Геракл – это величайший греческий герой, сын Зевса и смертной женщины Алкмены. Выполняя жребий богов и волю своего отца Геракл свершает знаменитые 12 подвигов. Победа Геракла над силами хаоса означает восстановление мира, порядка, приход цивилизации на смену дикому варварству. За пройденный Гераклом путь справедливой борьбы боги Олимпа удостоили его бессмертия, а на небосклоне зажглось созвездие Геракла, рядом с созвездием Гидры, напоминая людям о непрекращающейся битве добра и зла, порядка и хаоса, цивилизации и дикости, как на небе, так и на земле, и в каждом человеке.
Появление героя обусловлено милосердием небесного владыки Зевса. Ведь получив от Прометея во владение огонь, человечество впало в безумную анархию и «войну всех против всех». Так сыграла злую шутку титаническая природа человека, поскольку люди были созданы Прометеем именно из пепла сожженных молниями Зевса титанов. Но поскольку перед этим титаны убили и сожрали младенца Диониса, была надежда и на то, что в большинстве человечества хранится и частичка божественности, ведущая к морали и порядку. Только значительно позже Зевс поддался уговорам своей дочери Афины (она же раннее научила и помогла Прометею украсть для людей огонь) и сжалился над людьми – открыл им тайну политической жизни (политейи), воспитания (пайдейи) и военного дела (агонейи).
Пророком этого «гуманного зевсизма» и был Геракл – «герой в львиной шкуре»: «… Геракл повсюду проповедовал и разъяснял учение Зевса. Куда бы он ни забредал, везде оставлял свои столбцы со знаками новой письменности. Конечное поражение варварства и победа новых идей – вопрос культуры, рассуждал он. Значит, необходима единая культура, единая письменность, чтобы народы сошлись воедино, чтобы установилось всенародное братство, чтобы – мир, мир, мир под эгидой объединяющих Зевсовых идей. Таков был Геракл, таковы его принципы. Случайно ли повсюду в тогдашнем мире, от Египта и Испании до Малой Азии, мы видим жертвенники и святилища в его честь? Случайно ли, что всюду, где он бывал, даже неверные язычники с любовью приносят в его память жертвы на протяжении чуть ли не полутора тысяч лет?! Геракл не был нетерпимым сектантом, он представлял гуманный зевсизм. (А как характерно и красноречиво самое имя, которое он принял в Дельфах или в Додоне! Ведь «Геракл» означает «Слава Геры». То есть: «Я сражаюсь за равенство мужчин, а не против женщин и не желаю ни малейшего ущерба никакому божеству, хотя бы и женского рода; я веду бой против варварства, против кровавой тирании, против несправедливости, как повелел мой небесный отец»). Люди представляют Геракла этаким забиякой-воякой. Какое заблуждение! Геракл – крупнейший представитель педагогического оптимизма в европейской истории: обучение, воспитание было главным оружием, с помощью которого он хотел добиться победы своих идей» [Мештерхази Л. Загадка Прометея // Мештерхази Л. Избранное. – М.: Прогресс, 1977. – http://www.lib.ru/INPROZ/MESHTERHAZI/prometej.txt].
Поэтому и не стоит удивлятся, что Геракл у древних авторов носит эпитет «;;;;; ;;; ;;;;;;;;;;» (soter tes oikumenes – «Спаситель Вселенной»), его функции космического медиатора и спасителя неизменно подчеркиваются.
Пророками и последователями («царями-жрецами») этого принципа гуманизма в других цивилизациях и были т.н. «герои в львиной (барсовой, тигровой, ягуарьей) шкуре», предания о которых сохранились в мифах и эпосах (Титий, Ясон, Парис, Менелай, Гильгамеш, Амирани, Тариэл, Самсон, Рустам, Сосруко, св. Георгий).
Те, кто проходил инициацию («ритуал смерти-возрождения») в этот обуздывающий природные инстинкты «зевсовый гуманизм», в знак этого повязывали частичку (как правило, пояс) из шкуры хищника. Так, сам Геракл на своем погребальном костре, превратившем его в бога, изображается на львиной шкуре. В эпоху Древнего Египта крышки саркофагов декорировались под шкуру леопарда, а намогильные дощечки изображают, как «просветленный» умерший в накидке из шкуры совершает благодарственное жертвоприношение. Фракийский герой Орион рождается из закопанной в горах шкуры, которую боги наполнили мочой. Даже фессалийские кентавры и анатолийские силены изображались с завязанной на шее шкурой леопарда.
Но если в «гуманном зевсизме» шкура хищника символизировала победу над естественными инстинктами, то для почитателей самого необузданного естества она была символом верности ему в образе Великой Матери, рождающей и убивающей. Её жрицы и жрецы одевались в шкуру кошачьих (умершие в Чатал-Гююке заворачивались в леопардовые шкуры, роженицы изображались в сопровождении леопарда или ласкающими детеныша леопарда, в шкурах изображались менады Диониса, амазонки, жрицы египетской Мафдет, хурритской Хебат, хетто-лувийской Камрусепы, критской Артемиды и др.) (см. подробнее: [Полищук (Шадчина) А.С. Балкано-кавказские параллели в языке и культуре (на примере образа героя в шкуре леопарда. – 10 с.]).
