А:
Ярко-голубой язычок пламени портативного сварочного аппарата с шипением вырывался из горелки. Обтекая толстую медную трубку, он приобретал зеленый оттенок. Но Ральфу было некогда любоваться переливами огня - сквозь стекла круглых защитных очков он внимательно следил, чтобы трубка не изогнулась сильнее, чем следует. Вещества внутри трубки уже начали реагировать между собой. Сейчас все сплавится в единую массу, напоминающую стекло, а потом он расплющит трубку молотком и будет часами искать нужные кристаллы под бинокулярным микроскопом.
Достаточно. Ученый повернул кран и огонек погас. Раскаленная трубка слегка дымилась, зажатая лапой штатива. По комнате поплыл "аромат" - одним из продуктов реакции неизменно оказывалась органическая кислота. Эта кислота не представляла никакого интереса для профессора, но, поскольку она была вредна для здоровья, он включил вентиляцию. Снял очки и устало сел за стол, заваленный бумагами.
- Ждать. Будем ждать, - сказал он сам себе.
В комнате стояла тишина, лишь негромко гудел мотор вентилятора на чердаке. С улицы тоже не доносилось звуков. Неудивительно, ведь на часах - почти полночь. Ральф Анри некоторое время рассеянно просматривал какую-то тетрадь, но затем покачал головой, встал и перекрыл краны на газовых баллонах. Это означало, что работа на сегодня закончена.
Телефонный звонок застал его на маленькой кухне.
- Добрый вечер, - сказал Ральф.
- Добрый! Ральф, это Виктория. Простите, я, наверное, поздно?
- Нет, ничего.
- Проезжала мимо вашего дома и увидела свет в окнах. Просто захотелось позвонить, узнать, как вы поживаете.
- Так остановились бы, заглянули на огонек? - улыбнулся ученый.
- Без приглашения? Я подумала об этом, но уже когда приехала домой.
- В следующий раз думайте быстрее... А приглашения попросить недолго. Хорошо?
- Да, сэр, - кивнула девушка телефонному аппарату.
- Узнать, как я поживаю... Что ж, поживаю неплохо, Виктория. Вот уже полтора месяца занимаюсь с молодыми людьми, которые хотят стать студентами. Репетиторствую, консультирую по научным работам... Вознаграждение невелико, однако жизнь поддерживается.
- А статья? Мы так давно не говорили с вами, я все ждала, что однажды вы позвоните и расскажете... У вас есть новости? - спросила Виктория.
- По вашему эксперименту? Нет, результатов никаких. Впрочем... В самом начале был телефонный звонок, это мой аспирант из Каллера. Статья упоминалась в ключе того, не решило ли правосудие исправить свои ошибки. Но я ответил, что, наоборот, одна молодая дама пыталась сделать второй, улучшенный вариант своей статьи и одновременно задать правосудию вопрос. А больше... Нет, реакций не возникало.
Виктория вздохнула. Трудно сказать, расслышал ли Ральф ее вздох, но он немного помолчал и спросил:
- А вы? Расскажите, как вы поживаете?
Л:
- Я? Да, почти замечательно! – оживилась Виктория, - У меня новая, замечательная работа, новые, замечательные знакомые!
- Вот как? – Ральф улыбнулся, расслышав в тоне собеседницы фальшивый восторг, - Что-то заставляет вас сомневаться в этом…
- Почему же?
- Вы трижды повторили, как все «замечательно», словно очень желаете убедить меня в этом… Или себя?
- Да… - спустя несколько секунд ответила девушка, и теперь в ее голосе не было радости, - Вы правы… Небольшой тираж, ограниченная аудитория – это женский журнал, Ральф… Я чувствую себя так, как чувствует, наверное, рыба, когда попадает из бурной реки в тесный прозрачный водоем со стоячей водой.
- Вы все-таки не вернулись в «Новое время»?
- Меня там по-прежнему готовы принять. Индюка уволили, судьба его мне неизвестна. Его место заняла Роуз Харпл – хороший, честный человек…
- Так что же вас сдерживает? – удивился ученый.
- Видите ли… - замялась собеседница, - С Индюком, оказывается, было проще… А теперь? Мне придется тратить нервы Роуз, а ее я искренне люблю… И за все мои стремления докопаться до правды, вывести на чистую воду, разоблачить – шишки ведь будут сыпаться на нее!
- Значит, вы защищаете ближнего своего от самой же себя? – рассмеялся Ральф.
- Ничего смешного, вы совсем меня не знаете… - проворчала в трубку Виктория.
- Не сердитесь, Виктория, я уважаю ваше решение, - мягко сказал ученый и сменил тему, - Так, значит, вы не имели возможности проследить за реакцией на вашу статью – может, были звонки, письма в редакцию?
- Думаю, мне бы позвонили… Но Роуз ничего мне не сообщала. Впрочем, мне был один звонок, но не от нее. Пару недель тому назад… Он представился следователем, назвал даже какое-то имя, сказал, что ваше дело пересматривают. А у меня он желает узнать, от кого я узнала подробности той аварии, да и мнение ваших коллег о ней…
- И что же вы ответили?
- Ответила, что с удовольствием отвечу на все его вопросы при личной встрече… Он обещал прислать мне вызов по почте, но вот прошло уже две недели… - Виктория задумалась, а в трубке повисла пауза. Но Ральф дождался вопроса, который возник и у него, - Как вы думаете, может, это совсем и не следователь был?
А:
- Гм... Полагаю - нет, это был какой-то другой человек, - сказал ученый после некоторых раздумий, - Иначе я бы, разумеется, уже знал о пересмотре дела. Но ведь, я слышал, сообщения в прессе иногда воздействуют на психически больных людей, заставляя их совершать болезненные поступки?
- Да, как и в любых средствах массовой информации. Мне приходилось наблюдать такие "чудеса", - ответила Виктория, - Но обычно они звонят в редакцию, их успокаивает кто-нибудь из дежурных и до звонков автору не доходит.
- Вероятно, этого человека успокоили почтовые службы... Или врачи. А вот вы знаете, Виктория, когда я учился в университете, у нас был профессор... Психофизиолог. Честно говоря, я не помню ничего из его науки, кроме того, что адаптация, то есть свойство приспосабливаться к окружающим условиям, может приводить не только к потерям каких-то качеств, но и к приобретению новых.
- К чему вы это сказали, Ральф? - Виктория пыталась мысленно связать больного человека и адаптацию, но у нее не получалось.
- Я о том, что если бы вы вернулись в "Новое время", пришлось бы немного ограничить буйство стремлений. Или стремиться получить результат каким-то иным образом, чтобы в людей не летели шишки?
- Вы имеете в виду, чтобы не возбуждать больных людей? - рассмеялась Виктория, выделив слово "больных".
- Больные бывают разными. Некоторые - представляют опасность. А некоторые - здоровы, но тоже представляют опасность.
- Такова журналистика, Ральф! Настоящий, нужный материал обязательно понравится не всем. В этом его свойство.
- Ну, во всяком случае, я хочу искренне пожелать вам, чтобы ваши материалы утратили это свойство и нравились всем без исключения, - улыбнулся ученый.
- Там, где я сейчас работаю, так и происходит. Но, как видите, я не в восторге от этого.
- Значит - обратно на прежнее место? И учиться подавать информацию так, чтобы не пострадала нынешняя шеф-редактор?
- Ни в коем случае! - ответила Виктория, - Это будет катастрофа, потеря журналистского стиля. Потеря индивидуальности.
- Что же делать? - удивился профессор, - Чего же мне тогда пожелать вам?
Л:
- Пожелать?.. – в голосе Виктории Ральф услышал искреннее удивление, - Но… Откуда вы… Черт, когда же я успела проболтаться! Мы ведь с вами не настолько… Тогда откуда же вы знаете? – торопливо и растерянно бормотала девушка.
- Вы о чем, Виктория? – удивился теперь Ральф, - Чем вас так озадачило мое желание узнать, чего хочет человек, добившись своей цели?
- Цели? – как эхо повторила телефонная трубка, - Значит, вы не знаете?
- Да о чем же?!
- Вот черт… Глупо как вышло… Я подумала… Значит, вы просто так это сказали? – продолжала бормотать девушка, делая длинные паузы между бессмысленными обрывками предложений.
- Просто так, - согласился ученый, хотя так и не понял, с чем. Спокойным тоном, хотя терпение его уже натянулось и собиралось лопнуть, он спросил снова, - А вы о чем подумали?
- У меня день рожденья сегодня, Ральф… И целый день слово «пожелать» я слышу немножко в ином смысле… Точнее, уже вчера, - Виктория взглянула на часы, стрелки и вправду перешли черту полуночи, - Простите меня, глупо как получилось…
- Примите мои поздравления, Виктория! – улыбнулся ученый, - И пожелания новых целей и их достижения…
- Вот видите! И с пожеланием вопрос решился! – рассмеялась Виктория, - Спасибо, господин Анри! Я буду стараться…
- Наверное, вы очень устали за сегодняшний день? Быть в центре праздника, внимания и поздравлений? Осталось пожелать вам еще и спокойных снов.
- Не очень, Ральф… Попили чай с конфетами в редакции допоздна по поводу моего взросления… Потому и ехала так поздно мимо ваших окон. А праздник мы с Чудовищем устроим себе завтра…
- С кем?
- Да с тем самым рыжим лохматым зверем, что встречал вас в прошлый раз… Сбежим с ним на крышу, будем мечтать и считать упавшие звезды… А хотите – приходите к нам? Я буду очень рада разделить этот праздник с вами…
А:
- Я завтра до позднего времени принимаю аспирантов... Нынешние молодые ученые испытывают настолько великий ужас перед защитой своего мнения, что готовы пригласить на помощь самого дьявола, лишь бы от него был толк. Значит, вы собираетесь на крышу с вашим котом... А где же остальные?
- Остальные коты? У меня только один.
- Я говорю о людях. Родственники, любимые, друзья?
- Их нет, Ральф.
- Я в это не верю... Впрочем, я знал одну даму, у нее, и верно, никого не было. Каким-то образом, я подозреваю, с экспериментальной целью, она поссорилась со всеми, кто был рядом. Ведь чтобы поссориться с разными людьми, нужно применять разные способы... Мы ждали, что она удивит нас, разом помирившись со всеми, но не дождались - дама утонула во время купания.
Профессор замолчал, видимо, ожидая реакции.
- Вот как? - чтобы поддержать разговор, сказала Виктория.
- Да. Мы решили, что она утопилась специально. Но ее эксперимент провалился - на похороны все равно собралось много народа. Люди пили, закусывали и говорили о том, какой хорошей дамой была эта утопленница.
Ральф Анри сказал это с такой интонацией, что девушка фыркнула от смеха.
- Простите... Смерть и провал эксперимента - печальные вещи.
- Особенно когда они связаны между собой. Поэтому примите еще раз мои поздравления и откройте записную книжку - там наверняка прячутся те, с кем вы забыли поссориться. Они с удовольствием разделят с вами крышу.
Л:
- Я довольно «закрытый» человек, господин Анри. У меня много добрых знакомых, но почти нет врагов… Пожалуй, на моих похоронах тоже будет немало желающих выпить, закусить и высказаться. Несмотря на то, что мой характер показался вам слегка склочным…
- Я этого не говорил, - возразил Ральф.
- Верно, не говорили… Но что-то же вы имели в виду, когда говорили о тех, с кем я не успела поссориться?
В голосе девушки звучало некоторое напряжение и обида, и Ральф ответил в том же тоне:
- Только то, что сказал. Не стоит искать скрытый смысл в моих словах.
- Близкие родственники уже ждут меня в лучшем мире… - помолчав, продолжила Виктория, - А в телефонной книжке есть только один телефонный номер человека, с которым мне хотелось бы разделить свой праздник… Но у него завтра аспиранты допоздна.
- Вот как? – удивился Ральф, - Мы ведь не так давно знакомы! Интересно, и чем же я заслужил такое доверие?
То ли Виктория не заметила оттенка иронии в тоне собеседника, то ли как-то почувствовала, что никакой иронии не было вовсе, а было настоящее желание узнать, чем вызвано такое отношение к нему – но ответила она серьезно, и почти не задумываясь над своими словами.
- Вы никогда не даете напрасных обещаний, Ральф… Не проявляете фальшивого сочувствия – «ну как же ты без работы, бедняжка-Вик, мне так жаль тебя!» Не пытались влиять на мои решения, хотя от этого могли пострадать сами… Да-да, самое бОльшее, на что вы решились – так это подтолкнуть меня к другим выводам и решениям… Достаточно было времени, чтобы увидеть в вас надежного и справедливого человека.
Наверное, Ральф задумался над услышанным, или просто не знал, что ответить и как отреагировать на такое «признание». Телефонная трубка в руках Виктории молчала долгое время, и тогда девушка решила попрощаться первой.
- День сегодня и вправду был нелегким… Приятных вам снов, господин Анри! Мое предложение остается в силе, ведь звезды начинают падать, когда все приличные аспиранты уже разойдутся по домам? – девушка улыбнулась, открыла дверь лоджии – и прохладный ветерок ворвался в комнату, надул парусом тонкую занавеску.
- Да… Спокойной ночи, Виктория, - улыбнулся в ответ ученый, - До свиданья.
- До свиданья, Ральф…
А:
Мистер Тулл, сосед Виктории по этажу, сегодня сильно запоздал. Хотя с утра день обещал быть самым обычным. Но, во-первых, директор фирмы, где работал мистер Тулл, неожиданно распорядился вывозить неисправную технику со склада. Затем сломалась машина. Затем пришел приятель и они проболтали больше часа. И, наконец, мистер Тулл вспомнил, что жена просила его купить мяса к предстоящему празднику. Было уже поздно и пришлось ехать в ночной супермаркет. Но неприятности ждали и здесь - на обратном пути легкий грузовик мистера Тулла остановил дорожный полицейский и бесконечно долго выяснял, в какой момент заканчивается действие страхового полиса у водителя. Мистер Тулл был настолько вымотан и раздражен, что вместо любезного приветствия лишь сухо кивнул охраннику, поднявшему шлагбаум подземной парковки.
Свет фар скользнул по оштукатуренным стенам. На парковке тесно - почти все места заняты автомобилями, хозяева которых, наверное, уже смотрят сны. Мистер Тулл повернул руль и грузовичок буквально "втиснулся" на предназначенное ему место. Скрипнули тормоза, двигатель замолчал. Его хозяин захлопнул дверь и, держа в руке полиэтиленовый пакет с мясом (будь оно неладно!), торопливо зашагал к лифту.
Несколько минут стояла тишина, лишь иногда поскрипывал и потрескивал остывающий мотор. Но вот раздался еле слышимый шорох. Тент грузовичка медленно приподнялся, над задним бортом образовалась щель. Кто-то пристально рассматривал низкий потолок и стены парковки сквозь эту щель. Наконец, решив, что борт машины не виден на телекамерах, "пассажир" грузовичка мягко, по-кошачьи, спрыгнул на пол. Пригибаясь и прячась за автомобилями, молодой парень в черной куртке и брюках пересек помещение вдоль стены. Замер, прислушался. Затем достал что-то из кармана и неуловимым движением скользнул под крайнюю машину.
Этой машиной был синий "Ситроен" Виктории. Незнакомец действовал так быстро и осторожно, что сигнализация продолжала мирно спать. Наверное, сны, которые видели машины, отдыхавшие после трудового дня, околдовали и охранника. Во всяком случае, он не заметил, как на экране монитора мелькнула тень. Не услышал он и щелчка двери запасного выхода с парковки, когда молодой человек выбрался на улицу.
Л:
Будильник. Он снова проснулся на минуту раньше хозяйки и принялся пищать. Его противный голос, кажется, не действовал только на кота… Виктория нащупала маленький, но назойливый прибор на тумбочке, даже не открывая глаз, сжала его в ладони – этого оказалось мало. Тогда она сунула будильник под подушку, улыбнулась, довольная своим поступком, и снова уснула.
Утренний сон, нарушенный писком, понемногу развеивался. Когда сквозь его остатки пробился страх опоздать на работу – девушка резко вскочила с кровати и вызволила, наконец, будильник из плена. Времени оставалось совсем немного… Торопливо собравшись, Виктория пулей вылетела из квартиры и не стала дожидаться даже лифта, сбежала по лестнице пешком.
В утреннее время у охранника подземной парковки не бывает ни времени, ни желания опускать шлагбаум. Автомобили все равно почти непрерывно выезжают, а ведь с каждым еще нужно перекинуться хоть парой слов… Было ли спокойно ночью? Не натворил ли снова переполоху мистер Морген, который неделю назад был так пьян, что с трудом въехал на стоянку? В приоткрытое окно темно-синего «Ситроена» охранник с улыбкой доложил, что «леди» вела себя хорошо и мирно спала всю ночь… Это уже потом, примерно час спустя, он обратит внимание на небольшую лужицу на месте, где спала «леди» (так Виктория называла свою машину). Но, списав эту лужицу на неряшливость кого-нибудь из жильцов, второпях разливших воду, или какую-нибудь другую жидкость – спокойно отправился домой, отсыпаться после ночной смены.
Удачно проехав два перекрестка на зеленый свет, Виктория Эберг снова взглянула на часы. Если удача будет с ней до самого конца пути, то, пожалуй, опоздания можно будет избежать… Но третий светофор бессовестно переключился на желтый, стоило Виктории подъехать к нему поближе. Девушке пришлось довольно резко переставить туфельку на соседнюю педаль и утопить ее… но автомобиль на это никак не отреагировал. Виктория на миг оцепенела – ее тело словно обдало холодом. Она снова нажала на педаль тормоза, и снова с таким же результатом, а тем временем ее автомобиль пронесся буквально в нескольких сантиметрах от другого, пересекающего перекресток в «зеленом» направлении. Когда ей стало абсолютно ясно, что от педали тормоза нет никакого толку, память вернула ее в далекий день, когда она, ученица автошколы, перепутала эти самые педали, и вместо тормоза уверенно нажала на газ. Тогда, после удачного «приземления», инструктор автошколы похвалил ее, вместо того, чтобы ругать. И поставил невнимательную ученицу в пример остальным – она все правильно сделала, направила непослушный автомобиль в мягкий куст… Вот и сейчас, оказавшись в такой же ситуации, девушка немедленно свернула в первые попавшиеся заросли, не успев даже задуматься. Со стороны казалось, что все произошло за несколько секунд – темно-синий «Ситроен» вдруг вылетел на перекресток, чудом разминувшись с другим – пересек его и резко остановился, зарывшись по самое лобовое стекло в живую изгородь вдоль дороги. Но Виктория пережила за эти секунды целую вечность – так ярко они отпечатались в ее памяти.
Уже потом, сидя в кабинете инспектора полиции, Виктория подумала, что совсем не помнит, что происходило дальше. Только обрывки – вот лицо врача «скорой помощи», вызванной испуганными свидетелями, кажется, он что-то спрашивал, разглядывая ее шишку на лбу и сидя с ней рядом на траве. В какой момент появилась полиция и откуда?
Время двигалось к обеду, а в кабинет снова входил какой-нибудь человек в полицейской форме, что-то спрашивал, записывал, выходил, затем появлялся другой, этот сменялся третьим, иногда Виктория надолго оставалась одна, ждать… Хорошо, что ей хоть предоставили телефон, чтобы позвонить в редакцию и предупредить, что там она сегодня не появится. Когда в очередной раз дверь открылась снова, Виктория уже хотела, было, прямо спросить, сколько времени еще нужно на бюрократические процедуры. Но вошедший инспектор – тот самый, который явился по вызову свидетелей происшествия, сказал это сам.
- Мисс Эберг, ваш автомобиль останется у нас. С ним будут работать эксперты… А вас отвезет домой сержант Хисп. И… будьте, пожалуйста, осторожны.
- Вы думаете, что автомобиль сломался не случайно, а ему кто-то помог? – усмехнулась Виктория.
- На этот вопрос ответят эксперты. А пока – просто будьте осторожны, мисс… Вас проводят, - с последними словами инспектор широко открыл дверь кабинета, приглашая Викторию к выходу.
А:
- Я не знаю, быть может, ты способна сама что-то увидеть? - сказал Ральф Анри, опустившись на скамейку, - Права ли ты была, когда сказала, что вместе с объектом заканчивается и время?
Разумеется, никто не мог ответить ученому. Сегодня, в будний день, на кладбище пустынно и тихо. Лишь полуденный ветерок шелестел листьями на деревьях, да перекликались какие-то маленькие птички в кустах. Ральф закурил. Яркие цветы, которые он принес с собой, смотрелись как-то нелепо на грязно-серой гранитной плите, под которой покоилось тело Терции Липман.
- Сегодня неожиданно появилось свободное время. Я хотел поехать домой, но вместо этого решил... Знаешь, ехал и думал - а есть ли у меня кто-то, с кем можно поделиться новостями? У нас с тобой было много секретов от остальных. И нашел, что нет. Никого. Жойтех - не в счет, он просто расстроится, подумает, что я в обиде на него и хочу сказать, что плевал я на тот случай, я все равно продолжаю работу, хотя и медленнее.
Профессор замолчал и глубоко задумался. Он вспомнил собственные же слова о том, что у каждого ученого должно быть тихое место в запасе. Туда можно придти, помолчать, отвлечься от мыслей, словно остановив вращение какого-то колеса внутри себя. Словно съехать на обочину и выключить мотор. У Терции было такое место, правда, она никогда не рассказывала, где оно находится. Просто исчезала, иногда на целые сутки, а потом говорила "Была на паузе". После такой "паузы" она становилась спокойнее, работала быстрее и лучше...
- А новости? Новости удивительные. Кажется, я никогда не думал о том, что однажды мне придется работать со школьниками. И, понимаешь, оказалось, что это интересно! Вот уж не мог представить... Шелуха. И среди нее - кристаллы. Одни видны сразу. Другие - выявляются при наблюдении. Помнишь, как мы сортировали кристаллы по частоте резонанса? Так вот, в нашей с тобой науке шелуха остается шелухой. А здесь - подбирая параметры, можно превратить шелуху в звучащий кристалл. И, наоборот, лишить кристалл звучания! Это смешно, наверное, да? Это основа педагогики. Но этого не понимаешь, пока не попробуешь сам. Ты часто говорила, что с такими утверждениями моя радость наивна, я похож на дитя. Что же, это видела только ты...
Лицо Ральфа вдруг приобрело серьезное выражение. Он огляделся и негромко продолжил:
- Слышишь ты или нет, но если да, то знай - я побывал на том этапе эксперимента, где мы расстались... Я прошел этот этап. В одиночку. Они... - ученый кивнул куда-то за спину, - Решили продолжить в Южном Крае, я им не нужен. Но теперь у нас с тобой есть возможность. Нужно подобрать резонанс и ток, всю аппаратуру можно сделать портативной, как я и думал, сидя в тюрьме! - он перешел на шепот, - И тогда... Полгода, год, какое это имеет значение? Возможность когда-то победить парадокс... Терция, у нас есть возможность! Я вытащу тебя оттуда...
Сигарета обожгла его пальцы. Боль как будто разбудила Ральфа Анри, он поморщился и отбросил окурок в сторону. Его взгляд вновь стал спокойным и задумчивым. Несколько минут он сидел молча, пока наручные часы не издали мелодичный сигнал.
- Свидание окончено! - усмехнулся Ральф.
Встал, отряхнул брюки и направился к воротам, туда, где оставил машину.
Л:
Если бы не «конвоир», высокий и худенький сержант Хисп, задание которого было доставить Викторию к двери ее квартиры – девушка отправилась бы куда угодно, только не домой. В редакцию, или так, бродить по улицам… Только бы быть среди людей, а не наедине со своими мыслями. Но сержант привел ее домой…
Вроде бы, ничего не изменилось? Даже кот, услышав возню в прихожей, поспешил напомнить о себе – вышел встретить хозяйку и коротко мяукнуть. Но первое, о чем подумала девушка, закрыв за полисменом дверь – она сегодня могла не вернуться домой.
Вот уже час Виктория неподвижно сидела на диване, держа в руках плед. Тишина, всякий раз приносившая чувство покоя, когда она возвращалась после суетного и шумного дня, сейчас давила и угнетала. «Сегодня я могла бы встретиться с вами» - мысленно говорила девушка улыбающемуся портрету красивой женщины на стене, а мама отвечала ей улыбкой. Стоило ей засмотреться на ее изображение – как оно теряло четкость, расплывалось, из него возникал образ отца. Его лицо Виктория «видела» внизу, под собой – он смеялся, подбрасывал ее, маленькую, над головой, а затем ловил сильными руками. Тогда Виктория закрывала глаза, и слезы скатывались по щекам, но после этого окружающий мир снова становился четким. Девушка тряхнула головой, отгоняя образы, и решительно поднялась с дивана. Она надеялась, что глоток крепкого коньяку успокоит ее, заглушит мысли, однако, от него стало ее хуже. Теперь слезы не размывали границы предметов, а сплошным потоком сопровождали разгулявшиеся мысли, стерев заодно и весь мир. Ей и вправду совершенно не с кем разделить радость от того, что сегодня она осталась цела, и не к кому прижаться щекой, чтобы понять, что нужна кому-то в этом мире… Плечи Виктории задрожали – то ли от наружного, то ли от внутреннего холода, она закуталась в плед и, наконец, уснула, свернувшись на диване клубком.
Разбудил ее звонок в дверь. В комнате было совершенно темно, и, открыв глаза, девушка не сразу поняла, наяву был этот звук, или глаза ее все еще закрыты, а звонок ей приснился… Но он прозвучал снова, заставив встать, зажечь свет и подойти к двери.
Виктория никого не ждала. Точнее, забыла, что ждала, и до сегодняшнего утра очень надеялась, что Ральф все-таки заглянет к ней в гости. Но сейчас, взъерошенная и с пледом на плечах, она ожидала там увидеть кого угодно – курьера, который ошибся адресом, консьержа, который пришел с каким-нибудь сообщением. Но на пороге ее дома стоял…
- Ральф? – удивленно спросила Виктория. Хотя и без этого прекрасно видела, что это он. Возможно, просто еще не осознала, что он – не видение из сна.
А:
- Гм... Да, - ответил ученый, смущенно посмотрев на хозяйку, - Разрешите войти?
- Ральф... - выдохнула девушка, изо всех сил моргая ресницами, чтобы стряхнуть остатки сна, - Вы все же пришли... Входите!
- В соответствии с приглашением... Когда на небе стали видны звезды!
Ральф вошел в квартиру и втащил за собой объемистый сверток. Виктория, все еще в полусне, закрыла дверь. Откуда-то со стороны темной кухни появился кот и потерся щекотными усами о ноги Виктории.
- Я лишь коротко поздравлю вас с праздником, вручу подарок и уберусь восвояси, - сообщил профессор, - Простите меня, Виктория, я нарушил ваш отдых!
Девушка плотнее завернулась в плед, поскольку из одежды на ней была лишь длинная домашняя футболка. Даже тапочки спрятались где-то под диваном и ей было некогда их искать.
- Нет, что вы, Ральф, это я виновата, - сказала она, - Незаметно уснула. Ни в коем случае! Вешайте куртку вот сюда и проходите на кухню, я сейчас приведу себя в порядок!
- Не спешите! - улыбнулся Ральф, - Я же принес вам подарок! И сейчас, когда вы соберетесь прикрыть соблазнительные прелести, у вас будет отличная возможность испытать эту вещь!
- Ой, ну... Зачем же подарок? Я разве говорила "подарок"?
Сонное лицо девушки приобрело яркий румянец, то ли от слов "соблазнительные прелести", то ли от того, что гость проявил к ней внимание.
- Но ведь день рождения подразумевает вручение подарков? Вот, сначала вот это...
Профессор извлек из-под куртки огромную розу. Лепестки цветка были розового цвета, не столь насыщенного, как щеки девушки. В этом она убедилась, бросив незаметный взгляд в зеркало. О, боже! Минимум косметики, которой она пользовалась, все-таки потек от дневных слез, оставив темные разводы на щеках и у самого носа. А прическа! Это не прическа, это ужас какой-то! От смущения девушка только опустила глаза и молча стояла перед Ральфом, прижав розу к груди.
- А вот...этот пакет, - продолжил тот, вручая Виктории большой бумажный сверток, перевязанный широкой розовой лентой для волос, - Знаете, решение пришло совершенно спонтанно, я просто увидел это в витрине. В магазине ко мне отнеслись несколько странно, наверное, потому, что я пришел один, без вас. Но они заверили меня, что это явление имеет в своем составе конструктивные элементы, позволяющие работу на разных размерах. Мы немного повздорили, поскольку работники магазина, оказывается, не знают, что значит "упаковать", но, в общем, дело кончилось мирно. Пойдите и примерьте это! Полагаю, что это весьма подходяще для светского вечера, где вас непременно заметят и вы обретете добрых друзей и знакомых!
Виктория прижала сверток к себе и опустила голову еще ниже. Кажется, глаза снова защипало?
- С днем рождения! - закончил свою речь ученый, - Ну-с, за дело! А я пока размещусь на кухне...
Оставив девушку решать, сон это или нет, Ральф повесил куртку на вешалку, снял ботинки и скрылся на кухне, после нескольких попыток включив там свет. Очевидно, он заметил, что смутил хозяйку своим подарком или не привык ждать реакции на свои действия. Обнаружив там пепельницу, профессор воспринял это как разрешение закурить, что и выполнил, присев на краешек скамейки, опоясывающей обеденный стол.
- О! Я же не купил вино! - раздосадованный этой мыслью, он сердито хлопнул ладонью по столу, - Ну, как можно это забыть?
Виктория никак не отреагировала на эти слова - она, наверное, их не слышала, занимаясь собою в комнате. Но прошло несколько минут - и девушка остановилась на пороге кухни. В руке она держала нечто пышное и ярко-белое.
- Ральф? - еле слышно сказала она, - Но... Это же свадебное платье...
- Да? - почему-то шепотом ответил Ральф, - М-да... Вот почему они так странно на меня смотрели...
Л:
Похоже, сейчас Виктория смотрела на гостя так же странно, как продавцы в том магазине. Растерянно и... подозрительно. Возможно, она размышляла, что означает подарок, стараясь получить ответ на этот вопрос в глазах гостя, и следила за его жестами и мимикой. Или думала о чем-то другом, просто глядя в его сторону? Но вот ее растерянное лицо расплылось в озорной улыбке.
- Ральф! - сквозь смех воскликнула девушка, - Вы, оказывается, великий шутник! Но какое доброе пожелание в вашей шутке - "найди свою судьбу, Виктория!" Спасибо вам, милый ученый!
- Почему вы так подумали? - удивился Ральф неожиданной для него трактовке подарка.
- Да потому, что свадебные платья продаются только в свадебных салонах! Допустим, вы могли не заметить этого, когда в него входили, вас очаровала витрина... Но от вашего внимания ни за что бы не скрылись странные предметы на полках магазина - громадные кольца, пышные гирлянды искусственных цветов и фигурки женихов с невестами! Вы обязательно тот час бы поняли, что попали не в спортивный магазин, и даже не в магазин вечерних платьев!
- Ну как бы я этого не заметил? - хитро улыбаясь, негромко пробубнил Ральф.
Но его слова были предназначены не для слуха Виктории, она снова ушла в комнату, чтобы все-таки примерить наряд. Спустя несколько минут девушка предстала его взору - в белом платье и уже с чистым лицом и причесанными волосами. Платье ей приходилось придерживать обеими руками, чуть повыше талии.
- Помогите мне, пожалуйста... В "боевых" условиях этим занимаются подруги невесты, но их нет, а застегнуть пуговки одной мне не удалось.
Девушка развернулась спиной к гостю и немного присела, чтобы ему не пришлось вставать, перехватила платье одной рукой, а другой - подняла волосы. Длинный ряд мелких белых пуговок - такую застежку имел корсет платья, ниже он переходил в юбку из пышной прозрачной ткани в несколько слоев. Девушка терпеливо ждала, пока пальцы Ральфа справятся с застежкой - то ли пуговиц и вправду было больше, чем ей показалось сначала, то ли мужчине было нелегко управляться с ними?
- Ральф, как вы думаете, я шикарно бы выглядела в этом наряде в гробу, вся в белых лилиях и розах? - вдруг спросила Виктория.
Лица ее Ральф не видел, и ему сложно было понять, серьезно она об этом спросила, или это - шутка.
- Зачем же вам туда понадобилось ложиться в платье?
- Просто существует обычай, незамужних девушек хоронят в свадебном наряде... А я сегодня едва не отправилась в лучший мир. Тормоза в моей машине почему-то не сработали, и меня чудом спас какой-то куст, а удивительное везение пронесло мой автомобиль мимо других машин... Иначе, сейчас бы мы с вами уже не разговаривали.
Виктория почувствовала, что самая верхняя пуговка, наконец, сдалась Ральфу, и тут же вспорхнула. Отодвинув занавески кухонного окна, девушка принялась осматривать свое отражение в темном стекле.
- Нет, Виктория, - Ральф и сам невольно загляделся на девушку, - В этом наряде я представляю вас, скорее, в церкви, улыбающуюся под торжественное венчальное пение... Рядом...
- Рядом с вами? - улыбнулась Виктория. Похоже, утреннее происшествие уже совсем не тревожило ее.
А:
- Со мною или с кем-то иным - не суть важно, главное, что моя ошибка ужасна. В иных местах это платье неприменимо. И представить вас там невозможно. А я хотел, чтобы оно служило вам неоднократно, на каких-то балах, вечерах и вообще, там, где люди блещут красотой... Вам нравится это платье?
