Глава 183.
Гибелью в барвенковском дефиле огромного количества войск беды маршала Тимошенко не исчерпывались. Они, напротив, только начинались. После ликвидации утратившей в последних числах мая боеспособность окружённой южнее Харькова группировки советских войск у противника высвобождались значительные резервы, что развязывало ему руки для развития оперативного успеха.
В Ставке тем временем готовили наступление Жукова на Западном фронте (Западное направление было упразднено в начале мая, когда выяснилось, что Жуков под Вязьмой и Ржевом сел в калошу. Руководство Калининским фронтом взяла на себя непосредственно Ставка, Жукову оставили сильно урезанный Западный фронт), назначенное на 5 июня, а то немногое, что ещё оставалось в стратегическом резерве, уже было расписано между терпящими бедствие фронтами Мерецкова и Будённого. К сигналу бедствия ещё и от Тимошенко в Москве совершенно не были готовы.
Между тем резервы маршала Тимошенко были исчерпаны. Их нечем было немедленно восстановить за счёт Москвы, и Тимошенко был вынужден заняться неблагодарным делом латания дыр на огромном фронте, перебрасывая войска с одного участка на другой. От перемены мест дивизий общая боеспособность потерпевших оперативную катастрофу Юго-Западного и Южного фронтов никоим образом не могла быть восстановлена. Противник, владея инициативой и не испытывая недостатка в мобильных резервах, сохранял свободу рук для нанесения удара в любом месте, и Тимошенко, затыкая дыры на одних участках, лишь создавал новые слабые места на других. К обороне он оказался совершенно не готов, поскольку изначально не предусмотрел возможности внезапного перехвата инициативы противником, что было, разумеется, проявлением непростительного шапкозакидательства, допущенного Тимошенко и Баграмяном при разработке плана летней кампании.
Южнее Харькова, на стыке Юго-Западного и Южного фронтов, в обороне Тимошенко зияла теперь огромная дыра. Её нужно было немедленно чем-то прикрыть. А так как 28-я армия генерал-лейтенанта Рябышева была на исходе мая самой сильной и боеспособной армией Юго-Западного направления, Тимошенко тут же и обобрал её, как липку. Он начал с того, что забрал у Рябышева 3-й гвардейский кавалерийский корпус, 6-ю гвардейскую танковую бригаду, 57-ю танковую и 34-ю мотострелковую бригаду. Не удовольствовавшись этим, он 30 мая забрал также и 162-ю стрелковую дивизию, а 38-ю стрелковую дивизию с 84-й танковой бригадой приказал Рябышеву снять с фронта в районе Волчанска и перебросить на левый фланг, которому грозили немедленные неприятности в связи с сильным давлением, оказываемым противником на правый фланг 38-й армии.
Генерал Рябышев был вынужден приказать командирам 169-й и 175-й стрелковых дивизий растянуть фланги и закрыть фронт в районе Волчанска на стыке с 21-й армией.
Первая неделя июня на фронте 28-й армии прошла относительно спокойно. 9 июня начальник армейской разведки доложил генералу Рябышеву: на обоих его флангах противник сконцентрировал сильные ударные группировки. Выдержать их одновременный удар, по мнению начальника разведки, будет непростой задачей, особенно на левом фланге, где у соседа, 38-й армии генерала Москаленко, проблем было чем дальше, тем всё больше.
С тяжёлым сердцем лёг генерал Рябышев спать поздно вечером 9 июня в блиндаже на своём ВПУ. Особенно беспокоила командарма позиция 169-й дивизии полковника Рогачевского на крайнем правом фланге. Усилить её было нечем. Двум полкам Рогачевского Рябышев нарезал по 20 километров фронта, а третий полк приказал отвести за левый фланг дивизии в качестве резерва. Однако в полках у Рогачевского после боёв под Харьковом был 30-процентный некомплект в личном составе и боевой технике.
