"ОЛИГАРХ"
Он вышел на станции метро " Арбатская" и солнце, зацепившись за московскую многоэтажку, послало ему навстречу свои ласковые лучи, приветствуя и предупреждая, что новый день все таки настал, несмотря ни на что.
Жители и гости столицы, двигались рядом, обтекая его со всех сторон, будто он был необязательным препятствием в их упорном пути к неведомому.
Точно так же и он маневрировал, отклоняясь в разные стороны, словно плыл в лодке по бурной и многоводной реке, минуя разные неожиданно возникающие преграды.
- Куда он плыл? А неважно… Смысл, видимо, заключался в самом движении вперёд.
Но, время дарило опыт, и заставляло сопротивляться жизненным стихиям, вынужденно преодолевая многочисленные обстоятельства Силы и Места.
В итоге он научился быть вещью в себе.
Иначе тут было не выжить.
Люди в большом городе похожи на муравьев. Они подчиняются общему инстинкту, равнодушно оглядывая друг-друга глазами-щупальцами, извлекая необходимую информацию. Тут же заталкивают её в бортовой компьютер своего мозга и, получив ответный импульс, забывают о предмете исследования навсегда.
- Проехали! Нужно еще успеть в тысячу разных мест... Переделать кучу дел и быстро приспособиться к меняющимся условиям и обстоятельствам. Нельзя выбиться из общего потока.
Жителям мегаполисов некогда долго размышлять и анализировать увиденное. Поэтому био-инженерия их организма работает только в режиме: свой - чужой, чаще останавливаясь на втором,самом простом и удобном определении.
- «Мы чужие на этом празднике жизни...» - констатировал как-то персонаж одного бессмертного произведения и был, в общем-то, прав...
Большей частью мы никому не нужны на этой планете. Порой, даже собственным родным и близким.
Или думаем, что это так. Иногда трагически заблуждаясь.
Андрей увидел ее, когда выходил из перехода в направлении ресторана "Прага". Девушка стояла, прислонившись спиной к металлическому барьеру, ограждавшему проезжую часть от толпы зевак. В отличие от многих, она не интересовалась музыкантами, расположившимися позади неё - у самого входа в ресторан.
Бэнд, между тем, играл композицию Колтрейна, старательно надувая щеки и извлекая замысловатые синкопы из сильно пожилых, и потертых, как и они сами, медных труб, послушно отражающих сентябрьское холодное солнце.
Их глаза встретились на секунду. В ее взгляде ему почудилась мольба.
В них, вроде бы даже, стояли слезы и они были зелеными, с легким голубым отливом - наверное, оттого, что отражали небо над головой.
Темные волосы обрамляли бледный овал лица, становившийся, временами, почти прозрачным. Трепетная жилка билась на тонкой нежной шее, отсчитывая секунды. Ее было отчетливо видно эту маленькую синюю артерию. Она была, как будто, нарисована ловкой рукой китайского мастера школы - "Быстрый Огонь".
Одним быстрым, как удар кинжала, движением.
Под гипнозом этого странного взгляда, он двинулся вперед, но подойдя ближе, понял, что девушка совсем не видит его. Сектор ее обзора был гораздо выше и шире и он не останавливался ни на ком в отдельности - на нем в том числе.
Незнакомка смотрела куда-то поверх голов, будто увидела необычное - там, в небесах. Или, она молилась какому-то своему, невидимому богу?
Он подошел почти вплотную, но она, по-прежнему, не замечала его.
Достав сигарету, Андрей неторопливо закурил, украдкой поглядывая в ее сторону. Он не понимал: что так заинтересовало его в ней?
Девушка была, несомненно, красива, но не той красотой, которая заводит мужчину с полуоборота, обнаруживая в нем самца. А как-то по-другому - совсем иначе…
В ней была хрупкость и нежность фарфоровой китайской куклы, место которой скорее в музеях и дворцах, нежели на заплеванной, тесной городской мостовой.
