Другие рассказы, а также повесть "Селфи" можно прочитать в книге "Оверклокеры".Сайт книги, где можно бесплатно прочитать 25% текста или приобрести в ведущих интернет-магазинах страны:
http://ridero.ru/books/overklokery/
___________________________________________
Цвет - это ощущение, которое получает человек при попадании ему в глаз световых лучей. Одни и те же световые воздействия могут вызвать разные ощущения у разных людей. И для каждого из них цвет будет разным. Отсюда следует что споры "какой цвет на самом деле" бессмысленны, поскольку для каждого наблюдателя истинный цвет - тот, который видит он сам.
Википедия
___________________________________________
Странное это дело – память. Что не нужно – запоминаешь в лёгкую и не можешь выбросить из головы всю жизнь, а что по-настоящему нужно – с течением времени растворяется как дым. Мама мне всегда говорила, что дети имеют счастливую особенность до 5 лет забывать неприятные события, которые с ними происходили. Только всё это сказки! Моё первое воспоминание, врезавшееся мне в память как заноза – папа куда-то уходит. Мне тогда было чуть больше года. Помню, стою я ранним утром в кроватке и вижу чей-то силуэт напротив, похожий на папу. Но слишком темно, чтобы можно было рассмотреть подробнее. Этот кто-то прислонил ухо к радиоприемнику и что-то слушает. «Тя-тя, тя-тя», - громко выкрикиваю я и топаю ножками. Мама подходит к моей кроватке и, показывая на странный тёмный силуэт, говорит: «Это Николай». Помню своё недоумение. Ведь папу она всегда называла «Коля». Кто же этот загадочный «Николай» и где мой настоящий папа? Я начинаю плакать. Мама пытается меня успокоить, но безуспешно. Я не понимаю, почему папа всё время куда-то пропадает. А потом неожиданно появляется поздним вечером, когда я уже ложусь спать.
Подобных воспоминаний я могу перечислить довольно большое множество, но самое яркое – это перила лестницы в яслях, куда меня отводила мама в 2 года. Это воспоминание я храню в своей голове с особенной бережностью. Потому что это единственное хорошее воспоминание из моего детства. До сих пор, когда мне паршиво, я закрываю глаза и представляю эти перила. На душе сразу становится так легко и спокойно, как тогда, в детстве, когда я не слушался воспитательницу и убегал из группы, чтобы хоть одним глазком ещё раз посмотреть на перила, выкрашенные во все цвета радуги. Мне, к сожалению, не описать того восторга, который я испытывал, жадно разглядывая эти цветные деревяшки. Даже не знаю, что такого особенного я в них тогда нашёл, но мама подолгу не могла уговорить меня пойти домой – я капризничал и упирался всеми конечностями. Через год меня стали водить в другой детский сад, где были группы для детей постарше, и с тех пор я больше не видел эти перила, но тяга к цвету осталась. Заметив это, родители купили мне цветную бумагу. Из неё можно было вырезать разные фигурки и делать аппликации, но мне почему-то просто нравилось смотреть на эти разноцветные листы. Как-то раз мама попыталась усадить меня и заставить что-нибудь из них сделать, но я категорически отказался. Мне настолько не хотелось нарушать их целостность, что я стал вешать их над изголовьем своей кровати и следить, чтобы никто не нарушил эту цветовую гармонию. Наверное, где-то в этот период я и стал сопоставлять свои настроения и ощущения от каждого дня с цветной бумагой.
