СТРАШНО ЖИТЬ В ГОСУДАРСТВЕ, ГДЕ ЕГО ГРАЖДАНЕ ТАК РАЗВЛЕКАЮТСЯ...
Каждый раз, когда очередные посланцы-помощники из нашей большой, знаменитой на весь завод комнаты возвращались из цеха, коллектив этого мрачного набитого до предела помещения, в котором одновременно сидело четыре бюро, часа два-три обменивался впечатлениями. Но на этот раз даже наша мудрая и рассудительная Галина Александровна была в штопоре и долго не могла прийти в себя от полученных за две недели впечатлений.
Но самое неизгладимое впечатление обычно молчаливая и рассудительная начальница нашего бюро рассказывала долго и подробно. На участке, где пришлось работать Галине Александровной вместе с другим начальником бюро Тамарой Евгеньевной, было довольно чисто, мастер дал им неплохие станки и не требовал категоричным голосом выполнения нормы выработки. Рабочие были опрятные и дисциплинированные, охотно помогали нашим начальницам по работе, и те очень быстро нашли с ними общий язык. В моменты вынужденного простоя женщины-станочницы рассказывали им про своё житьё-бытьё. Все они были, судя по их разговорам хорошими хозяйками, матерями и жёнами. Так спокойно и без конфликтов наши дамы проработали неделю. В пятницу рабочие участка получали зарплату. В связи с этим наши женщины заметили сильное оживление на участке. Они все готовились к получению зарплаты как к определённому ритуалу. Уже с утра все женщины на участки пришли на работу с красивыми причёсками и с ярким выразительным макияжем. Мужчины все тщательно побриты. Уже после обеда почувствовалось оживление на участках. Женщины в обеденный перерыв закупили в буфете много продуктов и всевозможной снеди в столовой. После звонка всех цеховых работников во главе с мастером участка как будто сдуло с участка. Наши начальницы последними на участке выключили из электросети свои станки и пошли собираться домой. В раздевалке также давно уже никого не было.
В понедельник на участке наши женщины почувствовали тоже какое-то напряжение, хотя все женщины пришли также с причёсками и с макияжем на лице. Правда, мужчины были менее тщательно выбриты и явно все страдали с глубокого похмелья.
Почему-то с самого утра всё не клеилось, Сначала не подвезли тару с заготовками, потом произошло что-то с электроснабжением... Короче говоря, один простой сменялся другим ещё более длительным. Нашим начальницам в этот день заготовки привезли только за два часа до окончания работы. И они поневоле оказались добровольными слушателями воспоминаний о прекрасно проведённом пикнике.
Но, как высказался мастер: «В этот раз не подрассчитали со спиртными напитками. Было куплено только три ящика: один – с портвейном, второй - с пивом, третий – с водкой…»
День выдался на редкость жарким и душным. И жара не спадала до десяти часов вечера. Женщины, как всегда, расстелили в раскидистых кустах одеяла, накрыли шикарный стол, и пошла обычная пьянка. Люди отдыхали, произносили тосты, ели, пили, непринуждённо беседовали. Но тяжёлая работа вымотала людей за неделю, а жара быстро сморила. Женщины и мужчины, разделившись на кучки, уснули в кустах и, возможно, так бы и проспали до утра около родной Свияги, а поутру опохмелились и пошли бы, как всегда, по домам.
Но где-то в часов одиннадцать вечера наших мужиков стали расталкивать рабочие из соседнего цеха и спрашивать: хотят ли они выпить?
Мои мужики проснулись и выпить, конечно, захотели. Но у них осталось только на утро опохмелиться...
Рабочие из соседнего цеха им предложили водки. Объяснив:
- Водки у нас много, а женщин нет...
Потом они предложили им меняться:
- Мы вам отдаём половину нашей водки, а вы отдайте нам своих женщин...
- Как это? - спросил я у них от неожиданности.
- У нас целый ящик водки. Делим его пополам. Вы забираете у нас водку, а мы приглашаем к себе ваших женщин, если они, конечно, не против... Мы трезвые, а вы - все пьяные... Зачем вам женщины? - объяснили свои условия соседи.
Мы с мужчинами посоветовались. «Жара спала. И водки в такой обстановке нам очень захотелось. Да и женщины нам таким пьяным вроде ни к чему», - решили мы и пошли спрашивать наших женщин о согласии пойти в гости к соседям?
Но, увы, они были уже мертвецки пьяными, и мы приняли решение:
- Не всё ли равно, где им лежать? Около нас или у наших соседей?
Мы дали согласие нашим соседям на обмен.
Мужики-работяги - крепкие люди: ловко схватив под мышки и ноги наших дам, они отнесли их в кусты по соседству, а нам принесли пол ящика водки. Мы с радостными возгласами приступили к опустошению содержимого из подаренных бутылок и быстро свалились под кустами.
Проснулся я, ощутив в пьяном сне сильный пенок ногой в бок. Муж одной из моих работниц пришёл разыскивать жену, чтобы ехать с нею в деревню окучивать картошку в связи с подвернувшейся оказией. Так как тёща с тестем уже в годах, он решил на случайной попутной машине съездить в деревню на воскресенье и помочь родственникам.