Под тонким трикотажем свитерка, едва угадывалась девичья грудь. Потертые джинсы плотно облегали стройные бедра, на ногах простые босоножки, а на плечах курточка цвета "хаки". Прикид - так себе, будто даже с чужого плеча. Но одежда не имела значения. Несмотря ни на что, в ней чувствовалась порода. Что-то, такое, что позволяет смотреть на окружающих несколько сверху - вниз. Словно сортируя их,и отсеивая ненужные экземпляры.
Совсем было, решившись заговорить, Андрей набрал в легкие больше воздуха, и открыл рот...
Но тут ее глаза неожиданно изменили фокус и лицо, вдруг, потеряв прежний налет духовности, обрело бессмысленное выражение, словно у обычной деревенской дурочки, приехавшей в выходные погулять по улицам нарядной Москве. Она надула щеки, и энергично двинув челюстями, явила миру приличных размеров пузырь, рожденный из обычной жвачки. Шар, лопнул, издав пошлый звук, какой иногда случается от переполненного газами организма.
- Ба! Да она такая же идиотка, как и эти тонконогие шлюшки, что бродят здесь толпами - решил Андрей, почувствовав даже некоторое облегчение от этого своего вывода.
- Ну и ладно! Возможно, даже к лучшему...
Загасив недокуренную сигарету, он бросил ее в ближайшую урну, и решительно засунув руки в карманы куртки в стиле «коммандос», двинулся дальше, в направлении многолюдного Арбата.
Здесь среди колонии художников, было его рабочее место.
Забрав в сапожной мастерской этюдник и заплатив армянину Ашоту обычную мзду за хранение, расположился на своей привычной позиции.
Раздвинул ноги этюдника, закрепил листы чистой бумаги на планшете и, достав коробочку с рисовальным углем, стал поджидать клиентов.
Вместо них явился Макс, один из коллег-художников.
- Привет! Че вчера-то не было?
- Да так... Вдохновение не посетило.
- Перебрал, что ли?
- И это тоже имело место быть...
- Пивка не желаешь?
- Не заработал еще.
- Ладно, угощаю!
- Ну, давай, тогда угощай. Раз такой добрый...
Вскоре Макс вернулся с парой пива.
- Как сегодня клев? - Андрей, откупорив бутылку, хлебнул прямо из горлышка.
- Нормально. Я с утра уже сотню срубил. Семейный портрет на фоне Арбата. Он, она и их Большая Любовь.
- Угу... - Андрею не очень-то хотелось трепаться по пустякам. Перед глазами все еще стояло лицо той незнакомки, возле перехода.
Но от Макса разве отделаешься? - Дернул черт принять угощение! - невольно поморщился Андрей. Теперь придется отрабатывать беседой по душам.
- Молодожены! - продолжил Макс свое повествование. - Улыбки, шесть на девять. Еле в формат листа уместились! Прикинь, пришлось даже лист развернуть. Ну, чтобы закомпоновать сладкую парочку!
- Завидуешь?- предположил Андрей, решив немного подразнить приятеля.
- Да есть немного! - тут же привычно загрустил Макс. - Девица уж больно хороша. Я бы с такой и сам под венец не прочь...
- Ну, а что мешает?
- Да ты же, блин, мои проблемы знаешь!
- А ну, конечно... Требуется девушка с голубыми волосами и глазами-озерами. Как в сказке про Конька-горбунка... С такими запросами, ходить тебе, дружище, в холостяках до самой пенсии.
Дело в том, что, симпатяга Макс, западал только на тургеневских девушек с романтическими привычками и из хороших семей.
А такие, если и заглядывали на Арбат, то передвигались исключительно в сопровождении и под охраной из близких родственников.
Кроме того Макс, с его внешностью бродяги и Дон- Жуана, местного разлива, не производил на данных особ нужного впечатления. А ведь был он мужчиной видным, хотя и слегка запущенным.
Но не вписывался, видно, в тот типаж, который навевали им их девичьи сновидения.
Вот это и служило причиной его внутреннего и перманентного разлада с самим собой.
- А ты стихи не пробовал сочинять?- интересовался Андрей – Знаешь, сублимация энергии и все такое-прочее.. . Кстати, тургеневские барышни на это очень даже реагируют.
