Была безветренная и жаркая ночь. Огромные белые молнии падали с неба на землю, вспыхивая, разрезали душную тишину. Никогда прежде мне не доводилось видеть такой сильной грозы. Где-то далеко, за городом, гигантские электрические столбы били в землю, и помоги Бог всему живому, что в этом время оказалось поблизости. А в мутных водах реки отражались огни фонарей, свет фар проезжающих по дороге машин и зарево то и дело меняющейся подсветки, которой украшен мост. Грязная, мерзко пахнущая река казалась ещё более отталкивающей от контраста с отражением на её же глади. Стоя спиной к грохоту машин, проносящихся мимо, глядя на новенький район из двадцатиэтажных высоток впереди и разноцветные огни отражения внизу, ощущаешь, как вокруг тебя бурлит, кипит огромная жизнь в невероятном множестве проявлений. И над всем этим безмолвно и неумолимо властвует стихия - молнии, по сравнению с которыми высотные здания казались маленькими, то и дело озаряли небо то в одной стороне, то в другой. Что стоит им спалить дотла весь этот город?.. А по дорогам проносились автомобили, люди на набережной неспешно прогуливались, проезжали на велосипедах, влюбленные целовались на лавочках; из под моста доносилась невнятная клубная музыка, там по вечерам собираются на машинах какие-то явно поддатые дядьки. И все они не замечали той бесшумной бури, разразившейся у них над головами, никому из них и не приходила мысль, какие мощные электрические разряды происходят в атмосфере, никто не думал о том, что рядом с ним бушует стихия, могущая в один миг испепелить их всех вместе с их страстью, алкоголем и музыкой. Они погрязли в суете.
Ржавые железные перила моста были сплошь оплетены тонкой сетью белой паутины - не коснуться,не испачкав рук. По ней ползали десятки, а может и сотни толстых серо-коричневых пауков. Хрупкий мир, сотканный среди железных перекладин, живущий своей особенной жизнью. И он тоже часть этого огромного котла событий. Эти безобразные и неуклюжие создания, вызывающие брезгливую жалость, уникальны и по-своему прекрасны, как и их город из полупрозрачных нитей. Эта паутина и суета её неказистых обитателей на фоне проезжающих с грохотом по мосту машин, на фоне неба, то и дело освещаемого молниями, и множества окон возвышающихся впереди многоэтажек, кажется чем-то маленьким и ничтожным, почти призрачным.
Только дунь - и не останется следа. А ведь на самом деле это целый мир!
Тогда, стоя на мосту, я подумала о том, сколько же всего удивительного прямо здесь, прямо сейчас, в эту минуту и в эту секунду происходит вокруг меня. Сколько красивых, захватывающих дух явлений, сколько неповторимых форм жизни постоянно меня окружает. Мир, в круговороте будней видящийся таким серым и до ужаса скучным, вдруг на короткое время заиграл прямо у меня на глазах сотнями тысяч красок. Эти смертоносные молнии прекрасны, и этот город с тысячами людей, куда-то спешащими, о чем-то думающими, отчего-то страдающими; и неказистые пауки, медленно и бездумно ползающие по перилам моста - всё это прекрасно. Почему никто не замечает, как мир многообразен, как он интересен? Как ценно всё то, что в нем есть, как загадочна природа самых обычных явлений... Стоит только один раз увидеть окружающую действительность в таком свете, чтобы понять, каково это на самом деле - жить.
Жизнь, которую у нас ещё до рождения отняла система, замыкая в круг скуки, обыденности и ограниченности взглядов, зацикленности на несправедливости, суть которой лишь в том, что все не вертится кругом тебя и существует не для твоего блага и даже не против, а помимо него; жизнь, которая своя у каждого и в тоже время единая для всего сущего, какая она на самом деле - вне условностей, вне временных ограничений, вне прав и обязанностей. Я впервые подумала, как счастлива, что всё же не умерла. Умереть, так и не поняв, каково это - жить, было бы слишком скучно и бессмысленно.
А потом начался дождь. Сначала с неба падали редкие и крупные капли, такие холодные. По телу, привыкшему к жаре, пробегала дрожь, будто от легкого тока. Люди торопились укрыться, уйти куда-нибудь подальше, пока не начался ливень, набережная быстро опустела. Мостовая под ногами стала бурой от воды, а поверхность реки сплошь рябила от множества капель. Я медленно брела в сторону дома, зажав в кулаке плеер, чтобы не промок. Пробегавшие мимо люди, и те, кто спешил укрыться, и те, кто просто дурачился, странно косились на меня, ну и пускай. Слишком много мыслей крутилось в голове, слишком сильное впечатление было пережито, чтобы обращать внимание на дождь. А дома влетело за испорченную обувь и поздние гульки.
Три дня подряд Вова провожал меня до остановки. Рассказывал что-то то о своих друзьях, то о случаях из жизни в армии. До чего же он простой и наивный - что на уме, то и на языке. Хотя кажется, что он просто не знал, о чем со мной говорить. Я в последнее время часто ухожу в себя, даже спотыкаться и цеплять рюкзаком все подряд стала чаще. Я улыбалась, слушая его, изредка вставляла замечания и шуточки, а мысли где-то далеко, далеко. Я и слушаю его и не слушаю одновременно. Но вчера, кажется, была последняя встреча. Он пригласил меня прогуляться по пути, но я почему-то отказалась и села в троллейбус. Проезжая мимо него, я вдруг подумала, что мы больше никогда не увидимся, разошлись так же случайно, как и встретились.
Что ж, покуда я могу радоваться жизни, гуляя в одиночестве, узнавать и чувствовать что-то новое, я счастлива, наверное. Пожалуй, сегодня я показалась себе везучей уже потому, что не такая, как те суетные и равнодушные люди на набережной, что в моей душе осталось место чему-то прекрасному и светлому, что я способна такое чувствовать. Я и правда люблю эту жизнь, даже несмотря на то, что несбыточность всех и каждого моих желаний приводит меня в отчаяние. Я счастлива, хотя мое сердце терзает бескрайнее одиночество и боль.