- Очень нравится! Спасибо вам, Ральф! - рассмеялась девушка.
- Ну, в таком случае я пожелаю вам воспользоваться им как можно скорее... Да-с... И уж явно не в гробу. Ага... Теперь я понимаю, почему мне предлагали еще и какой-то пышный венок в комплекте с этим подарком...
- Пышный венок? - удивилась Виктория.
- Да, он, видимо, надевается на голову. Но я отказался. Надо же, вот незадача... Как же я не догадался, куда попал? Но ведь там были и иные одежды - голубые, кремовые, одно платье даже пронзительно-розовое? В следующий раз надо быть внимательнее. Сейчас меня спасло только ваше приличное воспитание.
- Причем же здесь мое приличное воспитание? - подобрав юбку, девушка присела напротив него.
- Дама с другим воспитанием не замедлила бы рассказать мне о том, в каких случаях и по какому поводу приобретается свадебное платье, кем оно выбирается и почему не может служить подарком на день рождения. Впрочем, ну его совсем. Повесьте куда-нибудь в шкаф.
Л:
- Ну его совсем… - задумчиво повторила Виктория, глядя в никуда, и Ральфу показалось, что думала она сейчас совсем не о его ошибке.
Повисла пауза…
- Наверное, платье напомнило вам о чем-то грустном? – осторожно спросил ученый, догадавшись, что девушку унесли воспоминания.
- Не так давно я уже примеряла такое платье, Ральф, - Виктория перевела на него уже осмысленный взгляд, - Но свадьбой эта примерка не закончилась…
- Что-то случилось? – почему-то с тревогой спросил ученый.
- Нет… Мы просто расстались. Когда наши отношения дошли до разговоров о свадьбе, мой избранник просто лег на диван и сказал, что ничего не хочет… Ему и так хорошо.
- И это стало причиной расставания? – искренне удивился Ральф.
Виктория нахмурила брови – видимо, ей очень не хотелось вспоминать подробности своей прошлой жизни.
- Черт! А что же я сижу! Вот хозяйка, да? – девушка изобразила виноватую улыбку и вскочила с места, - У меня есть замечательная замороженная лазанья к ужину, а к ней – бутылка вина! Замечательного вина, уместного и к празднику, и к лазанье! – тараторила хозяйка, одновременно доставая из холодильника пластиковую упаковку, запихивая ее в микроволновую печь, извлекая из другого отсека холодное белое вино, устанавливая бутылку в центре стола… Но вот действия закончились, и Виктория, видимо, поняла, как глупо выглядит, игнорируя заданный ей вопрос. Она снова присела и глубоко вздохнула.
- Это, скорее, стало поводом… Или формальной причиной – можно и так назвать. На самом деле – все немного сложнее… Мы просто оказались разными людьми. Сначала это не бросалось в глаза, наоборот – мы были словно части одной картинки, мозаики… Дополняли друг друга. Но чем дальше – тем глубже становились трещинки между частями этой мозаики. Меня все время тянуло что-то менять, куда-то стремиться – ему же больше нравилось плыть по течению, откладывать повороты на потом… Наконец, мне надоело все время подталкивать или тянуть за собой моего мужчину. Ему, скорей всего, тоже просто хотелось спокойно плыть… А свадьба – она лишь стала поводом, последней каплей… И мы расстались.
- Все, что случается –не напрасно, - негромко произнес Ральф, - Нужно верить, что все - к лучшему…
- Верно, - улыбнулась девушка и кивнула головой. В этот момент микроволновая печь звякнула, известив о том, что ужин готов, и Виктория, раскладывая угощение по тарелкам, вдруг спросила, - А вы верите в судьбу, Ральф? Я к тому, что у меня появилось свадебное платье совсем не случайно… А вы – совсем не случайно забрели по ошибке в свадебный салон… Значит, в ближайшем будущем вы непременно туда попадете нарочно, вы ведь теперь знаете, где он находится!
- Это маловероятно, Виктория, - улыбнулся Ральф.
- Почему же? Вы ведь, насколько я знаю, одиноки…
А:
- Одинок, - кивнул ученый, завладев бутылкой вина и разбираясь с конструкцией пробки, - Но что такое судьба? Это наложение модуляции на цепь событий в человеческой жизни. Словно ритм барабана для марширующих солдат. Только в этой модуляции нет какого-то устойчивого ритма. Каждое колебание приносит нам новую информацию, в чем-то меняет нас... А уж олицетворять ли судьбу в форму божества, управляющего жизнью, или считать модуляцию случайной - дело самого человека. Благодаря событиям у вас теперь есть красивое платье, которое, кажется, впору вам. Вы можете применить это платье в ближайшее время или подождать, все зависит от вашего решения. А вот я теперь знаю, что тот магазин с красивой витриной - это свадебный салон. Когда и зачем зайти туда, я решу сам.
- Это значит, что вы не верите в судьбу, сэр, - произнесла девушка, - И считаете, что все в руках человека. Но я говорила не совсем об этом. Если события приносят нам информацию, то не значит ли это, что вскоре произойдут другие события, в ходе которых нам понадобится именно эта информация? Судьба подготавливает нас?
Ральф Анри неторопливо разлил вино по бокалам.
- Вполне вероятно, - ответил он, - Но если бы мы могли прямо сейчас вернуться назад, я, несомненно, остановился бы у другого магазина.
- Почему же?
- Потому что я вновь теряюсь... Я пожелал бы вам присутствовать в этом платье на праздничных вечерах, но платье оказалось непригодным для этого. Пожелать вам поскорее оказаться в церкви? Но это опасно, рядом может оказаться человек, который потенциально неугоден для вас.
- Вы подарили бы мне другое платье, я отправилась бы в нем на праздник и сломала ногу, запутавшись в юбке, - заключила Виктория.
- Зато в данный момент этот подарок не возвращал бы вас к мыслям об одиночестве, Виктория.
- Неужели сломанная нога - менее серьезная неприятность, чем мысли об одиночестве?
- Дело в проекции. Мысли - это неприятности, которые происходят сейчас, а нога - проекция, она - всего лишь вероятность. Помните мою лекцию?
- Помню... - почему-то смущенно ответила девушка, словно профессор застал ее за подглядыванием за ним.
- В той формуле нет ни одной зависимости, на которую мы могли бы опираться, пытаясь проникнуть в будущее. Такой опорой вполне может стать судьба, будь она более-менее постоянным явлением. Но пока в стабильность судьбы верят лишь прорицатели... Давайте выпьем, Виктория. Хотя бы - за вашу судьбу!
Л:
- За судьбу! – улыбнулась Виктория, нарочно упустив уточнение, за чью именно.
Бокалы были подняты, и тихий звон наполнил атмосферу кухни духом праздника.
- Но если пойти в другую сторону, Ральф, - не унималась девушка, - Получается, что моя свадьба – тоже одна из проекций, вероятностей… А другая проекция – сломанная нога. Но вы остановились именно у свадебного салона и не принесли мне платье, из-за которого я могла бы сломать ногу. Значит, вторую проекцию можно исключить напрочь, я бы сказала… что сломать ногу мне не судьба!
- Это еще раз подтверждает, что на судьбу мы влияем сами, - ответил Ральф на ее рассуждения.
- Нет… Это означает, что чья-то рука остановила вас именно у этой витрины… Рука судьбы?
- Случайность, - улыбнулся Ральф.
Виктория рассмеялась – какая удивительная настойчивость! Есть ли смысл спорить о том, чего нельзя доказать?
- Как бы мы ни называли ее, Судьбой или Случайностью, позвольте мне все же повесить в шкаф ее подарок, надеть старые джинсы и показать вам, наконец, обещанный звездопад!
… Выбравшись наружу через узкую чердачную дверь, Ральф застыл на месте, завороженный зрелищем. Среди путаницы проводов, то здесь, то вдалеке, мягкий лунный свет отражали круглые антенны. Да и сами провода то терялись на фоне темного неба, то яркими штрихами рисовали на нем фигуры… А над ними, почти не съедаемые городскими огнями, рассыпались тысячи звезд. Виктория, которая видела эту красоту не раз, взмахнула пледом, чтобы расстелить его на своем любимом месте, продолжая без умолку болтать:
- То, что вы называете случайностью, я зову судьбой, Ральф. Наверное, из-за того, что каждое событие имеет какие-то последствия… А повлиять на случайные события мы не можем, как и на их последствия. Разве что… Если бы у нас и вправду была возможность вернуться в прошлое и изменить их? Но… - девушка поставила на плед бокалы и бутылку с вином, - Но, если я внимательно слушала вашу лекцию, путешествия в прошлое пока невозможны.
- Уже почти возможны, - улыбнулся профессор, отведя, наконец, взгляд от звездного неба.
- Каким образом? – удивилась Виктория.
А:
Ральф смахнул пыль и лег на спину, вытянув ноги. С наслаждением затянулся сигаретой.
- Формулы, - коротко сказал он, - Большие компьютеры, которые занимались перебором вариантов, сходятся во мнении, что парадокс Жильберта на самом деле является преодолимым... Там, в университете, два года назад, мы уже почти схватили решение за хвост. Но чем дальше мы продвигались, тем больше препятствий встречалось нам на пути. Ведь существует разница между теорией и практикой... Я говорю "почти возможны", лишь указывая, что это ближе, чем "почти невозможны".
Девушка окинула взглядом небесный купол и, словно находясь на пляже и выбирая, какую часть тела подставить солнышку, покрутилась и устроилась на животе, подложив под щеку ладонь.
- Пусть то, что вы называете судьбой, благоприятствует ученым из Южного Края, - произнес профессор, - Лучше расскажите мне, как же стала допустимой ситуация, когда на автомобиле не сработали тормоза? Это очень опасное явление. Вы забыли о профилактике или вам попались нерадивые механики?
Л:
- Не знаю... В технике я совершенно не смыслю, потому состояние автомобиля контролируют мастера-автомеханики... Буквально две недели назад "Ситроен" побывал у них в мастерской, но я ведь не стояла у них над душой и не могу быть уверенной, что мои тормоза тщательно проверили. Этим занимается полиция, машина осталась у них, с ней работают эксперты. До тех пор, пока они не озвучили своих выводов, я не могу знать, была ли поломка случайной, или тормозам кто-то "помог" сломаться.
- Помог? - удивился ученый, - А что, есть повод так считать?
- Не знаю... - повторила Виктория, - Мне задали кучу вопросов и написали целую кучу бумаг. Но, пока эксперты не сказали своего слова - никак считать нельзя.
Виктория сказала это таким тоном, словно поставила точку в этом разговоре. Ей и вправду неприятно было вспоминать и утреннее происшествие, и часы, проведенные в полиции. Она уселась, поджав под себя ноги и, опираясь на руку, налила вино в оба бокала. Затем отпила из своего большой глоток и продолжила разговор, который был интересен ей куда больше, чем беседа о машине.
- Я вот о чем думаю, Ральф... Если рассуждать вашими же понятиями... Значит, "путешествия во времени возможны" и "путешествия во времени невозможны" - всего лишь две проекции, две вероятности. Так?
- Верно, Виктория, - профессор разглядывал струйку дыма над кончиком сигареты, словно изучение ее движения было сейчас куда более важным делом, чем рассуждения Виктории.
- Но вероятность того, что возможность путешествий будет реализована - больше... И вы, как человек, предпочитающий вершить судьбу собственными руками... Неужели вам не хочется самому "открыть" эту возможность?! Я бы на вашем месте, наверное, разбилась бы в лепешку, но попала бы в академию в Южном Крае...
- Это невозможно... Коллеги из Центральной прямо заявили, что не желают моего участия в проекте.
Ученый сказал это так спокойно, даже равнодушно, что Виктория очень удивилась. Недолго помолчав и подумав, она озвучила еще один вариант действий...
- Тогда... Я бы, скорей всего, занималась исследованиями самостоятельно. Слишком много ваших сил, слишком много жертв уже забрала идея получить возможность передвигаться во времени. Такой человек как вы, настойчивый и сильный, ни за что не остановится на полпути! Особенно, если вероятность достичь цели - больше, чем вероятность провала... Скажите, Ральф... Это технически возможно?
- Что именно? - профессор был по-прежнему невозмутим и спокоен.
- Продолжить работу, схватить решение за хвост! Вне лабораторий в Южном, или в другом научном заведении... А, например, в собственной лаборатории? Вы бы смогли это сделать?
А:
- Понятия не имею...
Кажется, пелена у горизонта, рассеивающая свет восходящей луны, прорвалась. Потому что освещение стало ярче и Виктория увидела, что ученый улыбается. Его улыбка, слабая, еле заметная, и этот задумчивый взгляд прямо вверх, на звезды... Девушка тоже улыбнулась, сама себе - ее гостю уютно здесь и он отдыхает от дневной суеты.
- Видите ли, экспериментальный процесс - коварная штука. Что-то можно устроить в двух кастрюлях, вставленных одна в другую. Что-то - поджарить в микроволновой печи. Использовать антенну от телевизора и шерстяные нитки от одежды. Но чтобы заниматься чем-то серьезным, нужна очень дорогая и хорошо оснащенная лаборатория. Иначе, бесконечно приспосабливая под свои цели подручные предметы, мы не получим сколько-нибудь точного результата.
- Нет, я говорю не о подручных предметах, а о вашей самостоятельной работе, Ральф.
- Поверьте, в благодарность за ваше участие в моей жизни, вы станете первой свидетельницей... Я говорю не о тюрьме, а о результатах. Вы, ваш фотоаппарат и диктофон.
- Значит, вы продолжаете исследования самостоятельно? Да? - Виктория, судя по ее "встрепенувшимся" интонациям, получила подтверждение своим предположениям.
- Я просто обещал пригласить вас на демонстрацию результатов, - ответил Ральф Анри, - И не хочу говорить чего-то иного. Желает ли достопочтимая хозяйка праздничного вечера услышать сообщения из других тем?
- Гм... - Виктория все еще пыталась понять, следует ли ей обидеться на гостя, столь коротко, будто взрослый, прекратившего разговор. Если бы она была маленькой девочкой, он сказал бы "Тебе еще рано об этом задумываться!"? - Да! Я хочу услышать сообщение на тему "Эта журналистка опять слишком любопытна!".
- Я не подготавливал такого сообщения, дорогая именинница. Журналистку интересуют перемещения во времени и она обращается за удовлетворением к ближайшему специалисту. Ей лень лететь в Южный Край и искать там более внятных собеседников.
- Даже если не лень - не полечу, - вот теперь обида явно проявилась в ее голосе, - Проект же секретный.
- А я считал вас настойчивой и целеустремленной дамой, - негромко, но иронично ответил гость.
Виктория помолчала несколько секунд, затем просто легла на спину.
- Ральф? - немного погодя, спросила она, - Но проект же секретный? Или... Я надоела вам со своими вопросами?
- Проект секретный, Виктория, - вздохнул ученый, - Вам придется немного потерпеть.
- Немного? - живо спросила девушка, - Ой... Простите.
- Давайте выпьем, - все так же глядя вверх, предложил ее собеседник.
Л:
- Давайте, - вздохнула Виктория, явно разочарованная результатом разговора.
Девушка повернулась на бок, лицом к собеседнику, подставив под голову руку, последовав примеру гостя. Если бы она умела так прятать свои эмоции, как умеет Ральф! Но – нет, даже при таком слабом освещении на ее лице без труда можно было прочитать все, что она чувствует – уголки губ опущены, как у обиженного ребенка, а взгляд – угасший, растерянный.
- Ну, снова за судьбу? – девушка заставила себя улыбнуться, старалась говорить беспечно и весело - У меня уже есть нарядное платье, значит, судьба готовит мне приятный сюрприз? Или меня – к нему… И я предлагаю выпить за то, чтобы вы тоже нашли счастье!
- А кто вам сказал, что я еще его не нашел? – рассмеялся Ральф. Рассмеялся по-доброму, увидев в девушке расстроенное дитя, которое изо всех сил старалось не зареветь от досады, и таки победило себя!
- Ну, как же?.. Когда я попыталась заговорить о вашем одиночестве, вы так быстро свернули с этой темы, а затем в своих рассуждениях о случайностях и возможностях, что я сразу поняла – это неприятная для вас тема… Я больше и не пыталась начинать ее… Человек одинок и ему от этого плохо, а больше он рассказывать не желает… Зачем же я буду лезть к вам в душу?
Все попытки изображать радость тут же скатились в пропасть. Виктория снова была готова заплакать, и даже поставила бокал, поднятый для тоста, на плед. Наверное, эта быстрая перемена так рассмешила профессора, что он звонко и искренне рассмеялся.
- Вы все неправильно поняли, Виктория! – сквозь смех произнес он.
- Может быть… - шепотом ответила Виктория, чтобы не выдать дрожи в голосе.
А:
- Я расскажу вам... Но сначала мы выпьем этот прекрасный тост - за то, чтобы я тоже нашел свое счастье!
Теперь Виктория совершенно забыла про свои слезы.
- Так вы нашли его или не нашли? - удивленно спросила она.
- Пейте, достаточно вопросов! - это прозвучало уже как распоряжение.
Эта крыша, возможно, повидала множество разных людей и событий, но раздавался ли здесь когда-либо звон хрустальных бокалов? - подумала девушка, - Конечно, в доме живут романтики, но что-то я не видела их здесь ни разу...
Ральф Анри между тем поставил пустой бокал рядом и вновь расположился на спине.
- Уточню - а что вы имеете в виду под словом "счастье"? Счастье вообще? Или счастье, приобретаемое вместе с появлением спутника жизни, когда применяется свадебное платье?
- В данном случае я связала это слово со словом "одиночество", - ответила Виктория, нарочно стараясь копировать ученый тон Ральфа и, может быть, снова услышать его смех.
- Точнее, противопоставили. Но я понял вас, - Ральф закурил, - На самом деле, хотя это отличает лишь немногих людей, но одиночество не тяготит меня. Я расскажу вам следующую историю... Однажды какой-то человек из числа обслуги придорожного мотеля, обнаружил на ступеньках новорожденного ребенка. Случилось это ранним утром. Охрана и полиция организовали поиски его матери или хотя бы вообще - любого человека, который мог бы пролить свет на ситуацию появления ребенка на ступеньках. Но это не привело к успеху. Видеокамеры наблюдения за входом в мотель выключились из-за грозы, которая произошла накануне ночью. По счастливой случайности, да, Виктория, случайности... В мотеле отдыхал путешествующий доктор философии. Этот доктор изъявил желание принять участие в жизни младенца. И через какое-то время ребенок поселился в его замке. Да-да, настоящем замке! Это в Ринейских горах, на северо-востоке. Вам интересно, Виктория?
- Конечно! Словно сказка перед сном... В детстве папа рассказывал мне сказки, вот точно таким же голосом. Продолжайте, пожалуйста!
- Мальчик рос в окружении древних стен и оборонительных башен. И старинных обычаев. Сначала няни, потом гувернантки, позже - приходящие учителя. Верховая езда, иностранные языки, охота, физические упражнения на свежем воздухе, легкое вино во время ужина... Единственное, что отличалось от атмосферы замка - это науки. Науки были современными. Включая и риторику, этикет, психологию. И - книги. Очень много книг. Шкафы с ними занимали несколько огромных залов. Я не знаю, кого хотел вырастить старый доктор из этого подкидыша. Думаю, что это была попытка провести эксперимент. Потому что, когда мальчик вырос, в один из дней он дал ему новый костюм, немного личных вещей в чемодане, затем отвез на станцию и посадил на поезд. Молодой человек был воспитан таким образом, что удовлетворялся уклончивыми ответами на свои вопросы. И если ответ не был достаточен для него, то он искал его сам. Как вы думаете, Виктория, что сказал философ на прощание?
- "Поезжай, сын мой, и возвращайся, когда постигнешь устройство мира?"
- Нет, уважаемая! - улыбнулся профессор, - Он сказал "Не возвращайся никогда!".
- Что?
- Именно так. Никогда. Молодой человек поблагодарил за все, что доктор сделал для него, и сел в поезд. Каково пришлось этому молодому человеку дальше?
Виктория задумалась. Молчал и Ральф, лишь выдыхал дым и любовался им.
- Я думаю, судьба молодого человека была незавидной. Ведь в замке больше не было детей? И он не покидал замка? Он не имел понятия о законах человеческого общества. И, попав туда, не мог адаптироваться.
- Браво! - воскликнул ученый, - Именно так. Впрочем, адаптироваться он все-таки смог, ведь кое-что он знал из книг и рассказов своих учителей. Однако, это оказалось сложно. Он взаимодействовал с людьми на уровне маленького ребенка, который каким-то непостижимым образом вдруг приобрел обширные знания. Прежде чем он научился применять эти знания, молодой человек успел побывать на самом дне общества, познать нищету и несправедливость, однако... Доктор философии, если бы вдруг ему удалось каким-то образом получать данные об эксперименте, вероятно, праздновал бы победу.
- А доктор разве не позвал потом этого молодого человека к себе и не спросил, как тот поживает?
- Нет. Об этом речь дальше. Итак, поместив неофита, нагруженного знаниями, в совершенно незнакомую среду, он получил удивительный результат. Ни один слой общества не мог адаптировать молодого человека под себя! Он не становился ни принцем, ни нищим... Он оставался на своем уровне. Некоторое время этот субъект провел в пансионе для психически больных людей, потом - пользовался помощью благотворительного общества и в результате, при содействии каких-то специалистов, пытавшихся найти в нем склонности к наукам, попал в большой университет.
- Интересно, а что, никто не попытался найти этого доктора, приемного отца мальчика? - спросила Виктория.
- Мне известно лишь то, что философ был очень стар и умер вскоре после того, как отправил сына прочь. Замок разграбили местные жители, а бумаги доктора, поскольку он жил уединенно и наверняка общался с нечистой силой, сожгли на костре.
- Ясно. А что было дальше? - Виктория, уютно свернувшись на пледе и укрывшись его краем, чувствуя тепло от нагревшейся за день крыши, словно вернулась в детство, в свою уютную кроватку в комнате у окна.
- Да, собственно, это все. Молодой человек неплохо закончил учебу и занимался физикой и химией.
- Неплохо? - фыркнула девушка, - У вас золотой знак Научного Общества!
Но Ральф пропустил ее слова мимо ушей.
- Да еще лежал вот здесь, на крыше, смотрел в небо... И всегда был один, как в том замке в детстве. В окружении лишь тех людей, которые могут рассказать, что можно, а что нельзя. Впрочем, что же я забыл? Я ведь был женат, Виктория!
- Да? А на ком? Вот это совсем не вписывается в образ! Философ ругался бы...
- На некоей женщине, которая желала иметь рядом с собой ученого человека. Позже я все-таки понял, что это было ее мечтой. Правда, ученый оказался скучен и все время занят наукой, так что она сбежала. Я что-то не могу вспомнить, сколько времени мы провели вместе? Дома где-то есть документ.
- Так почему же вы сказали "что я еще его не нашел?" - ровный голос профессора как будто убаюкал девушку и вопрос получился совсем без интонации.
- Потому что я не вкладываю в слово "счастье" часть слова "одиночество".
- А что вы туда вкладываете?
Ральф долго молчал.
- Хорошо, когда я докажу себе, что нашел "счастье" или буду уверен, что не найду его никогда, я приглашу вас посмотреть на результат, - ответил он.
Л:
- В таком случае, я бы уже назвала вас счастливым человеком, - сонно улыбнулась Виктория. Вино и рассказ профессора расслабили ее и успокоили.
- Это новость… Может, вы докажете мне, что я ошибаюсь? – усмехнулся он.
- Счастлив тот, у кого есть мечта, цель. Кому есть, куда идти. А у вас мечта такая большая, что достижение ее вы называете счастьем… Значит, вы - счастливый человек?
Виктории безудержно хотелось зевать, и она села, чтобы взбодриться и налить вина еще. Взгляд ее соскочил и «прилип» к лицу профессора, но сейчас она смотрела на него совсем другими глазами! Словно видела его в первый раз. Нет, ей и вправду не приходилось видеть его при свете луны, лежащим на крыше. Спокойным и расслабленным, свободным от серьезных мыслей, словно статуя. Лишь огонек сигареты, казалось, оживлял иногда его невозмутимое лицо. Нет, не это обстоятельство заставило Викторию увидеть Ральфа по-новому. Просто никогда раньше она не видела в нем отшельника, человека, который видит в одиночестве скорее благо, чем зло… Смотрела – и не понимала, как же так можно? Всю жизнь прожить вне общества, никого не пуская внутрь себя, и ни в чье сердце не желая проникнуть? Но в какой-то момент она ощутила, что смотрит… на свое отражение. Несмотря на «нормальное» детство, работу, которая требует постоянного общения – она сама была таким же отшельником. «Нет, я не совсем одиночка… У меня ведь есть Кот!» - подумала Виктория и усмехнулась. В полной тишине ее короткий выдох тут же привлек внимание профессора. Он удивленно взглянул на нее и спросил:
- Что вас рассмешило?
- Я… - Виктория быстро соображала, какую же причину придумать, - Я… Я подумала, какой странной женщиной была ваша жена! Она мечтала иметь не друга, не любовника, а просто ученого! А затем сбежала от вас, именно потому, что вы были ученым?
Ральф снова расслабленно улыбнулся.
- Да… Иногда мечта сбывается, но результат нас не устраивает…
- С вашей мечтой такого не случится, Ральф, - серьезно сказала девушка.
- Почему вы так думаете?
- Потому, что она мудрая. Мечта… И вы думаете не о своем собственном благе. И вы обязательно найдете способ путешествовать во времени…
- А сбудется ли она?
Хоть это был вопрос, который не требовал ответа, девушка задумалась. Она снова улеглась на спину и подняла руку, указывая на скопление звезд.
- Вон, видите? Где «тесная компания» звездочек? Это Плеяды… А немножко выше и левее – как раз центр звездопада…
- Радиант, - машинально поправил Ральф.
- Да, - так же машинально согласилась Виктория, - Из него вылетают звезды. Если смотреть туда минуту, или две – обязательно увидишь хотя бы одну звезду… А если успеть подумать о своей мечте, пока звезда не погаснет – то она обязательно сбудется!
- Я же ученый, Виктория! Я не верю в это, - улыбнулся Ральф.
- Чепуха… Вы, главное, успейте загадать, а верить за вас буду я.
А:
- Я попытаюсь, - ответил ученый, - Нужно лишь успеть?
- Да, - кивнула девушка.
- Значит, я буду думать о своей мечте в течение двух минут и обязательно попаду в период свечения звезды!
- Вы физик, Ральф! - рассмеялась Виктория, - И идете к своей цели логическим путем!
- Именно так. Наверное, я скучный человек, я не знаю иных путей.
- Нет, вы не скучный!
- Скучный, Виктория, - сказал профессор, взял бокал и, не произнося тоста, отпил глоток.
- Не скучный. Иначе я бы уже заснула!
- Тогда засыпайте под следующую сказку... - Ральф вновь лег на спину, подложив локоть одной руки под голову и держа бокал так, словно рассматривал звезды сквозь него, - Люди говорят - путешествия во времени. Но путешествовать во времени невозможно. Если, конечно, устройство мира не приготовило нам сюрприза... Но, насколько мы можем видеть вперед, сюрприза там нет.
- А что там есть? - девушка опять постаралась стать похожей на дитя.
- Темнота и искры летящих звезд... Путешествия невозможны не только потому, что мы не можем уйти дальше, чем момент создания машины времени. А еще и потому, что понятие путешествия предусматривает и возвращение в точку, откуда мы отправились. Возвращение домой. Вернуться в ту же точку нельзя, потому что она отсутствует.
- Почему? Можно вернуться чуть раньше или позже, а потом время "догонит" нас.
- О, я вижу, вы поклонница фантастических романов! К сожалению, не все так просто... На самом деле, общего времени не существует. Тех рельсов, по которым движется весь мир - их нет. У каждого объекта имеется собственное время. У вас, у меня, у того кота в вашем доме, даже у этой бутылки с вином и крыши, на которой мы лежим.
- Вы имеете в виду - время жизни?
- Это называется "отрезок существования". Нет, я говорю о другом. Представьте себе футбольный мяч, в котором поселилась лягушка. События, которые происходят с этой лягушкой, наматываются на мяч, словно нить на клубок. Мяч представляет собой время, принадлежащее лягушке. Но в том-то и дело, что нити, которая еще не намоталась на мяч, нет! Она не может существовать свободно. Нить возникает на самой поверхности мяча, формируясь из почти бесконечного множества проекций, одна из которых реализуется в один конкретный момент. Из этого следует, что прошлое всегда с нами - сейчас вы лежите на крыше и одновременно разговариваете с господином Индюком, одновременно лежите в колыбели и отвечаете у доски в школе!
"Дитя", в которое так нравилось играть Виктории, моментально сбросило с себя сон.
- Здравствуйте, господин Митради! - прошептала она.
- Теперь представьте, что лягушка каким-то образом преодолела стенку мяча, добралась до намотанной нити и перекусила ее. Нить потеряла натяжение, витки стали спадать с мяча. И исчезли. Получается, что лягушка переместилась в прошлое. Но ей некуда вернуться, Виктория! Нити-будущего больше нет. Остается ждать, пока мяч намотает на себя новую нить. И совершенно необязательно, что в намотанной на мяч новой нити будет находиться машина времени. На поверхности мяча реализуются другие проекции, цепляясь одна за другую... Некоторое время, кстати, существовало мнение, что нить может состоять из нескольких волокон-будущих, то есть нескольких проекций, реализовавшихся в один момент. Тогда, перебирая волокна, мы могли бы вернуться "домой". Но позже было доказано, что это не так, у одного мяча может быть только одно будущее, одна нить из единственного волокна.
- Значит, мы можем вернуться назад только в ту точку, где уже были? - спросила девушка.
- Да. И начать все снова. Своего рода, вторая попытка.
- Которая может быть единственной, потому что во второй попытке не обязательно будет изобретена машина?
- Верно.
- В чем же смысл? Машина одноразового действия?
- Почему же? Возвращается только одна лягушка. Другие объекты продолжают свой путь.
- А! Лягушка станет молодой, а ее болото останется прежним?
- Ни в коем случае. Болото тоже принадлежит ее времени, поскольку лягушка взаимодействует с ним. Для других лягушек - да, останется прежним.
- Не пойму... Она вернется в прошлое и увидит, что ее подруги мгновенно стали старше? - Виктория удивленно посмотрела на Ральфа.
- Нет. Ее подруги тоже находятся в ее времени. Вас это удивляет, потому что вы смотрите на процесс с внешней точки зрения. Представьте себя этой лягушкой. А потом представьте себя ее подругой. С точки зрения подруги - ничего не происходило, ее время не изменялось. И наша лягушка все так же квакает и прыгает рядом.
- Лягушка, болото и подруги стали моложе и одновременно остались прежними? Два будущих?
- С точек зрения, находящихся внутри двух разных мячей. Все так.
Виктория замолчала и задумалась, пытаясь понять, что рассказал ей Ральф Анри.
Л:
- Я совершенно иначе представляла себе путешествия во времени… - после паузы произнесла Виктория, - То, о чем вы рассказали… Совершенно иначе!
- А как? – спросил Ральф, прищурив один глаз, от чего лицо его снова украсила улыбка. Может быть, так ему было лучше видно звезды сквозь вино в бокале, а может, он и вправду улыбался, потому, что знал, что ответит Виктория.
- Ну… Как? – удивленно подняла брови девушка, словно не понимала, как можно не знать таких простых вещей, - Путешественник во времени выходит из какой-нибудь кабины с кнопками… В том же месте, но в другом времени. И видит там… Например, первобытных людей! Или даже себя самого, но в прошлом!
- Именно так представляли себе путешествия во времени фантасты! – рассмеялся ученый. Он действительно угадал ответ, - И, следовательно, так представляют себе их и читатели сказочников! Лягушка, вернувшись в свое молодое болото, сможет узнать, какая подруга утащила самого вкусного комара у нее из-под носа, наблюдая эту сцену издалека? И, вернувшись в свое время, отомстить негодяйке? Но откуда же взялась вторая лягушка?
- Об этом я как-то не задумывалась, - смущенно улыбнулась Виктория.
- Нет, Виктория. Лягушка всего одна… Вы ведь знаете, что в мире ничего не возникает ниоткуда и не исчезает в никуда. Ни один атом… Из чего же в мире возникнет вторая лягушка? Ее нет…
- Выходит… Мы можем вернуться только в то время, где мы существовали? – чтобы снова не попасть в неловкую ситуацию, девушка тщательно обдумывала каждое слово и даже старалась говорить, подражая ученому, - Диапазон… наших перемещений… ограничен началом нашего физического существования в прошлом… и точкой создания машины времени в будущем?
- Возможно, когда-нибудь наука расширит этот диапазон, и люди смогут увидеть динозавров. Совсем как в той повести, которую вы, конечно, читали? – вопрос Ральфа был пропитан доброй насмешкой, а озорной прищур теперь не вызывал сомнений, как бы ни «маскировал» он его под способ разглядывания созвездий.
- Хорошо… А как же память?
- Память? – переспросил Ральф.
- Да, память. Лягушка, переместившись в свое прошлое, допустим, на год, станет моложе вместе со своим миром… Но ведь за этот год что-то происходило, она что-то видела и запомнила. А теперь, переместившись, будет ли она помнить о том, чего, получается, не было? Другими словами, если ученый, который изобрел способ путешествий во времени, переместится в прошлое – будет ли он помнить, как это сделал?
