Когда-то давно Цицерон сказал: «Цивилизация начинается с канализации». Не с водоснабжения, заметьте, и не с механизации, а именно с канализации! И я думаю, древний философ был прав на сто процентов. Другой известный вождь всё больше напирал на электрификацию. Он сказал: «Коммунизм – это есть советская власть плюс электрификация всей страны». Видимо, он поторопился, плохо подумал и позабыл про основные нужды населения. Нет бы, ему вставить ещё одно словечко в свою тираду: «и канализация» и тогда, наверное, мы жили бы сейчас, ну, если не при коммунизме, то где-то совсем рядом. А из-за такой вот преступной забывчивости нашего вождя мы живём теперь, сами знаете где, то есть, точнее сказать, в чём.
Подобные мысли приходят мне в голову всякий раз, когда, находясь далеко от дома и от леса, мне хочется…, сами понимаете чего, или, извиняюсь за выражение, приспичит. Недавно, нарезая круги вокруг элекманарского клуба в поисках… этого самого и, проклиная первичные потребности человеческого организма, я думал: достойно ли учреждение культуры такого высокого названия, если в нём нет… сами понимаете чего. И когда, наконец, мы выберем такого вождя, который озаботится… этим самым и в приказном порядке заставит власти на местах во всех общественных зданиях… это самое обустроить. Почитайте предвыборные обещания кандидатов, чего вы там только не найдёте: и дороги, и телефонную связь, и детские площадки с больницами, но никто почему-то не обещает построить на каждом углу… это самое. Хотя, что касается меня, то я голосовал бы двумя руками за строителя таких вот «секретных» объектов, даже если бы он не сулил больше совершенно ничего. Не потому, что мне больше всех надо (или, точнее сказать, чаще), а потому, что такой кандидат правильно понимает основные нужды населения, мыслит достаточно приземлённо, а значит заслуживает своего высокого поста.
Но продолжим путешествие по нашему району и представим себя в центре Чемала туристом, которому захотелось… сами понимаете чего. Он найдёт здесь много красивых магазинов, опять же дом, так называемой, культуры, кафе, аптеку, здание администрации, автовокзал, но нигде и никогда он не отыщет… этого самого. Напрасно будет бедолага дёргать за ручки дверей некоего сооружения, похожего на то, что он ищет. Но не отворятся золотые врата и не впустят страждущего, ибо это есть всего лишь муляж, коварная шутка, скульптура местного Церетели, но никак не то, что он думает. Здесь мы оставим страдальца один на один с его проблемами и перенесёмся в год эдак 1982-ой на берег славного моря, священного нашего Байкала. А точнее, в знаменитый посёлок Листвянка, где находится музей уникального озера.
После двух или трёх часов езды в автобусе от Иркутска, мы выгрузились в центре этой самой Листвянки и обратились к шофёру с вопросом: «Где тут можно … того-етово?». Водитель понимающе улыбнулся и, с простотой деревенского парня, сказал: «А нет тут его». Затем он рассказал нам весёлую историю, про то, что ему часто доводится привозить сюда иностранцев, а эти сволочи настолько привыкли к своим удобствам, что совершенно не хотят понимать, когда им русским языком говорят – нет! Для особенно тупых, он даже выучил ихнюю фразу по английски: «Ит из нот!», но и та доходит до некоторых с трудом. А когда всё-таки доходит, то с ними приключается истерика. Правда, через некоторое время у них всё-таки включаются мозги, они начинают понимать суровую русскую действительность и, зажав руками мочевые пузыри, трусят вдоль поселковой улицы, в надежде пристроиться к какому-нибудь забору. Однако местные жители уже готовы к такому развитию событий и, только завидя автобус, вооружаются палками и камнями, дабы отстоять от посягательства свою собственность. Весёлый водитель сказал, что он давно уже не ходит в кино, потому что на много лет вперёд нахохотался, глядя, как наши ребята гоняют проклятых буржуев. А вообще-то, у него в кабине есть специальная канистра, но нам он её не даст, а советует, не теряя времени, бежать через весь посёлок до ближайшей сопки, либо идти купаться в Байкал. Поскольку на дворе стоял октябрь месяц, то желающих искупнуться среди нас не нашлось, и мы дунули к сопкам, лишая местных жителей их любимой потехи.
А вот год 1993. Стройка в центре Нефтеюганска, где мне довелось работать вахтовым методом. Строили мы огромное здание колледжа для обучения нефте-газодобытчиков. Кроме нас там работала бригада итальянцев и человек 100 китайских рабочих. В общем и целом на объекте трудилось около 300 человек. А для удовлетворения нужд всей этой армады предназначалась одна единственная скромная деревянная будочка, в которую надо было занимать очередь за час до того, как тебе захочется. Поэтому рабочие поневоле освоили подвал будущего колледжа, многочисленные закутки которого скоро превратились в сплошные «минные поля». Когда амбре из подвала достигло носов высокого начальства, оно, наконец, приняло мудрое решение… наглухо замуровав все входы в подвал. Будочка к тому времени уже израсходовала свой ресурс, но поскольку до сдачи объекта оставалось месяца три, то начальство видимо решило, что как-нибудь обойдётся.
В этой ситуации меньше всех пострадали (как ни странно) итальянцы. Надо сказать, они и раньше не рисковали заходить в наш « скворечник», видимо получив соответствующие инструкции ещё дома. Так что они продолжали методично работать в своих подгузниках, свободные от наших проблем. Наши рабочие, не скованные жёсткой дисциплиной, имели возможность попытать счастье во дворах Нефтеюганска или, взяв ключ у прораба от какого -нибудь класса (якобы в целях производственной надобности), окропить там, грешным делом, радиатор отопления. Хуже всех приходилось китайцам. Им оставалась только плоская крыша здания, которая вся просматривалась и коридоры, в которых всегда было много народа. Однажды я увидел, как наш прораб (огромный толстопузый мужик) распекает отборными матами маленького тщедушного китайца. Тот стоит в позе провинившегося ученика и, видимо, горько раскаивается в содеянном. Я спросил у китайского переводчика: за что Тимофеич костерит его товарища? Тот замялся и смущённо ответил: «Потому цто он посцал».
Сочувствуя тому несчастному китайцу, я вспоминаю рассказы своего отца, о том, как при Сталине в деревнях не разрешали строить собственные туалеты (либо прячься по кустам, либо ходи в колхозный за полкилометра). И тут до меня доходит смысл повсеместного отсутствия у нас… этого самого. Здесь не случайность или небрежность, тут кроется великая государственная идея. Ибо нет зрелища более жалкого на свете, чем человек, которому не дают справить нужду. А куда как приятнее и легче управлять жалким, пристыженным и вечно виноватым народом.
Томимый порочным желанием, оглядываясь, как преступник, я пробираюсь через какие-то обломки и отбросы и, наконец, нахожу укромный уголок. Потом торопясь, вздрагивая от каждого шороха и втянув голову в плечи, начинаю делать своё дело. И тут, о ужас, вдруг слышится громовой хохот и голос усатого с небес: «ЧТО, ХОРОШО ЖИТЬ СТАЛИ? ТРЕПЕЩИТЕ, Я ЕЩЁ ВЕРНУСЬ!».