см.ФОТО:Слева направо, санинструктор В.Сизов,я и фельдшер Е.Коляно.
Полигон Ютербог.Ночью.
А в это время полк готовился к убытию в летние лагеря. В ПМП кроме рутинной медицинской работы, тоже сборы своего барахла и техники. И с головы не уходит мысль, что если придет вызов, то надо как - то и самому собраться и подготовиться. Переложить всю эту работу на жену не могу, она на сносях. Хоть вещей у меня немного, но, увы, уже в один чемодан не войдут. Нужен, так называемый, контейнер-трехтонник. Это минимальный железный ящичек, для нищего военного. Но и на службе никто не скажет, не предложит, что, мол, ладно, студент, ты уже здесь свое отслужил, сиди дома, жди вызова, и вяжи в узлы свои манатки. Ничего подобного. А вдруг вызова не будет вообще? Поэтому никаких поблажек. Служить до последней капли пота. Вперед и с песней.
Даю жене распоряжение потихоньку собираться, и быть в готовности. Она периодически затягивает свою волынку, типа, а может ну, ее нафиг, ту академию. Здесь ведь так хорошо. Я остаюсь непреклонен. И с этим убываю на Ютербогский полигон. Здесь я во время учебы и боевых стрельб ,традиционно курирую третий самоходный дивизион. Особо не перегружен, но и удовольствия большого от полевой жизни уже не ловлю. Палатки, в сухую погоду пыль, в дождливую грязь.
Благо, в двух шагах наш, советский пионерлагерь. А там бассейн и душевые кабинки. Это даже и не полигон, а санаторий, кто - то может сказать. Да, в этом отношении спорить не стану. Таких удобств, наверное, больше вряд ли на каком полигоне найдешь...
Жара,+34 в тени. Лежу в тенечке под кустиком. Под головой толстая медицинская сумка с начинкой. Читаю художественную книгу. Других уже не держу. Я ведь выдержал вступительную сессию. Балдею. Это называется медицинское обеспечение полевых занятий.
-Доктора, доктора!!! - вдруг раздается чей - то суматошный визг. Схватываюсь, и с сумкой бегом спешу в сторону крика. Подбегаю. Толпа вокруг тела бойца. Расталкиваю и разгоняю плотное кольцо любопытных зевак в форме. Все чего - то галдят. Каждый чего - то советует.
- А ну - ка, всем десять шагов назад! - рявкаю властным голосом я. Наступил мой черед показать работу. Некоторые с недоумением смотрят.
- Ему нужен кислород, который вы же у него и забираете! - добавляю я аргумент. И толпа послушно отступает.
Наклоняюсь над ничком, лицом в песок, лежащим бойцом. Щупаю пульс на сонной артерии. Норма.
-Ты меня слышишь? - тормошу бойца.
-Угу,- мычит солдат, но продолжает лежать лицом вниз.
-Что случилось?
-Там,- говорит он и пытается левой рукой приподнять край гимнастерки. Я ему помогаю, задираю нижний край куртки х/б выше поясницы. В области чуть ниже левой почки, синюшно-багровая гематома, размером с куриное яйцо.
-Откуда это появилось?
-Я не знаю. Копал траншею, вдруг сильный удар. Я упал, вот и лежу.
-Встать можешь?
-Могу, -боец садится на бруствер.
-Нужно найти предмет, который его ударил, - говорю я окружающим.
Несколько бойцов бросаются разгребать песок вокруг пострадавшего.
-Нашел! - раздается голос одного из искавших. Я беру у него из рук свеженькую блестящую пулю от АКаэМа. Теперь вокруг меня скапливается толпа. Пулю берет один из командиров батареи.
-Так, понятно, -говорит он. Пуля на излете, плашмя ударила солдата. Вопрос, откуда прилетела?
-Так вон там, за леском тарахтят очереди выстрелов. Какая - то часть отрабатывает упражнения по стрельбе из автоматов, - говорит кто - то из лейтенантов.
-Док, он жить будет? - спрашивает комбат.
-Должен, - отвечаю я. Но на всякий случай забираю в ПМП. Там проверим.
Группа офицеров уезжает на ГАЗ-66м искать виновников травмирования солдата. Я ухожу с «раненым» в медпункт. Конец истории таков. Солдата свозили в ближайший госпиталь на консультацию. Там он пролежал пару дней под наблюдение и был выписан с диагнозом «Здоров». Наши офицеры нашли виновников. Это были офицеры чужой части, которые после того, как закончили учебно-тренировочные занятия со своими солдатами, балуясь и расстреливая «лишние» боеприпасы, начали лупить из автоматов в белый свет, как в копеечку. В том числе и вертикально в небо. Вот одна из тех пуль под воздействием земного притяжения и возвратившись обратно, попала нашему воину в область поясницы.
Конечно, наши артиллеристы не будь дураки. Застращали соседей тем, что они тяжело ранили солдата Советской Армии! Что они дело так не оставят. Передадут в военную прокуратуру. Добьются наказания виновных. Виновные с перепугу выставили ящик водки, которую вместе успешно и приговорили. На этом инцидент был исчерпан.