А:
- Об этом было очень много споров, но мы так и не пришли к единому заключению. По сути, память - это химическая реакция, относительно стабильное соединение атомов. Если мы перемещаем объект в прошлое, лишая его нескольких витков нити, то лишаем его и прежнего состояния этих атомов? Атомы перегруппируются в соответствии с оставшимися на мяче витками нити. Это одна из версий. Но была еще и другая...
- Память внутри мяча, там, где лягушка, а нити - снаружи? - с интересом предположила девушка.
- Этак вы не заснете до утра... Да, вторая версия звучала примерно так. Мы моделировали ситуации на большом университетском компьютере. Выходило следующее. Представьте, что эксперимент прошел успешно. Лягушка вернулась в прошлое, вместе с ней в прошлое вернулся весь мир с ее точки зрения. С точки зрения ее подруги изменений не произошло. У нас две лягушки - одна существует с собственной точки зрения, другая - с точки зрения ее подруги. Но мы же решили, что это одна лягушка? Одновременно обладающая памятью на события и потерявшая ее?
- Может ли такое быть?
- Компьютер ответил нам, что теоретически это возможно. Именно на этом заключении строится версия преодоления парадокса Жильберта. Я свернул на перекрестке направо, увидел, что там на дороге находится яма, сбросил этот виток с мяча, вновь оказался на перекрестке и повернул теперь налево. С точки зрения ямы, я так и остался стоять перед нею на дороге. Может быть, потом развернулся и уехал. Но это произошло во времени, принадлежащем яме, а в своем времени - яму я даже не встретил. Реализовалась иная проекция, заставившая меня сделать другой поворот?
- Но ведь, не обладая памятью о том, что направо вы уже были и встретили яму, вы опять могли повернуть направо?
- Верно. А вот здесь возникает так называемый перекрест Жильберта. Проекция, при которой я повернул направо, уже реализовалась и принадлежит времени ямы?
Л:
- Но ведь с вашим возвращением в прошлое, на перекресток… тот виток нити, где яма встречает вас, будет стерт? Ведь яма, с которой вы не встретились в переписанной реальности, не будет принадлежать в этой реальности к вашему времени?
- Вот именно! У ямы будет своя собственная память! Ведь она больше не будет принадлежать его времени, в новой реальности ее время будет независимым!
- … И в нем… Будет встреча с вами, хотя вы никогда там не были? Бр-ррр… - Виктория замотала головой, - Я совершенно запуталась в этих ваших перекрестах и перекрестках! И… Знаете, что я об этом думаю?
- Любопытно узнать, - Ральф отпил из бокала и приготовился слушать.
- А то, что в переписанной реальности вы снова свернете к яме! Потому, что не будете помнить, зачем вернулись, а ее память вас запечатлела… Или же вовсе перемещения во времени – штука невозможная!
Ральф беззвучно засмеялся.
- Вот как! Тысячи ученых изучают разные явления на самых разных уровнях, бьются над изобретением средства для перемещений, добились за десятилетия немалых успехов, а теперь, когда наука стоит на пороге открытия, журналистка Виктория Эберг говорит, что этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда? Не будете ли вы так добры обосновать свою точку зрения?
- Запросто, - проворчала девушка, немного задетая тем, что ученый высмеял ее предположение, - Если бы вернуться в прошлое было возможно, или, вернувшись в прошлое – что-то изменить, тогда люди уже давно бы исправили грубые ошибки… И из нашего прошлого стерлись бы войны, катастрофы – миллионов смертей и разбитых судеб можно было бы избежать! Но, к сожалению, история их помнит…
- Нет, уважаемая фантазерка, это ровным счетом ничего не доказывает… Как раз наоборот – сам факт того, что мы с вами видим ясное небо над головой, наслаждаемся этим вином и беседой, может, как раз и доказывает то, что всё это – реально… И перемещения, и возможность влиять на события, сохранив о них память при перемещении… Вам не приходило на ум, что нас с вами могло и не быть, в результате, например, ядерного взрыва или глобальной катастрофы? И не только нас с вами, а и всего человечества?
- Не приходило, - виновато улыбнулась девушка, - Вы разбили в пух и прах мое доказательство… Значит, все возможно? В таком случае, первым путешественником во времени должен стать ученый, придумавший способ перемещений… Чтобы в переписанной реальности обязательно реализовалась проекция его изобретения… Только в этот раз – с меньшими потерями. Вы бы хотели этого, Ральф? Ни гибели ассистентки, ни лет, проведенных в заключении…
А:
Ральф Анри просто улыбнулся в ответ и осушил свой бокал, на секунду протянув его вперед, в звездное небо. Ночь открыто вступила в свои права. Шум машин внизу затих, только изредка тишину нарушал чей-то запоздавший автомобиль или рев мотоциклетного мотора. Над большими городами даже глубокой ночью висит купол света - это огни уличных фонарей и витрин отражаются от пыли, которая, охлаждаясь, опускается вниз. Ученый окинул взглядом крыши. Там, внизу, взгляду не разгуляться, он натыкается на стены и всегда ограничен улицами. А здесь... Это похоже на холмистую местность, хотя и с четкими границами. Луна причудливо украсила ландшафт острыми тенями.
- Но ведь это тоже возможно, правда? - повторила Виктория.
- Тшшш... - ответил Ральф тихо-тихо, - Смотрите, какая прекрасная ночь! Все это возможно, да, но как обстоят дела в действительности? Мы не знаем... Давайте, мы лучше будем мечтать, чем перебирать возможности?
Л:
- Давайте, - улыбнулась девушка, мечтать и вправду приятней, чем блуждать в лабиринтах возможностей.
Но чудесный ночной пейзаж, который так поразил ученого, был доступен ей каждый день и не удивлял ее. Мысли Виктории неумолимо возвращались к путешествиям во времени и к возможностям, которые они открывают. Ральф молчал, любуясь красотой ночного города, а Виктория в своих мечтах уплывала к прошлому… Если бы тогда, в ту дождливую ночь, она, маленькая девочка, раскапризничалась бы или заболела… Тогда ее родители не выехали бы из дому, не попали в ту ужасную аварию и остались бы живы! Как было бы хорошо! А с другой стороны… Возможно, дожив до старости, они бы заболели какой-нибудь неизлечимой болезнью? Им бы пришлось страдать – долго и постоянно… Или… Ее отношения с несостоявшимся мужем не зашли бы тогда так далеко, не дошли бы до свадьбы. Точнее, если бы зная, чем все закончится, она бы прекратила их в самом начале, вернувшись в прошлое? Как было бы здорово! Или… Наоборот? Она причинила бы этому человеку страдания…
- Ральф? – вдруг позвала она ученого.
- Мм? – он медленно и неохотно оторвал взгляд от ночного города.
- Вот вы говорите, что вернуться из путешествия в прошлое невозможно… Потому, что исходная точка изменится, точнее, перестанет существовать. А если путешественник во времени ничего не изменит? Ну, побывает в прошлом, посмотрит – и назад… Ведь она, точка эта, не исчезнет?
- А разве можно где-то побывать и ничего не изменить? Обязательно изменит, например, раздавит бабочку, - Ральф улыбнулся, снова намекнув на чрезмерное увлечение собеседницы фантастикой, - И вернуться все равно будет некуда.
- Вот и я о том же. Если мы изменим прошлое, но новая реальность будет еще хуже, чем была до этого… Как в той истории с бабочкой… То мы, наверное, могли бы совершить двойное путешествие? Снова создать машину времени, переместиться в то время, что было до нашего прыжка. А затем, не выходя из «футбольного мяча» - просто прыгнуть в первоначальную точку?
- Нет, Виктория! С того момента, как лягушка выбралась из мяча и перекусила нить – будущего больше нет! Оно напишется заново!
- Ну, почему же! Лягушка, по сути, не перекусывала нить, она не вмешивалась в течение событий – просто выглянула из мяча, а нить осталась на месте!
А:
- Я не совсем понял вас, милая дама... - ответил профессор, - Но ваши мечты приятны. Повторяя попытки, мы в конце концов сможем расставить объекты и события так, как нам нравится. Исключая, может быть, какие-то мелочи, ради которых будет лень включать машину времени. Это основное предназначение таких машин у фантастов. Ах, да, еще научное познание, людям хочется взглянуть на динозавров...
- И еще предотвращение гибели людей, своего рода спасение!
- И это неплохая цель, - кивнул Ральф, - И если машина будет способна двигаться и в прошлое и обратно, к ее владельцу, наверное, будет стоять огромная очередь людей, требующих, чтобы он переместился вот туда-то и отобрал у тети Мари веревку, а дядю Эдмунда перевел через дорогу на зеленый свет. И попутно подсунул молодому Харри знакомый билет на экзамене. Ученый будет сказочно богат, разъезжая, как врач на карете скорой помощи, по годам и минутам. У него совсем не будет времени даже смазать свою машину, поскольку окажется, что дядя Эдмунд спустя несколько дней опять выскочил на дорогу из дверей кабака, Харри так и не взялся за учебник, а госпожа Мари приобрела новую веревку и уже связала на ней петлю.
- Неизбежность? - выдохнула Виктория.
- Ее никто не отменял, равно как и не смог доказать! - заключил ученый и замолчал, демонстрируя этим, что ему надоела тема разговора.
Л:
Виктория села, пододвинулась к кирпичной стенке надстройки и разлила остатки вина по бокалам. Ральф уже давно сидел, прислонившись к опоре – иначе ему открывалось только звездное небо и совсем не было видно городских огней. С этой точки девушка увидела сюжет, которого никогда до этого не наблюдала – большая тарелка антенны, а напротив нее – неровный овал кричащей Луны… Выглядело это так, словно Луна, или даже все далекие и близкие объекты безмолвного космоса передают Земле сигналы…
- Наверное, науке еще много чего предстоит доказать или опровергнуть, - Виктория сказала эту фразу просто так, просто для того, чтобы как-то закончить разговор, а совсем не собираясь начать и развить новую «ученую» тему.
Но Ральф в ответ лишь пожал плечами и не издал ни звука, чем вызвал добрую улыбку собеседницы. Как же ее любопытство утомило профессора! Хотя, она и сама устала бродить в лабиринтах, путаться в нитях и пинать футбольный мяч.
- Спасибо вам, Ральф… - негромко произнесла девушка. Не отводя взгляд от вещающей Луны, она на ощупь нашла руку профессора и сжала ее в знак благодарности.
- За что? – удивился ученый.
- Вы подарили мне мир, который до сегодняшней ночи я считала потерянным… А сейчас – ощущаю себя другой, осознав, что мое прошлое не исчезло. Оно даже не далеко, оно со мной рядом, мое прошлое… Я одновременно и ребенок, и студентка. Моя жизнь похожа на дорогу… Но от того, что я переместилась из одной ее точки в другую – изменился только пейзаж вокруг, но сама дорога не исчезла. Она есть! Есть мама, папа, всё существует! И вернуться в любую из ее минут – дело почти возможное… Благодаря вам. Я верю в это.
А:
- На здоровье... - ответил ученый, положив свою ладонь поверх руки Виктории, прижатой к теплой поверхности крыши, - Но какова ценность прошлого? Просто приобретенный нами жизненный опыт. Гораздо интереснее было бы отправиться в будущее, но увы... Я тоже хочу поблагодарить вас.
- Что же я сделала хорошего? Утомила вас вопросами...
- О, вы сделали удивительную вещь. Пользуясь правом хозяйки и необходимостью подчиняться вам, вы создали необыкновенные ощущения. Вытащили меня на эту крышу. Мы уже бывали здесь, наблюдая закат, однако лунная ночь... Наверное, я никогда до этого не видел такого фантастичного пейзажа.
- А мне немного грустно... - призналась Виктория, - Для меня в нем нет ничего нового, я частенько наблюдаю его вот так. Только в одиночестве. Вот было бы здорово, если бы мы с вами оба видели это впервые!
- В каждом случае вид разный, Виктория. Дело в мелких деталях, которые нам не хочется замечать... Но вы не грустите. Я сегодня хорошо потрудился, рассказывая вам сказки на ночь, так что сон ваш будет глубоким с массой сновидений, - улыбнулся Ральф Анри.
- А ваш? - спросила девушка.
- Об этом мне пока ничего неизвестно! Если желаете, отыщите меня завтра...точнее, уже сегодня днем.
- Отыщу... - вздохнула она, - Ральф?
- Да?
- Мне не хочется уходить с крыши.
- Давайте побудем здесь еще. Разве мы куда-то спешим?
- Никуда. А хотите, теперь я расскажу вам мою историю?
- Весьма желаю, - кивнул профессор.
Л:
Виктория поерзала на месте, желая устроиться удобнее, но руку постаралась оставить в том же положении.
- Моя история не столь загадочна, как ваша, - улыбнулась девушка и, глубоко вдохнув, начала рассказ, - Одна маленькая девочка родилась в самой обычной семье... Ее родителями были самые добрые и красивые люди на земле! А дом... Ее детские воспоминания пропитаны запахом чайных роз и петуний, которые мама выращивала во дворе, и перед каждым дождем этот запах так сгущался, что, казалось, его можно взять в ладони, поднести к лицу и... - Виктория сложила ладошки "лодочкой" и поднесла к самому носу, словно вдыхая детские воспоминания, - А еще - в доме была собака. Большая-пребольшая, но добрая... Да! Такая огромная, что девочке приходилось вставать на носочки, чтобы дотянуться до ее шеи и обнять. Вы видели когда-нибудь таких больших собак, Ральф?
- Видел, - улыбнулся ученый, - И тоже в том возрасте, когда деревья были величиной с небоскреб.
- Да... Мои родители защищали людей, Ральф...
- Полиция? - удивился Ральф.
- Нет... Правозащитники. Юристы... Однажды им пришлось ехать на заседание суда в другой город. То есть... Они часто ездили по работе в другие города, но этот раз стал последним. Я даже помню тот дождь... - после этой фразы Виктория надолго задумалась, переместившись в памяти в другую точку своей дороги и превратившись в маленькую девочку. - Гроза. Вспышки молний выхватывают из темноты розовый куст за окном, листья и цветы на нем поникли от тяжести дождевой воды... Мне так хотелось поехать с ними, Ральф! Но они решили, что для пятилетнего ребенка это будет утомительно - ехать долго, да еще и в такую погоду... И я была оставлена в обществе бабушки, охранять ее от страха, как сказал отец... А утром бабушке позвонили и сообщили, что в ночной аварии, где столкнулись из-за плохой видимости несколько автомобилей, мои родители погибли... Так я и осталась охранять бабушку от страха на много, много лет...
Виктория, наконец, улыбнулась, пройдя в рассказе самую печальную часть своей жизни.
- Значит, вас вырастила бабушка? - спросил Ральф.
- Да... Не знаю, как бы она пережила гибель единственного сына, если бы беспокойная внучка своими проказами не отнимала бы все ее внимание. А дальше - все просто и прозаично... Девочка выросла и решила стать известным адвокатом! Но... Ближайшее учебное заведение, которое научило бы ее защищать людей, требовало покинуть домик с розами и собакой... А главное - покинуть слабую старенькую бабулю. Так я и стала журналисткой - мне не пришлось уезжать, чтобы закончить университет по этой специальности!
- Но даже на этом посту вы стремитесь сражаться за справедливость, - улыбнулся профессор. Он достал еще одну сигарету и щелкнул зажигалкой.
- Наверное, я так реализовываю свою мечту? Бабуля оберегала меня, словно хрустальную вазу... Ни о каких путешествиях не могло быть речи, старушка тут же хваталась за сердце и капли! Я выросла страшной домоседкой! А сейчас... Иногда так хочется взлететь над миром и увидеть все, что есть в нем интересного!
Девушка поднялась с места и подошла к краю крыши. Опершись руками на ажурное ограждение из тонких металлических прутьев, она наклонилась и заглянула за край. Видимо, Виктория совсем не боялась высоты и любила смотреть вниз, вот так, стоя на самом краю... Тонкие прутья прогнулись под весом девушки, и со стороны могло показаться, что они вот-вот сломаются. Ничего опасного она в этом не видела, в отличие от Ральфа, который в этот миг перестал дышать и на несколько секунд потерял способность говорить от страха за девушку. Когда же дар речи вернулся к нему, звать Викторию он все равно не стал, боясь напугать теперь ее, ведь одно неверное движение - и она улетит с крыши, но вряд ли успеет увидеть все, что есть интересного в мире...
А:
- Виктория, поверьте мне, вы не во сне... - осторожно сообщил Ральф, - И там, внизу, куда вы смотрите, находятся твердые поверхности. Взлететь над миром у вас не получится, а старенькая бабушка будет очень огорчена... Хотите, я подойду, возьму вас за руку и мы отойдем подальше от края?
Л:
- Хочу, - хитро улыбнулась Виктория, повернувшись лицом к профессору и заняв более безопасное положение. При этом, однако, не отходя далеко от ограждения.
Пока Ральф приближался, стараясь не делать резких движений, и зачем-то демонстрируя открытые ладони, девушка продолжила.
- Бабушка уже давно там, - она подняла лицо к небу, - Но, поверьте, огорчить ее у меня нет никакого желания... Пять лет тому назад она ушла в лучший мир... Решив, что ее помощь мне больше не нужна?
Ральф нарочно остановился на некотором отдалении от девушки, на расстоянии вытянутых рук. Затем от медленно поднял свою, глядя Виктории в глаза, и словно призывая ее сделать то же самое. Девушку ужасно забавлял его сосредоточенный взгляд. Все так же улыбаясь, она протянула свою руку и сделала два шага, чтобы приблизиться к "спасителю".
- Это опасная игра, Виктория, - строго сказал он тоном учителя, когда безопасности Виктории, с его точки зрения, уже ничего не угрожало, - Это ограждение может оказаться не таким прочным, как вам кажется!
- Не волнуйтесь... Я делала это сотню раз!
- Но мы не знаем, какая из попыток может стать роковой - сто первая, или сто пятая, - продолжал "преподавать" профессор.
- Я же верю в судьбу, Ральф! И потом... Не отказываться же от такого удовольствия только потому, что это может быть опасно? Смотрите!
Девушка сделала жест рукой - обвела открывшийся с этой точки вид.
Зрелище и вправду было прекрасным. Там, внизу, лежал полный город звезд, и ничего не загораживало обзор - огни находились будто бы под ногами. А над ними - висели другие звезды, маленькие и тусклые по сравнению с нижними.
- Разве не чудо! - восхищенно воскликнула Виктория, - Маленькие звезды гораздо больше больших! А вон та, самая большая, - девушка кивнула головой в сторону Луны, - Совсем не умеет светить! Но какая же она яркая... Ну? Чудо ведь?
Девушка даже сжала ладонь Ральфа, словно хотела усилить, придать веса своим словам.
А:
Ученый посмотрел вниз и слегка вытянул в сторону свободную руку, словно для того, чтобы придать себе устойчивости.
- Все это слишком похоже на зеркало воды, - сказал он, - Только мы находимся под поверхностью и висим вверх ногами. Огни внизу - это на самом деле звездное небо, а то, что над нами - отражения. Вы окажетесь на небе, если однажды перила не выдержат.
- Ух-ты! Верно! - ответила Виктория, - Ральф, мы, кажется, снова вернулись к точкам зрения? Небо одновременно над нами и под нами?
- Такова физика, - улыбнулся тот, - А ее почему-то называют точной наукой... Ну-с, я полагаю, даме не пристало болтаться между двумя небами, когда у нее скучает гость?
- А вы разве скучаете? - удивленно спросила журналистка.
- Да. И мне хочется спуститься в дом и дать вам задание.
- Хорошо, - кивнула Виктория.
Неужели в течение сегодняшнего вечера она уже настолько привыкла к профессору, что даже не удивилась его поведению? Только что он сам сказал, что спешить им некуда и вдруг ему уже хочется спуститься домой?
- Я знаю, вы не хотите, чтобы я упала отсюда! А что вам скучно - просто придумали. Так же, как и ошибку со свадебным платьем! - рассмеялась она.
- Вполне вероятно! Но, чтобы доказать это, требуется эксперимент. Если на следующий праздник я опять привезу вам свадебное платье и начну сочинять небылицы, когда вы подойдете к краю - значит, между событиями есть связь!
- Зачем мне столько свадебных одежд? Мы поступим иначе. Я подойду к краю и буду стоять там и слушать ваши небылицы... Пока вы не решите отогнать меня оттуда каким-то другим способом! С использованием свадебного платья!
Продолжая болтать, Виктория и ее гость свернули плед и спустились на этаж, к двери жилища Виктории.
- Прекрасно. Вы говорили, юных девиц одевают в свадебное платье перед тем, как устроить в гробу? Я столкну вас с крыши.
- Да ну вас, Ральф! Вот уж точно - физика - самая произвольная наука! Я имела в виду другое.
- То, что вы имели в виду, описано в школьных учебниках. Мы же занимаемся поисками других решений...
- Я плохая хозяйка, мой гость скучает! - пожаловалась Виктория коту, который вышел посмотреть, кто пришел, - И я настолько вымотала этого профессора, что он только и думает, как продиктовать мне домашнее задание и выгнать из класса. Диктуйте, Ральф... Или все-таки кофе?
- Гость пребывает в состоянии удовлетворения и раздумывает о том, как бы не проспать завтрашнюю работу... Итак, задание следующее. Необходимо попытаться перевернуть концепцию женского журнала и вызвать тем самым журналистскую командировку в дальние края. Утвердить свою кандидатуру. Взлететь над миром и увидеть все, что найдете интересным.
Л:
Виктория застыла на месте от удивления. Даже рука ее повисла в воздухе, хотя уже щелкнула выключателем и должна была вернуться к своим делам. Не зная, как воспринимать «задание» профессора, шутка это, или он действительно предлагает ей совершить маленькую революцию в женском журнале, девушка уставилась на гостя, часто хлопая ресницами.
- Ральф! – внезапно рассмеялась она, - Ну какое же вы – чудо! Вы придумали предлог, чтобы стащить сумасшедшую любительницу высоты с крыши? Дать задание? А затем, по пути, вы придумали шутку?
- Никаких шуток, - покачал головой профессор. Он и вправду имел серьезный вид.
- Но тогда… Разве нельзя было озвучить ваше задание там? На крыше!
- Но разве можно обсуждать серьезные дела, находясь в таком волшебном месте? – Ральф улыбнулся, и Виктория снова засомневалась, не шутит ли он?
- Серьезные? Но ведь это – невыполнимое задание! Изменить направление издания, когда у него уже сформировалась аудитория, благодаря нынешнему направлению! Ну, как вы думаете, будет ли интересно гламурным дамам, привыкшим видеть в любимом журнале послания из мира высокой моды, криминальные рассказы? Или… Или интервью с ученым-историком? Да они же все разбегутся! Завалив редакцию журнала гневными письмами…
- Да? Странно… Я думал, это всем интересно… - с задумчивым видом произнес ученый.
- Нет, - мягко, словно учительницей непонятливого ученика теперь была она, ответила девушка, - Вот вы, к примеру, не купите женский журнал, чтобы узнать, какие шляпки в моде нынешней осенью?
Ральф пожал плечами. Виктория поймала себя на мысли, что так и не поняла, была ли это шутка, и тут же оставила в покое затею это выяснить.
- Но… Знаете… Я подумала над вашими словами и решила согласиться…
- …И напечатать в вашем журнале научную статью? – удивился ученый.
- Нет… Вернуться в «Новое время».
Теперь паузу для размышлений взял Ральф. Хозяйка же, воспользовавшись перерывом в разговоре, прошла на кухню и принялась готовить кофе.
- А как же нервы шеф-редактора? – Ральф появился в дверях кухни и поставил на стол бокалы, принесенные с крыши.
- Не думаю, что Роуз станет бороться со мной… Зачем? Это же не Индюк, который получал хорошее вознаграждение за «нужные» статьи и всячески препятствовал появлению ненужных? Моих… Все будет иначе – вот и все…
- Вам видней…
- И ваше задание окажется выполнимым!
В это время кофейная шапка в джезве поднялась до самого края посуды, и Виктория ловким движением сняла ее с огня и тут же принялась разливать кофе по маленьким чашкам.
- И первым делом, я выпрошу командировку в Южный Край… Как вы думаете, Ральф, есть шанс написать интересный очерк о деятельности ученых в Центральной академии? Нет, скорее, об их жизни…
Чашки отправились на стол, взамен пустых бокалов.
- Наверное, все зависит от умения автора? Но… Виктория, вам действительно хочется написать статью о жизни ученых?
- Нет, - честно призналась девушка, - Я хочу найти вашего обидчика…
Кусочек сахара, который Ральф в это время аккуратно подносил к своей чашке, выпрыгнул из его рук, воспользовавшись удивлением их хозяина.
- Обидчика? – переспросил профессор.
- Да. Того самого, который подстроил взрыв в вашей лаборатории.
А:
- Чудеса... - Ральф выдержал паузу и затем пожал плечами, - Вот уж истинная одержимость. Я имел в виду командировку в какие-то интересные места, "посмотреть мир", как выражаются люди... Виктория, а что вам не нравится теперь?
- Теперь? В смысле - в данный момент?
- Прежде вам не нравилась ваша статья и поведение редактора. Теперь статья получилась, вышла прямым текстом, как была задумана вами. Редактор лишился своего поста. В чем дело? В том, что статья не возымела того действия, которое вы предполагали?
- И в чем-то дала обратный эффект, - кивнула девушка, с явным наслаждением пробуя кофе, - Ральф, почему вы опять думаете, что я преследовала низменные цели отомстить редактору? Мы же с вами обсуждали, что я хочу от статьи?
- В том числе упоминалось и наказание для редактора. Ну, хорошо, предположим, что в стремлении восстановить мою репутацию вы нашли человека, виновного в происшествии двухлетней давности. Что вы будете с ним делать?
- Я - ничего. Это забота полиции.
- Моделируем даже тот эффект, что вам удалось доказать преступнику его преступление. И как-то заставить силы правосудия вспомнить давно забытую историю. Преступник отправился в тюрьму, справедливость восторжествовала, что было подтверждено любопытствующими обывателями. Пришли даже какие-то чиновники и за ручку отвели меня в университет, где в мое полное распоряжение была предоставлена лаборатория. Научное сообщество с горечью признало свою ошибку и передало руководство проектом мне. У ученых из Южного Края отобрали все права и наработки. Точнее, они сами отдали все с радостью... Рай на земле?
- Да. В реальности, конечно, все будет немного иначе, но примерно так.
- Поскольку ваши поиски правды сопровождаются дрязгами и скандалами, я начинаю думать о целесообразности... Но, к сожалению, здесь я бессилен. Я предложил вам заняться более полезным для вас делом, а других предложений у меня нет.
- Господин профессор, самое полезное для меня дело - то, которое мне нравится, - улыбнулась Виктория.
- А безопасность?
- Я обещаю вам, что реакций, подобных реакции научного сообщества на мою последнюю статью, больше не будет.
- Я говорю о вашей безопасности. На эту мысль меня натолкнули внезапно испортившиеся тормоза на вашей машине. Впрочем, вы правы, судить об этом еще рано, у нас недостаточно данных. Но, поверьте, по некоторым причинам мне будет не очень приятно узнать, что Виктория Эберг опять вмешалась в какую-то свару.
- Позвольте узнать - по каким причинам? - разговор, очевидно, забавлял девушку, она даже придвинула к себе свободную табуретку и уложила на нее вытянутые ноги.
- Понимаете ли, сейчас в моей жизни есть все, что мне необходимо. И мне не приходится довольствоваться чем-то за неимением лучшего. И если вы все же каким-то путем достигнете собственного удовлетворения, я попаду в ситуацию, когда не буду знать, как мне распорядиться свалившимися на меня райскими условиями.
- Собственного удовлетворения! - повторила Виктория, окинув ученого озорным взглядом, - Мне удалось очаровать вас так, что вы сами подкидываете мне правильный ответ!
- В это понятие вы наверняка вкладываете еще и вознаграждение, - ответил Ральф, - Приятно ли вам будет получить вознаграждение за ту работу, которая не является жизненно необходимой для меня? Практически бесполезную работу?
- Вознаграждение от кого?
- Наверное, от меня.
- Ага. За ту работу, эффект от которой лично вам уже не требуется? А вам будет приятно вознаградить меня за нее?
- Нет. Какую пользу вы принесли мне или обществу?
- Так... - журналистка, раздумывая, вертела в руках кофейную чашечку, - А вот теперь вы меня обидели.
Она аккуратно затушила сигарету в пепельнице, поставила чашку в раковину и молча ушла в темноту комнат.
Л:
Ральф еще какое-то время сидел почти неподвижно, лишь немного поворачивая в руках пустую чашку. Затем он принялся разглядывать дорожки, оставленные последними капельками влаги на кофейной гуще. Дорожки сливались, образуя собой то ли стрелку, то ли самолет… Ральф вдруг почувствовал себя немного не в своей тарелке – он совсем не собирался обидеть Викторию, но она, почему-то, даже не дала ему объяснить свои слова, предпочла молча обидеться и исчезнуть… С каждой долгой секундой таяла надежда профессора на то, что Виктория, остыв, вернется на кухню, он невольно прислушивался, не звучат ли ее шаги. Наконец, он решил, что самым правильным сейчас будет уйти и ему, встал из-за стола и отнес чашку в раковину, как сделала это хозяйка.
- Вам не приходило в голову, господин ученый, что я могу сделать что-то не ради собственной выгоды, награды или удовольствия?
Услышал вдруг он голос Виктории за спиной и обернулся. Она стояла в дверях, опершись плечом о косяк. Как же он не услышал ее шагов? Опустив взгляд, Ральф заметил, что на ногах девушки нет обуви.
- Тогда зачем же вам понадобилось искать этого человека? – профессор быстро взял себя в руки, его лицо не выражало даже намека на удивление.
- Врага нужно знать в лицо, Ральф… - с этими словами Виктория прошла к шкафу, висящему на стене, достала из него бутылку с коньяком и два бокала. Поставила все это на стол и, придвинув к себе пепельницу, села на прежнее место, словно и не уходила вовсе, и только тогда продолжила, - А, раз вы не говорили мне, что нашли этого загадочного ученого, я сделала вывод, что его имя до сих пор остается для вас загадкой…
- У меня есть более важные дела, чем поиски обидчика, о котором я и думать забыл, - спокойно ответил Ральф и тоже занял прежнее место за столом, будто совсем не собирался уходить всего пару минут назад, - Зачем?
- Вот, - кивнула девушка, - Вы не знаете ни его, ни его целей. Так откуда же вы можете знать о том, что он не проникнет в вашу жизнь в самый неподходящий момент, как уже сделал однажды? Особенно сейчас, когда вы находитесь на пороге открытия, просто необходимо его найти и не терять из виду! Я совсем не собиралась что-то предпринимать, найдя его. Об этом бы узнали только вы… И это имело бы значение для вашей безопасности.
- Так почему же вы мне сразу об этом не сказали? – удивился Ральф.
- Сказала. Я ведь сразу ответила, что не буду ничего делать с преступником, это дело полиции. Но вы не стали меня слушать… Мне было интересно, куда вас занесет фантазия. А она нарисовала вам Викторию Эберг, погрязшую в скандалах… Затем вы принялись «моделировать ситуацию», которая сложится вследствие активных действий Виктории Эберг. Я и здесь вам не мешала! Но… Когда вы сказали о том, что моя работа не принесет пользы ни вам, ни обществу…
Виктория замолчала, не желая снова расстраиваться из-за чувств, вызванных словами Ральфа. Она молча достала сигарету и щелкнула зажигалкой. Наверное, профессор заметил, как дрожат ее пальцы, и налил коньяку в один бокал. Затем немного подумал и налил и в другой бокал.
А:
- Не сердитесь на меня, госпожа хозяйка, - сказал ученый, протягивая девушке коньяк, - Но я действительно не считаю этого человека представляющим опасность. Кто говорит о том, что я на пороге открытия? Кто говорит о том, что я вообще занимаюсь какой-то научной работой в свободное время? Никто. Если уж он и опасен, так для специалистов Южного Края...
- Я же сказала, вы не знаете, что ему действительно нужно!
- Да что бы ни было. Вещи в моем доме? Мои записи и вычисления? Пусть возьмет их на здоровье. Без моего участия во всем этом невозможно разобраться. Нужен я сам? Пусть приходит, мы побеседуем. Нужно, чтобы я исчез с лица земли? В любой момент, я ведь хожу по улице и не прячусь.
- Я слышала от кого-то, - Виктория особо выделила последнее слово, - Что авария в такого рода экспериментах может представлять опасность для множества людей. А если он проникнет в лабораторию? В Южном Крае?
- Туда могут проникнуть только те, кому доверяют участие в секретной работе. Сможете ли вы остановить его? Нет, Виктория, я совершенно не против, пожалуйста, ищите... Я всего лишь указываю на то, что от этого не будет пользы. И прошу прощения за то, что обидел вас.
- Давайте пить коньяк, - поморщившись, ответила девушка.
Л:
Резкий запах, ударивший ей в нос, заставил ее быстро отодвинуть бокал от лица. Ральф, вначале решивший, что ее гримаса означает, будто его извинения девушка сочла неискренними, улыбнулся.
Виктория, сделав внушительный глоток, продолжила.
- Дорогой профессор, ну, неужели вы подумали, что я беспокоюсь о ваших вещах или дневниках? Конечно же, нет! Я боюсь за вас…
- Я же сказал, Виктория, я готов и даже желаю с ним встретиться. Пусть приходит… А если бы кто-то желал меня уничтожить – то сделал бы это уже давно!
