Алискина мама «детдомовская». Где уж она встретила Алискиного отца, мне выяснить не удалось. Знаю, что он «домашний», то есть папин и мамин. Когда «домашний» мальчик женится на «детдомовской девочке», все ждут чуда социализации, но, увы… Чудеса случаются, но не в случае Алискиных родителей. Сегодня оба бомжуют на развалинах давно рухнувшего брака. Мамашка пристраивается к мужикам, готовым дать кров и разделить постель с любительницами поддержать компанию и понять трудную мужскую долю. Папашка долго где-то скитался за пределами области, но года четыре назад Алиска узнала, что проживает родитель в гаражах, перебивается с хлеба на воду, и началась у неё счастливая полоса заботы о ближнем и родном.
С кухни таскались хлеб и пирожки, с завтрака экономились сыр, колбаса и яйца, в обед и ужин регулярно просилась добавка, которая складывалась в баночку и стремительно доставлялась в гараж. Старшие мальчишки обнаруживали у себя пропажу одежды, обуви и белья папашкиного размера. Вскоре тридцати четырехлетний мужчина, от которого Алиса появилась на свет, встретил на тернистой жизненной тропинке широкую русскую женскую душу – ту, что его поняла, пожалела и в дом пустила, и Алисин аппетит пришел в норму.
Государственным ребенком Алиска стала в младенчестве, когда её забрали из вечно дрожащих от выпитого или ещё не выпитого спиртного материнских рук и поместили в Дом малютки.
О трагедии узнала сестра матери и быстро оформила опеку над племянницей. Алиса уехала вместе с ней в Керчь, и очень хотелось бы на этом историю закончить. Ребенок обрел любящую родственную семью, а факт этот, по мнению тех, кто исповедует тезис о том, что «ребенок должен жить в семье» уже гарантирует счастливое будущее сирот. Но наша практика свидетельствует о другом…
Проблемы с Алисой начались уже в начальной школе. Воровство и упрямство девочки не поддавались теткиному контролю. И племянница возвратилась в родной город, где была определена в детский дом. А тетка осталась для племянницы самым дорогим человеком, чьи письма и посылки, нечастые приезды ожидались больше дня рождения и Нового года. Не сумела тетка пройти трудный сиротский экзамен на безусловность родственной любви, но кто ей в девяностые годы мог это объяснить!
Теткины письма читались и перечитывались, фотографии семьи развешивались на самых почетных местах, а вкусняшками из теткиных посылок угощались все – чтобы знали: семья у Алисы есть, семья её помнит и, вот, видите же, даже посылки шлет!
Работа в детском доме ни раз заставляла меня усомниться в истинности пословицы о том, что «яблоко от яблони не далеко падает». Детдомовец, действительно, часто повторяет жизненный сценарий своих биологических родителей, несмотря на то, что родительских установок, задающих этот сценарий, он не слышит. Его убеждения и взгляды на жизнь формируют совершенно чужие им люди. Этот феномен ещё требует дополнительного изучения и осмысления. Но сейчас я говорю о другом: у асоциальных, плохо образованных, рано спившихся матери и отца получилась на редкость талантливая девочка Алиса, с идеальным музыкальным слухом и сильным, красивым голосом. Девочка, способная быстро уловить суть новой информации и усвоить способ деятельности. Вроде бы, есть все резервы для успешной социализации и интеграции в общество!
Но, неожиданно для всех в четырнадцать Алискиных лет, словно, включилась жизненная программа биологических родителей, и председатель детского совета, отличница, победитель творческих конкурсов, представитель детского дома на всех престижных мероприятиях, наша умница-красавица Алиса стремительно полетела вниз!
Все началось с нежелания посещать музыкальную школу. Мы сопротивлялись, убеждали, объясняли перспективы, заставляли, беседовали с педагогом, выстаивали перспективные линии развития, использовали проективные методики, чтобы выяснить истинные, скрытые от нас и самой Алиски, причины, но, в конце года упорных попыток вернуть утраченное желание заниматься музыкой, сдались.
