Петрович давно заметил, что если ему в чём-то не повезет, то это всерьёз и надолго.
Почти год он готовился к летнему путешествию, дотошно выбирал маршрут путешествия по деньгам и интересам.
Вместе с верным спутником жизни Верочкой, долгими зимними ночами они бдели у экрана компьютера, придирчиво выбирая подходящий вариант. Верочка, божий одуванчик, при социализме была кандидатом химических наук, но за последующие четверть века растеряла все знания вместе с надеждой на достойную пенсию. Остался только юмор и осторожный оптимизм.
Вот она-то, так дотошно изучала весь маршрут по компьютеру, что обалдевший от такой скрупулезности Петрович, говорил: « Зачем тебе Париж, ты и так знаешь, на какой улице этот музей и что там на какой полке стоит?!»
Череда неприятностей началась с Украины, трагические события в которой попутали все выверенные планы. Все эти коллизии Петрович воспринимал как личные, тем более, что дети его на четверть украинской крови. И ему временами казалось, что отдых в это время – пир во время чумы.
Разобравшись в обстановке, на совместном совете они решили не радовать американских хозяев Украины, для которых принцип: чем хуже, тем лучше – золотое и временем проверенное правило.
Воина войной, а отдыхать собрались на Черноморском побережье Болгарии. В Золотых Песках.
Было, конечно, у Петровича предчувствие, что его карта может не так лечь и придет беда, отворяй ворота…. Поэтому и не платил за путевку до последнего.
Зато, когда заплатил, уже к вечеру сжался от нехорошего предчувствия и дурных вестей из Болгарии.
Там на побережье, а в городе Варна особенно, разразился небывалый ливень, который смывал дома, машины и людей прямо в море. С человеческими жертвами.
Погрустнел Петрович. Вот оно, мое цыганское счастье, - тоскливо размышлял он, трясясь в автобусе по территории Румынии.
Действительность, однако, оказалась не такой суровой. Последствия урагана и ливней уже устранили, только лоск курортного городка был немножко не тот…
Все бы хорошо, только к вечеру Петрович заскучал, погрустнел и погрузился в себя.
В нем что-то происходило. Сначала где-то в области солнечного сплетения. Потом боль усилилась и поползла к низу живота, потом заполнила его всего и лишила возможности двигаться.
Из всего мира осталась только боль и встревоженный, ласковый голос Верочки:
- Что с тобой? Чем тебе помочь? Всё это он и сам хотел бы знать.
А пока боль заполнила все уголки бренного тела Петровича, не оставив ему никакой надежды. Он лежал навзничь на прекрасных гостиничных подушках и слабо постанывал. Только голова ещё что-то соображала. И она сообразила, что без местной валюты, болгарских левов, вообще нет вариантов.
Петрович подробно проинструктировал Верочку и направил её на обмен валюты. С богом.
И богом спасаемая Верочка пустилась на поиски теперь уже жизненно необходимых болгарских левов.
Первым её окликнул на ступеньках банка бархатный голос мужчины: «Здравствуйте! Вы русская?»
- Да, - ответила чрезвычайно польщенная такой проницательностью Верочка, - А Вы?
- А я поляк, - любезно откликнулся мужчина с бархатным голосом.
- Мадам, - обворожительным баритоном сказал меняла, - я поменяю Вам деньги по очень хорошему курсу!
Всё это заворожило Верочку так, что она даже не заметила, как доллары перекочевали в карман менялы. И она ещё извинилась, что взяла с собой так мало. На что воротила обменного бизнеса отреагировал очень живо:
- Это ничего! А Вы, в каком отеле остановились?
Однако услышав, что в трехзвездочном пусть и с плюсом, потух на глазах.
Ну не может быть в трех звездах приличных денег!
В номер Верочка вернулась с глазами девочки, у которой в песочнице отняли вкусную конфету.
В самом деле, с чего бы лях оставил себя без навара и его дети легли спать голодными?
По дороге она уже подсчитала, что любезный лях «обул» её на курсе валют процентов на двадцать.