- И если бы желал встретиться – то тоже выполнил бы свое намерение. Нет… Этот человек не украл ваши записи, а ведь мог это сделать. Он ликвидировал вас… Но не физически – вам не кажется это странным? Вы ему нужны! Но он не стремится к встрече с вами! Тоже не находите это странным? Поймите, Ральф! Он просто охотится за вашим будущим изобретением! – возбужденно воскликнула девушка.
- Да никто не знает, что я занимаюсь научной работой, и, тем более, что я добился каких-то результатов, - очень мягко, словно осторожно подталкивая к выводу, ответил ученый. Он нарочно снизил тон, ожидая, что собеседница тоже начнет говорить спокойнее.
- Да поймите же, дорогой мой ученый… Если уж я, женщина, которой чужды чувства физика, который почти дошел до финиша два года назад, догадалась об этом – то ученому, который знает эту жажду изнутри, будет еще легче! Даже – нет… Он не только смог догадаться, но даже и предсказать, что, выйдя на волю, вы тут же продолжите начатую работу, чего бы это вам ни стоило! Я просто уверена, что он не уничтожил вас именно поэтому! И я уверена, что он уже давно следит за вами, а мы даже не знаем его имени! И, как только увидит, или как-то иначе поймет, что вы нашли решение – вы будете ему не нужны, и тогда…
Ее звонкий голос оборвался, но тишина, повисшая в помещении, была словно наэлектризована.
- Это всего лишь предположения, Виктория, - осторожно нарушил напряженную тишину Ральф, будто боялся вызвать шаровую молнию.
Но молний не последовало. Виктория подняла недопитый бокал и задержала его в воздухе, наблюдая, как мелкие волны колышут жидкость в нем. Ее пальцы все еще дрожали.
- А что бы вы сделали, Ральф? – тихо спросила девушка, - Если бы понимали, что мне угрожает опасность, а я никак бы не хотела вам верить?
А:
- Наука знает несколько принципов защиты... Изолировать источник опасности - это кожух. Изолировать экспериментатора - это скафандр. Разнести опасность и людей на необходимое расстояние между ними. Применить защитный экран. Все зависит от рода угрожающего фактора. Если вы имеете в виду опасность, исходящую от человека, то я бы лишил вас всего, что представляет для него интерес.
- Подождите, я не успела записать! - едко ответила журналистка.
- Перестаньте. Сейчас алкоголь подействует и вам станет легче. Поверьте, я не хочу сейчас как-то огорчить вас и не спорю с вашими предположениями.
- Потому что не можете с ними спорить!
- Могу. Зачем охотнику было устранять меня, если ему нужны были результаты? Терять целых два года и затем снова ждать, пока у меня что-то получится? Да ей же богу, мне нравится этот человек, он единственный, кроме вас, кто остался рядом со мною и кому интересна моя жизнь! По-моему, он не ждет открытий, а просто наблюдает, смогу ли я достичь чего-то после всего того, что произошло.
На кухне воцарилось молчание. Виктория, вероятно, оставила попытки что-то объяснить непонятливому Ральфу. А тот, вздохнув, выпил свой бокал до дна.
- Лишил всего, что представляет интерес... - прошептала Виктория через минуту.
- Именно так.
- А во мне еще что-то представляет интерес для кого-то? - спросила она.
- Я в этом уверен. Вы молодая и красивая девушка, вы способны решать задачи нетривиальными способами, вы работоспособны и полны идей...
- Зачем же лишать меня всего этого?
- Зачем же обязательно всего? Того, что интересно угрожающему вам человеку. Или, если вы следуете к опасной идее - лишить вас возможности ее осуществления.
- Хорошо! Я разобью молотком всю аппаратуру в вашем доме, Ральф! И вообще - везде, где у вас будет к ней доступ! - крикнула Виктория, - И - да, сожгу все бумаги!
- Знаете что, я слышал, что в таких случаях люди берутся за ремень. И внушают собеседнику правильный мотив поведения, - спокойно ответил профессор, - Если вы не прекратите издеваться сами над собой, мне придется это сделать.
Л:
- Ах, так! – воскликнула Виктория и так энергично тряхнула головой, что волосы ее рассыпались, а челка закрыла глаза. Она дунула на нее, но прядь снова вернулась на место. Тогда девушка сделала это еще дважды – получилось очень смешно, но Ральф даже не улыбнулся, - Ну так снимайте, чего вы ждете? Силу ведь применяют тогда, когда не осталось аргументов!
- Или, когда оппонент совершенно не желает слушать их! Тогда не остается ничего другого, как заставить его думать головой, воздействуя на иные точки.
Ральф сурово посмотрел на девушку, от чего из доброго учителя сразу же превратился в строгого воспитателя. В ответ Виктория гордо подняла подбородок и, уложив таки непослушную челку на место пальцами, ритмично застучала ими по столу.
- Отчего же? Оппонент их прекрасно замечает и даже может запросто возразить вам! Два года назад ваше открытие принадлежало бы лаборатории! Даже если бы патент и прочие документы упоминали бы ваше имя – все равно! Была бы уйма свидетелей тому, что это открытие совершил не охотник. Не-е-ет! – «барабанной дробью» подчеркнула девушка свое «нет» - Ему нужно было, чтобы вы сделали это втайне от всех, а потом он запросто завладеет открытием, устранив вас! Всё! И что теперь делать? Подайте-ка мне конспект! Обнести ваш дом забором? Надеть на вас скафандр? Или развести вас в разные точки планеты – Ральфа Анри и… не знаю, кого?!
- Да вам-то что от этого? – невольно усмехнулся профессор.
Вид и вправду был комичный – крайне взволнованная, взъерошенная девушка сидела перед ним с победным выражением на суровом лице. Плечи ее нервно вздрагивали, а пальцы постоянно отбивали чечетку, и перестали только теперь – последний вопрос лишил Викторию последних капель спокойствия.
- Ну, какой же вы сухарь! – пальцы с силой стукнули по столу, подчеркивая последнее слово. В другом состоянии Виктория, наверное, почувствовала бы сильную боль, - Да потому, что я вас… Да потому, что вы мне… Да ну вас!
Виктория залпом допила остатки коньяка в бокале и отчаянно стукнула им по столу.
- Можете считать, что вы не убедили упрямого оппонента! Можете смело снимать свой ремень, я даже отвернусь… Снимайте, не стесняйтесь, мне ведь все равно придется повернуться, чтобы вы смогли «воздействовать на иные точки»!
А:
Слова девушки, которые она выкрикнула прямо в лицо ученого, заставили его потерять самообладание. Ральф произнес короткое ругательство и вскочил с места.
- Да перестанете ли вы нести чушь, не разобравшись в сути дела! - крикнул он, - Тому, кто смог настроить аппараты, нет препятствий украсть и закончить изобретение самостоятельно!
- Ага-а! - крикнула в ответ девушка, - Наконец-то я услышала ваш настоящий голос!
Под руку профессора подвернулась стеклянная банка с водой, которая до этого мирно стояла на столике возле плиты.
- Вот вам! Охладитесь! - и через долю секунды вода широкой струей выплеснулась на голову Виктории.
Волосы моментально прилипли ко лбу, по спине противно потекли струйки, а с подбородка закапало на колени. Секунду девушка пребывала в состоянии шока, но затем коротким движением смахнула капли с ресниц. Картонная коробочка со смесью ароматных пряностей, забытая в углу стола, пришлась весьма кстати. Журналистка схватила коробочку и, прыжком преодолев расстояние до своего противника, попыталась расплющить картон о его лицо. Однако, Ральф вытянул вперед руки, схватил Викторию и, развернув, зажал худенькое тело подмышкой. Виктория немедленно замолотила кулачками по его ногам и спине, что, впрочем, не возымело никакого эффекта.
- Спокойно! - выдохнул ученый, свободной рукой выдернув из брюк ремень.
Девушка оглушительно взвизгнула и укусила его за пальцы, Ральф инстинктивно ослабил сжатие, жертва высвободилась и, толкнув его коленом, рванулась к выходу из кухни. Босые ноги скользнули по луже воды на полу, но она каким-то чудом удержала равновесие. В этот момент ученый вытянул ее ремнем пониже спины.
- Прочь! - крикнул он вслед убежавшей хозяйке, - И чтобы я больше не видел вас, несчастная истеричка!
Из комнаты послышалось движение и диванная подушка, мелькнув в падающем из кухни свете, ударилась о стену и отлетела в сторону. Ральф ответил длинным энергичным ругательством, надел свои ботинки и, на ходу заправляя ремень на предназначенное ему место, покинул гостеприимный дом девушки.
Л:
Услышав стук входной двери, Виктория тут же выскочила в прихожую и принялась искать взглядом, что бы такое швырнуть вслед Ральфу, пока он еще не успел уйти далеко? Не найдя подходящего объекта, девушка вспомнила о неиспользованной коробке со специями и метнулась на кухню. Картонная коробка так и осталась на столе, но лежала она на боку, а половина содержимого из нее высыпалась. Виктория схватила ее, наспех собрала ладонями «поражающее вещество» в виде сухих кусочков трав и перца и быстро бросилась по коридору.
На этот раз коварная лужа поймала Викторию. Не удержавшись, она со всего размаху плюхнулась в воду, подняв брызги. Коробочка, которую девушка в полете выпустила из рук, чтобы схватиться за стенку, описав дугу, плюхнулась рядом. Но по пути щедро осыпала Викторию пахучей смесью, украсив ее волосы кусочками лаврового листа, и посыпав мокрую майку. Мелкая пыль залетела в нос, и после приземления Виктория принялась громко чихать – несколько раз подряд, пока не стукнулась затылком о стену.
Кажется, от чихания, или от удара, настроение ее повернулось в противоположную сторону. «Суп почти готов! Осталось только посолить» - подумала Виктория, снимая кончиками пальцев специи с носа и бросая их в воду на полу. Эта мысль так развеселила ее, да еще и зеркало напротив показало блюдо «журналистка в пряном бульоне» во всей красе, что она принялась безудержно хохотать! И смеялась до тех пор, пока батарея центрального отопления не издала несколько гулких звуков… Видимо, сосед снизу никак не может уснуть из-за шума? Виктория изо всей силы стукнула по полу пяткой – идти к батарее, чтобы ответить соседу, ей было лень.
… Утром Викторию разбудил не будильник, а телефонный звонок. Совершенно сонная из-за того, что поздно уснула – ведь последствия безобразий нужно было еще и убрать – девушка обиженно прорычала в трубку:
- Да…
- Виктория! – в трубке раздался взволнованный голос Ральфа, - Как вы себя чувствуете после вчерашнего?
- Норма-ально… - нехотя входя в реальность из сна, протянула Виктория, - Только вот попа жутко болит… - честно призналась она.
Плохо соображая спросонок, девушка выдала первое, что ее беспокоило, совершенно забыв хоть как-то «зашифровать» сообщение, придать ему вид, подходящий для общения между не слишком близкими друг другу мужчины и женщины. Мягкое место и вправду отзывалось болью при движении.
А:
- А вы сядьте на айсберг! - волнение в голосе ученого улеглось, - Хотя я отчетливо помню, что нанес удар, сила которого не способна вызвать серьезных повреждений.
- Нет, это не от ремня. Я уже потом поскользнулась и с размаху села на пол.
- Нельзя быть неосторожной. Но я позвонил по иному поводу... Я хочу сказать, что прошу у вас извинения за мое поведение. Причиной этого, вероятно, стала напряженная работа накануне и употребление алкоголя. Уверяю, что я больше не повторю чего-то подобного.
- Да почему же, если вам это нравится - можете приехать и повторить! Я приготовлю целое ведро воды!
- Сожалею, но ко мне не вернулось желание видеть вас перед собой.
- Что? Гм, я еще не проснулась... Вы не желаете видеть меня перед собой?
- Верно. Ни перед собой, ни в обозримых пределах.
- Что ж... Хорошо, - ответила девушка.
- Всего вам наилучшего, Виктория.
- И вам того же, Ральф. Жаль, что так получилось. Но мне не интересно, почему.
- Я и не собираюсь что-то объяснять вам, - сообщил ученый.
- Спасибо. Ваши обещания вы тоже отбираете у меня?
- Нет. Они остаются в силе.
- Ладно. Всего доброго, сэр.
- До свидания, - ответил Ральф и положил трубку.
Л:
Виктория нажала на кнопку и отбросила телефон в сторону, а голову уронила на подушку, закрыв глаза. Но разговор окончательно убил остатки сна, и утро пришлось начать заново…
Девушка заново открыла глаза, резко отбросила одеяло в сторону и села на постели. Сладко потянулась и улыбнулась, повернувшись к окну. Просто потому, что утром так положено – потягиваться и улыбаться солнцу, даже если на душе – сумерки. Ее сегодня ждала куча дел, и нежиться в постели совсем не было времени.
Настойчиво улыбаясь своему отражению в зеркале в ванной, Виктория старалась прогнать подальше эти сумерки. Какое-то странное чувство пустоты – откуда оно вообще взялось? Нечто подобное она уже чувствовала, когда же это было? Ах, да… Оно ненадолго залетало в ее настроение, когда статья о взрыве из прошлого, наконец, вышла в печать. Но тогда оно было связано с тем, что цель достигнута, и лететь больше некуда, а сейчас? А сейчас профессор абсолютно однозначно дал ей понять, что в его окружении она – нежелательный гость, заодно и лишив ее цели. Потому, что вместе с ней ненужной, и даже нежелательной, оказывалась и ее помощь… И теперь ей незачем менять работу, куда-то лететь, искать этого чертового «охотника» - зачем? Удовлетворить собственное любопытство? «Для собственного удовлетворения» - прозвучало в голове голосом Ральфа, и от этого девушка почувствовала себя еще хуже… «Как же вы ошибаетесь, господин ученый!» - отчаянно прокричала другая мысль.
- Однако, я совсем не умею себя вести! – обратилась Виктория к коту, продолжая разговор сама с собой, начатый в ванне, уже на кухне. С этими словами она достала из холодильника молоко и полила им сухие хлопья для завтрака.
Кот мяукнул в ответ, намекнув та то, что завтракать пора и ему. Угостив едой и его, Виктория ответила сама себе «голосом кота»:
- Вот потому-то Одиночество – это твое второе имя, дорогая. Ты даже прощения не можешь попросить по-человечески!
«Кот» еще много хотел бы сказать Виктории, но «он» понимал, что если развить эту тему, то последствия будут печальными – девушка впадет в состояние глубокой тоски и равнодушия. У нее уже настойчиво звенела идея позвонить немедленно в редакцию и сообщить, что сегодня она желает поработать над статьей дома. Тогда тоска станет еще глубже... И, чтобы этого не случилось, Виктория торопилась поскорее оказаться среди людей.
И первым в ее списке стояло одно важное дело – надо было перед работой забежать к Роуз, в «Новое время». Пусть цель потеряна, но решение уже принято! И нет никакого смысла его менять! Тем более, что в пользу перехода на старую работу говорит еще и огромное желание вернуться в бурную жизнь событий из стоячего болотца модных новостей…
А:
Сколько профессор не отказывался по телефону, пять или шесть раз повторив, что его работа не стоит благодарности и, в сущности, не потребовала больших затрат времени и сил, Альфа Тиззи не желала ничего слушать. Она упорно просила принять ее сегодня же вечером, постоянно перезванивая и предлагая вариант за вариантом. Наконец, она надоела Ральфу непрерывной болтовней и рассказами о том, как она себя будет чувствовать, безмерно уважая его, но лишившись возможности выразить ему свою признательность. Ральф ворчливо согласился на "очень вкусные вещи, которые я сама приготовлю на гриле, вам даже не придется разжигать его во дворе, я это тоже умею делать!" Бормоча под нос о том, что он потратил на расчеты меньше времени, чем принимая благодарность за них, профессор вытащил из подвала гриль и установил его за домом, в укромном уголке двора, заросшем густым кустарником и яблоневыми насаждениями.
Альфа примчалась, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Она была в необычайном возбуждении, чирикала и скакала по двору, как трясогузка, пока Ральф не прикрикнул на нее, приказав успокоиться и рассказать все обстоятельно. И, хотя он не заметил ничего необычного в том, что научную работу Альфы одобрил конкурсный комитет и что она, вероятно, получит деньги на дальнейшее обучение, однако же сделал вид, что весьма удивлен и обрадован успехом молодой лаборантки. Та, в свою очередь, была уверена, что удача улыбнулась ей только потому, что выполнить графические вычисления ей помогал профессор Анри и что без него она никогда не нашла бы собственные ошибки.
...Мясо, приготовленное Альфой на пышущем жаром гриле, оказалось действительно вкусным. Когда совсем стемнело, он разжег небольшой костер из щепок, лег возле него и наслаждался причудливой игрой пламени на угольках. Мысли постепенно унесли его далеко-далеко и он лишь кивал и вставлял короткие комментарии, чтобы Альфа была уверена, что он ее внимательно слушает. Выполнять это становилось все сложнее, несколько раз он не во время улыбался или демонстрировал удивление, хотя сюжет болтовни лаборантки ну никак не предусматривал такой реакции, впрочем, костер постепенно угасал и она, кажется, этого не заметила... Он был не здесь. Сейчас он лежал у камина в огромном темном зале, где даже легкие шаги маленьких сандалий отдавались эхом под потолком. Камин сиял и грел, искорки с щелчками вылетали из него и гасли на металлическом листе, а он лежал, чувствуя колючую шкуру горного леопарда даже сквозь рубашку из плотной ткани. Можно было, конечно, убрать эту шкуру от камина и притащить матрац. Но Ральф хотел стать настоящим мужчиной, охотником... Какой же охотник возлежит у камина на детском матраце?
- И сегодня, представьте себе, она вдруг позвонила мне и попросила передать вам ее извинения!
- ...Что? - спросил Ральф, ощущая, как зал, камин и жесткая шкура исчезают во тьме, - Мне? Какие извинения?
- Она не сказала. А я вспомнила только сейчас!
- Альфа, перестаньте прыгать с одного на другое! Итак, Вьенна Маржи позвонила вам и просила передать какие-то извинения. Как и когда конкретно это произошло?
Альфа в замешательстве замолчала.
- Профессор Анри, простите, я, наверное, перепутала... - выдержав паузу и заставив себя сбавить темп разговора, произнесла она, - Доктор Маржи здесь ни при чем, я говорю о Виктории Эберг.
- Хорошо, о Виктории Эберг. Что сказала Виктория Эберг? - согласился ученый.
- Виктория Эберг очень расстроена вашей ссорой с нею и просила передать свои извинения!
- Спасибо, Альфа, я тоже расстроен по этому поводу и принимаю извинения. Если она позвонит вам и потребует отчета о передаче извинений, то, кроме прочего, ответьте, что я не сержусь на нее и искренне желаю успеха в победе над одержимостью.
- Одержимостью?
- Именно так. Это не столь жестоко, как вам кажется, Альфа. Мисс Эберг поймет правильно.
- Мисс Эберг влюблена в вас, профессор Анри... - потерянным голосом, словно просьба ученого разрушила в ней какие-то солнечные мечты, сказала Альфа.
Л:
- И это она тоже просила мне передать? – как можно более равнодушным тоном спросил Ральф.
Это ему удалось, хотя для того, чтобы скрыть свое удивление и волнение, Ральфу пришлось сменить позу. Теперь он сидел под тонкой яблоней, прислонившись спиной к стволу. Он сделал это еще и для того, чтобы любопытная и наблюдательная Альфа Тиззи могла видеть со своего места только профиль его лица.
- Нет, что вы… Разве такое передают через посредника? Да и потом… Мы не настолько близкие подруги, чтобы делиться такими секретами, она даже не произнесла этого вслух, - улыбнулась гостья.
- Ну, значит, ваш выбор может не иметь ничего общего с реальной обстановкой… - Ральф замялся, поняв, что оговорился, и поспешил исправиться, - Вывод! Я хотел сказать, ваш вывод…
- Но разве можно скрыть такие чувства, господин Анри? – пожала плечами девушка. Отметив, однако, что ее сообщение все же вывело Ральфа из состояния спокойствия, - Мы виделись с нею на прошлой неделе, она позвала меня в кафе, немножко отметить, так сказать, возвращение к прежней жизни… - Альфа поерзала на месте, выбирая себе удобное для наблюдения местечко. Когда же нашла такое положение, с которого лицо Ральфа было снова прекрасно видно, продолжила, - Она вернулась в ту газету, где работала раньше… Вы ведь знали об этом?
- Да… Она что-то говорила о своих планах… Припоминаю… Но - не знал.
Профессор чувствовал себя весьма неуютно. Он изо всех сил старался не выдать своих эмоций, связанных с упоминанием Виктории, и в то же время понимал, и даже ощущал, что Альфа постоянно следит за ним! За его реакцией.
- Ну, как же не знали? Я только минуту назад об этом говорила?
- Простите, Альфа. Я, наверное, отвлекся… А давайте выпьем чаю? – радостно предложил хозяин и, не дожидаясь ответа, поднялся места, - Я сам приготовлю, сидите!
Ученый удалился в дом, оставив гостью наедине со своими размышлениями и выводами. Через некоторое время он вернулся с двумя чашками, держа подмышкой огромную коробку конфет. Вид у него был довольный, так как по пути он нашел научное решение своей проблемы – он просто зажег газонные фонари, и теперь сидел на своем месте спиной к одному из них, а лицо Альфы было ярко освещено его светом.
- Какая прелесть! – обрадовалась угощению девушка, - Это же мои любимые!
- И они – тоже благодарность от одной аспирантки, - улыбнулся Ральф, - Видимо, она решила, что я – сладкоежка?
Профессор положил открытую коробку прямо на траву, а чашку взял в руки.
- Да! Эти студенты – очень находчивый народ! – засмеялась Альфа и принялась снова щебетать какую-то историю.
Но Ральф снова слушал ее невнимательно, думая о чем-то своем, то глядя на небо, то на отражение его в своей чашке.
- … И тогда девушка просто принесла Жойтеху чужую работу, представляете? Ральф?
- Мм? – переспросил профессор, - Кто? Мисс Эберг?
- Нет… Ну, при чем тут она? Студентка! Или я снова перепутала? – растерялась гостья, - Или вы думали о чем-то другом? А?
- А вы знали, Альфа, что если успеть загадать желание, пока в небе виден след падающего метеора, то оно сбудется? – спросил в ответ Ральф, выдержав паузу.
- Знала… - удивленно повторила девушка. Она подняла взгляд к небу, но вид звездной бездны навеял на нее совсем другие мысли, - Смотрите, как темно уже – а я и не заметила… Мне пора домой, господин профессор. Спасибо вам за гостеприимство.
- Я с удовольствием отвез бы вас, Альфа, но мы с вами выпили целую бутылку вина… Я вызову вам такси, если вы не против?
Мисс Тиззи была не против… Поблагодарив еще не раз друг друга (а поводов для этого было достаточно – помощь профессора, вкусный ужин, приятная компания и беседа) Ральф помог гостье сесть в автомобиль и проводил его взглядом до поворота.
А:
- Вики? Это Альфа! Привет! - звонкий голос в телефонной трубке заставил Викторию снять пальцы с клавиатуры.
- Привет, Альфа! - ответила девушка, с наслаждением потягиваясь.
Телефонный звонок был весьма кстати - Виктория настолько увлеклась набором очередной статьи, что не заметила, как вновь поставила ноги неправильно, скрестив их под креслом, и сама наклонилась вперед, к экрану. Если работать в таком положении слишком долго, мышцы шеи быстро затекут.
- Я передала профессору Анри твои извинения! Вчера ездила к нему, приготовила мясо на гриле, сидели во дворе у костра, пили вино, болтали, - сказала Альфа.
- Спасибо... Как он поживает? Ты рассказала ему, что я вернулась в "Новое время"?
- Конечно, сказала. А он, как всегда, какой-то задумчивый, будто его вообще ничего не интересует! Ответил, что не сердится и насчет того, что ты одержимая, но лицо при этом такое было, словно он не о тебе говорил.
- Я - одержимая? Ах, да... Я поняла, спасибо, Альфа.
- Ну я тут и думаю - сейчас я вас удивлю!
- Нас? Чем? - спросила Виктория.
- Да не тебя, а профессора! И говорю - Виктория Эберг в вас влюблена, а вы не замечаете! Тут он совсем смешался, посмотрел на меня и пошел за конфетами!
Л:
- Зачем?! – воскликнула Виктория. Нет, ей не хотелось услышать объяснения, зачем Альфа от ее имени призналась в любви. Она просто отчаянно не хотела осознать, что ее тайна, что то чувство, которое она сама от себя скрывает, так безжалостно и нагло угадано Альпой, вырвано прямо из души!
- За конфетами к чаю, говорю же тебе! Чем ты занята, что не слышишь? – удивилась Альфа.
- Нет, я слышу… Но зачем ты сказала профессору Анри, будто я влюблена в него? Какая чушь! Как тебе в голову такое взбрело… - Виктория вдруг поняла, что переигрывает, а проницательная Альфа может это заметить.
К счастью, Альфа, видимо, ждала этого вопроса и с удовольствием рассказала подруге о своих целях. Виктория же получила целых три минуты, чтобы взять себя в руки…
- Я просто хотела увидеть его реакцию! Убедиться, так сказать, в своих предположениях экспериментальным путем!
- Убедилась… - невнимательно проворчала Виктория.
- Да! И теперь я точно знаю, что два знакомых мне человека любят друг друга, но боятся признаться в этом не только друг другу, но и самим себе! Ты бы видела, что с ним творилось… - Альфа сделала паузу, ожидая расспросов, что же творилось с профессором.
Но, нарушая ее планы, Виктория не заинтересовалась продолжением истории.
- А ты не подумала, замышляя свой опыт, как я теперь смогу смотреть в глаза этому человеку? Ну, что он обо мне подумает! Прикажешь теперь убегать от него, лишь только он появится случайно в поле зрения? Изображать сумасшедшую?
Реакция Виктории был настолько неожиданной для Альфы, а ее тон – настолько сердитым, что девушка невольно произнесла:
- Так вот почему он считает тебя одержимой… Ты так странно реагируешь на свои чувства…
Желание Виктории свернуть с опасной темы о чувствах внезапно подкинуло ей мысль. Взгляд ее очень кстати наткнулся на уголок билета на самолет, торчащий из кармашка ее рюкзака, и фантазия тут же сочинила историю…
- Нет, не потому… Он считает меня одержимой из-за одной моей идеи… Я тебе расскажу, только ты – никому, ладно?
В ответ Виктория услышала невнятное мычание, выражающее согласие, но представила, как отчаянно Альфа закивала головой, соглашаясь на любые условия, лишь бы проникнуть в чужую тайну.
- В последнюю нашу встречу у нас с господином Анри вышел спор... Ты, наверное, читала ту статью о странном разломе в горах Южного Края? Древние колдуны называли его Дорогой Оракула…
- Что-то слышала… - неуверенно соврала Альфа, вызвав улыбку у собеседницы – никакой статьи и разлома на самом деле не было.
- Я напомню. В ней рассказывалось об узкой расщелине, через которую колдуны древних племен, проживающих в тех горах, якобы ходили в будущее, а затем, возвратившись, точно предсказывали события… И есть мнение, что эта расщелина – некий портал в будущее, машина времени, понимаешь?
- Угу, - снова промычала Альфа, - Понимаю…
- Ну вот… А профессор Анри – не понимает! – изобразила негодование Виктория, с удовольствием почувствовав, что «поймала» собеседницу, - Мало того, он сказал, что такое просто невозможно! На что я ответила, что обязательно разыщу автора статьи и узнаю, как добраться до этой самой «Дороги Оракула», и обязательно побываю там! И побываю в будущем, и обязательно вернусь!
- Но… Это и вправду невозможно, Вик… - растерянно пробормотала Альфа.
- Как! И ты – туда же! – воскликнула журналистка, - Конечно! «Это же противоречит законам физики!» - Виктория даже попыталась скопировать голос Ральфа уже хотела, было, продолжить изображать бурное негодование, но вовремя остановилась, чтобы не вызвать у проницательной подруги подозрений. Потому добавила уже спокойно, - Как хотите… Вот вернусь – тогда посмотрите…
- Откуда? – почти шепотом спросила Альфа, догадавшись, что Виктория и вправду замыслила какое-то путешествие.
- Из Южного… У меня билет на завтрашний самолет, Альфа. Я лечу в Южный Край. Но… Ты ведь помнишь, что ты пообещала никому не говорить?
- И даже Ральфу? – жалобно спросила девушка.
- Ральфу – в первую очередь! Обещаешь?
- Обещаю… - неуверенно ответила Альфа, - Но ведь это опасно, Вик! Ты можешь не вернуться…
- Да… Потому, давай встретимся сегодня в кафе? Вечером… Выпьем чаю с тортом… Попрощаемся?
Альфе показалось, будто Виктория сейчас готова заплакать. Она торопливо согласилась. И, договорившись встретиться в семь часов в том самом кафе, что рядом с университетом, где они встретились впервые, девушки попрощались…
А:
"Милая моему сердцу Виктория!"
Виктория испуганно ахнула и пакет с продуктами шлепнулся на ковер из разжавшихся пальцев. Продукты, шурша целлофаном, дружно рассыпались по полу. Девушка замерла и страх медленно, словно липкие щупальца какого-то морского чудовища, обнял ее и сдавил грудь.
- Кто здесь? - почему-то шепотом спросила она, боясь обернуться.
Но в доме стояла тишина. Только тикали часы на полке, да чуть слышно шипел вентилятор ноутбука, который она, уходя, оставила включенным. Или выключила?
Напряженно прислушиваясь, она медленно обернулась. Никого. Ноги не слушались, они стали словно ватными, нет, не тяжелыми, а именно ватными, чужими и слабыми. Виктория заставила себя оторвать взгляд от бумажного листка, болтавшегося перед ее носом на тонкой резинке, точнее, отвернуться от него. Резинка, наверное, крепилась к дверной ручке и сработала, как только она открыла дверь в комнату. Значит, Кот здесь ни при чем. Он иногда катается на двери, но никогда не закрывает ее так плотно.
Не двигаясь с места, Виктория вытянула шею в сторону кухни. Пусто. А если он спрятался в комнате, например, в шкафу или за занавеской? Закрыл дверь в комнату, прицепил изнутри записку... Можно ли прицепить ее с наружной стороны?
- Почему вы молчите? - спросила она, - Я не войду в комнату!
Ответом была тишина. Лишь Кот неспешно соскочил с дивана. Его шаги показались оглушительными. Кот вышел на порог и посмотрел на хозяйку, словно спрашивая, с кем она тут разговаривает.
- Но ведь ты не вел бы себя так спокойно, если бы в доме был чужой? - с надеждой спросила девушка.
Кот потерся о ее ноги и, молча соглашаясь с этим утверждением, направился в сторону кухни. Журналистка медленно выдохнула воздух и попыталась заставить себя успокоиться. Но это было очень трудно. Листок из ее блокнота, нет, не того, который она носила с собой в рюкзаке, а другого, который хранился среди документов в ящике стола, висел в дверном проеме перед ее глазами. К чему привязана резинка?
Страх вернулся, кажется, теперь остановилось сердце. Над дверным косяком внутри комнаты был закреплен черный ребристый предмет. Резинка привязана к его ручке. Ноги отказались слушаться, девушка медленно сползла по косяку и села на пол.
"Граната должна была взорваться, как только я нажала на ручку... Не сработала. Но она может рвануть от малейшего сотрясения, да, я помню, в редакции когда-то даже висела инструкция против террористов. Что же теперь делать? Ползти по полу... К телефону. Стоп, а если она настроена на звонок? Что же делать... Крикнуть погромче? А если взорвется? Стоп. Записка... Какая же я дура! Она взорвалась бы, если бы я со страху отмахнулась и ударила по листку... Но там что-то написано..."
Невероятным усилием подавляя дрожь в коленках, Виктория повернулась, встала на четвереньки и выпрямилась.
"Я напугал тебя, Вик, прости. Резинка привязана к гранате, нет, положи руку на грудь и успокойся, не падай в обморок, граната учебная. Она не опаснее банки консервированных ананасов, которую я взял из твоего холодильника. Я люблю ананасы. Просто я с утра ничего не ел, ты ведь не злишься на меня? Мы с тобой поменялись - банку ананасов на учебную гранату. У меня было и кое-что еще, но я подумал и решил, что учебная - вполне подойдет. За тормоза на твоей машине я заплачу тебе позже.
Знаешь, а ты красивая и умная, мне нравится работать с тобой! И наплевать уже на Тео Митради и этого слабака из мэрии, пусть пропадают, они мне неинтересны. Виктория, Викки, Ви, Тория! Вирия. Даже имя красивое, вроде бы мягкое, а со ступенькой, где буквы "к" и "т". Ой, я не представился. Я просто Гость. Прошу любить и жаловать.
Отчет о работе. Кот любит консервированную колбасу, я даже испугался, то ли он ее очень-очень любит, то ли по вечерам ты кормишь его противной сухой кашей вместо нормальной еды. Миску ты ставишь за холодильником и в прицел я не могу разглядеть. А ты сама жевала когда-нибудь эту кашу для котов? Вот. Попробуй. И не корми больше кота этой дрянью. Чтобы кот не объелся, остатки колбасы я отобрал и спрятал в холодильник. Дай ему вечером, ладно? Я проверю. Я не люблю плотных занавесок и почему-то всегда делаю в них пулевые дырочки.
