Старший матрос Владимир Рубцов после демобилизации вернулся в своё родное село Лаптево, твёрдо решив быть верным своей дофлотской профессии – механизатор широкого профиля. Так значилось в его дипломе, выданном три года назад по окончании сельского профессионально-технического училища. В первый же день своего возвращения домой, тёплым и светлым июньским вечером, он решил по давней гражданской привычке сходить в совхозный клуб.
Когда Владимир призывался на срочную воинскую службу, в их селе служило клубом длинное неказистое строение со скрипучим дощатым полом и шатающимися деревянными скамейками в «зрительном зале». Руководство области выделило финансовые средства, и в центре села за два года возвели двухэтажный с белыми колонами у парадного входа особняк, называемый теперь Домом культуры.
В просторном фойе были танцы. Едва Владимир показался там в своей отутюженной белой форменке, с якорем на блестящей пряжке ремня и с умеренно сдвинутой на бочок бескозыркой, так что был виден его русый волнистый чуб, как радиола из кинобудки механика, словно, как по заказу, заиграла вальс «Амурские волны».
– Полундра! Нашего экипажу прибыло! – раскрыл зубастый рот коренастый парень. Из-под распахнутого ворота его клетчатой сорочки виднелась тельняшка.
– Вступай в нашу команду!
Оглядевшись беспокойно-радостными глазами по сторонам, Владимир тут же сник: в фойе гуртовались одни парни. Они танцевали друг с другом, многие были навеселе и выделывали ногами и выкрикивали нечто несуразное. Только в одном из уголков фойе, на откидных спаренных креслах, вынесенных из кинозала, сидели с сигаретами в накрашенных губах две женщины. Одна из них, жеманно жестикулируя голыми по плечо руками, встала, эффектным щелчком пальца отправила окурок мимо урны и пошла навстречу моряку, выразительно виляя бёдрами. Одно импонировало в женщине: она была стройная, как раз под рост Владимира, с короткими вьющимися волосами.
На безрыбье и рак рыба. Рубцов склонил голову, приглашая к танцу чересчур бесцеремонную даму. Он вздрогнул от неожиданности, ощутив в своих ладонях жесткие и сильные мужские руки. На моряка смотрели хитрые глазки с лучиками в уголках. Тут только Рубцов заметил, что у «женщины» был большой разлапистый нос над плохо выбритой верхней губой.
– Что, не ндравиться? – кокетливо повёл плечами переодетый в женское платье парень. – Ишь, какие мы разборчивые! Другого товару не держим...
Владимир заторопился к выходу. Вальс «Амурские волны» сменился песенкой, которую пел, забравшись на кресло с гармонью в руках подросток в кепке, надвинутой на глаза:
Стоят ребята и ждут ребята
И что-то в штанах теребят,
Потому что в совхозе девчонок
Только восемь на сорок ребят...
– Что так скоро пришёл из клуба? – понимающе поджала губы мать.
– Куда, мама, подевались из села девчата?
– Женщин-то в нашем Лаптеве много, но всё больше бабки-пенсионерки. Конечно, есть девочки-школьницы, но они стараются не ходить в этот культурный дом, учатся в одиннадцатилетке...
– А потом? – Владимир не дожидаясь ответа, уже догадался, куда девчата едут потом.
– Укатывают в город, редко какая остаётся! А что им здесь делать? В полеводстве такие, как вот ты, ребята-механизаторы пашут, сеют, культивируют, урожай собирают – всё делается машинами. Мы раньше на скотных дворах, кто дояркой, кто телятницей работали, а теперь, как построили животноводческий комплекс промышленного типа, там почти сплошь мужики-специалисты работают: шофера, электрики, слесаря. Отбили они работу у девчат! Мы, бабки, кое-как перебиваемся, там прополкой займёмся, там что-нибудь помоем – разве это работа? Есть, конечно, молодые учительницы, да воспитательницы детского сада, но они сразу выходят замуж – ребят-то пруд пруди! Была одна медсестра Анечка до нынешней весны свободной, да вышла недавно за совхозного ветеринарного врача. Кого тебе ещё припомнить... Ох, видно не скоро мне придётся внучат пестовать. Что за времена такие? У мужчин трактористов и комбайнеров, да у слесарей заработки в совхозе повыше городских будут, они и остаются в селе...
Через несколько дней Владимир увидел в очереди в магазине «Сельпо» девчонку со светлыми прямыми волосами на гордо откинутой назад маленькой головке. Девчонка, подрагивая черными полудугами тонких бровей, с видимой насмешкой оглядела демобилизованного моряка.
«Да это Нинка из бывшего седьмого «А»! — поразился недавний моряк – Как выросла, стала «фигуристой», как говорили у них в селе.