Белый день
Сначала я повесил на стену простой белый лист, потому что не знал какое именно у меня настроение. В этот день в детский сад я не пошёл – заболело горло. Мама сказала, что оно у меня очень красное. Ради меня она взяла какой-то «отгул» и целый день поила горячим молоком с мёдом и заставляла дышать над картошкой. В промежутках между лечебными процедурами я совершенно спокойно сидел и строил замки из деревянных брусков, представляя себя генералом, который захватывает эти замки и разрушает их. Поздно вечером пришёл папа. Мама почему-то сказала, что он «совсем синий». Но это неправда. Скорее он был красный, в особенности его лицо. Сначала он показался мне очень весёлым и смешным, но потом как обычно мама стала кричать на него, и цвет её лица стал таким же, как у папы. Это было так забавно! Но что было дальше, я не знаю. Они закрыли меня в дальней комнате и ещё долго громко разговаривали, пока меня тоска зелёная не заела и я не заплакал. Буквально через несколько секунд мама вбежала в комнату с испуганным выражением лица. Она взяла меня на руки, крепко прижала к себе и стала целовать в щёки. Следом пришёл и папа. Он тоже хотел взять меня на руки, но мама почему-то ему не позволила, хотя мне очень хотелось. Больше в этот вечер они не кричали – наверное, помирились. Уснул я не сразу, но когда засыпал под мамин тихий и ласковый голос, подумал, что не ошибся с цветом листа, повешенного на стене.
Розовый день
На следующий день мама повела меня в детский сад. Я, конечно, немного покашливал, но, в общем-то, горло уже не болело. Да и маме не с кем было меня оставить. По дороге она мне пообещала, что заберет меня пораньше и что мы все вместе – я, мама, папа – пойдём в кино. Я очень обрадовался, потому что давно мечтал сходить в кино, к тому же мы, вообще, редко куда-либо ходили все вместе. В течение всего дня меня не покидало чувство радости. Я как никогда в жизни слушался воспитательницу, с удовольствием убирал за собой игрушки. Даже ни с кем не подрался! Только в обед отказался от супа, который просто ненавижу. Но это не в счет. Весь день я всё никак не мог оторвать глаза от часов, висящих на стене в моей группе, сетуя на то, что их стрелки двигаются слишком медленно. Мне так хотелось ускорить их бег, что я даже пытался их мысленно загипнотизировать. Но у меня ничего не получилось. Когда пришло время полдника, я наотрез отказался есть. Потому что был уверен, что в любую минуту в группу может войти мама и забрать меня с собой. Но время шло, а мама всё не появлялась. Под вечер воспитатели вывели всех гулять. Было тепло и солнечно, но играть мне ни с кем не хотелось. Я был занят тем, что сквозь проём в заборе глядел на улицу и искал глазами маму. Конечно, я был немного сердит на неё, но надежда по-прежнему не оставляла меня. Даже когда забрали всех детей из группы кроме меня, и игровая площадка опустела, я был абсолютно уверен, что обещанный поход в кино всё же состоится. Наконец, когда даже воспитательница уже начала нервничать, вдали показался знакомый силуэт. Я чуть через забор не перелез от радости! Скакал по площадке как самая настоящая мартышка. Когда калитка отворилась и вошла мама, я бросился ей на шею, но она как-то грубо отстранила меня, крепко схватила за руку, поблагодарила воспитательницу за то, что та задержалась позже положенного и повела меня в сторону дома. Только тогда до меня, наконец, дошло, что поход в кино отменяется и все мои ожидания были напрасными. В этот момент мне так стало жалко себя, что жутко захотелось зареветь, но посмотрев на мамино бледное и измученное лицо, я почему-то передумал. Покорно шёл за мамой и всё никак не мог придумать, почему все мои старания пошли насмарку. Неужели я недостаточно хорошо себя вел весь день? Так и знал, что нужно было съесть этот злосчастный суп! Весь вечер мама вела себя не как обычно, держалась за живот и корчилась от боли. Наверное, съела что-то не то. К тому же она была какая-то рассеянная и непривычно грустная, поэтому я решил её не беспокоить и дождаться папу. Быть может, он мне объяснит, что случилось с мамой и почему мы не пошли в кино. Проведя в муках ожидания целый час я не нашёл лучше занятия, чем замена белого листа бумаги над моей кроватью на розовый. Папу я так и не дождался. Уснул.
