Направление

               
   

С затаёнными истинами, с рукою дурня
и одураченным сердцем, богатый   маленькою ложью сострадания – так жил я всегда среди людей.
                Автор Известен


EM: 132. Higher Intelligence Agency & Pete Namlook «Maintaining Scan For UFO’s».
              Основным ощущением первых месяцев жизни на воле было чувство известное древним грекам, как Tadeum Vitae*. Что-то типа сартровской тошноты. Впрочем, Сартру не нужно было выживать среди русских бандитов конца девяностых. Ментальное дерьмо, в котором барахтались эти опустошенные, никому не нужные и неинтересные люди — это всё, что они имели на самом деле. Все, кого я знал тогда, и сами бандиты и их жертвы, и их окружение, были жертвами бытия, замученными этим скучным и никчемным, по их убеждению бытием до такой степени, что они просто повально не хотели жить. Они делали всё, чтобы не жить: пили всё что горело, кололись, курили дурь, устраивали погони на скорости не совместимой с жизнью, убивали, избивали, пытали и линчевали, как могли и кого могли. Они насиловали матерей, дочерей, жён и любовниц, чужих и своих, и порой убивали своих жертв после этого. Они любили получать от жизни удовольствия, но не любили самой жизни, они любили трахать тела своих женщин, но не любили самих женщин. Их женщины платили им тем же. Они любили кошельки своих супругов, их дома, машины, их друзей, что угодно, только не своих мужей. Среди этих людей никогда не заходило речи о книгах, или стихах, да чего там, это племя никогда не интересовалось ничем, кроме возможности пожрать, потрахаться и забыться. Многие из них имели представление о тюрьме и зоне, лишь по плохим фильмам и блатным песням, вовсе не отражающим реальность жизни за решеткой. Я же, протянувший за этой самой решеткой семь лет, был для всех них, несмотря на мой стаж, лишь объектом любопытства, но никак не авторитетом. Несмотря на мою сиделось, все они чувствовали во мне инородное тело. И хотя я старался не выделяться среди них, каждый, от дешевого фраерка до авторитета, от последнего мента, до последней шлюхи, чувствовали во мне иную кровь. Что-то чуждое их нутру. Для них я был вроде и свой, и в тоже время все они старались держаться от меня на расстоянии. Все они за версту улавливавшие во мне эту непохожесть, до тех пор, пока на это хватало их сил, делали вид, что ничего такого особенного во мне нет. Мне же, не оставалось ничего другого, как играть свою роль и делать вид, что ни о чем таком я даже не думаю. И это давало мне возможность приручать их. Со временем, глядя на мою невозмутимость, дружелюбие и отсутствие понтов, они начинали сокращать расстояние. Если он из-за нас не парится, чего мы то паримся из-за него? Кроме того, общаясь со мной накоротке, они попадали под обаяние инаковости, и некоего героизма моего образа, моей жажды жить и бороться за жизнь. Правда, никто из них так и не мог понять, почему я так хочу жить, так хочу жизни другой, и какой это такой - другой. Этого они не понимали и не могли бы понять, если бы и захотели, так как перед быдлом я никогда не раскрывал своих планов и тайн. А надо сказать того и другого у меня было предостаточно.
      Я знал, что во мне живет огромный мир. Но чтобы раскрыть его, мне нужно теперь на свободе быть свободным, мне нужна хоть какая то материальная свобода. Я знал, что как только я избавлюсь от этого общества, моя внутренняя империя проявит себя. Пока же она была похоже на затонувшую Атлантиду. Я знал, что забыл себя, забыл о себе, забыл - кто я. Я знал, что был наказан разлукой с собой. Кем? - другой вопрос. Справедливо ли? - тоже другой вопрос. Хотя уже тогда я понимал, что справедливо, а в мире относительности, вопрос и оба варианта ответа, относятся, по-моему, к чему-то, что чаще всего называют чепухой… Не смотря на то, что Атлантида была затонувшей, она всё же была, и теперь мне это было известно, у меня было убеждение, знание, очевидное и невероятное, полученное в результате несколько броуновского движения по пути к ней. Кроме того, я получил восхитительную пытку бытия, дабы не полюбить мира более чем поиска истины.
    Итак, я знал, что мне надо бежать. Пусть и не знал куда. Однако я знал, что такую возможность мне предоставят. Обо мне помнят, моим вопросом занимаются… Это присутствие, это молчаливое наставничество, казалось мне было со мной всегда, с самого детства. И что особенно замечательно, с потерей памяти из меня ушло всё, всё чем я жил, что любил, можно даже сказать частично я потерял дар речи, во всяком случае, красноречие точно, но не память об этом… О том, что обо мне всегда заботились откуда то оттуда… Небесные это были покровители, или еще какие-то другие, мне было не важно, я помнил главное… Хотя может забыть мне не дала всего лишь эта моя записная книжка, ведь она была материальным доказательством присутствия покровителей из других миров. А её специфика, её язык, ощущения, которые он дарил, да и лишь одно прикосновение к ней самой… Я знал, что записи эти должны ещё будут сыграть в моей жизни какую-то непостижимую роль. Я знал, что это не просто волшебные заклинания, магические мантры, это ключ к пониманию моего бытия, возможно способ прийти к своей миссии.
Я думал об этом постоянно, я носил книжку в матерчатом пакете нагрудного кармана и медитировал на неё. Иногда мне казалось, что во время возникновения затруднительных ситуаций, повторяемые мной слова и энергетическая концентрация на самой книжке, помогали мне разруливать многие тупиковые ситуации, некоторые из которых могли просто привести меня к смерти.