На входе в гостиницу висит объявление: «Не меняйте денег у посторонних лиц». Любезная администраторша всем постояльцам объясняет опасности стороннего обмена и предлагает свои услуги.
А опытный Петрович инструктировал: «На все предложения отвечай – нет-нет, не смотри в глаза, не поддерживай разговора и переходи на другую сторону улицы…»
И стал Петрович на пару с верной подругой Верочкой думать, как выживать дальше.
Невыносимые волны боли не давали простора для здравого решения. После безуспешных попыток дозвониться по указанным в страховом полисе телефонам, вызвали прикрепленного к отелю врача. Предупредили конкретно – платный.
Спаситель, как последняя надежда болящего, явился быстро.
Когда в комнату вошел угольно-черный человек в очках и с чемоданчиком в руках, Петрович грешным делом подумал: «Глюки начались». Однако, вошедший улыбнулся, обнажил ослепительно-белые зубы и объявил на языке, который ещё нужно было понять:
- Привет, я доктор. Я из Индии и мы можем разговаривать на английском, болгарском и медицинском. Что у Вас болит?»
Вот так, общаясь на трех языках, пришли к консенсусу, который закончился рекомендациями воздержаться от пищи и парой укольчиков в мягкое место.
Петрович, расчувствовавшийся от забрезжившего лучика надежды, презентовал сына страны йогов самой большой купюрой, которая у него была. По метнувшейся в глазах доктора искре изумления и радости, Петрович понял, что поступил, как настоящий магараджа. После того, как купюра, прошелестев, скрылась в глубине кармана доктора, он сильно оживился, стал улыбаться ещё ослепительнее и заверил, что завтра ровно в десять часов он непременно будет с ответным визитом. Ровно в десять!
Вечер и ночь прошли в метаниях и волнах боли, когда за счастье было забыться хоть на пол часика в беспокойной полудрёме. Сына далёкой восточной страны не было ни в десять, ни в одиннадцать часов.
Верная своему долгу Верочка вычислила доктора по телефону и напомнила ему о врачебной клятве.
На этот раз доктор подготовился серьёзно и явился вооруженный капельницами и целым патронташем из шприцов и ампул.
Петрович стоически перенес все процедуры, непринужденно беседуя на трех языках. В ходе разговора сын страны йогов пообещал скорое избавление от всех недугов, долгую жизнь и, блеснув на прощание улыбкой, был таков…
Петрович, собрав в кулак всю волю, стал жать грядущее здоровье. А оно всё не шло. Видно черная полоса в его жизни развернулась как-то вдоль. Потом в недрах его спутанного и полубредового сознания вдруг мелькнула спасительная мысль: «В Москву! Скорее в Москву! Дома и стены помогают!»
Верочка идею поддержала. Приняв удвоенную дозу Но-шпы, он купил билет на Боинг 747, из последних сил добрался до аэропорта и отбыл в намеченном направлении.
Не прошло и четырех часов, как Петрович, окруженный полными сострадания к нему родственниками, вручил свое измученное болью тело столпам Российской медицины.
Тут и выяснилось, что путь к счастью здоровья усыпан не столько розами, сколько шипами.
Петрович, резко перешедший с режима «всё включено» на «всё исключено», даже застонал при известии, что есть ему опять запрещено. А так уже хочется! Чтобы дурные мысли не лезли в голову, заботливые медсестры обвесили его гирляндами капельниц, оставив наедине с мечтами о белой полосе в жизни.
Как оказалось, хваленая страховка, на титульном листе которой гордо красуется сумма в тридцать тысяч евро, не более, чем мираж в пустыне. Эта сумма может достаться только наследникам туриста, если они смогут нанять адвоката тысяч за пятьдесят евро.
Но правду говорят, что дома и стены помогают. О скорбных деталях интенсивного лечения история умалчивает.
Через срок отмеренный судьбой, череде черных полос в его жизни пришел конец. Петрович вновь заулыбался и попросил колбасы. И пива.