- Где моя жена? - рыча и пиная в бок, муж пытался расспрашивать меня о своей спутнице жизни.
Я спросонья забыл, что поменял её на водку, и спокойно ответил:
- Здесь где-нибудь лежит.
Уже рассветало, небо стало малиновым.
Я стал озираться вокруг и искать наших женщин. Не увидев их по близости, я решил, что они уехали домой, так как в этот момент прогромыхал на мосту трамвай.
- Домой уже женщины уехали, - сказал я ему уверенно и спокойно и уткнулся пьяной мордой в траву.
Раздосадованный муж моей работницы выругался и побежал вприпрыжку домой.
Когда шорох его шагов в мягкой траве стих, я вдруг резко ощутил тупую, тяжёлую боль в башке, с усилием оторвался от земли и пошёл искать: чем бы опохмелиться. Найдя четыре пластмассовых ящика, в одном из которых стояло семь бутылок непочатой водки, я очень удивился и растерялся. Взяв одну из бутылок водки в руки, я присел на землю и задумался. И тут меня пронзила острая мысль, от которой голова заболела ещё сильней. Весь пьяный бред как бы слетел с меня, и я понял, где наши женщины! Мы их обменяли на водку. То есть, мои работницы сейчас с мужиками из соседнего цеха. Слава Богу, что муж моей работницы не узнал об этом!!! Открывая на ходу бутылку и с усилием прямо из горла вливая жидкость в глотку, я стал расталкивать мужиков и вливать им водку насильно в рот. Ругаясь трёхэтажным матом, я стал их призывать на поиски наших пропавших женщин, которых мы по пьянке отдали соседям. Мужики рычали, бубнили что-то себе под нос, но никак не могли осознать, где они сейчас находятся и куда я их зову идти.
Плюнув на своих подчинённых, я, чуть ли не на карачках, пополз искать своих работниц.
Похмелье потихоньку стало овладевать моей головой, и я стал отрывать руки от земли, пытаясь придать вертикальное положение туловищу. Долго я лазил по кустам, наталкиваясь на спящие кучки пьяных людей. Наконец, я нашёл своих работниц, которые лежали как бы разбросанными по поляне кем-то в причудливых позах. Первое, что я сделал, это их пересчитал. Все на месте... Потом среди них нашёл работницу, за которой приходил муж, и волоком потащил её к нашему стану. Она была женщина крупного телосложения, силы в этот момент уже совершенно оставили меня, поэтому я несколько раз падал рядом с нею и по нескольку минут отлёживался на земле. Но чувство долга и ответственности перед подчинённой заставляло меня поднимать и тащить её к нашим мужикам.
Я, не знаю, откуда только у меня взялись силы, но я дотащил всё-таки эту огромную сопящую тушу до места, аккуратно положил её на одеяло и прикрыл залитой портвейном скатертью.
Затем пинками я растолкал своих мужиков, почти на пальцах объяснил им, что от них требуется, и как стадо баранов повёл к нашим пьяным работницам, чтобы передислоцировать их на нашу территорию. Мужики втроём поднимали своих пьяных дам и, покачиваясь, тащили их к своему стану. Сделав два захода, они удачно без травм перетащили своих пьяных подруг, аккуратно сложили их штабелями на одеяла, поправили на них одежду и бездыханные свалились рядом.
Я дал им возможность минут пятнадцать передохнуть, а потом стал расталкивать и приглашать на пятачок к ящикам, чтобы продолжить веселье.
Мужики сначала сопротивлялись, но потом сообразили, что напрасно отказываются от такого удовольствия, и стали постепенно подползать к разливному центру. Опять зазвучали приятные пьяные речи, задушевные разговоры почти сплошным матом. Если бы к нам в компанию попал иностранец, хорошо владеющий русским языком, то он никогда бы не догадался, что на поляне люди разговаривают по-русски.
Когда мы ополовинили наши запасы спиртного, прибежал во второй раз муж моей станочницы и, когда он увидел мертвецки пьяной свою жену, у него сразу пропало желание ехать к тёще в деревню окучивать картошку. Мужчина с радостью принял наше приглашение, потёр довольно руки и протянул руку за штрафным, наполненным до краёв стаканом.
Так в тёплой приятной компании мы просидели ещё с полчаса. И тут вдруг с мутными глазами и криком, состоящим из одного мата, который до конца не усваивала даже моя очумелая от пьянки голова, притащились мужики из соседнего цеха. Они возмущались нашей наглостью:
- Как вы могли забрать женщин?.. Мы ведь вам отдали пол ящика водки...
Мы, конечно, понимали всю справедливость их слов и предложили им:
- Несите сюда свою водку, а мы возьмём то, что у нас осталось и найдём другое место.
Мои работники стали собирать оставшиеся бутылки и свои авоськи и пошли в другие кусты. Наши соседи, оказывается, сразу прихватили свою водку с собой.
Муж моей работницы не понял: из-за чего разгорелся спор, видимо, слишком много выпил, чтобы так быстро врубиться в такие сложные взаимоотношения. Мы посоветовали ему остаться подле жены, так как здесь больше водки. Мужики из соседнего цеха почему-то тоже не поняли причину: почему он должен остаться с ними? Но, видя, что он уже не транспортабелен, особо возражать не стали против его присутствия на их поляне.