Очередной день, утро. Сижу в палатке, подшиваюсь, т.е. подшиваю белый подворотничек. В прорезь входа в палатку заглядывает бледное лицо молодого бойца.
-Здравия желаю, - неуверенно произносит он, потому что он не видит моих знаков различия. Я сижу на кровати в брюках, сапогах и с голым торсом.
-Здорово, коли не шутишь, - отвечаю ему.
- Вы не подскажете, где можно найти фельдшера Озерянина? - все также неуверенным тоном спрашивает он. Потому что, а вдруг я все - таки тоже солдат срочной службы, а он мне выкает.
- С утра вроде это я был, - отвечаю снова, и обращаю внимание на какую-то бумажку у него в руках.
- Тогда примите извещение и распишитесь в журнале.
Я беру листок, сердце радостно заколотилось, но я пытаюсь его сдерживать на всякий случай. Быстро пробегаю глазами по основному содержанию и понимаю, что это оно! То что я так давно ожидаю. Это был вызов на учебу в ВМА. Не глядя, расписываюсь в журнале и отпускаю бойца.
Ну вот и все. Свершилось. Служба в ГСВГ резко закончилась. Быстро заканчиваю подшивание, одеваюсь и с этим листком выскакиваю наружу. Первым делом к прямому начальнику. Это лейтенант Ядыкин. Он тоже достаточно быстро вникает в смысл извещения. Пожимает плечами и поздравляя, жмет руку.
- Ну что же, тогда вперед, по своему плану.
Вторым кто мне нужен , это начальник штаба полка. Полковая штабная машина расположена на крайнем левом фланге передней линейки. Т.е. рядом с ПМП. Это УРАЛ с фургоном. По периметру обнесен волчатником в три ряда. Рядом с машиной натянута мачта связи «зас*». Сам НШ, майор Панченко, лежит на газоне в тенечке, рядом с машиной. В одних плавках, читает художественную книжечку.
-Товарищ майор, разрешите обратиться, прпрк..., в попыхах жую я свое звание и фамилию…
-Слушаю тебя внимательно, оторвав глаза от чтива, приветливо отвечает он мне.
-Товарищ майор, мне пришел вызов.
Так как он уже давно в курсе дела какой вызов я ожидаю, то лишних вопросов не задает.
-Заходи сюда.
Я обхожу машину с другой стороны. На входе стоит часовой с автоматом, но так как он слышал весь разговор, то пропускает меня без вопросов. Прохожу через брешь в загородке.
-Лови! - говорит майор, и кидает навстречу связку ключей. Я их ловко подхватываю.
- Откроешь сам сейф, возьмешь печать и поставишь везде, где тебе надо, - говорит он. Я даже опешил.
Понимаю, что он мне доверяет, но ведь это нарушение всего и вся. Передавать ключи от сейфа НШ полка, а тем более печать, без присмотра, в чужие руки, уголовно наказуемо. Но не стану же я заставлять майора выполнять его функции. Сам прекрасно знаю, где, на чем и в каком месте мне нужно оттиск. Мигом заскакиваю внутрь салона. Нахожу сейф, беру печать и шлепаю куда надо.
-Спасибо, товарищ майор. Тут вот только проблема у меня одна, - возвращаю ему ключи, переминаюсь с ноги на ногу.
-Какая?
-В предписании сказано прибыть 20 августа. А сегодня уже 17-е, опоздаю…
-Давай сюда.
Берет предписание и своей рукой производит запись с обратной стороны, что вызов пришел с опозданием и т.п. Возвращаюсь снова в машину и заверяю запись печатью.
-Счастливо! - пожимает мне руку НШ. И я бегу дальше. Нужно как - то побыстрее добраться на зимние квартиры. А еще отвальная.
Полком продолжал командовать майор Виктор Рыжков. Я формально доложил ему, что убываю. Он также формально принял к сведению. Понимаю его и не обижаюсь. Таких, как я, у него за день по разным причинам пробегали перед глазами десятки, а то и сотни.
Мои ближайшие сослуживцы Ткачук, Коляно, Сизов, Макаров под руководством Ядыкина и на мои средства по быстрому сообразили в палатке изолятора стол. Выпили и закусили, повторили. И все, как были в плавках пошли провожать меня на ЖД вокзал Ютербог.
Благо, он был в трехстах метрах от лагеря. Друзья несли мои скудные пожитки. По дороге все окунулись в бассейне и сполоснулись под душем. Для меня это было последнее купание в этом лагере. А так, как время еще позволяло, то заглянули в пристанционный гаштет, и заглушили жажду гроссбиром*. Все выглядело очень буднично, как будто я уезжал не навсегда, а в ближайший поселок, и к вечеру вернусь обратно.
Может, потому что было очень жарко, плюс все разомлели от усугубленного. Тем не менее, обнялись и распрощались на перроне крепко, по мужски. Возможно только в последнее мгновение все поняли, что это навсегда. Меня на душе скребло от того, что вот так внезапно приходится в очередной раз ломать свой относительно налаженный быт. А что ждет впереди? Полная неизвестность.
*зас-засекреченная автоматическая связь.
*гроссбир-большое пиво.