Если взглянуть незамутнённым от долговременного знания
Красный Крест оказывает гуманитарные начала человечеству.
Человечество имеет неискоренимым свойством набор зверскости.
Принимаемый за норму. В силу наработки.
И действительно так Это норма и не зверство. Т.к. так принято, а имеем то и так, как оно нами принято.
Войны, гибель миллионов, в крови, грязи, похоти, страданиях и тупости, с подвигами и добром, возрастающими в отношениях друг к другу по ходу сражений, страданий и роста ценности человеческого добра с обесцениванием физической жизни, т.к духовное становится выше дороже материального. Но войны оправданы, как необходимость, как ведущие к чему-то, нужному, за целями. С разрешением проблем.
Каким путём? – Как головой об стенку. Метод тот же.
Иначе (сказать) – проб и ошибок. Толкания чего попало чем попало, что пол рукой и чем есть навык. Головой, руками, ружом, пушками.
И появляется результат. Лишние уничтожены, лишняя энергия сброшена. И время прошло сколько-то, в головах что-то по-новому уложилось. И приходит решение. Или пустота, А в неё потом что-то всё ж набивается.
Таковы причины и результаты войн. Накопление проблем, невидение путей разрешения, столкновение, лбами, об стены и в друга, и решение описанными выше способами.
И Красный Крест. Помощь миллионам.
Сталин отказался и 5 с половиной миллионов советских воинов, попавших в плен, голодали. А французы, поляки так не голодали с посылками Красного креста.
Вместо Красного Креста (не прекращая сразу, пусть посылают пока) не в месяцы, в наше время – в часы и минуты (а тогда в недели) можно было прекратить всякую войну.
Как. Схватить за шкирки её ведущих и за стол переговоров, в резиновых перчатках. Пусть друг друга помолотят. Не стали бы. Стали б водку пить.
Но. Они начали. Им надо. Так их бы. Если б было кому такое исделать.
А те, кто идёт.
От сохи, от плугов и комбайнов, станков, прожектёрства, кульманов, книжичек, бабов и хозяйств.
Им тоже неймётся. Бывает. Кого под палкой гонют, кто сам прёт.
Жизнь когда не та, стало тяжело и непонятно, война – избавленье, выход, путь. Побить, заполучить, захватить, обрести.
И прут, пока не набьют морду, напьются крови, намучатся, набоятся, затем перестанут мучаться и бояться, окрепнут шкурой, привыкнут к ранам, страданиям, боли, смертям. (Холмик над тобой – лучше, чем когда никто на тебя не плюнет. На холмик водрузят нечто и заметят.)
А получают в результате – что? (Помимо морального удовлетворения и мечт с песнями военных лет.)
Какие-то территории назовутся по иному, отойдут к другим, население уменьшится, откроется путь новым и технологиям. И всё.
И будет всё, как ране. (Всё остальное.)
Но лет 15 люди будут добрее. Нажравшись всего, станут более ценить доброе.
Не на 5 минут после песни Макаревича, а на 15 лет после войны.
Но придёт всё кругами к прежнему.
Потому что управлять и определять будут те же.
Тот тип, пассионарии, только активисты не в каких делах разных, а в одном главном – в выдвиженьи себя на определяющие посты.
И методом одним. Рытьём ям. Не то что отвод глаз, что другому не рой, для тебя станет. А именно всем ближним. И по тем же холмикам над ямами ползи наверх. Так стоит. Мир.
И, залезши наверх, ямы продолжать рыть, иначе не удержишься.
Так великие живут.
И тогда что Красный крест и прочее доброхотство? С войнами наперевес и с этой дурацкой помощью?
Т.е., если ширше взглянуть, остаётся одно – понять, что ничего такого не надо, если бы можно было иначе.
Если бы можно было найти тех, кто воспрянет, от дел и мелочей, возьмёт привычное дуло и пойдёт не деньги добывать, а прекратит всё.
Войны, наркотики, убийства ими и при реализации их, всё можно прекратить в минуты.
Все известны, все под контролем. Но не принято нарушать шаблоны. Ибо иных не дано. Для действия. Для жизниотправления. Кроме известных, наработанных, проверенных. Пусть не хороших, и результатами, но единственным, коим доверяют и пользуют.
И никакая добрая мина не позволит заняться собой, против апробированных, пусть зверских, тупых, поражающих и сводящих в могилу человечество.
Так живём.
Можно бы и понять.
Но для чего?
Чтоб стало ещё хуже.
Всегда добрые дела, т.е. тяга к добру, ведёт к ужесточению и плохению ситуации.
Т.к. понять можно, всё. А спасти, изменить? Ни за что.
Типов мало.
Одни роют ямы и пользуют прочие спасительные методики. Древних лет.
Иные могут иное знать. Но расслаблены всегда и кроме песен, писем и восхвалений радости на листах, ничего не имут. Не способны.
Иные с них способны умирать за правое дело и за какое любое, и всех бить, но – только под руководством, опять же – людей только одного действенного, определяющего, выбирающих путь, типа – тех пассионариев-активистов, которые только под себя, только ямы. Ибо иного типа, чтобы не так, не теми методами и не к тем, несколько, целям (да ещё действенно, неуклонно и результативно), - такого типа до сих пор не выведено.