-Да, нет - не пробовал - продолжал грустить Максим, периодически впадая в лирическое состояние души,неизбежно переходящее в депрессию.То есть, по-русски выражаясь, - уходил в очередной запой.
Однажды он все-таки принес свои опусы, которые считал стихами. Смущаясь, сунул их Андрею во время очередной посиделки в скверике, неподалеку от Арбата,
Предъявленные тексты было трудно назвать поэзией. Слова, наполненные чувствами, отчаянно бились в поисках рифмы и, не найдя ее, складывались в бестолковые фразы, лишь тревожащие слух.
Они никак не годились для предъявления их потенциальным поклонницам, а тем более для завоевания их сердец. Хотя, если сравнивать с некоторыми раскрученными певунами, окруженными разгоряченными и готовыми на многое девицами... Но, кто же будет вливать бабло в бедного арбатского паренька? Какой-нибудь сумасшедший?
Чтобы смягчить вердикт, Андрей предложил выпить и после этого долго объяснял Максу, что для слияния слова и чувств, нужна определенная гармония, которая достигается при помощи рифмы, или хотя бы ритмическим построением фраз.
- Чувства у тебя навалом, а вот с упаковкой этого продукта... Не катит, в общем. Ты уж прости, чувак!
- Да, старик - грустно констатировал Макс, замахнув полный стакан портвейна,и закусив его зеленым яблоком - Не дано мне, видно, поэтом быть.
- Ладно, не бери ты в голову. Будет еще и на твоей улице праздник. Да и не в моде нынче поэты. И барышни тургеневские тоже давно не в моде. На почитай лучше Вольтера, может быть, немного поменяешь точку зрения на дамский вопрос.
Он сунул ему потертый томик вольтеровского "Кандида" в надежде хоть как-то подвинуть застоявшийся юношеский максимализм в голове собутыльника в сторону более разумного и трезвого взгляда на женщину.Сам Андрей давно уже определился с этим предметом. Не без потерь, нужно сказать, но и с трофеями тоже, вышел он из вечной битвы между двумя половинами Человечества.
К двум часам Арбат под завязку наполнился людьми. В основном это были интуристы, которые шли строем по мощеной улице, оглядываясь по сторонам, торопливо, и словно про запас, впихивая в себя непривычные картинки, жадно оглядывали сувенирное раздолье, уложенное на столики или прямо на мостовую. Они щупали ткань мундиров и флагов, растянутых на специальных стендах и фасадах домов,попутно вглядывались в лица торговцев - розовощеких и мордатых провинциалов,- заступивших на смену исчезнувшим с Арбата патлатым поэтам и пламенным трибунам с их субтильными подружками, которые были здесь когда-то почти полновластными хозяевами.
Безжалостное время смыло всех с каменой мостовой, вместе с первыми музыкантами и политическими демагогами, собиравшими вокруг себя толпы зевак, внимающих непривычно обнаженным словам и лозунгам тех лет.
Все это постепенно исчезло, оформилось или рассортировалось, найдя новые ниши и уровни.
Кто-то, стартовав с арбатских площадок, переместился выше, найдя себя в редакциях газет, музыкальных и художественных салонах, кто-то, напротив, сгинул, затянутый на самое дно. Некоторые и и вовсе померли, не выдержав напряженного и безжалостного нерва Перестройки.
Как и вся страна, Арбат незаметно превратился в торжище, где ловкие и энергичные, а главным образом беспринципные, люди, пустили на продажу все, что еще пользовалось спросом.
Но остались стихи:
Кто сказал, что умер Арбат?
Кто сказал, что Арбата - нет?
Нам виднее с небес:
Да, умер Арбат - Да здравствует Арбат!
Из прежнего арбатского люда, выжили только художники и особо приверженные уличному духу, музыканты - большей частью рекрутированные из провинциальных подворотен, самодеятельные барды, прибывшие на место первопроходцев. Но все это было уже не то.
Поменялись приоритеты и основная масса народонаселения, послушная звукам волшебных флейт, двинулась в райские кущи Общества Потребления, которое, как известно, не имеет осязаемых границ. Можно потратить целую жизнь в поисках его пределов,но так и не найти ни конца, и не края его.