Обыскал дом и взял магнитную запись и фотографии из тайника между полом и стеной. Это для Митради и его друга, я ведь тоже работаю и тоже хочу зарплату, Ви! Убрал пароль на ноутбуке, вскрыл шифры архивов и стер файлы. Слушай, я тоже так делаю, копируя нужную информацию под разными названиями, то "разговор Индюка", то "Песня бабушки" и так далее. Но у меня есть программа, она находит файлы по содержимому, а не названию.
Вечно ты болтаешь по телефону всякую чушь! Не надо тебе никуда лететь, я же с тоски здесь умру. Билет забрал из рюкзака и оставил вместо него деньги. Поменяй лучше кран в ванной, руки помыть зашел, обжегся. Можешь, конечно, побежать и купить еще билет, но, первое - на тот рейс мест больше нет, а, второе, на следующем рейсе полетят дети в санаторий, мне жаль, если они разобьются вместе с тобой. Можешь полететь третьим, но только я боюсь, что не пустят мою Ласточку-Викторию в Южный, она слишком интересуется проектом. И один сыщик уже подумывает поговорить с тобой. Если он хотя бы прикоснется к тебе, вечером ты увидишь на столе его глаза, они такие - просто серые, но его жена говорит, что немножко голубые.
Вик, я люблю тебя! Ты ведь сделаешь мне подарок? Вечером? Я хочу еще хотя бы одну копию записи и фоток для Митради, я им обещал. Остальные копии можешь деть куда захочешь, они мне уже заплатят к тому времени. Копию отдай Тиззи, с которой сейчас идешь пить чай в кафе. Придумай что-нибудь, только чтобы она не совала свой нос в конверт. Слушай, а эта физичка - такая трепушка, да? Хочешь, она умрет сегодня ночью и замолчит навсегда? Тогда не приноси ей копию. Жаль, что нам нельзя с тобой познакомиться, но ты же знаешь - я рядом. Люблю. Гость"
Может быть, на листке стояла еще и дата, но край был загнут, чтобы укрепить бумагу на резинке, а Виктория боялась прикоснуться к листку.
Л:
Записка, к которой девушка касалась кончиками пальцев, чтобы ее не болтал сквозняк, мелко задрожала. Буквы на бумаге расплылись… Зато четкие линии обрели предметы в комнате – стол, на котором стоял ноутбук, и окно. Сквозь прозрачную занавеску взгляд Виктории улетел дальше, к темным окнам дома напротив… Девушка сотни раз видела их, но никогда раньше они не отвечали ей взглядом, а сейчас словно следили за ней! Нет. Даже не следили, они целились в нее, замечали каждое ее движение, видели, как дрожит ее подбородок от страха, ждут момента, чтобы выстрелить! Виктория медленно сползла на пол, обхватила колени руками и уткнулась в них лбом.
Ужас медленно, но отступал, а вместе с ним уходило и чувство безопасности, защищенности, будто стены ее дома в один момент рухнули, оставив ее, маленькую и беззащитную, сидеть под палящим солнцем среди руин. И совершенно неоткуда ждать помощи… Человек, который побывал в ее доме и оставивший записку, казался ей вездесущим и всемогущим, любая тропинка, по которой она могла бы убежать, приведет неизбежно в его лапы. Он может и хочет убить ее, он уже попытался это сделать – та история с тормозами не была случайностью. Но почему он не убил ее сейчас – гранатой, выстрелом в окно, или просто в упор, дождавшись ее появления? Что ему от нее нужно? Мысли Виктории понемногу замедляли свой беспорядочный полет и рассаживались по своим местам. Записка, в ней говорится, что ему нужен «подарок» - еще одна копия фотографий и аудиозаписи! И еще, что все это нужно отдать Альфе! И еще – что Альфа умрет, если не получит конверт…
Виктория снова задрожала, мышцы ее напряглись от злости и отчаяния – Альфа умрет, потому, что этой «еще одной копии» просто не существует! Но в чем она виновата?! Только в том, что одна сумасшедшая журналистка когда-то шантажировала одного жирного индюка? Ну уж нет! Если что – пусть эта журналистка и отвечает за свои поступки…
Виктория вскинула голову и посмотрела на часы. Долго же она воевала со страхом и мыслями – стрелки приближались к семи часам. Затем медленно поднялась и выпрямила затекшие ноги, подошла к окну и отодвинула в самый угол сначала одну, затем другую половину тонкой шторы. В комнате стало светло и неуютно, зато из окон дома напротив теперь она отлично и без помех просматривалась. Виктория не могла знать точно, видит ли ее Гость, но ощущения, да и логика, подсказывали ей, что он обязательно сейчас должен следить за ней. «В прицел» - вспомнились ей слова из записки, и девушка резко и глубоко вдохнула, осознав, что каждый миг ее может быть последним перед прыжком в темную глубокую пропасть, из которой не выплыть… Пусть так… Если уж ей суждено умереть, то она должна упасть в эту пропасть одна, а не тащить с собой ни в чем не повинную Альфу и незнакомого сероглазого сыщика (или голубоглазого, если послушать его жену?) Наверное, даже сам Гость не догадывается, что она уже практически труп, раз осталась без защиты. Виктория открыла ящик стола, достала из него большой лист белой бумаги и карандаш. Крупными буквами, жирно вычерчивая линии и дуги, девушка написала всего несколько слов – «Копий больше нет. Стреляй!» Свою записку она прикрепила скотчем к стеклу на самом видном месте, так, чтобы ее легко можно было прочесть со стороны улицы.
Решив, что теперь она уж точно превратилась в ходячую мишень, девушка смело прошла на кухню, подобрав по пути пакет с продуктами. На кухне она сделала то же самое – раздвинула шторы и даже включила свет, хотя за окном еще не стемнело. Осталось только позвонить Альфе, тем самым сообщив Гостю, что никуда идти она не собирается. Вспомнив, что о билете, который унес неизвестный, она говорила по сотовому телефону, Виктория отыскала его в сумке и набрала номер.
- Дорогая, прости меня, пожалуйста! – как можно спокойнее начала объяснение Виктория после ответа Альфы, - Но у меня резко изменились планы! Одному господину очень понадобилась вещь, которой у меня нет, и мне необходимо узнать, не возьмет ли он взамен… - Виктория звонко рассмеялась, - Например, мою грешную душу! Мы обязательно выпьем чаю… В следующий раз, не сердись! – и, сославшись на то, что времени у нее лишь несколько секунд, поскорей закончила разговор.
Затем уселась на край стола и принялась ждать, что будет дальше.
А:
Ждать пришлось недолго. В передней раздался звонок.
Значительно позже, вспоминая эти ужасные минуты, Виктория каждый раз говорила себе "Да, тогда я по-настоящему поняла, что значит "перед глазами пролетает вся моя жизнь от рождения до смерти". Посетитель бесцеремонно нажимал и нажимал на кнопку, а девушка сидела на столе, смотрела в стену широко открытыми глазами и думала о том, как же все, на самом деле, просто - она откроет дверь и умрет. Или не откроет. Тогда он откроет дверь сам. Да, сейчас звонок затихнет и в замке послышится металлический скрежет. Интересно, как выглядит смерть? Интересно, он что-нибудь скажет или сделает перед тем, как... Нет, ждать уже нет сил.
Виктория на негнущихся ногах подошла к двери и открыла замок. Вздохнула последний раз, потянув дверь на себя. И зажмурила глаза.
- Мисс Виктория Эберг? - спросил чей-то голос.
- Да... - скорее подумала, чем прошептала девушка.
- Это для вас!
- Стреляйте...
К счастью, посетитель принял ее ответ за "давайте". Потому что, когда она приоткрыла глаза, человек в форме рассыльного протягивал ей большую красную розу и конверт. Виктория медленно протянула руки и приняла подарок. Рассыльный поклонился и исчез на лестнице.
- А вы... - сказала ему вслед Виктория.
Шаги умолкли внизу. И наступила тишина, какая-то плотная, звенящая... Чем-то пугающая. Стоя на пороге и пытаясь стронуть с места хоть какие-то мысли в своей голове, Виктория очнулась от запаха розы. Роза была свежей, только что срезанной, на лепестках блестели капли воды.
"Викуся, я почему-то теряюсь. Что мне делать? Ты совсем не любишь меня! Ты хочешь, чтобы я ушел, да? Хорошо, я уйду! А ты останешься одна! Потому что ты обманываешь меня и боишься! Вот. Ты будешь сидеть одна и плакать, потому что сама во всем виновата! Тебе жалко подарка для меня? Или ты хочешь наказать меня за то, что я съел банку ананасов? Тогда вместе с учебной гранатой я дам тебе и эту розу, смотри, какая она красивая, совсем как ты! Хотя я не сам ее выбирал. Но это ведь ничего, я ее тоже видел? Теперь все хорошо, да? Теперь я тебе опять нравлюсь?
Малыш, один врач говорил мне, что, если люди сердятся друг на друга, то им нужно побыть одним. Тогда они обо всем подумают и потом все правильно сделают. Я так уже пробовал, только у меня не получалось. Но я все равно хочу уйти от тебя на три дня, пусть это даже будет наказанием для меня за ананасы и прочее. Ты хорошо подумаешь и после-послезавтра подаришь мне запись и фотографии, а я успокоюсь и не буду ни в кого стрелять. Ни в Тиззи, ни в Ральфа Анри, ни в Роуз Харпл, ни в этого молодого прыщавого сопляка в редакции, которого я не знаю, как зовут, ни в полисмена Хиспа и всяких других людей, чтобы ты осталась совсем одна и заплакала. Давай? Не скучай, я вернусь к тебе и у нас все будет хорошо! Только я хочу посмотреть на тебя на прощание. Можно? Я знаю, что можно. Правда? Ты очень красивая! Раздевайся скорее совсем-совсем голышом и на секундочку подойди к окну, всего на секундочку и потом я уйду и не буду сейчас стрелять в кота. Я же обещал проверить, накормишь ли ты его той колбасой, которую я принес? Твой Гость."
Виктория захлопнула входную дверь и бросила взгляд на кухню. Кот сидел на подоконнике и смотрел вниз, на улицу. "Неужели он не чувствует взгляда?" - мелькнуло в голове. Она прошла в комнату, нагнувшись, чтобы не задеть висящее в проеме первое послание Гостя. Роза в руках мешала и она поставила ее в вазу. В ту же самую вазу, где уже стояла роза, подаренная профессором Анри. Два цветка в вазе смотрелись ужасно... Девушка повернула лицо к окну, заставила себя улыбнуться и легко сбросила платье и все остальное.
"Прошлое всегда с нами... Сейчас я стою здесь голышом и одновременно лежу на крыше... Нет, я лежу на крыше, я сейчас лежу на крыше! Нет... Сплю под одеялом и меня никто не видит... Нет. Я вообще не здесь, я... Я записываю эту сволочь Индюка!"
- Насмотрелся, дорогой? - громко спросила она, чтобы не дать себе высказать вслух другую мысль.
"Мне поможет Ральф. Я найду запись и фотки!"
Л:
Но «дорогой», кажется, не удовлетворился просто зрелищем? Во всяком случае, так подумала Виктория, когда в ответ на ее вопрос снова раздался настойчивый звонок в дверь.
- Ну чего ты еще хочешь?! Тебе мало?! – воскликнула Виктория, но не тронулась с места, а звук все не прекращался, - Входи! Или ты забыл, как открывается эта чертова дверь?!
Сигнал на несколько секунд затих и кто-то с той стороны нажал на дверную ручку. Дверь захлопнулась на защелку, без ключа или отмычки она не поддавалась. Видимо, немного подумав, посетитель снова нажал на кнопку звонка.
Еще секунда – и терпение девушки лопнуло. В несколько шагов, громко стуча пятками по полу, она преодолела расстояние до входной двери, повернула защелку и резко дернула дверь на себя, крикнув при этом:
- Да стреляй уже! Только не трогай никого!
Голос Виктории, вырвавшись на волю, многократно отразился от голых стен подъезда и вернулся эхом к ошарашенным зрелищем Альфе Тиззи и Ральфу Анри. Именно они стояли за дверью и так настойчиво пытались попасть внутрь.
- Вы?? – прошептала Виктория, не менее ошарашенная видом одетых Ральфа и Альфы, чем они – ее обнаженным.
- Вик… Что-то случилось? – наивно спросила Альфа, так же шепотом, - Мы не вовремя? Ты меня так напугала по телефону… будто кто-то хочет забрать твою душу… Что попросила профессора съездить со мной к тебе…
Ральф Анри, которому пришлось опустить глаза, чтобы не смущать голую девушку, подтолкнул застывшую Альфу внутрь квартиры, вошел сам и закрыл дверь.
Виктория почему-то замотала головой. То ли отвечая на вопрос, что с ней все в порядке, то ли вяло выражая протест. Кажется, ее абсолютно не беспокоило то, что на ней нет одежды, взгляд ее был испуганным, а слова никак не хотели выговариваться, будто волшебное эхо отняло у нее способность говорить. Она лишь разжала ладонь и протянула Альфе мятое письмо Гостя. Молча глядя, как пальцы гостьи разворачивают листок, Виктория подумала, что без первого письма картина будет не полной – и медленно протянула руку за первым листком, свисающим в проеме двери.
Словно во сне, медленно-медленно, растянулась и стала тонкой резинка, к которой крепилась записка, затем, наконец, листок отделился от резинки, и кончик ее медленно улетел в комнату. Виктория повернулась и протянула листок Альфе. Но в это время муляж гранаты свалился со своего места, где он совсем не был закреплен, и упал позади Виктории, звонко стукнув о паркетный пол. Звук его падения оказался слишком неожиданным для напряженных нервов Виктории. Последнее, что она почувствовала – все ее мышцы вмиг стали мягкими и непослушными, словно лопнула тонкая ниточка, державшая их. Ральф, заметив, как закрылись глаза девушки и она стала медленно клониться набок, одним прыжком оказался позади нее и едва успел подставить руки, чтобы Виктория свалилась на них, а не на пол…
Когда Виктория пришла в себя, она уже лежала на диване, а тело ее было прикрыто маленьким атласным халатом – первое, что попалось гостям под руку, он висел на спинке рабочего кресла. Альфа сидела на корточках рядом и дрожащими холодными пальцами искала на запястье Виктории признаки того, что сердце ее еще бьется. Видимо, никак не могла найти, и от этого взгляд ее был испуган…
- Ральф, и вы тоже присядьте… Он вас видит в окно… - слабым голосом произнесла Виктория.
- Не видит. Он сообщил, что ушел на три дня, - ответил Ральф.
Виктория скрестила руки на груди и подтянула к себе ноги. Профессор, поняв ее жест, отвернулся к окну, чтобы девушка могла одеться.
- И вы ему верите? – девушка просунула руки в широкие рукава и теперь сидела на диване, поджав под себя голые ноги.
А:
- Я верю. Вам, - спокойно ответил профессор, стоя у подоконника и задумчиво пробуя повернуть ручки, которые фиксировали раму.
- Мне?
- Вам. Точнее, тому, что заставило вас заминировать дверь в комнату, напечатать на принтере какие-то письма, наконец, ходить по дому голышом, странно отвечать на телефонные звонки... Затем вы упали в обморок, в бессознательном состоянии бредили, мы услышали о каком-то человеке в окне, который преследует вас, но который, к счастью, ушел, как только увидел вас обнаженной... Скажите, Виктория, вы употребляли в последнее время какие-либо наркотические препараты? Я задаю этот вопрос потому, что мы с мисс Тиззи не можем решить, какую службу вызвать - психиатрическую или токсикологическую?
Л:
- Что? – переспросила Виктория.
И тут же покачала головой – она прекрасно все слышала и поняла. В горле что-то застучало, а в голове поднялся шум в такт этому стуку. Вот теперь Альфа без труда нащупала бы пульс, даже не касаясь ее руки – он стал слышен по всему телу. Как же так? Она боялась выстрела снайпера, а выстрел прозвучал от ее друзей… Ни слова больше не говоря, Виктория потянулась за рюкзаком, что лежал в углу дивана, достала из кармашка круглую пластиковую коробочку с таблетками и лишь тогда поднялась со своего места.
- Вот… - она поставила таблетки на стол, - Это аспирин, я всегда ношу его с собой… А сегодня принимала одну, у меня болела голова утром… Но… Я ведь не доктор, и даже не химик – может, аспирин считается наркотическим препаратом? И еще… - девушка достала из того же рюкзака пачку сигарет "Marlboro" и положила их рядом с таблетками, - На них тоже есть предупреждение министерства здоровья… Телефон – вот. Звоните… А я пойду одеваться, не ехать же мне в сумасшедший дом в таком виде… И еще… Не забудьте сообщить им, - она кивнула на телефонную трубку, имея в виду те службы, которые упомянул Ральф, и продолжила, одновременно доставая из ящика стола конверт, на котором профессор даже издалека заметил значок городской полиции, и тоже положила его на стол, - Что началось это со мной не сегодня, а как минимум неделю назад… Только тогда я как-то сломала тормоза на своей машине, полиция подтвердила, что их все-таки кто-то сломал. А вот сегодня решила записать эту поломку на счет воображаемого Гостя…
После этих слов она медленно повернулась и вышла в соседнюю комнату.
А:
- Гм... Я не врач, я физик. К сожалению это или к счастью на данный момент - понятия не имею, - сказал Ральф Анри доктору в белом халате, который представился как мистер Релистер, - Но я предполагаю, что это все-таки был приступ, то есть короткое и развивающееся состояние. Однако, следы произошедшего заметны и сейчас - когда мы с коллегой, мисс Альфой Тиззи, перевозили пострадавшую к вам, случился некоторый эпизод... Точнее, новый приступ, если это можно так назвать...
Все-таки происшествие, начавшееся сегодня с взволнованного звонка Альфы и продолжившееся событиями в доме Виктории, потрясло профессора, он говорил сбивчиво, то и дело меняя терминологию.
- Сэр, я думаю, искать верное название нет явного смысла, я найду это сам, - приободрил его доктор, - Просто расскажите мне все, как вы это видели.
- Эта девушка - журналистка, она занималась вопросом моих научных изысканий. Там произошла не совсем приятная история, авария с гибелью человека, по поводу чего два года я провел в тюрьме. Мисс Эберг ухватилась за версию того, что мою аварию кто-то подстроил специально, хотя доказательств тому правосудие не обнаружило. Гм... Разрешите ли вы мне закурить?
- Пожалуйста, - кивнул доктор.
Этот доктор чем-то понравился профессору. Может быть, своим взглядом. Он появился почти сразу, как только ученый и Альфа буквально втащили вырывающуюся Викторию в приемное отделение городской психиатрической клиники. После чего отдал короткие, малопонятные простому посетителю распоряжения, которые тут же были исполнены. Вероятно, доктор Релистер был здесь главным. Альфа и Ральф Анри осталась в коридоре, по которому мимо них вскоре провезли лежащую Викторию. Это вызвало у Альфы горький плач, ученый некоторое время пытался успокоить ее, пока тот же самый доктор не вышел из отделения и не пригласил его к себе в кабинет.
- Да, спасибо... - профессор с удовольствием затянулся сигаретой, - Все-таки я теряюсь, когда происходят непонятные вещи. Мисс Эберг постоянно говорила мне о том, что она найдет его.
- Кого? Человека, который подстроил аварию?
- Да. Я тоже не исключаю его существование, однако это волнует меня гораздо меньше. А данную девушку волновало все больше. У нас вышла ссора. Я назвал ее одержимой. Ах, да! Вот это будет для вас важным. Накануне ссоры, неделю назад, она попала в автокатастрофу, но травм никаких не получила, после этого я был у нее в гостях и мне показалось, что ее мысли снова и снова возвращаются к моей прежней работе...
- Простите, а что это была за работа, сэр Анри? - спросил доктор.
- Я профессор физики, точнее, бывший профессор. Занимался научной деятельностью в университете. Оставил университет и сейчас занимаюсь консультациями. Так вот - у нас вышла ссора из-за того, что она упорно считала, что от этого гипотетического человека исходит опасность. Опасность для меня. Этот человек, как она решила, желает уничтожить меня и украсть мои научные достижения. После этого я ушел и больше не встречался с этой девушкой. Но вдруг сегодня мне позвонила лаборантка с кафедры в университете, которая поддерживала контакт с мисс Эберг. Альфа Тиззи, это она плачет в коридоре...
- Уже не плачет, - ответил мистер Релистер, - Медсестра успокоила ее.
- Хорошо. Альфа Тиззи рассказала мне, что они с Викторией Эберг собирались сегодня встретиться по поводу того, что мисс Эберг летит в Южный Край, в институт, где ученые продолжают работу над проектом, закончившимся аварией. Но позже она перезвонила и отменила встречу. У нее был очень взволнованный и странный голос, а причиной мисс Эберг обозначила... Какого-то человека, которому нужно нечто, но мисс Эберг предлагает ему свою душу. Непонятно, не так ли? Да. Мы с Альфой решили поехать и посмотреть, что случилось, тем более, что я понял - мисс Эберг летит в Южный Край именно на поиски этого опасного врага. Дальнейшее оказалось еще более непонятным. Виктория Эберг встретила нас обнаженной, к дверному косяку оказалась привязана граната, на листе бумаги был напечатан текст угрожающего содержания...
- Что это за текст? - прервал его доктор.
- Мы читали только начало и ничего не поняли. Но я привез вам эти листы. После этого мисс Эберг потеряла сознание, у нее начался бред, в котором она выкрикивала фразы о том, что за окном кто-то есть и он может напасть на нас. Но затем вдруг пришла в себя и выглядела здоровой! Вот это, вероятно, тоже очень важно. По пути сюда явление повторилось, она постоянно обращала внимание на автомобили, движущиеся вместе с нами по дороге, даже попыталась бежать, мне пришлось удерживать ее...
- Что пациентка говорила при этом?
- То, что опасность прежде всего угрожает нам с Альфой Тиззи, вероятно, от этих автомобилей... В таком состоянии мы привезли ее сюда.
Л:
- Господин Ральф Анри? – вдруг раздался незнакомый баритон за спиной Ральфа. Он обернулся. Высокий мужчина с усами и грустными темными глазами, назвавший его по имени, был ему не знаком, - Инспектор Хант, - представился незнакомец, словно прочитав его мысли, и ловко развернул специальный чехол, в котором полицейские хранят свои жетоны.
- Да. К вашим услугам, - кивнул головой Ральф.
- Хорошо. Я прошу вас проехать со мной, - просьба полицейского звучала как приказ, потому Ральфу и в голову не пришло отказаться. Затем инспектор взглянул на доктора и протянул ему руку, - Спасибо вам за бдительность, доктор Релистер. На этот раз интуиция вас не подвела! Мисс Эберг действительно проходит у нас по одному делу...
Доктор пожал руку полицейского и учтиво кивнул в ответ.
Господину Релистеру за годы своей практики в психиатрической клинике приходилось быть свидетелем разных историй, порой почти детективных. А слышать приходилось о еще более жутких случаях. Однажды, например, ему пришлось столкнуться с родственниками, выдававшими свою тетушку за сумасшедшую, чтобы получить наследство. Посетители, которые привели к нему сегодня крайне возбужденную девушку, тоже показались ему весьма странными. Почти не сомневаясь, доктор Релистер просто перестраховался и позвонил в полицию. Инспектор Хант, расследовавший тот случай со сломанными тормозами (а теперь уже ему ясно, что этот случай с тормозами – таинственное покушение на убийство журналистки), чуть не выронил из рук телефонную трубку, когда сержант Хисп произнес имя странной пациентки психиатрической клиники, о которой только что сообщил некий доктор Релистер…
… Вот уже целый час Ральф Анри сидел в комнате, где ранее бывать ему не приходилось, хотя в гостях у Виктории он побывал дважды. Это была ее спальня – видимо, следов преступника там не нашли, и теперь комната была предоставлена в распоряжение инспектора Ханта для опроса свидетелей. В остальной же части жилища Виктории Эберг вовсю кипела работа – сыщики осматривали каждую вещь, орудуя лупой, пинцетами, какими-то фонариками и приборами (Ральф предположил, что это могут быть детекторы каких-нибудь веществ). Сам инспектор то и дело отлучался, едва начав разговор с профессором. Если бы эту сцену видела Виктория, она бы улыбнулась – точь-в-точь как в тот день, в полиции, после аварии! Профессор уже начал нервничать… Жаль, что рядом с ним нет Альфы, доктор Релистер сказал, что ее не стоит сейчас беспокоить, все вопросы инспектор ей задаст завтра.
- Вы видели это? – так же внезапно, как и до этого, инспектор Хант появился в комнате. Видимо, времени у него было крайне мало, и он сразу же задал вопрос, пропустив «разминку». Сейчас он держал в руках те самые мятые листы, которые передал ему доктор.
Он положил листы перед профессором, на туалетный столик Виктории, и теперь Ральф точно узнал их.
- Да, мисс Эберг представила нам эти бумаги как записки от некоего Гостя, который, с ее слов, угрожал ей, - спокойно ответил профессор.
- Угрожал, -кивнув, повторил инспектор. Следующий предмет он извлек из своей папки, - А этот документ вам знаком?
- Да, - подтвердил ученый, взглянув на конверт со значком городской полиции, - Этот конверт Виктория демонстрировала нам с мисс Тиззи в качестве доказательства того, что отказ тормозов не был случайной поломкой.
- Значит вы, умный человек, имея в руках письма с угрозами, а также доказательства того, что Виктория Эберг уже подвергалась покушению, не вызвали полицию, а отвезли и без того напуганную девушку в психбольницу? И вам не кажется это нелогичным?
- Я физик, сэр, - слегка надменно произнес ученый. Тон полицейского не понравился ему, - А строить логическую цепочку из версий, доказательств, искать улики и преступников – дело следователя.
- А я и не прошу вашей помощи, господин физик. Я лишь прошу вас дать мне объяснения – почему, держа в руках доказательства того, что жизнь Виктории Эберг в опасности, вы обратились не в полицию? А совсем наоборот – подвергли ее еще большей опасности…
А:
- Многоуважаемый господин инспектор Хант! - Ральф сменил тон на подчеркнуто учтивый, - У нас с вами разные представления об опасности. Я всегда полагал, что, представив человека со странностями поведения вниманию врачей, мы оказываем помощь... Что же до писем с угрозами и этого конверта, то письма я просмотрел второпях, а конверт не открывал вообще. Альфа Тиззи, по-моему, не брала их в руки вообще. Мисс Виктория Эберг вела себя так, что это не показалось нам доказательствами!
- Я знаю, как вела себя мисс Эберг!
- О, вы подслушивали под дверью кабинета?
- Нет, сэр, это рассказал мне доктор Релистер.
- Доктор Релистер не мог вам этого рассказать, поскольку на момент его звонка я еще сам не рассказал ему суть дела, а после - мы с вами не расставались. Но мы отвлеклись...
- Доктор Релистер рассказал мне это сейчас, по телефону! - не унимался инспектор Хант.
- Простите, сударь, если я обидел вас, - спокойно ответил Ральф Анри, глядя в расширившиеся от эмоций серые глаза полицейского, - Происшествие взволновало меня и я растерян. Но ведь теперь и вы понимаете, что раздеться догола, привязать к двери гранату, кричать гостям "Стреляйте в меня!", терять сознание и бредить - это никак не входит в стиль поведения здоровой девушки?
- Между прочим, если бы вы все же прочли эти бумаги, то поняли бы, что раздеться ей приказал неизвестный!
- Когда медицина со всей ответственностью подтвердит, что Виктория Эберг здорова, я готов принести извинения за свои ошибочные действия, понести необходимое наказание, и, если вам будет угодно, наконец-то прочесть этот бред, - невозмутимо ответил ученый.
- Бред? Вы считаете, что это бред? - возмутился инспектор Хант.
- Пока у меня нет иных версий. Виктория Эберг устроила спектакль, чтобы обратить на себя мое внимание.
- Что-о?
- Не нужно нервничать, сэр... Это не приведет к установлению истины. Я же сказал, что ключевым моментом будет заключение врачей. Возможно, моя версия вскоре изменится.
- Обратить внимание... Зачем?
- Это, я полагаю, вам придется спросить у нее самой. И у доктора Релистера. Если же понятие "одержимость" будет отклонено по отношению к этой странной молодой даме, я порекомендую вам заинтересоваться одним своеобразным фактом...
- Ваше счастье, Ральф Анри, что закон пока что не позволяет мне перевести вас в категорию подозреваемых! - перебил его инспектор, - Иначе вам пришлось бы самим рассказать мне все от начала до конца. И не в этой комнате, а в кабинете дознавателя!
Ральф развел руками.
- Что же, я бывал там...
- Я в курсе ваших дел.
- Прекрасно! Значит, вам знакомо название "Торнадо"...
- Что это такое?
- Это название секретного проекта, в котором я принимал участие. Подробнее вам расскажет служба государственной безопасности, если найдет нужным... Мисс Виктория Эберг так пристально интересуется этим проектом и его результатами, что, даже набивая шишки и портя отношения с окружающими, не оставляет своих попыток. А кто еще, кроме меня, имеет о нем наиболее полные сведения? Я имею в виду, из тех, чья подписка о неразглашении аннулирована вместе с временным запретом на эксперименты... Вы удивлены? Ничего удивительного. Эксперименты продолжаются в Южном Крае, а вот продлить секретность после запрета руководство почему-то забыло... У меня где-то есть документ с просроченной датой.
Ральф заметил удивление в глазах инспектора. Но он, конечно, не знал, чему так удивлен мистер Хант. А тот был удивлен тем, что фраза "пристально интересуется" слово в слово повторяла подозрения самого инспектора.
Л:
- Полагаю, мисс Эберг сама прольет свет на эту загадку и сама расскажет нам об истинных целях своего интереса, - усердно стараясь скрыть удивление, ответил инспектор.
- Что же… Подождем вывода докторов, я сам с нетерпением буду ждать ее возвращения из клиники.
- Виктория уже едет домой, профессор. Только что по телефону мне сообщил об этом доктор Релистер. Точнее, он советовался со мной, он нашел поведение мисс Эберг оправданным теми обстоятельствами, о которых я ему сообщил, и сказал, что пациентке лучше покинуть клинику, чтобы не подвергать мисс Эберг новому стрессу. Я ответил, что полиция защитит девушку, а ее показания сейчас очень важны. Ведь большинство преступлений раскрывается по горячим следам, и нам дорога каждая минута…
- Вот как? Значит, доктор тоже уверен, что мисс Эберг не нужно защищать от нее самой? Она здорова, и все, что ей угрожает, находится снаружи?
Чтобы ответить на этот вопрос инспектор разгладил записку руками и ткнул пальцем в чернильное пятно на ней. Буквы в том месте были размыты. Видимо, на листок попала влага – может, капли росы с цветка, может, слезинка.
- Заключение доктора я приложу к делу. У мисс Эберг – прекрасный лазерный принтер, эти письма были напечатаны не на нем…
- Она могла их подготовить заранее. Это лишь доказывает, что девушка хорошо подготовила свой спектакль, - возразил Ральф.
- Мы не можем этого исключить, - признал Хант, - Второе… На учебной гранате нет отпечатков пальцев мисс Эберг, но есть другие, их хозяина сейчас ищут полицейские в нашей базе отпечатков.
- Что ж… И об этом она могла позаботиться.
- Возможно… И я благодарен вашей уверенности, которая заставляет меня спорить и искать новые доказательства, - впервые улыбнулся инспектор, - Но пока что мои – более веские. Причина считать, что мисс Эберг хотят убить – есть, то, что случилось сегодня – подтверждение тому. Поведение девушки – типично для такого случая. Чаще всего жертвы, получив письмо с угрозами, не задумываясь выполняют все команды. Причем, заметьте, на этот раз смерть угрожала не ей, а мисс Тиззи, мне, вам, и даже коту!
- Я читал лишь начало первой записки и не знал об этом… - напомнил ученый, лишь на миг отвлекшись от темы разговора, - Но если, зная, что одно покушение уже было, мисс Эберг не пыталась сама «продолжить детектив» для привлечения внимания к своей персоне.
Инспектор рассмеялся.
- Господин ученый, если когда-нибудь вам надоест ваша наука – приходите к нам! Я отдал бы годы обучения в академии за такого напарника, который заставляет искать только самые неопровержимые доказательства!
- Я подумаю над вашим предложением, - пошутил в ответ Ральф, однако, с серьезным лицом.
Разговор, который становился все более дружелюбным, внезапно прервал стук в дверь. Получив разрешение войти, сержант Хисп переступил через порог, вытянулся в струнку и звонко доложил:
- Сэр, мы нашли его логово! Дом напротив, четвертый этаж! Средства наблюдения в пустой квартире – пока это всё, что мы видим! Но ребята уже работают! Необходимо ваше присутствие! - закончив доклад, Хисп еще больше выпятил грудь, ожидая команды шефа.
- Спасибо, Хисп, сейчас подойду, - лицо инспектора вмиг стало сосредоточенным.
Дав еще несколько коротких распоряжений, Хант обратился к Ральфу:
- Простите, господин Анри, вынужден вас покинуть. Но и задерживать вас я больше не имею ни морального, ни законного права. Вы можете идти, если хотите, или остаться…
- Да-да, я понимаю, - профессор поднялся с места, чтобы попрощаться с инспектором.
- Или… Я приглашаю вас пойти со мной и самому осмотреть находки. Мне бы очень пригодилась помощь человека, уверенного в версии, противоречащей моей.
А:
- Я весьма благодарен вам за доверие, однако не имею в этом интереса, - Ральф Анри слегка поклонился, - Единственное, что могу порекомендовать, так это отталкиваться от предположения, что в доме напротив обитает астроном. Если же астроном, явившись домой, наведет оптику не на небо, а на данные окна, тогда - да, возможно, он представляет угрозу... Ну и, безусловно, необходимы поиски принтера. Если будет угодно, я могу познакомить вас с доктором Харбертом, который занимается полимерными красителями на кафедре химии в университете - этот специалист может дать обоснованное заключение о связи текста и принтера... Впрочем, у вас ведь есть экспертная служба?
