Недавно у меня на Южном Урале гостила сестра. По возвращению домой в Санкт-Петербург она написала и разместила в сети вот эту милую заметку-миниатюру:
«Говорят, что признак старости - это когда на вокзал приезжаешь за два часа ! Так вот я вчера, в Москве, на Ленинградский вокзал приехала за час двадцать до отправления Сапсана . Рассчитывая на московские пробки , мы с Лидой выехали заранее , а Москва оказалась в воскресный полдень пустой ( все на дачах !) , а Лидочка оказалась Шумахером: она меня до вокзала домчала на своей белокрылой машине за 20 минут. Ну вот, сижу, значит, я в зале ожидания перед табло с отправляющимися поездами и вдруг слышу кто-то лопочет рядом со мной, да так жалобно и тоненько, смотрю - дедушка китаец (что он китаец ,это мы потом уже в ходе "беседы "выяснили ). Я собрала все свои знания всех иностранных языков и стала на смеси английского, французского и нижегородского выяснять, о чем дедушка так печалится. А дедушка, кроме китайского ни разумеет никакого больше. Я ему :" Хинди руси бхай , бхай ! Вива эль куэнто уневерсарио дела революцион ! Гитлер капут !" - а он продолжает лопотать на своем, на китайском. Тут народ с соседних рядов подключился, такие же полиглоты как я. Наконец, дедушка, отчаявшись, полез в чемодан и достал прозрачную папочку с проездными документами, извлек билет и сразу стало понятно, что он едет в Питер, в 15.00, а на табло не указан путь, с которого отправление, т.к. рано еще ! Вот он и беспокоится, куда ему идти и ищет попутчиков! Сразу нашлись тетки, которые тоже едут в 15 часов в Питер, они дедушку обняли, приголубили и дедушка, успокоенный, блаженно заулыбался. Что характерно , "Китай "он сказал на чисто русском языке ! А еще мне понравилось, что люди думают, если говорить по-русски громче , то иностранец скорее поймет их : как же мы все галдели ,выясняя , что дедушке нужно !!!!»
Прочитав заметку, вспомнил, что когда-то тоже писал похожее. Вот, нашел, чуть поправил и публикую.
***
В Питере на Московском вокзале это было. В начале девяностых. Стоит финн на перроне, что-то лопочет, проходящих за плечи хватает и жестикулирует, жестами себя перевести на русский тщится. Вначале все от него отбояривались, видимо, принимая за пьяного. А у меня обоняние как у пса. Чую не пьян он, скорее в опохмеле нуждается, но главное в глазах его тоску я углядел. Не чухонскую, нашу, русскую, безысходную, на исследовании которой сделали себе литературную карьеру и Федор Михалыч, и Лев Николаич. Да и вся русская литература без компонента безысходности не называлась бы великой. Тоска в русском эстетическом коктейле, как капля ангостуры в настоящей «Кровавой Мэри». Словом, остановился я и вопрошаю бедолагу:
- Нave you problem?
Спрашиваю его в полной уверенности, завяжется диалог. Дело в том, что, с одной стороны, английский в устах простого скандинава мне почти понятен, в отличие от речи носителей английского языка. С другой, - в аспирантские годы я жил в общаге с фином, и среди многочисленных встреч с жителями Suomi, мне не попался ни один, который бы знал английский хуже меня или вообще его не знал. Поэтому, рассчитывая на обратную связь, продолжаю:
Can I help you?
Но финн даже не делает попытки перейти на английский. Продолжает нести чухонскую тарабарщину. Зато крепко ухватив меня за рукав одной рукой, другой - начинает энергично и разнообразно строить пальцами у меня перед носом фигуры, показывая то в сторону состава, то в сторону вокзала. Причем делает это так размашисто, что вот-вот и сшибёт с меня очки. Я начинаю испытывать лингвистические и психологические затруднения, поэтому повышаю голос:
-Мистер! What do you want? блин, Can I help you? И отцепись, чурка, чертова…Can you understand me…
Вокруг нас начинают собираться сердобольные тётки средних лет и повышенной упитанности, разбавленные каким-то невзрачным хмырём, смахивающим на карманника, и красномордым майором - танкистом. От последнего разит только что выпитой водкой, винегретом и непременным, в то время, для военных одеколоном « Шипр».
Тетки строят гипотезы: «Заблудился… Вроде пить хочет…Может холодно ему у нас…» А одна толстуха лет сорока пяти с медно - огненными мелкими кудряшками, видимо, полностью утратив доверие ко мне, как к переводчику, воскликнула бархатным баритоном:
-Нет, нужно как то ему помочь! Вот вы, военный, разберитесь. Ведь вы же командир!
Представитель броневого щита родины, автоматически приложив большой палец к носу, а указательный к кокарде на тулье фуражки, и тем самым убедившись в их уставном взаимном расположении, выдвигается навстречу странному финну, потом командным голосом произносит:
- Камрад, вам куда надо?
Неожиданно финн перестал махать руками, замолчал и уставился на майора.
- О, понимает!- Почему-то сделал вывод майор, и повторил еще громче:
-Вам куда надо, товаришч?!
Финн уже неотрывно, не шевелясь, гипнотизирует погон майора. Майор же, видимо, решив, что дальнейший успех зависит не столько от слов, сколько и от громкости их произношения проорал:
-Говори, куда тебе надо, блин! Хонде хох!
Финн сделал шаг назад, поднял руки высоко вверх, потом заложил их за голову и в этой позе замер.
-Поздравляю, майор, вы взяли пленного. Если это финский диверсант, получите орден и подполковника.- говорю я танкисту….
Что делать с пленным никто не знал. Ситуацию разрулила маленькая и злющая женщина, выскочившая из ближайшего вагона, которая крикнул финну:
-Твою мать! Pentti! Kaikki kyytiin! Autoon! Блин!
Пентти стал медленно опускать руки, одновременно пятясь к вагону. В это время из-под его куртки выпала и в дребезги разбилась литровая бутылка «Столичной». Финн же заскочил в вагон.
Кто-то из собравшихся разъяснил непонятное поведение финна, не менее мутной фразой: «Конечно, у них там сухой закон»…
Я успел спросить сердитую женщину, оказавшуюся переводчицей финской группы, чего хотел наш герой. Та, всё так же сердито, но исчерпывающе ответила: «Нет в Финляндии никакого сухого закона. Просто спиртное очень дорогое. А хотел он на вокзале стаканы найти или купить, да не знал где. В вагоне проводница им в стаканах без чая отказала.. В общем, культурные они, а на чае экономят. Жмоты...»