Андрей был из старожилов, он зацепился за Арбат еще в начале 90-х , когда демократия больше походила на анархию, а менты, следившие за порядком в центральных районах Москвы, своими манерами напоминали благородных идальго из романов Буссенара и нежнейшей мадам Жорж-Санд.
С тех пор порядки и нравы изменились и далеко не в лучшую сторону.
Но, на то она и жизнь, чтобы непрестанно меняться. Он научился относиться ко всему по-философски сдержанно и с возможной долей мужской иронии.
В этот день Андрею не работалось. Он пару раз отвлекался, прогуливаясь к ресторану "Прага", чтобы вновь увидеть незнакомку с фарфоровым лицом. Но ее уже не было в том месте.
Пообедав, выпив еще пива и изготовив пару портретов, Андрей, наконец, завершил очередной трудовой день.
Домой особо не хотелось, и он решил просто пройтись по свежему воздуху, прежде чем отправиться восвояси.
К концу дня погода испортилась, небо неожиданно прохудилось, словно садовая лейка, и стал поливать мелкий теплый дождь.
Андрей шел по мокрой мостовой и капли влаги, смешиваясь с неожиданными слезами, текли по его лицу.
Отчего, вдруг, слезы, он и сам не понимал до конца. Знал только, что совсем не от горя. С чего ему горевать? Жив, здоров... Пока относительно молод и в меру удачлив. Да не все складывается так, как мечталось когда-то, но все еще образуется. Должно образоваться. В общем, он не был склонен жалеть себя. Поэтому слезы не от этого.
- А просто летний дождь прошел... В данном случае - осенний. Вот в чем все дело!
В нынешней жизни ему было жаль только стариков. Да и то не всех. Многих иногда хотелось подробнее расспросить про обстоятельства прежней жизни. Тех из миллионов, что писали доносы и славивили кровавого тирана, тех, что еще живы и претендуют на сочувствие, равное их жертвам - действительно пострадавшим, обманутым и опозоренным.
Да милосердие и христианское всепрощение никто не отменял. Но прежде чем простить, нужно знать: кого и за что? Прощение не может быть анонимным. Иначе все теряет смысл.
Но кому хочется заниматься этим; ковыряться в нюансах, отлаживать порушенную систему ценностей, наконец?
Проще, в очередной раз перелистнуть мешающую всем страницу больше похожую на измаранный протокол, и начать писать историю заново, торопливо уничтожая проступающие между строк неистребимые архетипы прежних изъянов, изъятий и преступных домыслов.
Сегодня Андрею было особенно приятно брести, по Арбату не думая ни о чем. Такие места как эта улица обладают некой сакральной силой. Тысячелетие назад, под таким же дождем, здесь, возможно, прогуливался его далекий предок и, может быть, даже думал о том же самом.
Ведь, люди и проблемы, которые их трогают, не сильно-то изменились с течением времен?
Все как и прежде. Поменялся только инструментарий и обстоятельства места и времени, но сюжеты те же, как и во времена Шекспира, например.
- Быть или не быть - вот в чем вопрос?...
Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье...
Разве это речение потеряло свой животрепещущий смысл?.
И никогда не потеряет.
Если, конечно, Судьбу когда-нибудь, не заменит вживленный в мозжечок чип, который и определит весь ход событий.
Тогда, наверное, жизненный сюжет можно будет купить в специальном отделе супермаркета, как нынче покупают глянцевый журнал с красивыми картинками. Почему нет? Во всяком случае, этически и нравственно мы к этому уже почти готовы.
Дойдя до конца Арбата, Андрей повернул назад, намереваясь вернуться к метро Арбатская, чтобы доехав до кольцевой,пересесть затем в сторону своего дома. Лучше бы он этого не делал, наверное? Погулял бы еще по Садовому кольцу, заглянул в рюмочную... И тогда все, возможно, сложилось иначе?