- Иногда и нам приходится обращаться к сторонним специалистам.
- А мой телефон кто-то сегодня спрашивал и записал. Да... Вот еще что я хотел бы попросить у вас, господин инспектор. Нельзя ли мне воспользоваться листом бумаги и карандашом? А затем я отправлюсь обратно к психиатрической клинике, где остался мой автомобиль.
Бумага и карандаш были любезно предоставлены ему Хантом и Ральф Анри отбыл восвояси, оставив на столе записку.
"Уважаемая мисс Эберг, я и Альфа Тиззи покорнейше просим у вас извинения за нашу ошибку. Поверьте, нами руководило исключительно желание помочь вам. Ральф Анри."
Л:
Подходя к двери своей квартиры, Виктория никак не могла отыскать на ощупь ключ в кармане куртки. Все просто – его там не было… Наконец, она махнула рукой, что-то ей подсказывало, что ключ ей не понадобится. И верно – дверь была не заперта, а в квартире царило непривычное оживление. Бедный кот, забравшись на шкаф, испуганно следил за незнакомыми людьми, которые ходили, сидели, писали какие-то бумаги… В этой суете инспектор даже не сразу заметил возвращение хозяйки, в это время он как раз живо обсуждал с каким-то человеком в штатском улики, найденные в квартире дома напротив, сидя за кухонным столом.
- Мисс Эберг! – радостно воскликнул Хант и кивнул собеседнику – разговор окончен.
- Вы нашли его? – с надеждой спросила Виктория. Этот вопрос интересовал ее сейчас больше всего.
- Мы обнаружили его наблюдательный пункт, но самого преступника еще ищем… Но вы не волнуйтесь, его поимка – дело времени. Весьма недолгого времени…
- Может, мне лучше пока уехать? – взволнованно предложила девушка.
- Нет. Здесь для вас сейчас – самое безопасное место. Преступник не сунется туда, где полно полицейских, и он понимает, что о вашей безопасности мы позаботимся. Не выходите из дома, Виктория – в вашем положении это сейчас – самое разумное…
- Я беспокоюсь не о себе. Напротив, если я уеду куда-нибудь подальше, преступник, наверное, последует за мной и те, кому он угрожал, окажутся в безопасности! – строго ответила девушка.
Инспектор улыбнулся. Однозначно, такая потерпевшая, которую собственная безопасность беспокоит гораздо меньше, чем безопасность ее окружения (в том числе и безопасность его, инспектора полиции), встречается ему впервые.
- Нет, мисс Эберг. В интересах следствия я прошу вас никуда не отлучаться из своей квартиры, этим вы нам очень поможете скорей обезвредить преступника, - подхватил ее тон Хант. Каждый полицейский – немного психолог, инспектору без труда удалось убедить Викторию выполнять то, что ему нужно, - Вы в состоянии сейчас ответить на несколько вопросов?
Девушка кивнула бы, даже будучи не в состоянии и говорить, но сейчас она действительно была полна сил и желаний помочь следствию…
«Несколько вопросов» заняли несколько рукописных листов вместе с ответами на них. А листы эти, в свою очередь, заняли свое место в папке инспектора Ханта. Труднее всего было объяснить полицейскому, что же за фотографии и записи требовал Гость – Виктория до сих пор не догадывалась, где же можно взять «еще хотя бы одну копию». Стараясь не думать об ощущении, будто кто-то постоянно копается в ее душе, девушка честно старалась припоминать все детали сегодняшнего дня…
- Да, и вот еще, что мне интересно, - застегнув папку на кнопку, вспомнил Хант, - А зачем вам понадобилось лететь завтра в Южный? Кстати, деньги, оставленные преступником в вашем рюкзаке, я верну вам позже, это вещественное доказательство…
- На пресс-конференцию, это служебная командировка. В Центральной академии проходит съезд экологов, пресс-конференция – завтра в полдень… Вы ведь знаете, какая это сейчас популярная тема – проблемы чистоты планеты? А то, что вам рассказала Альфа – это просто шутка, никакого разлома в будущее не существует. Я выдумала его, чтобы сменить тему нашего с ней разговора… - устало улыбнулась Виктория. Все-таки ей приятно было чувство, что «допрос» позади, раз папка следователя – на замке.
- Разлома? – удивился инспектор, - Об этом я не слышал… С мисс Тиззи я поговорю завтра. Спасибо, буду знать!
- Не слышали? – удивилась теперь Виктория.
- Значит, ваша поездка никак не связана с проектом «Торнадо»?
Инспектор задал этот вопрос обычным тоном, как и добрую сотню вопросов до этого. Но, если бы Виктория могла заглянуть внутрь его сознания, то увидела бы, на каком тоненьком и шатком мостике стоит этот вопрос.
- Ах, вот в чем дело, - улыбнулась девушка, догадавшись, - Вероятно, это предположение господина Анри? Вы ведь уже наверняка успели с ним побеседовать… Нет, сэр, я больше не интересуюсь подробностями секретного проекта. С тех самых пор, как господин Анри без намеков дал мне понять, что мои старания найти настоящего виновника аварии не приносят никакой пользы ни обществу, ни ему самому. Более того, он сказал, что видеть меня у него больше нет желания… Мы поссорились. А зачем мне искать ответы на вопросы, которые я не смогу передать профессору Анри? Просто так, из любопытства? – спросила Виктория, скорее, у себя, и честно ответила, - Да… Но мое любопытство не стоит моей же энергии! Потому, можете передать господину Анри мой ответ – я больше не желаю найти его обидчика, не интересуюсь успехами ученых, работающих в его бывшем проекте, я просто перевернула страничку, на которой описаны все мои приключения, связанные со статьей двухлетней давности о профессоре Ральфе Анри.
- Я понял вас, Виктория, - улыбнулся Хант, заметив, как оживилась Виктория, говоря об этом человеке, - Отдыхайте теперь, вы очень помогли мне, - и вышел прочь из кухни.
А Виктория, наконец, поставила на плиту джезву и, открыв банку с кофе, глубоко вдохнула уютный запах.
А:
Выполняя просьбу инспектора Ханта, Виктория безвылазно просидела дома целые сутки. Это оказалось невероятно скучным занятием. Правда, несколько раз звонили коллеги из редакции, оказывая ей моральную поддержку, дважды звонила Альфа, причем в разговоре с нею Виктория нашла даже что-то вроде развлечения, грустно и весьма артистично жалуясь ей на судьбу и выслушивая в ответ потоки ласковых и ободряющих речей. Потом появилась идея немного похулиганить, девушка позвонила инспектору и сообщила, что в доме кончились продукты. Она полагала, что Хант рассердится и объяснит ей, что выходить за продуктами ей придется самой, однако он воспринял ее слова доброжелательно и прислал на помощь молодого стажера по имени Эндрик. Но тот слишком быстро привез Виктории все, что она просила и уехал обратно на службу. Чем еще можно развеять скуку, девушка не смогла придумать. И поэтому, проснувшись утром по сигналу будильника, она махнула рукой и смело отправилась на работу. В конце концов Гость, кажется, не обманул и действительно исчез. А четверг, день, когда он должен вернуться, она, так уж и быть, проведет дома.
В редакции были очень рады появлению Виктории, хотя кое-кто и удивился ее безрассудной храбрости. Инспектор, видимо, был занят, звонков по поводу того, что он приходил в гости и не застал хозяйку на месте, не поступало. Да и день-то, собственно говоря, прошел совсем обычно, словно никакого Гостя и полицейских в жизни Виктории не было и в помине.
"А Ральф Анри - был!" - подумала девушка, набирая на компьютере статью на новую тему взамен сорвавшейся командировки.
В правом нижнем углу экрана вырос какой-то белый прямоугольник, он закрыл часть текста и Виктория сердито щелкнула по нему курсором. Всякая ерунда, мешающая работе, появлялась уже не впервые, журналистка неоднократно жаловалась операторам на то, что ее экран транслирует рекламу, но толку от ее жалоб не ощущалось.
"Здравствуй, единственный мой родной человечек! Наконец-то я снова рядом с тобой. Викки, а у меня две новости! Дело, за которым уезжал, решилось очень быстро, быстрее, чем я думал! Я хотел просто подождать где-нибудь и даже попробовал, но тоска. Тоска по тебе. И поэтому я вернулся. Я знаю, что я плохой и непослушный, что ты накажешь меня, но лучше пусть накажешь, чем мне будет так больно сидеть где-то одному и ждать еще сутки. Я просто тебе пишу, я не буду мешать или что-то делать, твое время - значит, твое время, мне сейчас радостно уже от того, что ты недалеко от меня и я чувствую твое тепло!
А плохая новость - я испортил тебе вид из окна... Нет, пожалуйста, не делай такое сердитое лицо, с тонкими злыми губками, у тебя очень красивые мягкие губки! Нет, я не разбил стекло твоего дома. Просто в доме напротив, где я мог часами смотреть на тебя, полицейские сломали дверь и украли мои вещи. Они и меня бы подкараулили и отобрали у тебя, но не заметили систему наблюдения! Я так смеялся, а потом мне стало грустно, когда они тоже установили в квартире камеру и микрофон. А полчаса назад они зачем-то пришли проверять эту камеру, все втроем, этот сероглазый, а с ним Хисп и еще один, я его раньше не видел. Они взорвались и умерли. И если ты посмотришь из окна, когда придешь домой, то в доме напротив увидишь выбитые рамы и копоть. Но ты не расстраивайся, ладно? Наверное, это быстро починят и закрасят. Не скучай! Я завтра опять напишу тебе письмо. Возвращайся скорее домой, я так соскучился! Твой неугомонный хулиган Гость.
P.S. А ты накормила кота моей колбасой? Я знаю, что моя девочка такая забывчивая! Я сам его накормил".
Л:
Наверное, если бы эти слова снова были напечатаны на бумаге, а бумагу Виктория держала в руках – от страха она дрожала бы вместе с Викторией. Но на экране монитора очередное послание от Гостя ее пугало гораздо меньше… Ее сознание воспринимало это письмо как что-то чужое, нереальное, не с ней происходящее, и это позволяло ему размышлять трезво.
Так… Где-то далеко случился взрыв и погибли люди. Виктория взглянула на телефон, но звонить Ханту тут же передумала, и сама не осознавая, почему. Наверное, где-то глубоко в подсознании ей не хотелось вдруг ощутить, что это – правда. Девушка снова пробежалась взглядом по строчкам на мониторе. «Недалеко… Чувствую тепло…» - Виктория резко обернулась, словно хотела застать врасплох наблюдающего за ней Гостя. Но на нее сейчас никто не смотрел… Николсон – тот и вовсе сидел с закрытыми глазами в своих наушниках, и по движениям его кроссовки можно было понять, что он слушает музыку. Несколько рабочих мест были пусты, а в дальнем углу комнаты тихонько щелкал клавишами Эд Брюс. Видимо, он ждал задание, коротая время за какой-то игрой – на его мониторе блуждали человечки и какие-то жуки, выражение лица его говорило о том, что все внимание курьера сейчас занято их передвижениями. Виктория сжала губы и «сердито» стукнула по столу – ничего не изменилось… «Это какой-то страшный сон… Это не может быть реальностью! Или шутка? Конечно же, шутка!» - пыталась убедить себя Виктория, но шутка была бы слишком жестокой и серьезной, если бы в ней оказалась хоть доля правды… Хоть даже самая безобидная доля… Хотя бы та, что Гость существует и может выполнить свои угрозы…
Виктория лихорадочно соображала, что же ей делать дальше. Куда бежать, что делать, или… Нет, лучше наоборот, не беспокоить никого? Если все это хоть отчасти правда – то она, Виктория Эберг, становится опасней любого преступника, а значит, звонить, звать на помощь, спросить совета – не у кого? Если бы она могла прочитать ответ между строк!
Но между строк ничего не было… Только приписка внизу, намекающая, что Гость снова побывал в гостях и снова «подкупил» ее кота. Виктория посмотрела ниже строк – там было окошко, в котором мигал значок курсора. Значит, можно написать ответ отправителю? Виктория быстро набрала текст - «Сэр Гость, чего Вы хотите от меня? Записи и фотографий, которые вы просите, у меня больше нет. Что я должна сделать, чтобы Вы оставили в покое меня и моих друзей навсегда?» Затем нажала на кнопку «Отправить», и набранный текст в окошке исчез.
«Нет, надо было не так!» - подумала Виктория. И до тех пор, пока оповещение о новом сообщении от Гостя не появилось в углу, она успела сочинить в уме не одно гневное письмо невидимому Гостю.
Как и в первый раз, Виктория открыла его, просто щелкнув по белому прямоугольнику.
«О! Моя любимая Виктория так нетерпелива, что не пожелала ждать до завтрашнего дня…» - начинался ответ.
У Виктории снова застучало в висках – часто-часто. Письмо было коротким, но его текст девушка перечитывала очень долго…
А:
Поле, предназначенное для ответа Виктории, исчезло и курсор погас. Это, наверное, означало, что Гость прекратил разговор. Но девушка догадалась об этом и так, по словам "Ты меня обманываешь!" и "Ты меня не любишь!". Может быть, Гость обиделся и ушел совсем? Совсем - то есть совсем, окончательно? Но через пару секунд Виктория поняла, что это, к сожалению, лишь мечта...
Джеф Никольсон так и не успел понять, что произошло. Он сидел как раз напротив двери, открытой сегодня настежь по случаю теплой погоды и поломки кондиционера. За дверью был прямой коридор, отделенный от лестничной площадки еще одной дверью, застекленной в верхней части. Эта наружная дверь имела ручку, которая громко щелкала, когда кто-то входил с лестницы, именно по этому щелчку сотрудники редакции узнавали, что к ним пришел посетитель. Вначале Виктории так и показалось, причем щелчок удивительным образом совпал с исчезновением текста письма с экрана, она даже удивленно посмотрела на динамик. Но Эд Брюс свернул свою игру и заинтересованно посмотрел на дверь, он тоже услышал щелчок.
Джеф Никольсон не отреагировал никак. Он все так же, закрыв глаза и мечтательно улыбаясь, сидел в своем кресле. Только кроссовка больше не двигалась, а на лбу, от маленькой дырочки, медленно стекала такая же маленькая капелька крови.
Л:
- Джеф? – тихо позвала Виктория.
Собственно, она уже и так поняла, что Джеф не ответит, как бы громко она к нему не обратилась. Он вообще не ответит никому. А все из-за этой маленькой дырочки, нет, точнее, из-за тоненькой струйки на лбу, точнее, из-за этого щелчка! Виктория резко обернулась к двери, и там, где за темнотой короткого коридора снова было светло от окон на лестнице, четко увидела темную фигуру человека. Видимо, стрелявший задержался, чтобы увидеть ее реакцию, убедиться, что его выстрел попал в цель – и в мужчину, сидящего рядом с Викторией, и в саму Викторию, что она поняла, что произошло. И, лишь только встретился взглядом с ее лицом, резко отскочил в сторону.
Ни секунды не раздумывая, Виктория бросилась за ним.
Коридор, отделяющий наружную дверь от входной двери комнаты, был настолько коротким, что девушка преодолела его в три шага, ни на миг не теряя фигуру из виду. «Темный человек» почему-то бросился по лестнице вверх, а не вниз. Когда девушка достигла лестничной площадки, она поняла, что не позволило ему бежать к выходу – по лестнице, на пролет ниже, двое рабочих тащили огромный стол, который, видимо, просто не влезал в лифт.
Человек, перепрыгивая через три ступеньки, собирался, наверное, оторваться от преследовательницы и перебежать по коридору верхнего этажа к противоположной лестнице. Но выход на следующий этаж был закрыт на ключ, а возиться с дверью времени у него не было. Виктория не слишком отставала от него, но догнать, или хотя бы разглядеть его лицо ей все же не удавалось. Следующая дверь поддалась легко, но вместо коридора за ней было ясное небо и провода над крышей…
Наконец-то Виктория увидела его. Черная куртка и брюки – типичный вид бандита из детективных рассказов, а высокий воротник и огромные, в пол-лица темные очки почти полностью скрывали его лицо. Скорей всего, это был молодой мужчина – Виктория бы могла сказать это точно, если бы обратила внимание на его тонкие пальцы. Но сейчас ей было не до наблюдений. Загнанный в угол, преступник сжимал в пальцах наведенный на нее пистолет. За его спиной было лишь несколько шагов до края крыши высокого здания. Он держал оружие обеими руками, вытянув их перед собой.
- Стреляй, ну? – тяжело дыша, приказала Виктория и выпрямилась, словно желая удобней подставить себя под выстрел.
- Викки-и… - покачал головой человек и медленно опустил пистолет вниз, - Разве я могу обидеть тебя… Это нехорошо… Я ведь так люблю мою девочку… Тебе будет больно…
Преступник говорил таким тоном, словно перед ним – маленькая девочка, которая никак не хотела понимать очевидных вещей, с укором, растягивая звуки в словах. Голос его был тихим и таинственным, хотя, возможно, Виктории так показалось из-за того, что говорил он через воротник свитера. Но слышать раньше ей его не приходилось…
- Ах, не можешь? Значит, врываться в мою жизнь и превращать меня в живую мину – ты можешь, убивать моих друзей – это хорошо? Стреляй… Иначе мне самой придется прыгнуть с этой чертовой крыши и ты спокойно отчитаешься перед своими заказчиками, что им больше ничего не угрожает… Ну? – Виктория шагнула в сторону, не сводя глаз с «Темного человека».
Еще шаг. Лишь широкий бетонный парапет отделял ее от верной гибели. Виктория села на него и перекинула обе ноги, готовая теперь в любой момент прыгнуть вниз.
- Не делай этого! – решительно крикнул мужчина. Тон его совершенно переменился, словно до этого он играл с ней в игру, изображая зверя в маске, а теперь игра стала слишком опасна, и маску пришлось снять. Видимо, он сделал именно такой вывод – Виктория не шутит. Но с места преступник не сдвинулся, наверное, боясь, что его движение заставит девушку сигануть вниз.
- Я устала, Гость… - голос Виктории задрожал, страх и отчаяние смешались в нем, - Ты уже меня убил, как же мне теперь жить, когда все они из-за меня мертвы… И Джеф тоже… Осталось только нажать на курок или прыгнуть…
А:
- Потерпи... - глухо ответил Гость, - Когда мозаика будет собрана, я заработаю деньги и мы с тобой всегда-всегда будем вместе. Если ты упадешь, мне нельзя будет жить.
Бетонный край парапета не был скруглен, а просто срезан, наверное, строители не предусмотрели, что Виктория свесит ноги в бездну. Он врезался в тонкую ткань ее брюк и это было больно. Парапет явно не хотел, чтобы на нем сидели слишком долго. Или прыгай или слезай.
- Значит, я заберу тебя с собой, - сказала Виктория.
- Пока еще нельзя-а...
Девушка неторопливо, чтобы не спугнуть сумасшедшего, подняла одну ногу, поставила ее на парапет и положила подбородок на согнутое колено. Как же протянуть время? Краем глаза она видела, что Гость стоит спиной к двери и рука с пистолетом опущена. Прислушалась. Черт, где они все? Неужели никто не понял, что мы побежали наверх, а не вниз?
- Ты устала и должна отдохнуть, - произнес Гость, - А мертвые тебя больше не будут обижать.
- Ты меня оберегаешь? А зачем сломал тормоза на машине?
Вместо ответа послышался знакомый щелчок и сразу же ногу Виктории пронзила резкая боль. Инстинктивно девушка выпрямила колено, словно отбрасывая источник боли подальше от себя, потеряла равновесие и свалилась с парапета на горячую от солнца крышу.
- Мммм... - простонала она, - Дурак, почему в ногу?
Гость стрелял или очень плохо или, наоборот, очень хорошо - пуля прошла по касательной, разорвав брючину и кожу под ней. Повернув голову, Виктория увидела, что Гость упал на колени неподалеку от нее и закрыл лицо руками. Его пистолет валялся рядом. Нога двигается нормально, хоть и через боль... Кровь не успевает впитываться и стекает по штанине, но что, если попробовать быстро встать и схватить пистолет?
- Ви-ик... Я ранил тебя! - он убрал руки и девушка увидела, что мужчина плачет, - Но... Но ты... Ты ведь хотела спрыгнуть... Я не хочу, чтобы ты спрыгнула! Мне больно!
- Иди ко мне сюда, - эта фраза, кажется, стала самой трудной во всей ее жизни, - Мы помиримся и никому не будет больно.
Гость застонал, сделал движение к ней, но, видимо, удержал себя усилием воли.
- А-а-а! Больно... Мне нельзя! Нельзя!!! - крикнул он изо всех сил.
- Можно. Можно, Гость.
Проклятье, где же люди? Если он возьмет пистолет, он застрелит кого-нибудь... Виктория прислушалась. Нет, внизу обычный шум машин, ничего похожего на сирены.
- Можно. Иди. Ты поможешь мне встать? Поможешь своей девочке?
Но преступник уже справился с собой. Он достал из кармана маленький серый пакет и бросил его Виктории.
- Пожалуйста, сними брюки и перемотай ножку потуже этим бинтом... Но мне некогда, время, время... Прости меня! Я куплю тебе новые брюки... И платье! Просто потерпи!
Гость подобрал пистолет, сунул его во внутренний карман куртки и исчез в дверном проеме. Наверное, он очень хорошо знал расположение лестниц в здании, поскольку бегущая вверх подмога не встретила никого, похожего на темную фигуру.
Л:
Жутко болела нога... Виктория это остро почувствовала, словно теперь, без присутствия рядом Гостя, она лишилась и средства, которое заставляло рану не болеть, а теперь он унес это средство с собой. Ушел... Виктория с досады ударила кулаком по горячему бетону парапета, затем схватила брошенный Гостем пакет и зубами разорвала упаковку. Возиться с брюками она не стала - кое-как намотала бинт поверх штанины и попыталась встать...
Все остальное происходило будто во сне - из двери на крыше появились какие-то люди, помогли ей спуститься вниз, в рабочей комнате - полицейские в форме, странный чемодан с красным крестом на крышке, и вот уже кто-то разрезает большими ножницами ее любимые брюки...
Такой концентрации людей в полицейской форме Виктории еще никогда не приходилось наблюдать. Они были везде, казалось, весь мир переоделся в полицейскую форму - в редакции, на ее рабочем месте за компьютером, у входа в здание редакции на улице, а все, кто в полицейских не переоделся, тот непременно стоял и беседовал с человеком в форме... Полицейскими была населена не только ее квартира, их Виктория увидела еще на улице, подходя (конечно же, в сопровождении человека в форме) к своему дому. Идти ей было уже намного легче, она лишь опиралась на руку сопровождающего, а рана издалека отзывалась глухой болью. Даже на кухне ей не удалось скрыться от людей в форме - стоило подойти к окну, как в закопченной дыре дома напротив ей снова показали мелькающих в темноте полицейских...
- Мисс Эберг? - позвал ее далекий голос и разлился эхом в голове, - Мисс Эберг! - повторил он громче, а может и не раз, пока девушка наконец-то вернулась в реальность из размышлений.
Молодой инспектор стоял в дверях кухни и смотрел на нее. Кажется, он уже называл свое имя, однако, Виктория не запомнила его. Да и видела она его всего один раз за сегодня - никакого толку от нее, как от свидетеля, после всего случившегося не было.
- Ммм?.. - девушка подняла на него мутный взгляд.
- В вашей квартире останутся сотрудники полиции. Заранее приношу вам свои извинения за неудобства, однако, это ради вашей же безопасности!
- Нет, не надо... - оживилась Виктория, - Он убьет и их! Пожалуйста, пусть не остаются... Я выполню все, что вы скажете, запрусь на все замки, закрою шторы и буду передвигаться ползком - только пусть со мной рядом никого не будет! Это опасно...
Полицейский покачал головой, но ответ его противоречил жесту:
- Хорошо... - Вряд ли он прислушался к пожеланию хозяйки. Скорее всего, он принял решение выставить охрану так, чтобы она и сама об этом не знала, а была уверена, что рядом и вправду никого нет, - Отдыхайте...
Зачитав ей длинный список мер предосторожности, инспектор вышел последним из двери ее квартиры.
... Ральф Анри поднял на лоб защитные очки и вышел из своей лаборатории, в которой провел сегодня весь день. Усталость в мышцах была приятной - ему удалось добиться желаемых результатов, и даже сделать еще и некоторые выводы, а это намного больше, чем он рассчитывал сделать за сегодня. Но азарт гнал его дальше, и он просто-таки заставил себя выпить хоть чашечку кофе и съесть бутерброд. Ученый машинально включил маленький телевизор на кухне и занялся приготовлением ужина. Точнее, это был и обед, который он пропустил. Густо намазывая сливочным сыром мягкий багет, разрезанный вдоль, профессор невольно любовался рисунком, который оставлял нож на светло-желтой массе, но мысли его связывали этот рисунок с графиком, выданным только что его компьютером в лаборатории. Услышав знакомое имя, Ральф Анри обернулся к телевизору и замер, вникая в слова.
- ...Имена погибших - Гектор Хант, Майкл Хисп и Курт Лео - навсегда останутся в памяти граждан, чей покой они охраняли... - на экране появились фотографии, и профессор без труда узнал инспектора Ханта, - Ужасный взрыв прогремел сегодня утром, в жилом доме центрального района города... В интересах следствия мы пока не разглашаем...
О чем рассказывал диктор дальше, Ральф уже не слышал. Он прикипел взглядом к телевизору. На экране появлялись то карта, с отмеченным на ней местом, где случилось несчастье, то фотографии с развороченным окном и частью стены, что была точь-в-точь похожа на стену и окна дома, где жила Виктория.
У Ральфа похолодели ладони и расслабились пальцы рук. Бутерброд шлепнулся бы на пол, не успей профессор почувствовать, как он вырывается из рук.
Ученый снял телефонную трубку с аппарата и набрал номер.
А:
Ральф Анри долго слушал длинные гудки, растерянно глядя на бутерброд, который он положил на стол перед собой. Он уже собирался нажать "отбой" и позвонить Альфе Тиззи, но на том конце все-же ответили.
- Да? - сказала Виктория.
- Виктория? Виктория, это вы?
- Я. Здравствуйте, сэр Анри.
Ученый не уловил в голосе девушки никаких эмоций.
- Я... Э-э-э... Да, это Ральф Анри. Сейчас по телевизору объявили, что был взрыв. Я... Позвонил. У вас все в порядке?
- Да, у меня все в порядке, сэр. Я не пострадала ни от взрыва, ни от психического заболевания. Проекция испорченных тормозов, кирпичей с крыши, сломанных ног тоже не реализовалась.
- Проекция? Ах, да... Так вот, погиб этот инспектор, Хант, а с ним еще двое. Ужасное событие, а ведь я разговаривал с ним...
- Я знаю. Что он погиб, а не то, что разговаривали.
- Но ведь должны были погибнуть вы? - несколько горячее, чем обычно, спросил Ральф, которого совершенно сбил с толку холодный тон девушки.
- Возможно.
- Ничего не понимаю... Вы так спокойно относитесь к этому? А, вот в чем дело. Полиция надежно спрятала вас и вы чувствуете себя в безопасности?
- Нет, это не так, сэр, - ответила Виктория.
- Не так? Но... Черт, я, видимо, так много работал... Не могу связать события. Значит, все на самом деле?
- Как оно и было изначально.
В разговоре возникла неловкая пауза. Точнее, неловкой ее считал только Ральф. Виктория ощущала себя словно парящей где-то в гулкой пустоте и наблюдающей события издалека.
- Изначально. Да, я понял. Вот к чему вас привела ваша страсть. Если не секрет, где вы сейчас обитаете?
- Дома. Я дома.
- Но разве это возможно? Без окон, среди разрушенной взрывом мебели?
Виктория удивленно наклонила голову. Причем здесь "без окон"? Он что, решил, что взорвалась квартира Виктории? Но в этот момент взгляд девушки через щель между занавесок проник наружу и упал на закопченые дыры в доме напротив. Ах, вот в чем дело! Стены домов покрашены в одинаковый цвет! Он видел окна на экране телевизора и решил, что это окна Виктории!
- Виктория? Вы меня слышите? Алло?
Виктория неожиданно для самой себя вдруг улыбнулась и потрясла головой, прогоняя сонливость.
- Да, я слушаю. Да, без окон, профессор.
- И что же теперь? Я хочу сказать - вас так и бросили там? Я сейчас позвоню в муниципалитет. Они не имеют права оставлять вас в таких условиях! - сердито сказал Ральф Анри.
- Не надо, профессор. Я сама так решила.
- Глупости! Вы опять делаете глупости!
- Слушайте, Ральф, а какое вам до этого дело? По-вашему, в психушке мне было бы лучше?
- Вас, кажется, напрасно выпустили оттуда. Придите в себя, Виктория!
- Я устала, сэр. Я ранена и хочу отдохнуть. Это все, что вы хотели сказать?
- Вы ранены? Кем?
- Мнимым преследователем, который устроил мнимый взрыв.
- Оставайтесь на месте. Я сейчас приеду.
- Вот уж позвольте мне не позволить вам этого! - громко и иронично ответила девушка.
- Альфа Тиззи.
- Нет, спасибо.
- Черт бы вас взял! - крикнул Ральф.
- Возьмет, когда решит взять.
Короткие меткие ответы девушки привели профессора в ярость. Он хотел швырнуть трубку, но усилием воли заставил себя вновь поднести ее к уху.
- Глупая девчонка! Вас что, некому взять за воротник и поселить в более приличном месте? Преследователь вернется и избавит мир от вашего присутствия.
- Ну и пусть. Я сама так хочу. Я это сказала.
Ральф задумался. Что происходит? Где он потерял логику событий? Может быть, это ему нужно обратиться к врачу-психиатру? Но он предпринял еще одну попытку, результата которой уже не ждал.
- Возьмите такси и приезжайте ко мне. Адрес вам известен. Я буду ждать. Вы поняли меня?
- Поняла.
- Это все, - ответил профессор и положил трубку.
Л:
Виктория и сама удивлялась своим поступкам и спокойствию. То ли сосуд, в котором накапливался страх, переполнился и больше не мог вместить его ни капли, но так же невозможно было его перевернуть, чтобы страх выплеснуть. То ли из-за переполнения этого самого сосуда страх перестал влиять на ее мысли? Девушка чувствовала себя словно помещенной в прозрачную бутылку – все звуки, запахи, колебания воздуха, а с ними и события, происходящие снаружи, доходили до нее через узкое горлышко. Не угрожали, не пугали и почти не тревожили. Головой она понимала, что врать – нехорошо, что ехать через весь город опасно для нее, что быть рядом с Ральфом – опасно для него, и что она обещала инспектору никуда не отлучаться, но поступала почему-то не так, как велит ей голова. Вот и сейчас, головой понимая, что поступает неправильно, пальцами все равно набрала номер службы такси и вызвала машину…
В свете закатного солнца, висевшего как раз в конце прямой улицы, на которой жила Виктория, мир казался теплым и дружелюбным. А эти обломки и осколки стекла, огороженные полосатой желто-черной лентой – всего лишь проявление бурного течения жизни… Кто-то пришел, кто-то ушел, один выбыл из строя, другой – встал на его место… Одна машина уехала с парковки, ее место тут же заняла другая – радостно-желтая, с черными «шашечками» на боку. К ней подошла, заметно прихрамывая, девушка, села рядом с водителем, улыбнулась и назвала адрес. Девушка успела заметить, что полицейские все еще суетятся у входа в соседнее здание и от машин с синей полосой по улице сложно проехать, но это лишь успокоило ее – значит, Гость не сунется сюда, а если и сунется, то будет лишь наблюдать… Гораздо больше ее сейчас волновала мысль, не забыла ли она второпях наполнить кошачью миску ужином? Все остальное – опасность, ужас, пережитый накануне и связанный с гибелью полицейских – было там, снаружи, за стеклом бутылки…
Ральф ждал ее во дворе. Точнее, он увидел остановившуюся у его дома машину и вышел встречать гостью.
- Еще раз – здравствуйте, господин Анри! – крикнула Виктория из-за калитки. И лишь дождавшись, когда он кивнет головой, приглашая войти, открыла дверцу.
Ральф сделал шаг навстречу девушке и удивленно остановился, заметив ее странную походку.
- Что у вас с ногой, Виктория?
- В нее выстрелил Гость, письма которого вы читали. Ну, или я сама – как вам будет угодно считать…
Теперь ученого удивил оттенок, с которым говорила гостья – вроде и съязвила, а злобы в ее голосе не было, словно она сейчас сказала какую-нибудь милую шутку.
- Я не читал их… Почти, - нахмурился Ральф.
- О, не волнуйтесь! Она почти не болит! – ответила Виктория, будто в ворчании Ральфа услышала что-то вроде «бедняжка, тебе больно?», - К тому же, Джефу Никольсону повезло гораздо меньше. Он убит… Это мой сотрудник из редакции.
- Как – убит? – глаза Ральфа расширились то ли от удивления, то ли от ужаса.
- В лоб. В свой последний миг он слушал музыку в соседнем с моим кресле, и вдруг… Из того же пистолета. Простите, я должна была вас предупредить… Находиться со мной рядом опасно, оказывается… Я как та монетка из детской пугалки, которая приносит смерть всякому, кто к ней прикоснется… Вы не боитесь меня, Ральф?
