(из сборника "Ты больше не моя женщина")
Он позвонил мне в пятницу и пригласил на лекцию о музыке. До этого мы не созванивались, наверное, полгода, или еще того больше. У каждого из нас уже давно была своя собственная жизнь. Иногда я читал о нем в какой-нибудь газете. Геннадия Нарышникова называли надеждой современной инструментальной музыки, восхищенно писали о его редком таланте, делали репортажи о его группе. Я был рад, что у него все сложилось. Один раз я был в клубе на концерте его группы. Ребята играли самозабвенно, ярко, празднично. После концерта Геннадия ждали журналисты. Взять очередное интервью. Он попросил меня подождать, но я сослался на дела, думая, что он предложил мне остаться только из вежливости, в память об институтской дружбе.
- Ну, вообщем, в воскресенье…Лекцию читаю о музыке, придешь? Мне важно, чтобы ты пришел. Место там уютное. Ресторан только что открылся.
Я не понимал, зачем читать лекцию в ресторане, и я не помнил, чтобы Гена вообще когда-либо читал какие-то лекции. Но я обещал, что приду.
- Здорово! Спасибо, - поблагодарил он меня, - правда, очень рад буду. Столько времени не виделись. Ты не уходи только потом, ладно? Поговорим хоть. А то встречаемся раз в год, да и то на бегу. Ну, вообщем, в воскресенье. Договорились? Только не забудь, ладно?
Я сидел перед телевизором с пачкой чипсов. Показывали футбол. Я не болел ни за одну команду. Но я не помнил куда дел пульт от телевизора. Нужно было идти к Геннадию. В какой-то ресторан. Я был бы рад увидеть его, и даже послушать лекцию, но он сказал, что хочет пригласить своих друзей. А он всегда был окружен огромным количеством людей. Я думал, что там, в ресторане, не хватит мест.
В телевизоре бегали люди в белых футболках. Руки их были восторженно взмыты к небу. Их команда только что забила гол. Я знал, что сейчас миллионы людей по всему миру кричат, счастливые, - «гол!». Как просто для кого-то – быть счастливым.
Гену хоронили во вторник. Было очень жарко, душно, и я отмахивался от назойливых мух даже когда гроб опускали в землю. С кладбища мы возвращались вместе с нашим общим с Геной однокурсником, - Виталей.
- Видел, плакала как у гроба стерва белобрысая? – спросил он меня, - из-за нее ведь все. Из-за нее он вены себе... Я боялся не сдержусь, в морду ей дам, прямо там, на кладбище.
- А что она сделала? – спросил я.
- Ты чего, правда, не в курсе? – удивился Виталий, - ну, лекция в ресторане, помнишь? А тебя, чего, кстати, не было?
Я ничего не ответил.
- Ну, вообщем, это – ее ресторан. Она недавно его открыла. А Генка же влюбился в нее насмерть. Да еще когда группа его распалась, один сторчался, другой – в Москву переехал. Генка один остался. Говорил, что не пишет больше ничего, музыки никакой. А так хорошо начинали. У него период тяжелый такой был…ни концертов больше, ни денег. Ну ты же знаешь, он никогда ни на что не жаловался, так что до последнего молодцом держался. А тут – баба эта. Они жить вместе начали. Ты чего, и про это не знал ничего? Сколько же вы не виделись? Ну, она начала ему говорить, что он ничтожество, что не представляет ничего из себя. А Генка ей газеты сует – те, где про него написано. Она ему – «да это когда было, и что у тебя осталось?». Он сказал, что друзья. Это он сам мне потом все рассказывал. У тебя, наверное, тогда, в воскресенье, совсем дела были, так бы ты пришел, конечно. Может все по-другому было бы. И вытащили бы мы его вдвоем. И Генка жив был бы сейчас. Жив. Ну, вообщем, он сказал ей, что в ресторан к ней всех своих друзей пригласит, и за один вечер у нее выручки больше чем за месяц будет, раз для нее деньги так важны. А она ему в лицо рассмеялась. Представляешь, стерва какая? Прямо в лицо рассмеялась.
- И много пришло человек? – я боялся задать этот вопрос.
- Ну, он вообще рассчитывал, что человек сто наберется.
- Так сколько всего пришло человек? – повторил я свой вопрос.
- Я был. Еще два каких-то парня. Я их не знаю. Генка нам троим лекцию свою полтора часа читал. Лекция, кстати, интересная была. Живая.
- И много в итоге заказали?
- Два салата и коньяк. Он сам за все это заплатил. Я говорил, не надо, но ты же знаешь, какой он был.
- Да, - сказал я, - знаю.
В автобусе, на котором я ехал домой, я увидел владелицу того ресторана. Еще два часа назад мы вместе стояли у гроба. Но мы, встретившись случайно глазами, почти одновременно отвели взгляды, делая вид, что не узнали друг друга.
Нам обоим казалось, что так будет лучше.