Мы отошли подальше, чтобы не иметь больше проблем с мужиками из соседнего цеха. Солнце стало припекать. День обещал быть жарким. Мы залезли под ветви огромного ивняка, где нас нещадно кусали комары и ещё какие-то мошки. Но, имея водку и прекрасное настроение, мы продолжили распивание напитков зелёного змея, и к часам десяти утра свались от жары и испитого большого количества спиртного.
Проснулись мы от холода. Круглая жёлтая луна смотрела на нас глупым равнодушным взглядом. Опохмелиться было нечем. Мы, проверив в своих тайниках зарплату (деньги были на месте), поползли к остановке трамвая. Потом мы вспомнили про наших женщин и вернулись к первой поляне. На поляне лежал только муж моей станочницы. Куда подевались наши женщины и мужики из соседнего цеха - определить было сложно. Мы кое-как растолкали мужа моей работницы и чуть ли не волоком потащили его с собой на остановку. Мы своих никогда не бросаем!
Слава Богу, он жил недалеко от остановки ул. Пушкарёва. Я отправил свой участок домой на общественном транспорте, а мужа своей работницы поволок на себе, чтобы положить его в квартире. Он - мужичонка щупленький. Я его кое-как дотащил до подъезда, втащил на четвёртый этаж. Позвонил. Дверь открыли две девочки. Я помог им уложить папу в коридоре и пополз домой. Когда я добрался до дома, окна квартир мерцали темнотой и отчуждённостью. Я влез на свой пятый этаж. С трудом ввалился в дверь квартиры. Прежде чем лечь в постель, я решил умыться в туалете. Дверь в туалет я открыл с большим трудом. Мой сын лежал около унитаза. Видимо, его бригада тоже хорошо погуляла... Я, не раздеваясь, принял душ и рухнул в зале на ковёр. Утром сын еле-еле растолкал меня. Довёл до остановки, посадил в трамвай. Ему хорошо: он ведь сегодня во вторую смену. Наш участок, к сожалению, работает только в первую смену. У нас новое оборудование: в течение несколько дней делаем месячное задание заводу. Ох, день, наверное, никогда не кончится...» - закончил он, сокрушённо тряся головой.
Как признались наши начальницы: они, открыв рот и не проронив ни слова, прослушали исповедальный рассказ мастера о своём воскресном отдыхе. Им, видимо, было жаль своих новых коллег по работе. Тот кошмар, который они добровольно пережили за выходные дни, не укладывался в мудрых и благородных сердцах и головах наших женщин. Если Тамара Евгеньевна отличалась в нашей большой комнате повышенной эмоциональностью и возбудимостью, то Галина Александровна - невероятным здравомыслием и рассудительностью. Посидев в глубоком раздумье минут пять, она, как можно деликатнее, всё-таки задала мастеру вопрос:
- А как ваша жена отреагировала на последствия вашего коллективного отдыха в выходные дни?
- Никак... - хмуро ответил мастер.
И добавил с горечью:
- Нет у меня жены. Полтора года тому назад умерла от рака груди. Да если бы у меня была дома жена, попёрся бы я в пятницу вечером на Свияжский пляж?
- Бегом бы побежал домой с деньгами. В сад бы поехали с женой, - ответил он сам себе с горечью.
- А почему вы вдовствуете? Женились бы? - с жалостью спросила Галина Александровна мастера.
- На ком жениться? На таких, которых пьяными мужики таскают по пляжу? - с такой же горечью задал ей вопрос мастер.
Все трое: наши два руководителя и мастер, - промолчали. Тишина долго стояла над ними как табачный дым от папирос «Беломорканала»
Потом он куда-то в пустоту сказал:
- Пропадём мы с сыном без матери, сопьёмся...
И добавил:
- Рабочему человеку необходима не пьющая жена... Иначе жизни нет! А где их взять не пьющих?
Тамара Евгеньевна поинтересовалась:
- А как женщины после вчерашнего похмелья?
- Да вон ходят, - безразлично добавил он.
Наши начальницы признались, что он больше с ними не разговаривал до конца недели. Потом молча закрыл наряд по окончанию работ.
При случайных встречах в столовой сухо здоровался.
Начальницы долго были под сильным впечатлением после своей очередной командировки в цех. Да и я, прислушиваясь к их разговорам, совершенно иначе смотрела на свои рабочие визиты к станкам. Меня посылали обычно зимой. Я стала припоминать, что в день получки наладчик после обеда часто приносил мне пропуск и советовал уйти из цеха подобру-поздорову. Видимо, зимой рабочие пьют прямо в цехах, пронося каким-то образом спиртное на рабочие места. Мне их стало так жаль задним числом... Работают в грязи. Везде течёт эмульсия. Свищут сквозняки... И в результате единственная разрядка: напиться до свинского состояния на деньги, заработанные таким тяжёлым трудом. Страшно жить в стране, где люди развлекаются столь отвратительным образом.
27.06.1988 года.