А:
Новости, которые выпалила девушка, казалось, не удивили Ральфа Анри, или он просто решил не прислушиваться к ним. Однако, последний вопрос заставил его сложить руки на груди и задуматься над тем, что ответить. Ральф посмотрел на Викторию. Да, журналистка ждет ответа.
- Очень боюсь, Виктория, - сообщил ученый, - Ваша жизнь напоминает мне сторонний процесс, происходящий по своим собственным законам. Этот процесс перешел в стадию, когда он уже слишком явно влияет на людей, которые, быть может, того не заслуживают. Я полагаю, мне нужно вмешаться в этот процесс, чтобы он не принял опасного характера.
- К сожалению, поздно. Он уже стал опасным, - кивнула Виктория, - Вот я и спросила, не страшно ли вам. Если бы вы читали письма до конца, то знали бы, что Гость пообещал уничтожить и вас тоже.
Ральф все так же задумчиво развел руками.
- Всему свое время и своя проекция. Разве это достаточный повод оставлять вас в таких условиях? Даже если вы этого сами пожелали. Идемте...
Вместо того, чтобы махнуть рукой в сторону своего жилища, приглашая девушку последовать за ним, профессор шагнул вперед и взял ее за руку. Со стороны могло показаться, что он хочет помочь Виктории идти, поддерживая ее. Но это было не так, иначе он взял бы другую руку.
- Вы обращаетесь со мною, как с беспомощной! - заявила Виктория, - Вообще-то я в силах идти сама.
- Я понимаю, - ответил Ральф, не выпуская ее ладошки, - Но если вы решили поиграть в папу и маленькую дочку, то, по-моему, мне следует вести себя именно так.
- Поиграть? - возмущенно спросила девушка, - Вот уж с кем я не согласилась бы играть никогда, так это с вами!
- Тем не менее, если медицина сообщает, что психически вы вполне здоровы, а происшествия вокруг вас уже имеют вполне реальный характер, ваше поведение свидетельствует о том, что вы маленькая девочка. Вы не воспользовались помощью властей и остались сидеть одна в разрушенных стенах.
Виктория сердито дернула руку, но "папа" держал ее крепко, да еще раненая нога вдруг стрельнула болью.
- Будьте послушной и все встанет на свои места, - посоветовал Ральф, - Сейчас будет какая-то помощь для вашей раны, потом - ужин, за ним - душ, и, наконец, я отправлю вас в постель.
- Весьма рада вашему гостеприимству! - иронично сказала девушка.
Л:
Ральф кивнул в ответ, сделав вид, что иронии не заметил, и снова потянул девушку за руку. Для себя он решил, что обсуждать им во дворе больше нечего и торопился зайти в дом, где его гостье не будет ничего угрожать. Тем более, что опасаться, оказывается, есть веский повод. Виктория, видимо, так не считала, потому, что упиралась пятками в камешки, которыми была выложена тропинка к дому - точь-в-точь как непослушный ребенок, которому очень не хочется возвращаться с прогулки в свою скучную комнату. Но профессор оказался строгим «папой»…
- Ральф! – отчаянно воскликнула Виктория, почти теряя равновесие – Ральф все-таки был сильнее, а у нее – всего одна здоровая нога.
- Ну что вы как ребенок, в самом деле! – сердито прикрикнул на нее ученый, - Что еще?
- Еще! – ответила девушка, и что-то в ее голосе заставило Ральфа остановиться, - Я обманула вас…
Гостья виновато опустила взгляд, не выдержав удивленного взгляда профессора. Заявление ее заслуживало упрека, но Ральф, подумав, спокойно ответил:
- Ну, вот и хорошо, что все не так страшно.
- Нет… - тихо сказала девушка, не поднимая глаз, - Всё так… Вот только дом мой цел… Вы видели по телевизору сюжет о взрыве дома напротив… А мой дом – цел. Гость взорвал квартиру, из которой наблюдал за моими окнами… Так что… - Виктория вздохнула, словно перед погружением в воду, точнее, как перед проявлением гнева «строгого родителя» вздыхает и сжимается внутри в комок нашаливший ребенок, - Жилище мое немного пострадало от поиска в нем улик доблестными полицейскими, но не так уж и сильно… Мне очень стыдно перед вами Ральф… Я сама не знаю, какой черт меня дернул не сказать вам правды по телефону… А поддержать ваше заблуждение.
- М-да… - многозначительно протянул профессор, - Осталось сказать «папа, я больше так не буду», и мое предположение подтвердится.
- Я больше не буду, - повторила Виктория, еще тише, - Честное слово. Душ и спальня мои в полной сохранности, а…
А про то, что о еде она сегодня не вспоминала почти целый день, Виктория вовремя передумала сообщать. Иначе это выглядело бы, будто она ищет повод, чтобы остаться в гостях. Девушка робко подняла глаза – ничего не поделаешь, она заслужила самый гневный взгляд, с которым и ожидала встретиться.
А:
- И что же предполагается под "а"? Вероятно, то, что вам приходится тратить все силы, чтобы мастерски изображать хромоту?
Профессор спросил это негромко, но в его голосе послышался такой холод, что девушка зябко повела плечами и вновь дернула свою руку, собираясь развернуться и идти обратно к калитке. Но эта попытка, как и прежняя, не увенчалась успехом.
- Да или нет?
- Нет, Ральф, хромота настоящая. Я правда сегодня получила пулю из пистолета. Простите меня...
Ученый опустил голову, о чем-то напряженно раздумывая.
- Я не знаю. Я не могу найти объяснения этим явлениям. Если принять мнение врачей за истину, то, что же, Альфа Тиззи хотела предупредить меня, а я не обратил внимания?
- Ральф, отпустите меня, я пойду обратно и поймаю машину, - обреченно сказала Виктория.
- Альфа Тиззи, - Ральф пропустил слова девушки мимо ушей, - Я позвоню и спрошу, верно ли, что Виктория Эберг сказала Альфе Тиззи, чтобы она передала профессору Анри информацию о том, что указанная Виктория Эберг влюблена в Ральфа Анри. Тогда все встает на свои места, Виктория Эберг играет со мной.
- Нет, профессор!
- А? - "проснулся" Ральф, - Послушайте, какую машину? У вас горячая рука и бледное лицо. У вас поднялась температура. По-моему, вы уже достаточно натворили сегодня. Идемте же. Надо позвонить... Да. Ну, я сейчас дам вам термометр, Виктория. Вы обещаете, что будете вести себя правильно?
- Да. Не надо звонить, Ральф. Это правда.
Л:
Хотя ответ для Ральфа был несколько неожиданным (он, скорее, рассчитывал смутить Викторию, чтобы она перестала, наконец, сопротивляться, увлеченная другими мыслями), выражение его лица не переменилось. Ральф снова кивнул, и, с присущей ему прямотой, спросил:
- Почему же вы не сообщили об этом мне?
Виктория улыбнулась. Ученый, пристально глядя в этот момент ей в глаза, не смог определить, улыбнулась девушка ему, любимому человеку, или ее чем-то рассмешил вопрос?
- Ральф… - как можно мягче сказала Виктория, - Я вам сейчас все объясню… У нас с Альфой действительно был разговор… Это было после нашей с вами ссоры, и моя любопытная подруга уж очень интересовалась подробностями и мотивами и моих, и ваших действий! И… Она так навязчиво подталкивала меня к ответу, что причина моих выходок именно в моем отношении к вам, что я… Ральф, я просто согласилась с ней. Ну, раз она уже нашла для себя ответ, уже убедила себя в своей версии – так зачем же я буду с ней спорить? Точно так же, как не спорила сегодня с вами, когда вы увидели в телевизоре «мой» дом со следами взрыва… А вот просить передать эту новость вам я бы ни за что не стала, - лицо девушки стало серьезным, и даже немного рассерженным, - Поверьте мне, я даже не догадывалась, что у Альфы Тиззи хватит… здравого рассудка, чтобы пересказывать вам наш с ней разговор…
Виктория замолчала. Она пыталась прочитать во взгляде собеседника хоть какой-то ответ – осуждает ли он ее, а может, ему смешно так же, как и ей? Ей показалось, что Ральф ей не верит – он слегка наклонил набок голову, прищурил глаза и пристально смотрел на собеседницу. Виктория снова улыбнулась. Затем протянула Ральфу и другую руку (правда, он на это никак не отреагировал, и девушке пришлось взять его за руку самой)
- Милый профессор… - глядя прямо в глаза Ральфу сказала Виктория, - Ну, неужели вы думаете, что такая смелая девушка, как Виктория Эберг, пользовалась бы услугами посредницы? Если бы я хотела, чтобы вы узнали о моем отношении к вам, я бы… назначила вам свиданье, или напросилась бы в гости, или пригласила бы вас – в общем, нашла бы способ сообщить вам об этом лично! Негромко… Глядя вот так же в глаза и держа за руки… Безо всяких намеков… Просто сказала бы «я люблю вас, Ральф Анри…»
Теперь смутиться и отвести глаза пришлось профессору. Точнее, он притворился, что его очень интересует вид ног своей гостьи, а заодно и заметил, что стоит она и вправду на одной ноге, лишь слегка касаясь земли носком больной ноги.
- Идемте… Вам трудно стоять… - строгим тоном сказал Ральф.
- Идемте, - Виктория послушно двинулась с места, - Осталось померить температуру и убедить вас, что с моим здоровьем – все в порядке… Вы же не поверите, если я скажу, что отлично себя чувствую?
А:
- Разумеется, не поверю, - Ральф открыл дверь и отступил на шаг, пропуская свою спутницу вперед, - Поскольку по телефону вы сообщили, что вы устали и хотите отдохнуть. Проходите вот сюда, располагайтесь. Здесь беспорядок, я не успел подготовиться к приему... Решил, что вы нуждаетесь в немедленной помощи. Впрочем, я не умею принимать гостей. Этим когда-то занималась жена, а позже - у меня не появлялись столь высокочтимые особы...
Виктория сбросила кроссовки у порога и прошла в комнату.
- Когда у вас появятся высокочтимые особы, вы можете обратиться ко мне или к мисс Тиззи, мы поможем вам организовать все так, как полагается, - сказала она.
- Спасибо, буду знать, - кивнул ученый, - Сожалею, но в круговерти информации я уже не представляю, в чем вы нуждаетесь немедленно, а что может подождать. Во всяком случае, я намереваюсь предоставить вам свободу действий. Предполагалось, что я поселю вас вот здесь, в маленькой комнате.
Справа от огромного стеллажа с книгами и картонными папками обнаружилась дверь.
- Дверь с другой стороны - это мой рабочий кабинет, своего рода лаборатория. Без моего разрешения эту дверь открывать запрещено, что бы ни происходило. Максимум - привлечь внимание стуком... Вот этот проем - вход в кухонную зону, там же находятся ванна и туалет. Пока вы добирались, я приготовил кое-какой ужин. Но все-таки я уверен, что ваше ранение не обошлось просто так. Хотите вы этого или нет, измерить температуру все равно придется.
- Хорошо, сэр Анри, я умею вести себя в гостях, - согласилась девушка.
Ральф отыскал в шкафу продолговатый ящик с красным крестом и вручил его Виктории.
- В зависимости от результатов измерения и вашего самочувствия, мы примем решение о том, необходимо ли вмешательство доктора. Доктор у меня есть, это ассистент Гард с медицинского факультета. Мы позвоним ему и, думаю, он не откажет в визите... Ну-с, чувствуйте себя уютно, я освобожусь через пятнадцать минут. Можете начать ужин без меня.
С этими словами профессор исчез за дверью лаборатории.
Л:
Как и велел Ральф, первым делом Виктория отыскала в аптечке термометр и устроилась с ним в глубоком кресле. Но сидеть неподвижно ей наскучило уже через две минуты, и, крепко прижав к телу плечо, гостья вышла на кухню.
На столе и вправду ждал ужин – целая гора сосисок, сваренных, но уже успевших остыть, хлеб и две банки с консервированными овощами. Да, действительно, хозяин очень торопился… Оглядевшись по сторонам, девушка заметила еще кое-что – длинный батон, намазанный какой-то массой и чашку с кофе рядом с ним. Видимо, Ральф как раз собирался перекусить, но внезапно у него появились дела поважнее? И, конечно же, такой увесистый бутерброд говорил о том, что хозяин был очень голоден, а утолить свой голод так и не успел… А значит, полноценный ужин ему совсем не помешает.
Деловито осмотрев содержимое холодильника, гостья принялась за дело. Вместо консервированных овощей на столе появились свежие. Их в холодильнике оказалось очень много – похоже, что Ральф о чем-то крепко задумался, находясь в отделе овощей во время последнего похода в магазин. И, пока закипала вода в кастрюле, Виктория отыскала ручной блендер, пачку длинных макарон (совместив их в уме с сыром из холодильника) и сковородку, а заодно поставила на плиту и чайник. Термометр жутко мешал, ограничивал ее движения, и девушка отложила его в сторону, даже не посмотрев на результат.
Пятнадцати минут с головой хватило, чтобы на обеденном столе появился нормальный ужин – макароны с сыром и соусом из свежих томатов, поджаренные сосиски, нехитрый салат из овощей. Виктория расставила тарелки на столе, а затем еще несколько раз их передвинула, создавая красивый натюрморт. Затем уселась за стол и, подперев подбородок кулаком, задумалась, чего бы еще добавить?
Чайник приветствовал хозяина тихим свистом. Войдя на кухню, Ральф удивленно замер, но всего на несколько мгновений – тут же взяв себя в руки, он строго спросил:
- Ну-с… И как результаты измерений?
- Ой! Я совсем забыла посмотреть! – Виктория даже подскочила на стуле и залилась краской от стыда и страха – а вдруг там больше, чем нужно?
- Тридцать шесть и восемь… - сообщил Ральф и девушка облегченно выдохнула.
- Ну вот… Видите? Полный порядок, не стоило и беспокоиться… Лучше бы заметили мои старания и вкусный аромат ужина, - капризным тоном сказала гостья.
А:
Ральф молча, словно не расслышав ее слова, отнес термометр на место и, вернувшись, закурил сигарету.
- Ужин никуда не убежит, а вот за состоянием здоровья необходимо следить внимательно. Но, если вы чувствуете себя хорошо, будем считать, что все в порядке.
- Сэр, я, правда, чувствую себя хорошо! - заверила его девушка.
- Вот и замечательно. Давайте ужинать. День был насыщенный, много всего произошло, так что теперь можно отдохнуть.
Виктория пожала плечами, уже не надеясь увидеть какую-то реакцию ученого на свои труды. Наверное, он обращает внимание на еду, только находясь в гостях и пользуясь этой возможностью, чтобы выразить хозяйке признательность? Конечно, поведение Ральфа немного обидело ее.
- Трудно сказать, закончились ли события на сегодня, - сказала она, - Во всяком случае, я поспешу.
- Куда, если не секрет?
- Освободить вас от своего присутствия.
- Я же предупредил, что не умею принимать гостей, Виктория. Что именно стало для вас неприятным? - спросил профессор, - Кажется, я уделил вам недостаточно внимания?
- Нет, дело не в этом...
Ральф некоторое время вопросительно молчал, но затем, видимо, понял, что обсуждать подобные вопросы за едой нельзя.
- Тогда не спешите. Время еще есть, - сказал он оба принялись ужинать.
Некоторое время стояла тишина.
"Как будто мы просто соседи за столиком в столовой" - подумала Виктория.
- Вам было вкусно? - нарушила молчание девушка, когда тарелки опустели.
- Да, спасибо вам, Виктория. Я даже не думал, что у меня есть продукты, из которых можно приготовить вот такой комплекс... Впрочем, я сейчас вообще мало о чем думаю, кроме своей работы. И я прошу извинить меня - ведь я сам пригласил вас к себе...
- Не стоит извинений, Ральф. Вы же решили, что я нахожусь в бедственном положении и хотели помочь. А я бесцеремонно воспользовалась этим.
- Вы правы. Я хотел помочь. Я подумал, что вы потеряли контроль... Но выяснилось, что это не так. Разумеется, мои действия обидели вас. Я вел себя слишком директивно. Я сделал слишком поспешные выводы.
- Но, ведь если бы все было так, как вы предположили, действовать нужно быстро? - улыбнулась Виктория.
- Да, действовать надо было быстро... Простите меня еще раз. Как вы поступите? Мне отвезти вас домой или вызвать такси?
- Думаю, на такси... - девушка задумчиво рассматривала цветную картинку на чайной чашке, - Я не хочу, чтобы вы подвергали себя риску из-за меня.
- Гм... - произнес Ральф.
Виктория внимательно посмотрела на своего собеседника, наблюдая, что он сделает. Возьмет в руки ключи от машины, которые лежат на подоконнике? Или телефонную трубку? Она была уверена, что обсуждать риск он не собирается. Но она ошиблась.
- Вы говорите о том человеке, который преследует вас и убивает ваших знакомых?
- Да, я имею в виду именно его, - кивнула девушка.
- Он пришел со стороны тех, кого вы огорчили шантажом?
- Да.
- Вы сможете поверить в то, что он не причинит вреда ни вам, ни мне? Просто поверить? Не задавая вопросов? Подумайте, - решительно, как будто задавая последний вопрос на экзамене, сказал Ральф.
- Ральф... Это ваш человек? - прошептала Виктория.
- Я сказал - не задавая вопросов! - ученый поднял голову и девушка увидела его взгляд.
Этот взгляд был таким жестким и холодным, что внутри нее, сверху вниз, прокатилась какая-то противная волна, вызвав в плечах и шее такое чувство, словно их парализовало. Не опуская глаз, Виктория медленно кивнула.
- Хорошо. А теперь скажите мне о вашем выборе.
Л:
- Такси, - с трудом выжала из себя Виктория после паузы, но это усилие словно сорвало замок оцепенения, - Раз вариантов, где я могла бы остаться с вами, просто нет…
- Эти варианты вы отсекли на предыдущем этапе выбора, когда решили покинуть меня, - ровным «железным» тоном, в котором девушка расслышала даже какой-то лязг, ответил Ральф.
- Верно. Но на том этапе я не знала, что опасность не угрожает вам… Чем и объяснила свой выбор.
Стараясь не раздумывать о том, откуда у профессора уверенность в собственной безопасности, Виктория представила, как сейчас снова вернется в пустой дом, в компанию к страхам и воспоминаниям. Тем более что размышлять о том, почему же Ральф так уверен, что Гость не угрожает ни ему, ни ей – чревато вопросами, а профессор их запретил…
- Вы хотите сказать, что если бы знали об этом ранее, то не спешили бы покинуть мой дом?
- Да, не покинула бы, - честно ответила Виктория, однако, объяснять, почему ей так не хочется возвращаться домой (а о той причине, которая заставила ее соврать ученому, затем лететь через весь город на такси, «танцевать» у плиты, не обращая внимания на боль – она и сама не хотела думать), девушка не стала, - Но, как вы уже убедились, помощь мне не нужна… Я лишилась статуса несчастной пострадавшей… Не просто же в гости вы меня звали? О вашем нежелании видеть меня вы сообщали ранее, еще неделю тому назад. Из этого я делаю вывод, что в статусе «просто гостьи» я нежелательна в этом доме. Потому… Вызовите мне такси, Ральф?
В последней фразе звучала обреченность и разочарование, неожиданно заставившая ученого задуматься. Ему стоило лишь дотянуться рукой до телефонной трубки, но он словно чего-то ждал. Повисшая пауза была настолько неприятна Виктории, ей настойчиво казалось, что она лишняя, ненужная, особенно после того, как в памяти снова прозвучали слова Ральфа из того телефонного разговора недельной давности – что девушка вскочила с места за телефонной трубкой сама, сказав при этом:
- Не беспокойтесь, сама позвоню, я и так слишком…
Резкая боль в ноге не дала девушке закончить фразу. За то время, пока она сидела, мышцы расслабились, а рана лишь издалека ныла, и Виктория почти совсем о ней перестала думать. А теперь, от резкого движения, словно электрический разряд пронзил все тело от пяток до самой шеи. Девушка коротко вскрикнула и рухнула на свой стул, обхватив коленку больной ноги обеими руками. Ральф заметил, как побелели от напряжения ее пальцы, а на глазах появились слезы.
А:
- Поздравляю! - Ральф рассерженно взмахнул рукой, - Вы потеряли статус несчастной и пострадавшей, а в статусе "просто гостьи" я не хочу вас видеть! Какой же статус вы желаете получить?
Но Виктория не ответила ему. Вместе с болью в ноге, ударившей девушку, словно молния, ее сердце сжалось от другой боли, которую она никогда еще не чувствовала так остро. Да и боль ли это? Нет, конечно же, она воспринимала это и раньше, но, наверное, не придавала такого значения, как сейчас?
Одиночество. Что-то вроде мутно-белого куска льда там, внутри, как будто кровь замерзла... Нет, не кровь, это вода. Это ее слезы - внутри сердца, холод Ральфа охватил все ее тело и теперь душа мечется внутри, как бабочка в герметично закрытой банке. Одиночество... Она одна, среди людей, в огромном городе, вокруг нее - добрые улыбки, обеспокоенные лица, участливые слова. Но она - одна! И ей холодно здесь... Она ушла бы туда, где есть хоть капелька тепла, но уже не согреться, тепла мало, словно огонька одной единственной спички в метровом слое льда. Она ушла бы и в последний раз поднялась на крышу. Но почему, почему ее предало теперь и собственное тело? Коленка выстрелила и швырнула ее обратно на стул, словно приказав "сидеть!"...
"Я ведь так люблю мою девочку… Тебе будет больно…"
"Меня любит только смерть!" - подумала девушка и горько разрыдалась, прижав ладони к лицу...
...Она пришла в себя от прикосновения. Ральф сидел на корточках рядом с ней и осторожно гладил ее коленку. Сквозь пелену слез она не могла разглядеть ничего, просто чувствовала его осторожные, ласковые движения. Больно... Нет, не коленке, а внутри. Виктория оттолкнула его руку.
- Простите меня, Ральф. Я сейчас уйду.
- Куда же вы пойдете? И зачем? - тихо спросил он.
От металла в его голосе не осталось и следа.
- Мне больно, Ральф... - справившись с дрожью дыхания, прошептала Виктория.
- Это пройдет... - он вновь погладил ее, - Я знаю, мне когда-то тоже было так больно.
- Внутри.
- Внутри, - согласился он, - Именно внутри.
- Вы покрылись льдом и вам теперь не больно. Мне холодно... Я не хочу замерзать!
Виктория положила мокрую от слез ладонь на его руку, прижав ее к коленке. Почувствовав, что слезы вновь подступают к его гостье, профессор положил поверх другую руку.
- Вот так будет теплее... - сказал он, - А больше... Больше я ничего не умею.
Л:
- А разве этого мало? – спросила шепотом девушка, ком в горле вдруг запер ее голос, - Уметь растопить лед, когда сам…
Ральф видел, как губы девушки шевелятся, но будто непослушны, будто слов и чувств за ними скопилось так много и таких больших, что выговорить она их не в силах. Вместо слов на ресницах Виктории снова повисли слезы. Она крепко зажмурилась, словно хотела запретить слезам тоже выходить наружу. Ральф покачал головой.
- Не надо, Виктория… Плачьте, не превращайтесь в лед.
Девушке показалось, что глаза профессора она сейчас видит в первый раз. А до этого – словно смотрела в затемненное стекло, в котором отражалась сама, но ни разу даже не задумывалась, что там, внутри, за этим стеклом живет точно такой же человек. С точно такой же способностью сжиматься от боли, с точно такой же привычкой петь от радости. Дрожь внутри проходила, будто этой самой ладонью, которая лежала сейчас поверх ее руки, Ральф закрыл щель в стене, запретив дуть сквозняку. И теперь Викторию внутри медленно заполняло тепло… И приятная слабость.
- Нет… Вы совсем не ледяной… Я ошибалась, да? – девушка продолжала говорить шепотом, только теперь уже боясь спугнуть громким голосом эту слабость, - Правда?
- Правда, - так же шепотом ответил Ральф, затем осторожно прикоснулся щекой к руке Виктории и положил голову на ее колени.
Девушка почувствовала, как тепло стало от его выдоха. Облегчение… Ральф давно уже не говорил, не раздумывая. Он привык тщательно выверять каждое свое слово, прежде чем произносить его вслух, а теперь вдруг надобность в этом пропала. Он привык следить за собой, наблюдать со стороны за каждым своим движением и делать только то, что считал обоснованным – ничего лишнего. А сейчас, впервые за долгое время, он действовал изнутри и ему совсем не хотелось за собой подглядывать.
Виктория несмело поднесла руку к его волосам и остановилась. Нет, она не боялась, что ее ударит ток, если она прикоснется к нему. Другое ощущение… Словно дотронься она до него – и случится какой-то перелом, дороги назад уже не будет для нее. Ей придется осознать что-то важное, невидимое, но очень ощутимое сейчас, и оно обязательно станет контрастным и даже осязаемым, стоит ей только коснуться…
- Не надо больше хранить свою боль в себе… Вы расскажете мне, почему вам было больно? – девушка провела по жестким волосам Ральфа ладошкой, совсем не почувствовав, как прошла колючая боль в горле, а слезы все равно катились по мокрым дорожкам на щеках.
А:
- Да, - ответил Ральф, - Я обязательно расскажу вам об этом. Но не сейчас. Сейчас у нас иная цель, Виктория... Мозаика еще не собрана.
Девушка вздрогнула, но ученый, лежа головой на ее коленях, не заметил этого.
- Какая у нас цель, Ральф? - спросила она через несколько секунд.
- Вы хотели остаться здесь и вы правы, здесь самое безопасное место после психиатрической лечебницы... Вы становитесь хозяйкой этого дома. Располагайтесь со всеми возможными удобствами.
Ральф, не двигаясь, открыл глаза, затем сильно зажмурил их и вновь открыл. Приподнялся, выскользнув из-под руки Виктории и встряхнул головой, словно сбрасывая с себя сон.
- Вы позволяете мне остаться здесь? - спросила Виктория.
- Я прошу вас об этом...
Ральф взял ее руку, поцеловал ее и скрылся в лаборатории.
Л:
Виктория еще не совсем понимала, что за странное ощущение она сейчас испытала. Что заставило ее вздрогнуть, а внутри что-то подпрыгнуло и упало, словно она спустилась с высокой крутой горки. О чем говорил профессор? О какой-то цели… «Ты и вправду псих! Ну нельзя же в каждом слове слышать угрозу! Прекрати дрожать!» - ругала себя Виктория, сообразив, что в слове «цель» она увидела мишень… Впрочем, события последних дней свели бы с ума кого угодно…
Девушка потихоньку, осторожно ступая на ногу, поднялась с места и принялась убирать посуду со стола. Зашумела вода в раковине, и вскоре порядок на кухне был восстановлен. Захватив с собой стакан с чистой водой, девушка разместилась «со всеми удобствами» на мягком диване в гостиной. Рядом с собой она обнаружила пульт к большому телевизору, висящему на противоположной стене комнаты, и включила его, приглушив звук. Мелькающие на экране картинки успокаивали ее, а тишина не мешала думать…
И все-таки дело не в мишени… Эхо того ощущения хоть и не заставляло ее дрожать, а все же навязчиво гудело в сознании, не выходило из головы. Виктория протянула вперед руку со стаканом – и изображение на экране телевизора преобразилось. Точнее, картинка исказилась и «разбилась» на много одинаковых мелких картинок, пройдя через рельефное стекло стакана и воду. Разбился и окружающий мир. Например, книга, лежащая на журнальном столе рядом с диваном, сквозь стекло стакана раздробилась на несколько маленьких книжечек. Виктория взяла ее в руки, попыталась читать – но это был непонятный для нее язык научных терминов, а сама книга оказалась справочником. Одна из страниц даже была заложена листком, исписанным формулами, а на самой странице Виктория увидела статью с названием «Мозаика Коппа», речь в ней шла о каком-то оптическом явлении, а больше понять не удалось… «Мозаика!» - молнией сверкнуло в голове слово, и буквы запрыгали на книжной странице в дрожащих руках. Викторию охватило сильное волнение, когда мозаика из осколков памяти сложилась у нее в голове.
«Мозаика еще не собрана» - звучал в одном осколке голос Ральфа Анри. «Когда мозаика будет собрана, я заработаю деньги…» - в другом осколке отразилась солнечная крыша сегодняшнего сумасшедшего дня, стоящий перед ней убийца, нараспев обещающий быть с ней вместе всегда… Мороз по коже…
Голос, фигура, движения – все говорило о том, что эти слова говорил не один и тот же человек, да и допустить, что убийца – это и есть Ральф, ей и в голову не взбрело! Ральф Анри знаком с убийцей? «О, господи! Так вот, откуда у него уверенность, что ему не угрожает опасность!» Взгляд Виктории беспокойно метался, словно она следила глазами за хаотичным полетом мыслей в голове, вспышками воспоминаний и плавным падением нужных частей мозаики. Ее собственной мозаики, в которой хоть и не хватало нескольких кусков, но рисунок уже можно было разглядеть… Внезапно дверь лаборатории открылась, и на пороге появился Ральф. Он, кажется, что-то искал – тот самый справочник, который оставил на журнальном столе? Заметив его в руках у гостьи, ученый обратил внимание и на ее бледное испуганное лицо.
- Виктория? Вы снова бледны… - встревожился Ральф.
- Ральф? – еще больше испугалась Виктория, захлопнула книгу и прижала ее зачем-то к себе, - Это все мозаика! О, господи, только не сочтите меня снова сумасшедшей… Она сошлась! Я поняла… - то бормотала, то выкрикивала девушка, путаясь, пытаясь говорить внятно, но путаясь снова, - Ральф! Вы сказали, что мозаика еще не собрана, а тот человек, Гость, он сказал… сказал, что когда мозаика будет собрана, тогда все закончится! Ральф? Это не бред. И не сумасшествие! Я думаю, вы знаете, кто этот человек! Мало того, вы пытались спасти меня от него, спрятав в психиатрической клинике! Да? О, а я так рассердилась на вас… Как же так? Ведь ему, получается, нужна не я…
- Нет, не вы, - коротко прекратил поток ее бессвязных фраз ученый. Впрочем, это со стороны могло показаться, что Виктория несет полную чушь, а Ральф отлично понимал, что она имеет в виду. И, пока Виктория не успела опомниться от удивления, присел на диван рядом с ней, взял за руку и спокойно приказал, - А теперь успокойтесь и попытайтесь подробно мне рассказать, что происходило сегодня на той крыше.
Собрав остатки спокойствия, девушка пересказала все, что смогла вспомнить. Постепенно ее фразы стали четкими, ровными, а мысли угомонились и выстроились в ряд.
- Ральф, вы знаете этого человека? Или того, кто его послал? – спросила Виктория, справившись с заданием Ральфа, а заодно и со своими нервами.
А:
- Моя милая хозяйка... - необычайно мягким голосом сказал Ральф, - Ведь мы договорились с вами о том, что вы не будете задавать вопросов? Правда?
Виктория пристально посмотрела на него. Ральф говорит так ласково потому, что все-таки уверен, что она больна? Но во взгляде ученого не было того острого предупредительного внимания, которое она уже видела недавно. Наоборот, какая-то усталость и что-то похожее на грусть.
- Да, Ральф, - кивнула девушка.
- Просто будьте уверены. Тот человек не может причинить вред вам или мне.
- Он говорил слово "нельзя", - напомнила Виктория.
- Верно. Ему нельзя. Эта мозаика - очень сложная штука, но я знаю, что соберу ее. А пока - будьте уверены, ничего не пугайтесь и постарайтесь ничему не удивляться.
- Я подумала, что если буду удивляться, то мне наверняка предстоит еще одна встреча с доктором Релистером! - голос Ральфа вызвал у девушки чувство защищенности и она даже попыталась улыбнуться.
Ученый улыбнулся в ответ и взял ее руку в свои сильные ладони.
- Вот когда ваша нога заживет, мы поиграем в доктора Релистера и испуганную Викторию Эберг. Я приготовлю вам ванну с каким-то успокаивающим веществом и помещу вас туда. А потом придется с помощью санитаров извлечь вас оттуда и переложить на кровать, потому что вы заснете. И, когда проснетесь, заставить вас делать зарядку, иначе вы начнете клевать носом на работе. Кстати, в какое время вы просыпаетесь, чтобы направиться на работу? В вашей комнате есть будильник, не забудьте установить его правильно.
- Вообще-то полицейский чиновник сказал мне, чтобы я сидела дома, - совершенно расслабившись, промурлыкала Виктория.
- Напрасно...
- Гость угрожал и новому шефу редакции... Я лучше останусь пока бездельницей. Хотя... Вдруг это встревожит его?
- И он начнет стрелять напропалую?
- Да. Он же не верит, что у меня больше нет фотографий и записи. Ральф, ответьте мне хотя бы, почему мне сейчас так хорошо и спокойно? Нет никакого страха...
- Потому что вы достигли очередного результата, Виктория, - ответил ученый.
- А мне правда был нужен этот результат? Вдруг он принесет те же плоды, что и моя статья?
- Об этом вы подумаете завтра, госпожа журналистка.
- Завтра? А что изменится завтра?
- Пройдет время и реализуются проекции. Спокойной ночи.
Ральф вернул ее руку, взял взамен справочник с колен девушки и удалился за дверь.
