11
Параллельно с делом о массовой драке на заводском дворе шло следствие по делу об изнасиловании Кати Логиновой.
Летаевым с трудом удалось уговорить Катю заявить на Резкина. Катя хотела скрыться куда-нибудь, уехать из города. Но, когда она рассказала всё родителям, мать молча собрала все Катины документы и дала их дочери. Так же молча она указала Кате на дверь.
Может быть, Варвара Юрьевна и изменила бы свои взгляды под влиянием трагедии дочери, если бы насильником оказался кто-нибудь другой. Но Резкин! Компаньон самого Сопыркина – самого богатого человека в городе. Как гордилась Варвара Юрьевна, что у них такой дачный сосед! Страстное желание жить богато породило в ней преклонение перед богатыми.
На стороне Сопыркина был и отец Кати, Дмитрий Гаврилович, но по другой причине. Он понимал, в глубине души правоту рабочих, но сознавал, что чтобы последовательно быть на их стороне, надо активно их поддерживать. И чувствовал он, что, раз признав правоту рабочих – будет вынужден – хочет он того или не хочет – идти до конца. А он боялся активности, боялся изменить свой образ жизни. Вот Дмитрий Гаврилович и внушал себе, будто Сопыркин прав.
Поля увидела Катю на лестничной площадке у своей двери. Поняла, что она давно стоит здесь, но постучать стесняется, и завела её в квартиру. Дома были все.
Катя, глотая слёзы и путаясь в словах, рассказала Летаевым всё. Василий Арсеньевич задумчиво сказал:
- Мы, наверное, выделим тебе комнатку в нашем общежитии. Работу предоставим. Пойдёшь в наш магазин?
- А что, он есть уже?
- Нет, Катя. Нет, но будет! – Василий Арсеньевич хотел было сказать «Если мы победим», но заставил себя замолчать. Он – руководитель, он обязан подавать всем пример уверенности. Не имеет он права ни на минуту усомниться в победе.
- А пока, Катя, сядь сюда, - Поля показала ей место за столиком, - и пиши заявление.
- Нет, я не смогу…
- Ну так я смогу, - Поля взяла бумагу и написала заявление от имени Кати. – Завтра отнесёшь куда надо.
- Нет, - ответила Катя. – Ты же знаешь, как у нас думают? Думают, что жертва такого преступления сама виновата. Я недавно тоже так думала, - добавила она с заметным сожалением.
- Но теперь-то ты жалеешь, что так думала, - сказала Поля тоном, констатирующим факт. А меня вот это до невозможности возмущает, когда я слышу такие разговоры. В любом преступлении виноват только преступник, и никто больше!
- Катя подала заявление. Следствие шло вяло, тяп-ляп, с грубыми ошибками. Если бы Валентин Томилин, общественный корреспондент «Пролетарской газеты, не взял дело под свой контроль, оно бы заглохло.
В качестве главных свидетелей допрашивали Максима и Тасю. Узнав, что дачной прислуге в тот день Резкин дал однодневный отпуск, а одна из дачных соседок Резкина, Петрова, показала, что в тот день с ним был какой-то молодой человек, Тася поняла, что её первоначальная версия неверна. Она спросила Катю:
- Катя, а до этого тебе никто не угрожал, не приставал к тебе?
В ответ Катя рассказала про погром в «Астрочке». Почему ни один следователь не догадался задать Кате такой вопрос? Может быть, они изначально знали, кто был с Резкиным?
Катя добилась, по настоянию Таси, очной ставки с Сопыркиным-младшим и с Петровой. Последняя опознала в Эдике гостя Резкина.
Каждый день Катя получала записки с одним и тем же текстом: «Не закроешь дело – убьём. Нам это ничего не стоит». В городских провластных и «независимых» газетах Катю называли проституткой, подосланной рабочими, чтобы опорочить Резкина и Сопыркина. Но что угрозы смерти девушке, которая пыталась покончить с собой? Что ей клевета? Ей хотелось только одного – отомстить. Все её чувства превратились в ненависть.