В сопровождении крутых охранников, Андрей поднялся по ступеням лестницы. Чувствуя некоторую тревогу, он, тем не менее, по своей старинной привычке фантазировать, не удержался от соблазна представить себя крутым парнем. Что они чувствуют- эти крутые парни? И в какой области тела. Что-нибудь в штанах? Ну, не в голове же спрятана их крутизна? Даже двигаются осторожно и вразвалку, будто у них там граната с взведенной чекой... Привязана к яйцам.
Хозяин кабинета, вопреки ожиданиям, оказался лысоватым крепышом невысокого роста и вполне интеллигентной наружности. Указав Андрею жестом - сесть, он отпустил охранников. Некоторое время рассматривал своего визави, хитро щуря умные внимательные глаза.
- Вы знаете - кто я?- спросил быстро и отрывисто, постукивая золоченной пишущей ручкой по полированной столешнице.
- Думаю, что да - ответил Андрей. Увидев лицо скандального олигарха, знакомого по многочисленным телевизионным репортажам и сопоставив его имя с отчеством Кати, он кое о чем догадался, еще входя в кабинет. Теперь его догадка переросла в полную уверенность.
- Полагаю, что вы отец Кати.
- Вы догадливый. Я о вас тоже навел справки. Какого черта, вы умный образованный человек делаете на Арбате? Играете в романтику?
- Будем считать, что меня устраивает такая жизнь.
- Да какая это жизнь!- поморщился олигарх брезгливо.- Хотя ладно. Это ваше личное дело.
Расскажите лучше, как вы познакомились с Катей, и почему она оказалась у вас?
И не лгите, а то я за вашу жизнь и гроша ломаного не дам. Его глаза, вдруг, сделались твердыми и опасными, как два самурайских кинжала...
Андрей, кивнул головой и коротко рассказал об обстоятельствах знакомства с его дочерью.Что отбил её у торговцев овощами, когда они уже почти затащили её - пьяную/или обкуренную/ - в свою палатку. Пришлось прикинуться родным братом.
По мере рассказа, глаза Бориса Аллоизовича стали менее опасными, и он нажал кнопку, вмонтированную в столешницу.
Заглянул охранник.
- Принеси-ка нам кофе и коньячок.
- Ладно, предположим, я вам верю - сказал он,предложив Андрею кофе и, разливая по рюмкам, принесенный напиток.
- А, теперь скажи честно: ты с ней спал?- он, наклонившись вперед, внезапно перешел на ты, и уставился на Андрея жестким немигающим взглядом.
- Да. - Андрей с трудом выдержал его взгляд.
Олигарх, осадил немного назад и умолк, задумчиво помешивая кофе серебряной ложечкой с медвежонком. Такая же была у Андрея в детстве - подарок "к зубкам"...
- А ты знаешь, что я могу тебе за это голову оторвать?- его голос вдруг задрожал, внезапно повысившись до визгливого фальцета.
Андрей предпочел, молча переждать вспышку гнева./скорее его имитацию/ Заглянул в себя, пытаясь обнаружить отголоски страха.
Но страха не было. Лишь тупое равнодушие, как будто речь шла о постороннем для него человеке. Странно. Он был даже немного удивлен собственной реакцией.
Хотя... По сути, жизнь уже прожита. И какая разница, когда настанет её конец - сейчас или немного позже?
Борис Аллоизович, немного успокоившись/талантливо изобразив перемену настроения/ теперь внимательно смотрел на Андрея, изучая его и как будто даже прочитывая чужие мысли.
- Что героя из себя корчишь?
Андрей поднял глаза и увидел лицо человека видимо по-настоящему озадаченного реакцией жертвы/ а кем еще мог быть Андрей в его глазах?/. Привык, что все его боятся. А этот не испугался.
- Поверьте, я нисколько не принуждал вашу дочь. Я ей просто помог. Возможно, ей захотелось отблагодарить меня таким образом...
Вы же мужчина должны понять, как это бывает. Она почти месяц жила у меня. Добровольно. Я ее не принуждал, но и не гнал. Так получилось, поверьте.
-Ну, предположим. Но, ведь ты должен понимать, что я могу сделать с тобой?