Л:
Виктория снова осталась одна, но пустоты вокруг нее не было. Словно Ральф, скрывшись из виду, оставил рядом с ней что-то незримое и невесомое, но ощущение присутствия этого «чего-то» было очень ярким. Ярким, теплым и мягким, как пух. Ощущение безопасности и тепла, взамен одиночества? Девушка продолжала улыбаться, глядя куда-то перед собой, но не замечая ничего, кроме пуха. Хотелось медленно упасть в него и уснуть.
… За дверью, на которую указал Ральф Анри, скрывалась маленькая уютная гостевая спальня. Видимо, хозяин ею совсем не пользовался, мебель здесь была лишь самая необходимая – кровать с креслом, над которым висел светильник, и небольшой шкаф, совсем пустой, если не считать необходимого для сна белья в нем. Виктория положила на пустую полку свой рюкзак и улыбнулась – вот теперь она здесь хозяйка? Немного позже, снова проходя в комнату из ванны мимо двери лаборатории, девушка обратила внимание на полоску света внизу. Всего лишь тонкую полоску, совсем тусклую, а как им уютом она наполняла дом!
Уснула Виктория быстро. Жесткие крахмальные простыни пахли свежестью, приятная усталость разлилась теплом по телу, стоило ей забраться в постель. Маленькие механические часы-будильник на тумбочке отсчитывали секунды до утра, до звонка… Но сон все никак не приходил, хоть мысли уже и не летали в голове, а выстроились в очередь – девушке очень нужно было их отфильтровать, ненужные – выбросить, нужные – поместить в отведенное для них место, и тогда картинка сама собой сложится. Итак… Совершенно ясно, что ее «преследователь» преследует вовсе не ее, а ждет результата работы Ральфа, чтобы его отнять. Ученый откуда-то знает об этом, и не сопротивляется… Вот почему Ральф не читал писем Гостя, он и так знал, о чем в них говорится… Гость пригрозил, что убьет ее, если Ральф не выполнит его приказов? Верно, из-за этого профессор и отправил ее в безопасное место, пусть даже этим местом и была психиатрическая клиника, и по этой же причине Ральф устроил ссору наутро после их встречи – вместе они оба были более уязвимы, чем по отдельности! Но зачем тогда этот спектакль с фотографиями и записью? Просто для отвода глаз, внимания… Или нет? Этого Виктория знать не могла, однако, уже тот вывод, что она сама является инструментом в руках Гостя против Ральфа, а не целью, давал ей четкое указание беспрекословно слушаться профессора! «Интересно, а если бы я нашла фотографии и отдала Гостю? Что было бы?» - эта мысль тут же улетела прочь как ненужная. Вопросов и мыслей оставалось еще много – длинная очередь, но они понемногу теряли четкость, путались и разбредались… Последнее, о чем подумала девушка, улетая на подушке в солнечный сон – слушаться Ральфа она сможет, но вот не задавать вопросов… Выполнить это условие для нее будет, пожалуй, самой трудной задачей.
А:
Утром Виктория все же отправилась на работу. Проснувшись, она обнаружила на кухонном столе записку, в которой Ральф желал ей приятного пробуждения, сообщал, что сегодня его дела начнутся позже, чем обычно и он планирует спать до десяти часов утра. Там же было указано что она, если пожелает, может разбудить его, постучавшись в дверь лаборатории. Но девушка оставила приписку, что она тоже желает ученому доброго утра, позавтракала, и, еще раз взвесив "за" и "против", вышла из дома. Она помнила, что, проезжая мимо дома Ральфа, встречала на пути остановку автобуса, а добрые прохожие, торопившиеся в этот час туда же, подсказали, какой ей нужен номер. И наконец, хотя и с небольшим опозданием, Виктория смело вошла в редакцию.
"Надо позвонить в мастерскую, выяснить, когда будет готова машина и спросить, в какую сумму это выльется... И поинтересоваться у полицейских, когда мне вернут деньги за билет" - подумала она.
На секунду задержавшись возле пустого кресла Никольсона, она со вздохом оглядела его стол, оставшийся теперь без хозяина. Аппаратура, провода, россыпь компакт-дисков, хлебные крошки на куске бумаги... Надо бы навести порядок на столе, полицейские, конечно же, не стали заниматься ничем подобным.
Виктория выдвинула из-под стола свое кресло и включила компьютер. Кстати, а где все остальные? Эд Брюс здесь, вот на спинке стула висит его куртка и на экране компьютера танцуют снежинки. Рэйна Ластери тоже пришла, на ее маленьком столе, как обычно, рабочий беспорядок. Мистер Вивади забыл на столе свои очки, но его компьютер тоже мигает огоньками. А, наверное, Роуз Харпл вызвала всех к себе на совещание!
Ожидая, пока компьютер включится, Виктория сняла телефонную трубку и быстро набрала короткий номер.
- Редакция... - ответила Мари Эпсон.
- Мари? Привет, это Викки... Я опоздала сегодня, пришла, а здесь никого. У нас совещание?
- Да, Вик, но еще не началось, ждем миссис Харпл. Она назначила совещание еще вчера, но ты уже уехала с полицейскими. Приходи! Все уже собрались!
- Да, я иду! - сказала Виктория, - Сейчас!
Трубка щелкнула, приземлившись на рычажок, и девушка развернулась вместе с креслом. Хотя журналисты - творческий народ и всегда бывают несколько безалаберны, однако опаздывать на совещания считалось дурным тоном еще со времен правления Индюка. Однако краем глаза она увидела текст на экране компьютера, совсем как тот, который читала вчера. По всему телу пробежал холод, девушка замерла и кресло по инерции любезно повернуло ее к монитору.
"Милая моя, нежная Вики-тортия! А я опять с тобой! Как поживает моя маленькая, бедненькая ножка? Я думаю, что хорошо, судя по тому, как ты выскочила из автобуса. Прости меня, роднуль... Я так плакал потом. Это ведь ужасно - сделать больно самому лучшему в мире существу, моей любимой девочке! Я больше не буду. Я купил тебе новые брюки, выбрал такого красивого цвета, что ты обязательно улыбнешься, когда их увидишь! И я улыбнусь с тобой, ты почувствуешь мою улыбку, а я почувствую твою, хотя я уже далеко от тебя. И мы будем вместе улыбаться, а остальные люди, которые в приемной, просто обалдеют от зависти! Да-да, брюки лежат в приемной, вернее, висят на спинке стула под большим листом бумаги, где секретарша иногда прячет свое нижнее белье, но теперь там твои новые брюки. Ты ведь примеришь их сразу же, правда? Я очень этого хочу! Жаль, что увижу только потом...
Я все равно подарил тебе эти брюки, хотя сначала у меня было желание разорвать их и выбросить в окно! Ну, почему ты издеваешься надо мною? Разве ты не понимаешь, что мне очень больно от этого? Но я думаю, что ты, наверное, еще не совсем привыкла ко мне и потом у нас все будет хорошо. Я знал, что ты обманывала меня и нашел фотографии и кассету в ящике стола Митради. Мне грустно, милая моя Викуля. Ты ведь об этом знала и могла просто пойти к Роуз Харпл и попросить их для меня. Когда ты теперь сможешь поговорить с нею? Только на Страшном Суде. Не жди, она не придет. Она умерла".
- Идиот, это не те фотографии и кассета! - крикнула Виктория и ударила кулаком по столу.
Бессилие... Некоторое время девушка молча смотрела прямо перед собой на покрытую мелкими царапинками поверхность стола. Миссис Харпл. Теперь - миссис Харпл... Боже, как трудно ей будет поднять трубку и сказать коллегам, что совещания не будет. Что они скажут ей в ответ? Посовещаются и попросят убраться подальше от них, словно заразную больную...
"Но я поплакал - и больше не сержусь. Это какие-то другие фотографии, ну, а нам с тобой не все ли равно? Просили фотографии - я принес. Все будет замечательно, моя малышка, мы почти у цели! Твой Гость. P.S. Кота я покормил рано утром. Он скучает по хозяйке. Я тоже скучаю!"
Девушка обреченно закрыла текст и откинулась в кресле. Сейчас опять придет полиция, будет допрос, шелест бумаг, подозрительные взгляды... Боже, зачем она сегодня вообще вышла из дома?
Виктория подумала о том, как бы приятно сейчас было вновь оказаться в той комнатке, где она спала этой ночью. В темноте, под одеялом... И чтобы утро не наступало вообще... Встать и просто уйти?
- Ребята! Там... Миссис Харпл! В машине... Она мертва! Викки! Где все? Наверху? Да?
У дверей, запыхавшись и растерянно озираясь по сторонам, стоял Джеф Никольсон. Наверное, Виктория побледнела и вскочила с места, что, в общем, вполне соответствовало ситуации, во всяком случае, Виктория потом не смогла объяснить себе, как она оказалась прижатой спиной в углу, напротив стола мисс Ластери. Во всяком случае, она отчетливо видела - никакой дырочки на лбу Джефа Никольсона нет...
- Джеф, чего ты орешь? - послышался голос Эда Брюса из коридора, - Все на совещании. Миссис Харпл задерживается, а вот некоторые личности - опаздывают! И меня посылают поторопить их!
Л:
Виктория резко обернулась – Эд стоял в проеме входа в коридор, который вел к кабинету главного редактора и спокойно... нет, немного сердито, но совсем не удивленно смотрел на опаздывающих сотрудников. Резкий поворот головы – и перед ее глазами снова Джеф… Теперь опять Эд… Джеф…
- Джеф? – дрожащим голосом спросила Виктория и попятилась назад, до тех пор, пока плечи ее не уткнулись в угол. Дальше идти было некуда, - Ребята? А день сегодня какой?
Вопрос оказался настолько не к месту, неожиданным, что Джеф, мертвый Джеф удивленно ответил так же невпопад:
- Вчера…
Девушка почувствовала, как ноги ее стали непослушными и мягкими. Она медленно скользила по стене на пол.
Вернуться в себя ее заставил резкий запах. Виктория поморщилась и открыла глаза. Перед ней стоял инспектор Хант и держал маленькую желтую бутылочку в руках. Вероятно, запах исходил от ее содержимого. Полицейский внимательно смотрел на нее, прищурившись, следил за ее «пробуждением». Виктория вздрогнула и вжалась в спинку кресла, стиснув пальцами подлокотники – теперь она сидела в своем кресле, видимо, ее переместили туда, пока она была без сознания. Перед ней стоял Хант… Тот самый инспектор Хант, погибший вчера при взрыве, который устроил Гость. Погибший… Тогда где она находится? Сердце ее громко и быстро застучало под ребрами. Уже на том свете? Боже, неужели, уже на том? Неужели именно так все и происходит – однажды человек просто умирает и не знает об этом, пока его не «встретят»! Или…
- Кто вы? – еле слышно спросила девушка.
- Инспектор Хант, - кивнул головой полицейский, ничуть не удивляясь вопросу, - Простите, мисс Эберг, мы не хотели напугать вас. Сержант Хисп был отправлен к вам, чтобы предупредить… Не волнуйтесь, мисс, все живы.
- Хисп… - повторила Виктория, - Живы?
- Живы, - подтвердил инспектор.
- И Роуз? – спросила Виктория и снова замерла, не дыша, ожидая ответа.
Инспектор медленно покачал головой и опустил взгляд.
- Сожалею…
Рация в его нагрудном кармане вдруг ожила и из нее раздались невнятные слова. Виктория снова испуганно вздрогнула, когда Хант достал устройство и, нажав на кнопку, отозвался.
- Сержант Хисп… - прошипела рация, - Сэр, Виктория Эберг не найдена!
- Отставить, Хисп! – скомандовал инспектор, прижавшись губами к микрофону устройства, - Мисс Эберг уже здесь. Ждите меня внизу. Буду через пять минут.
Рация коротко прошипела в ответ и замолчала, скрывшись после этого в нагрудном кармане полицейского. Виктория испуганно следила за каждым его движением, широко раскрыв глаза и крепко обхватив подлокотники. Она уже поняла, что все происходит наяву, и она вряд ли сошла с ума, но все происходящее с трудом укладывалось в ее прежние понятия и ощущения. Допустим, инспектора мертвым ей видеть не довелось…
- А Джеф? – продолжила вслух свои размышления девушка, - Мне показалось… показалось… что я видела его… И вчера…
Виктория перешла на шепот, но даже шепотом не смогла произнести, описать словами, что она видела. Она лишь подняла руку и дрожащим указательным пальцем ткнула себе в лоб. Словно по волшебству, Джеф Никольсон тут же появился из входной двери, пробежал мимо и скрылся в кабинете главного редактора, хлопнув при этом дверью. Виктория снова дернулась и обхватила плечи руками.
- Я сейчас все вам объясню, - сказал инспектор и, придвинув кресло Джефа к себе, сел напротив Виктории.
А:
- Да, миссис Харпл застрелена именно так, в лоб... - кивнул Хант, - Только Джеф Никольсон здесь совершенно ни при чем, мисс Эберг. Просто неприятное совпадение - он носит такую же куртку, как и наш Гость. И вчера в полутьме вы приняли одного за другого. Только зачем вы сбежали, правильнее было бы спрятаться до моего приезда?
- Я... Я испугалась, - это единственное, что Виктория нашла сказать в этот момент. Она не понимала ровным счетом ничего.
- Мы искали вас всю ночь... Где вы провели ее?
- У Ральфа Анри... Я провела ночь у Ральфа Анри, сэр. И утром поехала сюда, в редакцию.
- У Ральфа Анри? Примерно в какое время вы покинули его дом?
Девушка взглянула на большие часы, висевшие над дверью. Эти часы однажды принес Теодор Митради и сказал что-то насчет времени, с которым вынуждены соревноваться журналисты... Часы показывали пять минут десятого.
- Около часа назад. Он спал, перед уходом я написала ему записку... Да, это было в восемь утра.
- Вы следовали на такси?
- Нет, сэр, автобусом.
- Разве ваш автомобиль неисправен? - почему-то Виктории казалось, что инспектор говорит с едва заметной иронией.
- Да, он все еще в мастерской.
- М-да... Что же, спасибо вам за версию, мисс Эберг. Только вот дом Ральфа Анри взорвался в шесть тридцать две, как раз в тот момент, когда сержант Хисп остановил машину рядом с вашим "Ситроеном" возле забора...
- Все живы? - прошептала Виктория.
- На данный момент - да. Кроме миссис Харпл и, понятное дело, самого Ральфа Анри.
- Вы сказали - все живы...
Она находится в огромной банке из толстого стекла, а шум окружающего мира доносится сквозь невидимые динамики... Вот, значит, как чувствуют себя ядовитые змеи за стеклом их террариума в зоопарке. А интересно, змеи думают о том, что они-то как раз дома, а людей им показывают для развлечения?
Виктория вдруг рассмеялась. Совершенно неожиданно для себя, так же, как и произнесла последнюю фразу.
- Я тоже рад, что мы все живы. Так где же вы провели эту ночь, мисс Эберг? - терпеливо спросил инспектор Хант.
Л:
Сам тон, спокойствие, серьезное выражение лица, с которыми инспектор произносил свой вопрос, рассмешили Викторию еще больше. В нем уснул величайший актер?
- Вы разыгрываете меня, господин инспектор! – воскликнула Виктория сквозь смех. Но выражение лица Ханта не изменилось – надо же, какая выдержка! Однако, смысл «шуток» понемногу доходил до сознания девушки и в нем возникали неприятные картины. Они явно отличались от действительности, - Но ваши шутки совсем неуместны! – добавила она неожиданно для себя самой жестким тоном, эхо ее звонкого смеха еще не успело раствориться, а от веселости на лице и в голосе не осталось и следа.
- Я не шучу. Где… вы… провели сегодняшнюю ночь? – медленно повторил полицейский, словно подозревал, что Виктория плохо слышит, но умеет читать по губам, как и другие плохо слышащие люди.
- В доме… Ральфа Анри, - подражая инспектору, ответила Виктория, стараясь не показать раздражения в голосе, - Я покинула его около восьми часов утра. И в это время стены его стояли на месте и никаких взрывов в нем не было, - девушка сделала паузу, внимательно наблюдая, как действуют ее слова на собеседника, - В редакцию я не могла приехать на автомобиле, вы прекрасно знаете, что у него сломаны тормоза. И после того, как полицейские вернули мне его после всех ваших экспертиз, мне пришлось отдать его в мастерскую, так как чинить его я не умею, а ездить с неисправными тормозами опасно для жизни, если вы об этом забыли, - девушка нарочно перечисляла все подробности, словно намекала, что сомневается в способности инспектора запоминать события, - А до этого, - продолжала она, пока Хант еще не успел собрать мысли для каких-нибудь возражений, - Я была дома и видела разрушенные взрывом окна дома напротив, из которых, как вы мне сказали, Гость наблюдал за мной. В новостях сказали, что при взрыве в этой квартире погибли и вы, и Хисп… А до этого – я была здесь, в этом же кресле, и прекрасно видела Джефа с простреленной головой, а затем и самого убийцу, которого догнала на крыше, вследствие чего имею теперь слегка простреленную ногу…
В качестве доказательства Виктория приподняла брючину и показала полицейскому край бинта на ноге, а заодно и достала из сумки квитанцию из автомастерской и положила ее на стол перед Хантом. В квитанции была указана сумма аванса, дата, а уголок ее был загнут и имел жирное черное пятно. И, хоть инспектор мог воспользоваться паузой в ее речи и возразить чем-нибудь в ответ, он словно ждал, что будет дальше. Виктория продолжила.
- Так что… Я, конечно, допускаю, что вчерашнее убийство было просто спектаклем. Вы каким-то образом узнали о планах Гостя и посадили вместо Джефа манекен, а мне об этом не сказали, чтобы я не выдала подлога своей реакцией? Так же, с целью обмануть преступника, вы распространили информацию, будто вчера при взрыве погибли сами… Все это вы могли объяснить мне, вместо того, чтобы вводить в заблуждение дальше! А вместо этого зачем-то пугаете новым взрывом!
- Дом господина Анри взорвался сегодня в шесть-тридцать две утра, возле него стояла ваша машина, - бесстрастно, будто робот, повторил Хант.
Виктория покачала головой. Ее рука потянулась к телефонной трубке, а пальцы другой руки нетерпеливо набрали номер… Пальцы дрожали, девушка очень боялась, что дома Ральфа и вправду может не быть…
- В настоящее время нас нет дома… - ответила знакомая электронная дама из автоответчика телефона Ральфа. Виктория быстро нажала кнопку громкой связи на аппарате.
- Видите? Все в порядке, работает телефон, значит, дом на месте! – с видом победителя радостно воскликнула Виктория. В это время из динамика раздался сигнал для начала записи сообщения, и девушка торопливо заговорила в трубку, - Ральф, на столе – завтрак, когда проснетесь. А кофе – сварите сами. До вечера! У меня есть новости…
… Ральф Анри проснулся из-за звонящего телефона. Пару секунд раздумывал, подняться ему с дивана, или пусть автоответчик справится без него? И решил, что уснуть ему все равно больше не удастся, значит, пусть телефонный звонок будет поводом начать день. Открыв дверь лаборатории, он услышал лишь конец сообщения и поспешил снять трубку.
- Какие новости, Виктория? – чуть хриплым со сна голосом спросил он.
Волна радости, вдвое выше предыдущей, накрыла девушку с головой.
- Джеф жив, Ральф! – воскликнула Виктория, - Представляете? И инспектор Хант – тоже, он сейчас рядом со мной! Представляете?! Ральф, как только мне станут известны подробности, я перезвоню вам! У инспектора, кажется, мало времени, а у меня – много вопросов… Я перезвоню! Берегите себя…
Девушка вернула трубку на место и снова спросила у инспектора:
- Ну? И как же мне прикажете понимать ваши шутки?
А:
Инспектор Хант некоторое время молчал, глядя в одну точку и напряженно раздумывая. Но на его лице не отражалось ничего - ни досады, ни удивления. Наконец, он развел руками.
- Понимайте, как шутки, мисс Эберг. Но...
Но в этот момент его рация издала мелодичный сигнал.
- Господин инспектор, время! - крикнул незнакомый голос.
Хант встрепенулся.
- Я позвоню вам...
И, не говоря больше ни слова, бегом кинулся к выходу.
Л:
Джеф Никольсон едва успел отскочить и прижаться к откосу двери, чтобы не столкнуться с несущимся на него инспектором. Виктории, наблюдавшей бегство Ханта со своего места, даже показалось, что это сам инспектор развернулся в дверях и… превратился в Джефа Никольсона. Под удивленный взгляд коллеги Джеф пересек комнату и уселся на свое место, в кресло, где только что сидел инспектор.
- Кошмар… Не могу поверить… - Никольсон обхватил руками голову и поставил локти на стол.
- Джеф… Неужели про Роуз – это правда? – чувствуя, как к горлу подкатывает ком, спросила Виктория.
- Правда, Вик… Я видел… Ее укрыли простыней… Белой такой простыней с красным пятном… И увезли… - хрипло ответил Джеф.
- О, господи… Я так надеялась, что это тоже – жестокий спектакль… Я еще и от первого не отошла, - Виктория сердито нахмурилась, бросив при этом взгляд на дверь, куда умчался инспектор.
- Прости, Вик… Я напугал тебя, да? Я думал, что ты в курсе дел… Прости, я представляю, что ты пережила, я видел… Прости, - лицо Джефа выражало искреннее раскаяние и сожаление.
- Да я и сейчас не в курсе дел, Джеф. Расскажешь? Я видела лишь письмо Гостя, а затем… дырку в твоей голове. А утром – ты…
- Конечно, Вик! – Джеф даже обрадовался, что появилась возможность хоть как-то компенсировать коллеге урон из-за утренней сцены и принялся рассказывать все, о чем знает.
А:
Ральф оторвал взгляд от листа, покрытого формулами и пояснениями и удовлетворенно взглянул на юную девушку, сидящую напротив.
- Вот теперь, дитя мое, вы правильно решили эту задачу. Насколько я могу судить о ваших способностях, вы решили бы ее и в прошлый раз с тем же успехом. Лень?
- Сэр Анри, мы с Кейси раздумывали, что подарить вам на день рождения! - покраснев, призналась ученица.
- Вот как? - улыбнулся ученый, - А откуда вам известна дата?
- Мама Кейси преподает математику и она, то есть Кейси, подслушала ее разговор с мистером Раддом о том, что у вас скоро день рождения!
- Подслушивать нехорошо... Но... Знаете что? Скажите Кейси, что у вас возникла мысль. Подарить Ральфу Анри две вещи. Обычный школьный дневник и такой блокнот, знаете, в котором можно что-то написать или нарисовать, а потом провести ладошкой и все исчезнет!
- Знаю, - удивленно кивнула школьница, - А зачем вам все это?
- Дневник хорош тем, что в нем можно ставить оценки.
- Но кто же будет ставить вам оценки, сэр Анри?
- Самая правильная оценка, мисс Райт, это собственная... При условии, что исправлять оценки в дневнике не принято. Я много раз подумаю, прежде чем написать цифру. А многоразовый блокнот мне нужен для того, чтобы помнить, как это приятно - написать что-то, а затем провести ладошкой и написать другое.
- Другое - оно лучше, да? Или нет... Оно просто другое?
- Конечно, моя юная приятельница! Это просто другое. И тогда оценка в дневнике будет самой-самой правильной!
Ученица заморгала длинными ресницами, но все-таки сделала вид, что поняла слова профессора и кивнула.
- Ладно.
- Только смотри, никому ни слова о нашем разговоре! Иди и пригласи следующего.
- Там какой-то мужчина в черных очках, - сказала Райт, поднимаясь с места, - И больше никого.
- О! Зови его сюда!
Девочка радостно выскочила в дверь. И через несколько секунд в кабинет вошел Гость. Профессор Анри порывисто вскочил ему навстречу, шагнул вперед и крепко пожал руку.
- Вы сломаете мне руку, профессор! - рассмеялся Гость, бросая на стол очки и снимая черную куртку с высоким воротником.
- Вы гений! - Ральф Анри широко улыбнулся.
- Всего лишь скромный студент... Который однажды поклялся, что поможет своему Учителю. У нас все получилось, сэр. Впрочем, вы это уже поняли.
- Виктория преодолела барьер?
- Да. В тот момент, когда инспектор сказал ей, что ваш дом взорвался. Фотографии и запись исправили баланс... Энергия переходит от Альфы к Митради, я почувствовал уже три колебания, пока ждал вас. Вы победили, сэр.
- Мы победили, мы вместе! Когда вернется Харпл?
- Завтра. Через двенадцать часов после взрыва вашего дома, сквозь один оборот Кольца.
- Машина мисс Эберг готова?
- Стоит на подземной парковке.
- Что осталось у нас из того, что несбалансировано?
- Только вы, профессор.
- Хорошо... Хорошо, Гость. Ну, что же, мы можем ехать? - несколько растерянно спросил Ральф Анри, словно еще раз мысленно следуя по всему процессу.
- Можем, сэр, - Гость, видимо, был уверен в успехе, он взял свою куртку и очки.
- Тогда - едем... Везите меня к тюрьме, коллега!
Спускаясь по лестнице вслед за своим лучшим студентом, Ральф опасался встретить кого-нибудь из персонала школы. Что они скажут, увидев его в обществе такой темной и мрачной с виду личности? Но навстречу им никто не попался. Машина Гостя взвыла форсированным двигателем и понеслась по знакомым улицам. К тюрьме. Там, где все началось и сегодня обязано закончиться.
Л:
- Вчера утром по пути в редакцию меня перехватил инспектор Хант, - начал рассказ Джеф Никольсон, - И сказал мне, что они получили сообщение от неизвестного, что на меня готовится покушение… На меня и на мистера Ханта, и еще этого, как его… Сержанта…
- Хиспа! – подсказала Виктория.
- Да, на полицейских, только не здесь, а в другом месте. Я уж не спрашивал, чем я вызвал интерес, и у кого, да и почему полиция в это поверила… А может, и не поверила, просто перестраховаться – было делом не таким уж и сложным? А? Вик…
- Не знаю, Джеф… Дальше! – нетерпеливо оборвала его рассуждения девушка.
- Да… Так вот… Больше никого не предупредили, чтобы не вызвать подозрений у преступника. Пока в комнате никого не было, все приготовили – вместо меня в кресло усадили какую-то куклу, надвинули кепку, надели наушники, открыли окно… Ну, чтобы преступник прицелиться мог поточнее и не попасть в кого-нибудь другого, понимаешь? А я остался наблюдать из темного коридора.
- Не очень, - ответила девушка на вопрос, понимает ли она.
- Выстрел действительно раздался! – восхищенно крикнул Джеф, не обратив внимания на ее реплику, - Снайпер! Он попал точно в голову… Жутко представить, что было бы, окажись я на ее месте…
- Постой, ты хочешь сказать, что из башки куклы потекла кровь? Я же ее видела! – Не поверила Виктория.
- Да какая кровь! Нет, просто дырка в пластике, круглая дырка, словно стержнем проткнули… Ну, крошки, куски пластмассы по всему столу… Но ты, кажется, просто не успела их заметить, ты тут же вскочила и помчалась… за мной! Я даже испугался… Сиганул через перила вниз с перепугу! Эх, видел бы мой тренер…
- Стоп-стоп! Он вверх побежал! – снова перебила Виктория, - На крышу!
- Не-ет, - Джеф покачал указательным пальцем перед ее носом, - Наверх зачем-то побежала ты! Позже мы сошлись во мнении, что это ты с испугу…
- Ладно… - проворчала Виктория, - Дальше?
- А дальше… - Джеф подозрительно покосился на собеседницу, - Тебе лучше знать? Наверное, ты выскочила на крышу, а этот гад, - Никольсон кивнул на окно, из которого прилетела пуля в голову его кукольного двойника, - Наверное, увидел тебя и выстрелил еще раз. Но, к счастью, попал только в ногу…
- Нет, он же был… - хотела возразить Виктория, но замолчала, не закончив. Какая-то догадка уже формировалась в ее сознании, правда, еще очень нечеткая, - А потом?
- Мы нашли тебя на крыше, с простреленной ногой. Затем ты уехала домой… Я думал, полиция тебе все объяснит? – сдвинул плечами Джеф, он снова почувствовал себя неловко, вспомнив сегодняшнее утро.
- Видимо, забыла… - задумчиво потерла лоб девушка, - Что ж, Джеф… С возвращением…
Виктория улыбнулась и протянула руку коллеге. Его рука была теплая, и девушка поймала себя на мысли, что никогда еще с таким чувством не ощущала тепло живой человеческой руки.
- Да я и не уходил, Вик! – улыбнулся он в ответ, - Ну, как я могу бросить вас, мм..? А вот Роуз… - Джеф помрачнел, - М-да… Печально…
- Не печалься, Джеф. Это всего лишь одна из проекций… Пойдем вниз? Наша помощь, возможно, будет нужна.
А:
Погода в городе испортилась. Маленькие рваные тучки плыли по небу уже с утра, но никто не обращал на них внимания - к полудню разойдутся. Но тучки, наверное, обиделись. Они соединились между собой и затянули горизонт сначала слабо-серой, а потом и широкой темной полосой.
Автомобиль Гостя остановился неподалеку от тюремной проходной.
- Будет гроза, профессор, - сказал Гость, глядя на быстро затягивающееся небо, - Вы промокнете.
- Разве это трагедия? - улыбнулся Ральф Анри.
- Это неприятность.
Ральф покачал головой и закурил, с наслаждением глядя на дверь проходной. Он подумал о том, что похож на встречающего. Сейчас дверь откроется и на свободу выйдет какой-то очень дорогой ему человек. Для встречающего и выходящего это праздник. Догадается ли Ральф устроить праздник после того, как выйдет оттуда? Он сунул руку в карман и извлек мятый клочок бумаги.
- Вы говорите, он сохранится? - спросил профессор.
- Это сказал не я, это сказали вы, сэр.
- Ах, да...
- Там, впереди.
- Да... Ну, что же, Виктуар Гость, я слушаю вас! - Ральф потушил сигарету и взглянул на своего спутника.
- Мистер Жойтех прав, господин профессор. Аварию в лаборатории устроили вы сами. В тот вечер вы с ним подготовили оборудование для завтрашнего эксперимента, но назавтра случилось то, что вы и предполагали - замыкание Кольца. С помощью своей аппаратуры вы разорвали Кольцо, вернулись назад и настроили приборы так, чтобы произошел взрыв. Но Терция Липман помешала вам, так же, как и Виктория Эберг сейчас. Замыкание произошло вокруг нее, а не вас... И только ее гибель позволила остановить процесс!
Ральф Анри слушал, не говоря ни слова. Когда Гость закончил, он покачал головой.
- Получается, что это я убил Терцию Липман?
- Она сама виновна в своей смерти... Очевидно, она поняла, что Кольцо замкнулось вокруг нее и что-то сделала с фильтрами. Во всяком случае, в ваших записях я прочел именно такую версию, сэр.
- Хорошо. Последний вопрос... Виктуар, вы уверены в том, что нам следует это делать? Быть может, правильнее будет выключить аппаратуру и уничтожить ее?
- Мир разрушится, господин профессор. Рано или поздно ученые из Южного Края замкнут Кольцо опять.
- Да... - снова вздохнул Ральф, - Дайте мне вашу руку, Виктуар.
Виктуар Гость протянул ему руку. Ученый взял ее, подержал несколько секунд и сказал:
- Знаете, в мире есть две вещи, которые всегда будут ограничивать человеческую страсть к разрушению... Это время и мысль. Мы победили время, но мысль не победим никогда. Я не могу представить, что в этот же момент далеко впереди вот эта рука повернет регулятор, сбросив баланс и уничтожив гениального студента Виктуара Гостя.
Гость рассмеялся.
- Гениальный ученый Ральф Анри вернет в мир Виктуара Гостя и Терцию Липман!
Часы Гостя издали тонкий писк.
- Время... - одновременно сказали Ральф и Гость.
- Я не уверен, что смогу вернуть... - начал Ральф Анри, но Гость мгновенно, с визгом пробуксовки колес, рванул машину с места.
Охранник, сидевший внутри тюремной проходной, увидел, как что-то бесшумно мелькнуло на экране монитора. Кажется, какая-то машина... Но шума двигателя он не услышал, да и машина не переместилась на следующий экран, на который транслировала изображение камера над воротами. И охранник решил, что это была птица. Он зевнул и откинулся в кресле.
- Ральф Анри? Вот ваши личные вещи. Получите и распишитесь.
Л:
Камера по-прежнему показывала лишь одну машину – темно-синий «Ситроен», но она стояла здесь неподвижно с самого утра. За тонированными стеклами автомобиля охранник не видел ни девушку, сидящую на водительском сидении, ни, тем более, фильма под названием «Краткое описание жизни Виктории Эберг». Да и как он мог все это видеть, если стекла в автомобиле были затемненными и отражали лишь окружающий мир, да и то – с некоторым искажением. А фильм… Его показывала Память на большом экране перед закрытыми глазами девушки.
Саму девушку охранник увидел уже потом, когда вернулся на место, проводив заключенного к дверям проходной. Он видел сцену встречи не в первый раз, потому тут же занялся своими делами… Какое ему дело до того, о чем говорят люди, не видевшие друг друга целую вечность?
- Ральф Анри? – спросила девушка, - Хотите, я подвезу вас?
Иногда мельком взглянув на монитор, охранник видел, что бывший заключенный и встречающая его девушка поговорили несколько минут, а затем сели в автомобиль. «Ситроен» пересек монитор и скрылся из виду камеры наблюдения…
Охранник зевнул, не углядев в этом «кино» ничего интересного и заслуживающего размышлений, развернул газету с кроссвордом и взялся за ручку. Он видел эту сцену не в первый раз…
Конец второй части.