Тень бездомной луны
По полям растеклась,
Из церковной луны,
Ночь стекла напилась.
Сел космический лебедь,
На земной космодром,
Ветра летнего лепет
Зазвучал серебром,
Я шептал отрешенно
Потайные молитвы
Лики иноков светлых
Пробуждали улитки.

А иногда я словно терял контакт с книжкой. Это происходило примерно так же и у всех верующих. Если ты менее животное, то твои покровители ближе к тебе - и наоборот. Впрочем, временами всё это мне казалось выдумкой, такой своеобразной зацепкой за жизнь, как, впрочем, и любая вера… Однако мне никогда не приходила в голову мысль выбросить эту штуку. Это было святое. Я никогда не выкидывал и не топтал ногами молитвослова, икон, фотографий родителей или брата и сестёр. В тоже время это был не фетиш, и уж тем более я не обожествлял свою тетрадку. Скорее, я относился к ней, как к своеобразному проявлению ангела хранителя. Я был уверен, что это какая то моя связь с Богом, или инструмент в его руках. Мой же Бог, был для меня непостижим, недоступен, невероятен, но он был добр ко мне, я знал это. А поэтому, он оставил мне свидетельство своего существования и возможность упования на него.
    Посему, уйти от бандитов не означало просто вылезти из болота и начать жизнь заново. Это было начало пути к себе, я знал, что, пройдя какой-то отрезок мне будет позволено проникнуть в тайну. Кто он, тот, кто говорил со мной, каков он? Что будет со мной и с моей жизнью, когда всё это откроется мне? О, как заставляли биться моё сердце подобные мысли, я просто не мог спать. Ведь кроме моей миссии, которая возможно станет мне известна, я знал, что я творец, пусть и забывший свое ремесло… Поэтому, ожидая возможности побега, я не сидел сложа руки, я постоянно вёл дневник, а оставаясь один, постоянно что-то напевал. Родя сказал мне, что в зоне я занимался музыкой. Он сохранил несколько кассет с записями, отправленными мной на волю через расконвойку. Слушая эти кассеты, я испытывал необычное чувство. Вряд ли, в психологической теоретике существует название для такого переживания. Может быть, так бы чувствовал себя попавший на землю и прирученный людьми как животное инопланетянин, на своей планете, вовсе не бывший домашним животным… Возможно в своей отчизне он был, скажем основателем какого-то научного направления, или изобретателем, и вот однажды в доме у своих «хозяев» он столкнулся со своим творением.








© Copyright: Макс Аврелий, 2015
________________________________________________

ВНИМАНИЕ ДРУЗЬЯ!
Мой многострадальный роман "Моленсоух. История Одной Индивидуации" снова изъят комиссией Роскомнадзора из всех магазинов города Москвы по "Формуляру №ФИ 66-379120" вердикт которого гласит "Содержание романа некорректно по отношению к современной действительности".

Сейчас, я продаю свою книгу в Москве с рук.
Чаще всего меня можно увидеть на ступенях музея Владимира Маяковского на Лубянке.
Это соседний подъезд одного здания в котором находится пресловутый торговый дом. Видео, моих "чтений на ступенях" можно посмотреть по ссылке, о которой речь ниже.
Активным пользователям и-нета предлагается посетить страничку где есть и текст, и картинка и для прослушивания треков ЕМ расположенных под текстом достаточно нажать кнопку...Вот ссылка на официальную группу в Контакте.

https://vk.com/molensouhmaksavrely.

по этой же ссылке можно просмотреть фрагмент видеоспектакля Сергея Степанова снятого по книге, и прочесть книгу

книгу можно заказать здесь:
http://idbg.ru/catalog/molensouh-istoriya-odnoj-indiv..
если ссылка не высвечивается, скопируйте в браузер и вы сможете посетить
и-нет магазин "Библио-Глобус", где можно заказать книгу.

Спасибо, за Ваше внимание и поддержку в борьбе, за право на жизнь моей книги друзья!