- Делайте что хотите - мне все равно! - Андрей невольно поморщился от театральности и одновременно явной опасности всего происходящего.Эдакая пытка горячим и холодным.
Было, похоже, что собеседнику нравилось пугать людей. Видимо, сам долгое время жил в страхе. Боялся до тех пор, пока не взобрался на самый верх. Теперь боится гораздо меньше, но все равно страх все еще живет в нем. Ведь есть люди, которые могут стереть в порошок. Конечно есть! Такие, существуют всегда. Всюду таится опасность.
И вот сидит перед ним мозгляк, паршивый арбатский художник, который делает вид, что ему наплевать на весь белый свет!Ничего он, видишь ли, не боится!
Еще год назад он бы скормил его собакам, так что и следов не найти!Мало ли уже отправил на тот свет? Не своими, конечно, руками... Есть специальные людишки.
Но в последнее время приходится быть осторожным. Чутье подсказывает, что появились опасные враги. Их не видно пока, но есть предчувствие.А чутье его еще никогда не подводило. Ну может быть пару раз. Давно...
-Ну, что молчишь? - наконец, произнес олигарх, тщательно задавив в себе последние искры гнева.
- А, что говорить? Вы все знаете... Теперь ваш ход - делайте что хотите - устало произнес Андрей.
- Ладно, живи, ценитель женской красоты!
- Премного благодарен!- Андрей криво улыбнулся, почувствовав даже некоторое облегчение неожиданно для самого себя. Жить-то ему все-таки хотелось!
- Другой бы размазал тебя по стенке, но я все таки интеллигентный человек. Оказывается...
Это журналисты обо мне сочиняют небылицы. Врут все, сволочи!
Коньяк будешь? Не бойся, не отравлю.
- Вот скажи: ты журналистам веришь? - спросил олигарх через паузу, откидываясь на стуле.
- Смотря каким.
- Смотря каким!.. - передразнил олигарх раздраженным голосом.
- Глупец! Да все они продажные сволочи! Просто одним плачу я, а другим мои враги. Вот и вся разница. Вся ваша демократия сранная! Скажи спасибо, что ты не журналист, а всего лишь художник - художников обижать грех! - так говорят. Вы и без этого Богом обиженные все.
Андрей предпочел благоразумно промолчать. Как видно, у Бориса Аллоизовича был большой зуб на журналистскую братию. Художников он презирал меньше.Может быть даже слегка жалел и даже любил... Если он вообще мог любить кого-то кроме себя самого.Возможно, еще дочь, по своему...
- Ладно, сейчас тебя отвезут домой. Уговоришь, Катьку вернуться, тогда может быть прощу. Ну, а если что не так пойдет... Из-под земли достану! Понял меня?
- Понял-понял... - нехотя отозвался Андрей,тяжело поднимаясь со своего стула.
Вызвав охрану олигарх приказал коротко - Действуйте по второй схеме.
Только по дороге домой Андрей понял - какая опасность ему угрожала. Ведь была еще и таинственная первая схема. А может быть еще и третья. Человек, который легко затевает войны между народами, мог так же просто уничтожить и его, словно пролетевшего мимо носа назойливого комара. Хлоп и нету человечка!
Несмотря на всю свою отчаянную браваду умирать раньше времени Андрею не хотелось.
Это он по-настоящему понял только теперь, вновь увидев синее небо и глотнув полной грудью свежего осеннего воздуха.
Хлопцы от Алоизыча вновь явились к нему уже через пару недель.
- Собирайся, поехали! Шеф тебя хочет видеть.
- А если у меня другие планы?
- Ладно, не быкуй! Доставим по-быстрому. Туда и обратно.
На этот раз олигарх был сама любезность. Он сразу предложил Андрею коньяк и немедленно приступил к делу.
- Я мог бы, Андрюша... Можно я буду вас так называть?
Андрей, молча, кивнул головой.
- Я мог бы поморочить вам голову... Даже попугать немного. Но мы ведь умные с вами люди, и я не хочу отнимать ни ваше ни, тем более, свое время.
Скажу вам честно, у меня с Катей большие проблемы.
Он замолчал, глядя в окно.