Оранжевый день
Ночью я проснулся от какого-то звука, похожего на плач. Я лежал и боялся поднять голову от внезапно охватившего меня страха. Мне казалось, что эти звуки исходят из шкафа, но внимательно прислушавшись, я понял, что ошибся. Плакала мама в соседней комнате. Поначалу всхлипы были редкими, но вскоре они стали такими частыми, что я не вытерпел и несмотря на то, что боюсь темноты, медленно встал с кровати и на цыпочках пошёл в спальню родителей. В их комнате горел ночник. Тихонько приоткрыв дверь, я увидел, как папа лежит на маме и не пускает её. А мама пытается вырваться и плачет. Ещё бы, ведь папа такой тяжелый! В это время мама громко вскрикнула, и я не вытерпел. Бросился на папу и со всей силы стал бить его кулаками по спине. Всего в слезах мама вынесла меня из комнаты, умыла и успокоила. Когда мы вошли в спальню, папы уже не было. Но мне тогда, почему-то, вовсе не хотелось его видеть. Уснул я с мамой и сквозь сон по-прежнему слышал её тихие всхлипывания. Проснулся я от яркого желтого солнечного света. На этот раз встал чуть позже, чем обычно, потому, что в субботу в детский сад мне идти не надо было. Мама меня уже ждала и накормила завтраком – яичницей. Сама есть, почему-то, не стала. Зачем-то закрыла рот рукой и быстро побежала к умывальнику. Наверное, забыла помыть руки, ведь за столом нельзя сидеть с грязными руками. Она мне это постоянно твердит. После завтрака мы на автобусе поехали к бабушке. Мама сказала, что она заболела и нужно с ней посидеть. Дома у бабушки пахло пирогами и корицей. А сама она была вся в муке и вовсе не выглядела больной. Мама поворчала на неё немного, потом уложила в постель, дала выпить какое-то лекарство и сказала мне следить, чтобы она ни в коем случае не встала. А сама пошла на кухню. Но бабушка не могла лежать спокойно. Она ласково посмотрела на меня и попросила дать ей вязание и очки. Когда я с радостью выполнил её просьбу, она сразу повеселела и, принявшись за работу, стала расспрашивать как у меня дела в садике и хорошо ли там меня кормят. Пока я с умным видом рассказывал про своё житьё-бытьё, она вязала носок и поглядывала на меня поверх своих огромных очков, иногда одаривая своей полубеззубой улыбкой. Когда же я закончил, она тихонько отложила в сторону спицы, положила свою горячую как печка руку мне на колено и полушепотом спросила о том, ночует ли папа дома. Но ответить я не успел. Вошла мама со шприцем в руках. Она сказала мне подождать её на кухне и ничего там не трогать. Вы не представляете себе, как это трудно было выполнить! На белом кухонном столе в огромной тарелке ещё дымилась целая гора румяных пирожков. Сглотнув слюну, я старался не смотреть в их сторону, но урчание в животе и запах, проникающий, казалось бы, до мозга костей, никак не хотели давать мне покоя. Хорошо, что мучился я недолго. Вскоре пришла мама и сказала вести себя тише, потому, что бабушка уснула. Потом мы молча пили чай на кухне и ели пироги. Мои любимые - с морковкой, яблоками и корицей. Только мама снова толком не поела, потому что опять забыла помыть руки и убежала в ванную. Когда мы вечером вернулись домой, нас ждал папа. Он был снова красный и почему-то злой. Мама дала мне апельсин и снова закрыла меня в дальней комнате. Ничего, я уже привык. В этот раз ругались они не очень долго. Я даже толком не успел построить замок из кубиков. Они вошли в комнату вместе и загадочно улыбались. Такими довольными я их уже давно не видел. Мама обняла меня, поцеловала и сказала, что скоро у меня будет братик. Я был в полном восторге! Наконец-то будет с кем поиграть! Тотчас я схватил апельсин, поделил его на четыре части, одну часть отдал папе, вторую маме, третью положил себе в рот, а четвертую приберег для брата. Спрятал в надежное место, под подушку, чтобы никто не съел. А ещё поменял лист бумаги над кроватью. Настроение было оранжевое, поэтому и цвет выбрал такой же.
