пистолетом. Тот, ударился о дверной косяк, раздался оглушительный выстрел, и квартиру заволокло ядовитым газом.
- На пол, на пол ложись! – закричал, осевший от сотрясающего звука, Павел. Но Надя уже сама сползла по стене, заткнув уши, но, не выпуская скалки из рук. А Аллочка, захлебываясь от кашля, теряла сознание: струя газа прошла в непосредственной близости от лица в угол зала и теперь окутывала ее.
- На улицу надо, - сказал Павел.
А Надя, вдруг ставшая покладистой, предложила:
- Может, на балкон.
- Ползите на балкон, пока не вырубились.
- А как же Алла?
- Ох, Господи! Ползите, я сейчас, - с этими словами Павел сдернул с себя полотенце и, закрыв рот и нос, на четвереньках пополз к другой женщине.
Романтичная Аллочка не зря уделила утром больше времени выбору белья, потому что спаситель, сам весивший что-то около семидесяти килограммов, не подхватил ее на руки, как мечтают барышни, а, схватив за ноги, потащил по линолеуму, отчего и юбка, и кофта задрались, открыв Пашиному взору стройные ноги и кружевные трусики. Второй раз за этот день он подумал, что опрометчиво пустил в ход скалку. Подхватив ее за руки и за ноги, как накануне его самого, они вместе с Надеждой перенесли Аллу через порог балкона и прислонили к стенке. А снизу громкий женский голос вопил:
- Алефтина, у тебя все в порядке?
- Все нормально, баб Вера. Тут сумасшедший где-то бродит, вот мы и решили пистолет проверить, - вместо Аллы ответила Надя.
- Это я сумасшедший?! – возмутился Павел, - я никого не похищал.
- Да, ты просто на людей бросаешься, которые тебя спасти хотели.
- От чего вы меня спасали, - наконец-то он задал самый главный вопрос.
- От смерти в подворотне.
- С чего вы взяли, что я должен умереть?
- А то не знаешь? Порете всякую гадость, травитесь, а потом загибаетесь на какой-нибудь свалке.
- Я не пью, - ответил Павел, - но вспомнив свой заход в кафе, поправился, - пью, но немного.
- Вешай кому-нибудь лапшу на уши, как будто мы не видели тебя валяющимся возле магазина. Ты был мертвецки пьян. Даже не почувствовал, как мы тебя подобрали.
- А зачем я вам понадобился?
Надежда смутилась:
- Так, решили эксперимент провести.
- Ну и как, эксперимент удался?
Но ответить на этот вопрос Наде не дала, пришедшая в себя, Аллочка:
- Вы не могли бы прикрыться, - попросила она Павла, который, использовав полотенце, как маску, забыл вновь обернуться им. И сейчас его сухощавый зад смущал женщину.
- Надя, - обратилась она к подруге, - отдай ему одежду. Она там, на антресоли, в коридоре.
- Бегу и падаю, - ответила Надя, - ему надо, пусть идет и травится газом. Но Павла уже было не удержать:
- Входная дверь на замке?
- Нет.
Толкнув балконную дверь внутрь, он уполз.
Спустя какое-то время, вернулся и, хотя глаза его немного слезились, выглядел он счастливым:
- Вот, глядите, я – Павел Вульф, заведующий юридическим отделом в журнале, - он показал журналистское удостоверение, - приехал в ваш город в командировку.
- И на радостях напился в стельку, - продолжила за него Надежда.
- Хотите - верьте, хотите – нет, но я выпил граммов сто коньяку в баре, а поскольку не спал больше суток, то меня сморило.
- Не может быть, мы кантовали тебя, как бочку, вон обрили даже, а ты ничего не чувствовал.
- По этому поводу у меня тоже возникло подозрение, но проверять его я, пожалуй, не буду.
Павел достал из кармана куртки айфон и бумажник:
- Мне, кажется, это все из-за денег. Бармен мне что-то в выпивку подмешал.
Надежда понимала, что он, скорее всего, прав, но не хотела признаваться. А Аллочка, услышав, что этот мужчина журналист, обрадовалась:
- Я так рада, что судьба свела нас, - но вспомнив, как они обошлись с ним, покраснела,-
Вы знаете, я пишу стихи и всегда хотела показать их кому-нибудь.
- Я передам их в литературно-художественный отдел, если… если вы меня накормите. Я уже больше двух суток не ел, кроме ..
- Пирожка, - поморщилась Надя.
***
Стихи оказались слабыми, но романтическая история знакомства, присланная Аллочкой на конкурс, объявленный их журналом, и, в которой она подробно описала все происходившее с Павлом, заставила хохотать всю редакцию. Однозначно объявленный вердикт: «Такого быть не могло», не дал ей победить в конкурсе. А Павел побоялся, что если он сознается, то кличка «недобритый» прилипнет к нему на всю оставшуюся жизнь. Статья была помещена в разделе «Курьезы» и вызвала многочисленные отклики читателей. Павел, который ездил в этот город, чтобы убедиться, что ветеран действительно справил новоселье, останавливался у Аллочки.