- Она очень смышленая и талантливая девочка. Но... Росла практически без матери. А я не мог уделять ей должного внимания. Знаете мой бизнес требует предельной концентрации и сжирает время. Отсюда некоторые, так сказать, издержки воспитания...
Впрочем - он доверительно взглянул на Андрея - вы сами имели возможность это заметить?
Андрей кивнул головой в знак согласия, хотя и не совсем понимая, - к чему клонит хитрый олигарх. Ведь не в мужья к своей дочери он его зовет - тогда что?
На всякий случай, внутренне собрался. С такими людьми нужно быть всегда наготове. Чем ласковее они в обращении, тем более острый нож может оказаться за спиной.
Андрей родился на Востоке и получил эти знания, наблюдая за аборигенами. Там люди не кричат и не ругаются матом, они тихо плетут сети, чтобы заманить в них врага, а потом со спокойной улыбкой перерезают противнику горло. Это своеобразный этикет. Древнее, отточенное до совершенства, искусство холодной мести.
- Вы должны помочь мне с Катей - донеслось до его слуха.
Андрей распрямил спину, старясь сосредоточиться и понять, наконец: чего от него все же хотят.
- ...Придумайте схему воздействия на ее психику. Нам нужно вывести ее из ступора, подобрать к ней ключи... Понимаете?
- Лишь отчасти - кивнул Андрей, не очень соображая - о чем идет речь.
- Нужно внедрить в ее сознание позитивную мотивацию - продолжал олигарх - Сделать ее борцом, готовым к любым жизненным трудностям и даже смене привычных обстоятельств.
Олигарх говорил так, будто они с Андреем сделались лучшими друзьями и союзниками.
- Силен, собака! Почему он решил, что я стану помогать ему? Пока он и такие же, как он - ловкачи, облапошивали нас, приватизировав целую страну и засунув её в собственный карман, их дети потихоньку сходили с ума. И вот теперь им понадобилась наша помощь. Они подают сигналы SOS, призывая к милосердию. И все должны немедленно броситься к ним на помощь, забыв про свои дела и заботы.
- Я не совсем понимаю, о чем речь? - старясь казаться равнодушным, произнес Андрей - пусть сразу выкладывает, что задумал твердо, решил он про себя.
- Ну, так уже и не понимаешь?- олигарх дернул плечом. Раздражаясь, он имел привычку сразу же переходить на - ты.
- Извините, но я действительно...
- Ладно, будем предельно откровенны. У меня с Катей проблемы, как я уже сказал, и я нуждаюсь в вашей помощи. Она, почему то доверяет вам больше чем мне - родному отцу. Будете жить здесь и давать ей уроки... Скажем рисования. Заодно убедите ее взяться за ум. Объясните, что она должна учиться и готовить себя к достойному будущему. Он вновь задумался.
- Все-таки, я желаю ей только добра. Я хочу, чтобы у нее был хороший муж, а у меня, наконец, появились внуки. Иначе все теряет смысл, как это не странно...
Ладно, к делу! Короче, я нанимаю тебя. Буду платить тысячу... Нет - две тысячи долларов в месяц. Ну и, разумеется, пансион. Что еще нужно? Мастерскую для работы. Согласен?
- Не согласен.
- Это еще почему?- на лице олигарха, вновь, появилось выражение искреннего изумления.
У нас с вашей дочерью были отношения. Вы вынудили меня прервать их.Её это сильно обидело... Возможно, она не захочет вообще со мной общаться. А в насилии я участвовать, не намерен.
Олигарх внимательно взглянул на него, как будто увидел впервые.
- Понял. Хорошо я решу эту проблему.
Стремительно поднявшись, он выскочил из кабинета.
Воспользовавшись его отсутствием, Андрей поднялся из кресла, чтобы внимательно разглядеть кабинет.
Это было единственное помещение, к которому у него не было особенных претензий.
Дубовые панели, стены обтянуты розовато-серым шелком с вышивкой по игривым сюжетам в пасторальном стиле, напоминающем о художнике Антуане Ватто. Массивная мебель темно-вишневого цвета с резными позолоченными нашлепками. За стеклами массивного шкафа, викторианской эпохи, корешки книг в дорогих тисненных переплетах из телячьей кожи.