Голубой день
Ранним утром, чуть только поднявшись с постели, я стал бегать по комнатам и искать брата. Родители ещё спали. Обыскал все углы, но так никого и не нашел. Мама, услышав мою возню, проснулась и спросила у меня, что случилось. Я чуть не плача сказал ей, что никак не могу найти обещанного брата, на что она мне ответила, что братик обязательно будет, но позже. Оказалось, что «скоро» это не «на следующий день» и даже не «через неделю». Почему нужно ждать так долго? Это не справедливо! Я хочу прямо сейчас! Весь день я мечтал о том, как буду играть с братиком, даже игрушки приготовил, которыми хотел с ним поделиться. А потом взял карандаши и стал его рисовать. Получился он очень даже ничего. Показал родителям, но они почему-то стали смеяться. Ну и ладно, зато мама и папа наконец-то окончательно помирились, потому что целый день не кричали друг на друга. Вечером повесил над кроватью голубой лист бумаги. Вот было бы здорово, если бы каждый день был похож на этот!
Красный день
Проснулся я в хорошем настроении. Папа уже ушёл на работу, а мама готовила на кухне завтрак. Честно говоря, в детский сад идти не очень хотелось. И я придумал план. Пока мама была занята, я спрятался в шкаф и притаился. Вскоре я услышал, как мама вошла в комнату и стала звать меня по имени. Я прикрыл рот ладошкой и старался дышать потише, чтобы она меня не нашла. Вдруг раздался телефонный звонок. Мама ушла снимать трубку, а я немного приоткрыл дверь, потому что в шкафу было нечем дышать. Сначала мама говорила еле слышно, сдержанно, но потом вдруг перешла на крик и зарыдала. А потом раздался грохот, как будто что-то тяжелое упало. Когда я впопыхах выбежал в прихожую, мама лежала на полу и не двигалась. Телефонная трубка лежала рядом. Было слышно, как из неё доносился голос какой-то тетеньки. А потом она вдруг замолчала. Но мне была важнее моя мама. Я толкал её в бок со всей силы, но она не просыпалась. Только всё время невнятно повторяла во сне «как он мог». Я очень испугался за маму и заплакал. И тогда она, наконец, проснулась. С трудом поднялась на ноги, схватившись за живот, погладила меня по голове и сказала идти в свою комнату и не выходить оттуда, до тех пор, пока она меня не позовет. Но я не хотел уходить. Крепко обнял её за ногу и не отпускал, пока не почувствовал что-то мокрое и горячее, коснувшееся моей щеки. Слегка отстранившись от маминой ноги, я увидел что-то похожее на красную змейку, ползущую вниз. Оказалось, это ручеёк. Он с каждой секундой становился шире и быстрее. А я смотрел на него как завороженный и не мог отвести глаза. В это время маме стало совсем плохо. Она пошатнулась и снова чуть не упала. Тогда я вцепился ей в ногу ещё крепче, чтобы поддержать её, но, похоже, от меня толка было мало. В полуобморочном состоянии, мама подняла телефонную трубку и набрала номер папы. Его работа находилась совсем рядом, и он смог бы приехать быстрее скорой помощи. Мама долго слушала телефонные гудки и уже хотела положить трубку, как вдруг раздался голос. Я его сразу узнал. Мама тоже, потому что заплакала. Сквозь слезы она попросила папу приехать и отвезти её на машине в больницу, сказала, что у неё кровь рекой бежит, и она очень боится за малыша, но папа ответил ей, что у него много работы и он приехать не сможет. Тогда мама сказала, что знает, почему он не сможет приехать и, вообще, знает всё. На что папа просто положил трубку. Дрожащими руками, по-прежнему держась за живот, мама набрала телефон «скорой» и всё рассказала тётеньке на другом конце провода. Потом мы вместе дошли до дивана. Красный ручеёк в это время пытался от нас убежать. Но мы его догнали и заперли! Мама упала на диван без сил и положила себе между ног подушку, чтобы ручеёк не убежал. А меня попросила взять из ванной полотенца и кусок мяса из холодильника. Пока я выполнял её просьбу, подушка из белой превратилась в красную, а потом и вовсе почернела. И только тогда я заметил, что в комнате слишком много красного. Он был на