Можно сказать, что и утопические социалисты рассматривали своё учение как логическое продолжение привнесенного Гераклом гуманизма и особенно надеялись на исторических героев современности: «Уже явился новый Геркулес, – писал Шарль Фурье в 1808 г. – Его безмерные труды превозносят его имя от одного полюса до другого, и человечество, приученное им к зрелищу чудесных дел, ожидает от него какого-либо чуда, которое изменит судьбу мира. Народы, ваши предчувствия исполнятся; самая блестящая миссия предназначена величайшему из героев: он должен водворить всеобщую гармонию на развалинах варварства и цивилизации». Тут интересным аспектом поворачивается и «философия жизни» с его идеей «воспитания сверхчеловека»: «… Я с удовольствием слышу, что наше Солнце быстро движется к созвездию Геркулеса, – и надеюсь, что человек на Земле будет в этом отношении подражать Солнцу. И впереди окажемся мы, добрые европейцы» (Фридрих Ницше, «По ту сторону добра и зла», 243), и «… человечество, поставленное, подобно Гераклу, перед выбором между жизнью и духом, предпочло, как и он, путь мысли и воли – и, как и он, обрело на этом пути страдания, тягостный труд и полные опасностей приключения» [Клагес Л. Сознание и жизнь (1915) // http://zapys.blogspot.com/2016/11/1915.html].
Принципы гуманного зевсизма не могли быть поставлены под сомнение. Императоры Диоклетиан и Максимиан (и Констанций) и Максимиан (то есть Галерий) в эдикте о манихеях (302 г.) к Юлиану, проконсулу Африки, писали: «… бессмертные боги в их провидении предусмотрели, чтобы принципы правды и добродетели были, согласно совету и обсуждению многих добрых, великих и умных людей, приняты и установлены в их целостности. Неправильно противопоставлять себя и сопротивляться этим принципам, и не должна древняя религия подчиняться цензуре новой веры. Итак, весьма преступно обсуждать доктрины, которые один раз и навсегда были установлены нашими предками, и которые имеют свое признанное место и движение в нашей системе...» [Из «Эдикта Диоклетиана против манихеев» (302 г.) / Пер. с лат. // http://newcecropia.blogspot.com/2013/09/302.html]. Именно за подобное «обсуждение» Сократ был приговорен к смерти благочестивыми Афинами …
В месопотамской традиции эквивалент Геракла – Нингирсу / Нинурта (как и Геракл, также носящий в мужском имени женский корень – nin «госпожа»), сын и «верховный пахарь Энлиля», «владыка земледелия». Нингирсу следит за порядком на полях и каналах. Храм Нингирсу в Лагаше – Энинну («храм пятидесяти»). В гимнах у Нингирсу появляется титул «жрец – очиститель Ану». Как божество, устанавливающее справедливость, Нингирсу сравнивается с богом-судьёй Иштараном (Сатараном). Эмблема и символический зверь Нингирсу — львиноголовый орёл Анзуд. Как и Нинурта, Нингирсу владеет оружием богов шаруром. В гимне Гудеа говорится о победах Нингирсу над шестиголовой овцой, семиголовым львом, «добрым драконом», «львом, ужасом богов» и др. Тексты Гудеи упоминают священный брак между Нингирсу и Бабой (Бау). Он же под именем Нинурта – бог счастливой войны, витязь богов, отождествлялся с планетой Сатурн. Символом бога был скипетр, увенчанный двумя львиными головами. Существует «Поучение Нинурте», написанное от имени Энлиля, в котором он учит своего сына разнообразной хозяйственной деятельности.
У германцев его эквивалент – Тюр, бог мудрости, правосудия (путем поединка-битвы; во время Рагнварёка Тюр вступит в битву с псом Хеля Гармом) и тинга (собрания вооруженного свободного народа). Собственно идентификацией Тюра (Тира, Тива, Цива) на небе была Полярная звезда (Polaris). Согласно «Эдде», спутанный ловушкой асов волк Фенрир, вскормленный ранее самим Тюром, откусил ему руку. В память об этом до сих пор на германских ярмарках в центре устанавливается столб, на который поднимали перчатку, вероятно, символизирующую правую руку Тюра. Изображение Раум-Трольхаттанским (Raum-Trollh;ttan, Швеция) брактеате отождествляют с Тюром, поскольку на нем показана фигура с одной рукой в пасти зверя. Однако, прическа и юбка на изображении характерно женские, как явственно определяется по соскам или грудям, вызывают сначала недоумение. Но тут следует вспомнить факт, что и аналог Тюра Геракл (да и Ахиллес) в греческой мифологии носил женскую одежду и занимался ткачеством по прихоти лидийской царицы Омфалы. Это можно рассматривать как попытку обуздания обществом носителей героического сознания.