– Что же не ходишь в клуб? – Владимир не знал с чего начать разговор.
– Во-первых, выпускные экзамены за среднюю школу сдаю! – тряхнула светлыми волосами Нина, – а во-вторых, в нашем Доме культуры...
– Вечера теперь долгие, может быть, сходим в рощу?
– Нет! – опять тряхнула головой девушка. – Нам завтра физику сдавать. А ты в институт будешь поступать или, как все ребята, в совхозе останешься?
– Здесь останусь. Уж трактор получил – новенькую «Беларусь»!
– А-а.. – разочаровано протянула Нина.
После выпускного вечера Владимир мельком видел её раза два: она готовилась к конкурсным экзаменам в университет, потом она уехала в областной центр насовсем.
У парня работы было невпроворот, колесил он на своем маленьком тракторе с огромной задней парой колёс по полям и дорогам с раннего утра, тянул за собой, то какое-нибудь прицепное орудие, вроде культиватора, то двухосную тележку с удобрениями. Но, удивительное дело, несмотря на ежеминутную занятость, сосущая грусть одолевала временами Владимира. Крутит руль, объезжая рытвину на проселочной дороге, думает о девушке, поступающей в университет, моет дома под краном, коричневые от солидола руки – думает всё о том же... Потом от односельчан бывший моряк узнал, что Нина не прошла в университет, но в Лаптево не вернулась: родители её отговорили оставаться в селе. Она поступила ученицей ткачихи на камвольный комбинат. Жила в общежитии.
В октябре выпросил Владимир у агронома выходной день и поехал в город. Нашел общежитие девушек камвольного комбината.
Рубцов танцевал с Ниной в фабричном клубе. Лицо у неё с теми же тонкими чёрными бровями было сначала усталое, равнодушное. Вокруг них танцевали одни девчонки: там был лаптевский Дом культуры наоборот. Ткачихи бросали любопытные взгляды на статного парня. Услышав от Нины: «Это мой знакомый из деревни», со вздохом понимающе отводили глаза.
А Нина мало-помалу оживилась, движения рук и головы стали порывистыми, на щеках проступил румянец:
– Володя, у нас на комбинате есть общежитие для семейных, через два года работы предоставляют квартиры...
– Ты, похоже, меня агитируешь? – шутливо потряс её плечи Владимир. – Из Лаптева я ни куда! И знаешь что? Возвращайся в село, что ты в пыльном цеху прозябаешь — «восемь девок, один я»! Не могу жить без тебя.
– Не можешь – приезжай ко мне! Что я буду делать в глуши?
– Не хочешь работать в совхозе, будешь у меня дома хозяйкой, зарплаты моей вот как хватит!
– Ах, часто вспоминаю наше село. Березовую рощу у большака, адонья на задах домов...
Вертлявая подружка Нины с огромным бантиком в волосах схватила Владимира за рукава пиджака:
– А я, девочки, хочу поехать с этим Вовой в Тапкино, ой, в Лаптево! Теперь, чтобы выйти замуж, надо ехать в деревню.
– Нет, лучше уж быть одинокой! – опустила глаза Нина. – Буду поступать в институт или в тот же университет, во второй, в пятый раз!
Уехал Владимир домой подавленный, в тяжком раздумье.
И вот однажды бывший моряк приехал в общежитие ткачих радостный:
– Все, Нинуля, уезжаю я из деревни!
Нина порывисто бросила свои рыжеватые кудряшки ему на грудь:
- Правда, да? Рассчитался с совхозом? Сегодня же поговорю с начальником цеха, пойдешь к нам помощником мастера…
Владимир замялся, не знал, куда деть свои ещё не совсем отмытые от машинной смазки руки.
– Я уехал из совхоза на время...
– Поступил в техникум? На курсы?
– Вовсе нет! - голос у парня отвердел. - Решено построить железную дорогу от областного центра на восток. Пройдет она мимо Лаптево. Финансируют строительство городские предприятия, шефствующие над селом, ну и совхозы с колхозами тоже выделяют средства. Сама посуди, какая получается выгода! Усилится шефская помощь города совхозам и колхозам, городские предприятия будут меньше нести транспортные расходы на перевозку людей во время уборки урожая. Ну и деревенские могут жить в деревне, а ездить на работу в город электричкой. Рассчитана стройка на три года, я поступил туда бульдозеристом. Мы с тобой поженимся. Ты можешь работать на своём комбинате, а вечером будешь приезжать ко мне в Лаптево!
И видя, что девушка все ещё недоверчиво смотрит на него, Владимир добавил:
– Ведь полтора часа в один конец на электричке и полтора обратно – это совсем немного, будешь в дороге готовиться к экзаменам в свой университет.
Юрий Боченин. 20.07.14.