полу, на диване, на дверях, на маме. Даже мои руки и лицо были им разукрашены. Пока мама заворачивала мясо в полотенце, мне показалось, что красный перебрался на стены и потолок и пытается замазать собой все остальные цвета в комнате. Но я не дал ему это сделать – закрыл глаза. И только тогда понял всю важность чёрного цвета, которого я до этого момента побаивался. Оказалось он совсем не страшный, просто очень тёмный. И иногда (как в моём случае) очень даже нужный. Но самое главное – я осознал, что могу управлять цветом, как мне вздумается. И в доказательство этому открыл глаза, стерев уже порядком надоевший чёрный и раскрасив комнату в те цвета, которые я люблю больше всего – жёлтый и зеленый. Но красный цвет каким-то неведомым мне образом сумел незаметно пролезть на заново мною разрисованный холст и стал опять вытеснять собой все остальные цвета. Похоже, это не совсем просто, как я думал. Но ничего, буду тренироваться. Пока я учился пользоваться цветом, мама захлебывалась болью. А в это время красный и фиолетовый цвет в её глазах боролись за право остаться в них навсегда. Мне было очень тяжело смотреть на маму, но я не знал чем ей помочь и от бессилия гладил её по голове ладошкой и ревел. Не знаю, сколько прошло времени, пока не раздался звонок. Я со скоростью метеора открыл дверь. На пороге стояли люди в синих костюмах. Они зашли и, не снимая ботинок, направились к маме. Стараясь не мешаться у них под ногами, я стоял и ошарашено наблюдал за их действиями, но когда они перетащили маму с дивана на носилки и куда-то потащили, меня будто прорвало. Слёзы вперемежку с соплями текли у меня, казалось, отовсюду. Я бежал за людьми в синих костюмах и умолял их вернуть мне маму. Но они не обращали на меня внимания. Только когда мы вышли из квартиры, один из них посмотрел в мою сторону и сказал захлопнуть дверь и идти за ними. Я так и сделал. Пока мы ехали в больницу мне разрешили побыть с мамой. Она была очень бледная и смотрела будто бы сквозь меня. Неужели фиолетовый цвет победил? Я отказывался в это верить и вместе с людьми в синих костюмах всеми силами старался вернуть в глаза мамы другие цвета. Но у нас ничего не получилось. Когда мы приехали, маму быстро куда-то унесли, а меня заперли в комнате с какой-то теткой, у которой вместо губ была ярко красная помада. Она раздражала меня, потому что напомнила мне о красном ручейке, и я снова заплакал. Но тетка не обращала на меня никакого внимания, даже не посмотрела в мою сторону. Из заточения меня спасла бабушка. Она приехала и забрала меня домой. Что случилось с мамой, она тоже не знала, сколько я её не допрашивал. Сказала только, что утром будет всё ясно. Поскорее бы это утро настало! Я жутко устал от этого красного дня.
Фиолетовый день
Ночью я спал плохо. Мучили кошмары про тетку с красным ртом, у которой вместо языка была красная змея. Она всё время пыталась меня укусить, но я ей не дался. Проснулся я поздно и, вскочив с постели, сразу же побежал искать маму. Но дома была одна бабушка. Она сказала, что маму скоро выпишут и уже вечером она приедет домой. Сказала, что с ней всё хорошо, только братика моего спасти не удалось. Как же так? С кем же я буду играть? Неужели все мои мечты проглотил фиолетовый цвет? Неужели он всё-таки победил? Я не мог поверить в то, что цвет так коварен. Быть может нужно задобрить его? Я повесил фиолетовый лист бумаги над кроватью и молил его весь день вернуть мне братика. Ничего не ел. Ни во что не играл. Даже когда пришла мама, я не выбежал из своей комнаты её встречать. Мне было всё равно. Ночью приснилось, что в мою комнату вошёл папа и долго смотрел на то, как я сплю. Из его глаз мокрыми блестящими бусинками убегал фиолетовый цвет.
Чёрный день
Сегодня я повесил на стену чёрный лист, потому что мама сказала, что от нас навсегда ушёл папа. Интересно, «навсегда» это до конца недели или чуть дольше? Нужно будет уточнить у мамы и напомнить ей, чтобы завтра, на всякий случай, купила больше чёрной бумаги.