А тут ещё оптиматизация образовательного пространства грянула! Школу, где Алиса училась с первого класса, закрыли, как неперспективную и неэффективную. «Домашние» дети от этой беды страдали, а уж наши! Новая школа чужих детей приняла с предубеждением, они ей мстили отвержением. Прежний, высокий статус «гордости класса» Алисе завоевать не удалось, и учеба перестала быть приоритетом в числе её жизненных ценностей.
В этот период подросткового негативизма и появилось в Алискином лексиконе эта фразочка! На любую просьбу, предложение Алиса отвечала: «Мне стрёмно!».
- Алиса, у нас новая программа «Страна детей» называется. Будешь участвовать?
- Не-а! Мне стрёмно!
- Мы концерт готовим для инвалидов. Что будешь петь?
- Я не буду. Мне стрёмно!
- Шефами надо поздравление на сцене исполнить. Участвуешь?
- На сцене? Да стрёмно, как-то!
Вылез из нашей Алисы такой вот инфантильный увалень! И сама она на фоне гормонального сбоя растолстела, превратившись из настоящей русской красавицы - блондинки в безвозрастную клушу в обтягивающих легинцах и таких же кофтах, подчеркивающих заплывшие жиром живот и бедра. Вес стремительно нарастал вместе с ленью. Словно, в четырнадцать лет у девочки закончился запас сил, предназначенных для социальных свершений, а разыгравшиеся гормоны обострили только один, только основной инстинкт, который теперь управлял Алискиными душой и телом!
Лечение, назначенное областным эндокринологом, Алиса игнорировала. В новом образе она чувствовала себя более взрослой, ловя вожделенные взгляды не ровесников, а стареющих ловеласов, готовых восполнить в пустующую нишу любящего отца, защитника и наставника.
Одному из них и доверила Алиса своё тело. Роман был страстным, с побегами в тапочках в зимнюю метель, многодневными розысками с полицией, угрозами с моей стороны в адрес совратителя, заявлениями в полицию и изъятием девушки из различных квартир. Уголовное дело на уже немолодого любителя девичьих тел так и не завели, сообщив мне в отказном письме о том, что с ним провели беседу, в результате которой установили, что между ним и Алисой любовь, и они намерены зарегистрировать свои отношения. А тут и Алискино совершеннолетие наступило.
Она вернулась в квартиру, где была прописана вместе с матерью. По закону о гарантиях социальной поддержки детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в квартире отремонтировали одну комнату и места общего пользования, поменяли двери и стеклопакеты. Так как уплатой алиментов Алискины родители не заморачивались, на счету у девушки были только небольшие деньги, которые мы ей положили из спонсорских средств.
В таких случаях квартира выпускника оборудуется всем миром. Весь коллектив детского дома проводит у себя ревизию на предмет выяснения того, что можно отдать. Кто-то решает поменять у себя холодильник или диван, кто-то несет посуду или постельное белье. Оповещаются соседи, знакомые и знакомые знакомых. Иногда, даем объявление в газету. Тогда помогают горожане. Да, дети получат деньги, которые им на эти цели выделяет государство, но, как правило, на год позже той даты, когда ребенок покидает детский дом.
Алиса принялась за обустройство своего дома с превеликим энтузиазмом, который сгорел через три дня. Жить одной – тяжкое испытание для того, кто вырос в детском доме. И как не рвутся сироты покинуть казенные стены, испытание одиночеством для них невыносимо. И уже полтора года окна Алискиной квартиры завешены покрывалами вместо штор. А приготовленные для неё карнизы ждут свою хозяйку в Службе сопровождения
- Алиса, почему карнизы не заберешь?
- Мне стрёмно их через весь город тащить.
Да и на квартире Алиса уже не живет. В её жизни полгода назад появился новый любитель молодых тел, и пошла Алиса по пути своей непутевой мамашки – от мужика к мужику, вверх по лестнице, ведущей вниз, откуда пути назад, как правило, не бывает.