Точно такой кабинет мог быть у какого-нибудь члена английского парламента, чья родословная тянется к Тюдорам, временам столетних войн и рыцарских походов на Иерусалим. Казалось, что еще минута-другая и раздадутся удары колокола часов с башен близнецов Биг-Бен.- Не желаете чаю, сэр - спросит лакей, похожий на
отставного генерала...
Скрипнула дверь и в помещении вновь появился чем-то сильно раздосадованный Борис Аллоизович.
- Придется на время отложить наш разговор… - злобно прошипел Олигарх, едва скрывая свою ярость.
- Что им нужно?! Что? - нервно бормотал он, стремительно перемещаясь по кабинету.
- Ведь все есть. Нет ни одного мыслимого или даже немыслимого желания, которое я не могу исполнить для нее.
И исполняю постоянно... Неблагодарная, сучка!
Он внезапно остановился и пристально взглянул на Андрея.
- Чем ты поил ее?
- Я?- Андрей растерялся...- Пивом. Шампанским иногда.
- Да нет...Какое, нахрен, шампанское! - олигарх досадливо поморщился, - Каким зельем ты ее опоил?
- Каким еще зельем - удивился Андрей. - О чем это вы?
- Вот, именно - о чем?
Он снова забегал взад-вперед, заложив за спину руки.
Подбежав к столу, он налил себе полную рюмку коньяка и замахнул в один присест.
- И чем ты ее взял я не понимаю? -подойдя вплотную, он пристально уставился на Андрея.
- Чем? Ну, да мужик ты вполне симпатичный. Но этого, же мало! И за душой у тебя ничего.
Одни амбиции. Да и те - дешевые. Такие, - с душком! Ну и что в тебе хорошего?
- Не знаю. Я лично ничего замечательного в себе не наблюдаю. Пью, курю... Зарабатываю мало.
- Вот-вот! - олигарх пожал плечами, словно в недоумении.
-Хотя ты мне в принципе нравишься. Мужик вроде честный, неглупый.
Но ты не то, что мне нужно. Понял?
- Вполне.
- Ну, раз понял, то п…дуй отсюда, пока цел! Давай, двигай, пока я не передумал. Ребята тебя отвезут!
Андрей, молча, поднялся и направился к двери.
- Постой!- окликнул его олигарх у самого выхода.
Андрей остановился.
- Денег хочешь?
- Нет. Не нужно.
- И правильно. Все правильно! - он боднул головой воздух, словно разбивая лбом невидимую стену,- Зачем они нужны, нахрен, если на них даже покорность собственной дочери не купишь?
Ладно, иди уже...
Они сидели в знаменитом кафе "Ротонда" у площади Согласия и весеннее парижское солнце, высекало искры из ее темных волос. Она смотрела на него своими сапфировыми серо-голубыми глазами, а он тонул в них словно в озерах, наполненных талой водой, стремительными потоками спустившейся с горных вершин.
- Как, папа?
- Теперь он живет в Лондоне. Как всегда, плетет свои интриги и надеется в скором времени вернуться в Россию. На белом коне, ясен пень...
- Не сердится на нас?
- Уже нет.
Пройдут годы, и олигарх напишет такие строки в своем покаянном письме на родину:
"Я проживаю долгую, яркую жизнь. И на своем пути совершал много поступков, и неизбежно ошибался. Неправедные поступки я совершал осознанно и еще больше – не ведая, что творю. Как говорится в покаянной молитве - “ведением и неведением, волею и не волею”. Знаю, что многие мои дела осуждаются вами, народом России, частью которого я являюсь, и в судьбе которого, промыслом Господним, исполняю отведенную мне роль.
Я каюсь и прошу прощения за алчность. Я жаждал богатства, не задумываясь, что это в ущерб другим. Прикрывая свой грех «историческим моментом», «гениальными комбинациями» и «потрясающими возможностями», я забывал о согражданах. И то, что так делал не я один, не оправдывает меня.
Простите меня."