Шумерский герой Гильгамеш – это личность, разорвавшая отношения с безличностным культом Матери-Земли-Природы (богиня Инанна-Иштар) и поклонившийся высшему принципу культуры – ритму (воплощением чего является солнечный бог Уту-Шамаш). С помощью ритмических ударов ритуальных палочек («микку») и барабана («пукку»), сделанных из магического дерева «хулуппу», Гильгамеш начал руководить общественной жизню жителей Урука [Гуцуляк О. Гільгамеш як «архітектор буття» : Спроба прояснення сутності епічного образу // Зарубіжна література в навчальних закладах. – Київ, 2001. – № 6. – С. 42-45]. Собственно ритм и громкий звук барабана заставлял без устали трудиться юношей и мужей над возведением стен Урука. Проклятия потревоженных шумом женщин города привели к тому, что «пукку» и «микку» провалились под землю и остались лежать у входа в подземный мир. Энкиду, слуга Гильгамеша вызвался их достать, но нарушил магические запреты и был оставлен в царстве мертвых. Вняв мольбам Гильгамеша, боги открыли вход в подземный мир и дух Энкиду вышел оттуда. В последнем сохранившемся эпизоде Энкиду отвечает на вопросы Гильгамеша о законах царства мертвых.
В Японии этот принцип ритма открывает богиня Удзумэ (Амэ-но удзумэ), богиня счастья, радости, танцев и театра. «… Благодаря безудержному танцу под ритмичные удары ногой в медный чан, богиня Удзумэ впала в экстаз, чем вызвала всеобщее веселье и шум у собравшихся богов. Услышав неистовый шум, богиня Солнца Аматэрасу (в тот момент скрывшаяся в Небесном Гроте и погрузившая мир во мрак), сгорая от любопытства выглянула из грота, и так мир был спасен от вечной темноты и холода» [Морозова Е. О ритме в японской культуре // http://zapys.blogspot.com/2013/11/blog-post_21.html]. Удзумэ сопровождает схождение с Небес на Землю первопредка царей – Ниниги («Юноша-Рисовый колос»), внука Аматерасу, а также становится предком-основателем великого рода Ними из жреческого («каннуси») клана Сарумэ, откуда выходили женщины-жрицы, участвовавшие в празднестве первого риса, ритуальных плясках кагура, обрядах изгнания злых духов и др. К этому же клану Сарумэ принадлежит и богиня счастья Окамэ («Черепаха»), о которой богиня Аматерасу говорит: «Хотя ты нежная дева, но ты – божество…». Смех-«Хара», рожденный ритмическим стриптизом Удзумэ, становится основой «героического сознания» (и дальнейшей дзэнской традиции): «… Беседуя с мастером по фехтованию мечами, с мастером танца, кукольником, художником и т.д., я снова и снова слышал слово хара, произнесенное с особым акцентом. Разговаривая с генералом, я спросил его: «Какое место занимает хара в тренировке солдат?». Он поразился такому вопросу, заданному европейцем, а потом ответил: «Смысл всей военной подготовки – хара» [Сафронова Е. С. Дзенский смех как отражение архаического земледельческого праздника // Символика культов и ритуалов народов зарубежной Азии. – М.: Наука, 1980. – С.68-78].
Обобщая, можно сказать, что "гуманный зевсизм" знаменует эпоху "века героев" (по Гесиоду), когда рождается т.н. "героическое сознание": «… формируется образ личности, которая меряет себя не критериями соответствия всеобщей гармонии, но, напротив, способностью несгибаемого противостояния беспредельному, т. е. Року. Над эпическими нартами Кавказа и над эллинскими героями не стоят мудрецы. Эти герои бросают вызов Небу, ставят под вопрос позитивный смысл бытия. Можно сказать, что в них уже в те далекие времена был нащупан экзистенциальный нерв «сверхчеловеческого» и доведен до апогея, до полного разрыва с «нормой». Это, собственно, и получило название «трагедия»… Герой – не солнечное существо. Солнечными существами являются олимпийцы, власть и онтологическую легитимность которых он оспаривает. Герой – единственная модальность «сверхчеловека», которая не реализует Люцифера на земле, а, наоборот, бросает ему вызов, оказываясь тем самым на стороне пока еще неведомого ему Бога» [Джемаль Г. Наследие Кириллова // http://www.kontrudar.com/lekcii/nasledie-kirillova].
Правда, Г. Джемалем в одном тексте носителем героического сознания объявляется Моисей и герои Троянского эпоса [Джемаль Г. Апория как метод теологического мышления: апористический парадокс «абсолютного объекта», 2011 // http://geidardjemal.livejournal.com/17905.html; а в другом им объявляется сам Адам, рассматривая его как символ героического сознания, носителем которого является «община кочевников», существующая параллельно со жреческим сознанием, которое руководит жизнью «общества», не принявшим героический принцип «общины».