Командарма разбудил далёкий гром канонады. Генерал быстро встал, вышел из блиндажа и прислушался. Час был очень ранним. Бинокль был бесполезен: над Северским Донцом стоял густой туман, и что творилось на другом берегу, с высоты ВПУ разглядеть было невозможно. Судя по звукам, гремело на флангах. Особенно громко и часто били тяжёлые орудия на правом фланге. Далеко на левом фланге и за ним, где-то в районе Печенегов, стрельба тоже была частой. Сомнений не было: обе ударные группировки противника, о которых предупреждала разведка, перешли в наступление.
В блиндаже зазвенел телефон. Помянув недобрым словом туман, генерал вернулся в блиндаж и поднял трубку. Звонил начальник штаба армии генерал-майор Мартьянов. Он доложил обстановку.
- В центре, у генерала Горбатова и у гвардейцев полковника Родимцева, относительно спокойно. На правом фланге обе наши дивизии сильно бомбят. Сильно бомбят и 300-ю стрелковую дивизию полковника Меркулова на левом фланге. А ещё левее, на правом фланге 38-й армии, по словам Меркулова творится настоящий ад.
В это время офицер связи протянул командарму другую трубку.
- Товарищ генерал. На проводе полковник Рогачевский.
- Хорошо. После разговора с Рогачевским соедините меня с генерал-майором Кулешовым, потом с полковником Меркуловым.
- Рогачевский у аппарата.
- Что у тебя там творится, Самуил Миронович?
- Ничего не вижу. Точно ночь кругом. Всё заволокло дымом и пылью. На слух снаряды и бомбы ложатся плотно по всему фронту дивизии.
- Как переносят артподготовку и бомбёжку бойцы в траншеях?
- Докладываю по порядку справа налево. От Шебекино до Боткино относительно спокойно. От Боткино до Мурома - ад кромешный. Люди сидят в блиндажах и лежат на дне окопов, и не могут поднять головы. Командир полка и командиры батальонов ничего не видят. К отражению вероятной атаки готовы. Есть потери. О потерях буду докладывать дополнительно.
- Генерал Кулешов у аппарата!
- Доброе утро, Александр Демьянович! Что творится у тебя в 175-й? Не нуждаешься ли в чём?
- С четырёх утра противник ведёт плотный орудийный и миномётный огонь по моему правому флангу и штурмует его пикировщиками. От восточной окраины Мурома до урочища Ладыцкое - бурлящий огненный котёл. От высоты 217 до высоты 226 относительно спокойно. Резервный полк во втором эшелоне бомбят пикировщики.
- Держись! И заранее готовь резервный полк к контратаке. Она наверняка потребуется.
- Есть готовить контратаку.
- У телефона полковник Меркулов. Мой левый фланг сильно бомбят. Но у моего левого соседа бомбёжка и артобстрел начались час назад, и конца им пока не видно.
- Твой вывод?
- Противник нанесёт удар из Печенегов на Богородичное.
- Держитесь!
В блиндаж вошёл комиссар Попель.
- Николай Кириллович, не желаешь ли отправится к Кулешову и Рогачевскому? У них сегодня чёрный день.
- Надо съездить.
- Давай, давай, голубчик, и побыстрее. Успеха тебе!
В 9 часов позвонил полковник Рогачевский.
- В половине шестого утра противник атаковал на участке высота 173, восточная окраина Мурома. Атака обита. После этого прилетели 70 пикировщиков. Мой 680-й полк этого не выдержал. Бойцы стали отходить к урочищу Старое и селу Старая Таволжанка. К настоящему времени левый берег Северского Донца от Боткино до Старой Таволжанки мною оставлен. Половина Старой Таволжанки на том берегу занята противником. Бросил туда резервный полк. Исход боя доложу позже. В центре противник ведёт сковывающие атаки. На левом фланге, от Боткино до Новой Таволжанки, ведут тяжёлый бой два других полка. Прошу немедленной помощи!
- Вам на помощь направляю 15-ю гвардейскую стрелковую дивизию. А пока пускай в дело всё, вплоть до учебного батальона и инженерных подразделений.
- Этого мало. Здесь нужна дивизия. И немедленно.
- Держись! Помощь уже идёт.
Генерал Рябышев умолчал о том, что 15-я гвардейская дивизия генерал-майора Василенко находится в резерве Баграмяна в 60 километрах от передовой и прибыть сможет не раньше следующего утра.