Петровна.
Она сидела у окна. Положив свои натруженные руки на колени, смотрела вдаль. Мысленно сокрушалась о том, что снег опять завалил тропинку и почтальонке (Петровна так называла молодую девушку Дашу, что разносила на селе почту) тяжело будет с большой сумкой пробраться к дому. И хотя сегодня был не пенсионный день, Петровна все равно ждала девушку. День за днем она вот так, в тишине, сидела у окна, надеясь, что почтальонка принесет ей письмо от сына. Тишину нарушали лишь ходики на стене. Часы послушно тикали, отмеряя оставшееся до кончины время.
Смеркалось. Не дождавшись почтальонки, Петровна вытащила старую коробку из-под чая. В ней лежала похоронка на мужа и несколько писем от сына, написанных еще в пору его студенчества. Вытащив письма, она дрожащей рукой погладила их. Буквы с годами стёрлись, штамп на конверте был почти не различим. «Сыночка мой…»
В сенях послышалась возня, в дверь постучали.
«Ах, милая, пришла!» - встрепенулась Петровна - «Как же я проглядела, глаза уже не те».
На пороге стояла ее соседка Марья Ильинична, бывшая учительница, шустрая когда-то в молодости, сейчас передвигалась только с палочкой.
- Ты чевой-то в такой снег? – Петровна хоть и рада была гостье, напустила на себя серьезность: Чай, не молодуха!
- Да грустно как-то стало, дай, думаю, зайду к Петровне, чаю нальет!
Обе прекрасно понимали, что вложено в это слово «грустно». Дети у обеих давно выросли, разъехались по городам. За последние 18 лет они ни разу не приезжали в родную деревню и даже не писали. О себе же, боясь стать для детей обузой, старики лишний раз не напоминали.
- Заходь уж, налью, что не налить-то! – Петровна засуетилась у печи. По старинке воду держала в чугунке, в русской печи та долго не остывала. Поставила на стол банку варенья из магазина – сил ходить в лес давно уже не было. На селе осталось буквально несколько дворов, там, в основном, доживали свой век старики, остальные дома были давно заколочены. Хорошо еще районное начальство подсуетилось, продукты в магазин привозили.
Говорить особо не хотелось, да и о чем – за столько лет уже обо всем переговорено, сидели молча, прихлебывая теплый чай.
Перекинувшись парой незначительных фраз – обе старались избегать больной темы о детях - пожилые женщины попрощались.
Марья Ильинична.
Плотно прикрыв дверь, Марья Ильинична вышла и буквально наткнулась на девушку. Почтальонша стояла в сенях и тихо плакала.
- Как же это так… как же я скажу… - она держала в руках бланк телеграммы и тихо скулила.
Марья Ильинична нетерпеливым жестом взяла листок, стала вглядываться…
- Вот что, девонька, никакой телеграммы не было, запомнила? – сказала она жестко и сунула листок за пазуху – Пойдем, нечего тут на морозе стоять!
Ведя плачущую девушку под локоть, Марья Ильинична тихо говорила:
- Нельзя ей говорить… не выдержит она… только им и живет, один он у нее. Мы ей ничего не скажем. Пущай думает, что живой! Сейчас, поди, сидит, старые его письма перечитывает.
Девушка, на ходу вытирая слезы, послушно кивала. Ей ли было не знать, рано потерявшей родителей и выросшей в детском доме, каково это - услышать о смерти единственного сына.
Даша.
Смутные воспоминания о доме и семье не делали ее счастливой.
Даша почти не помнила своих родителей. Но выучившись, она вернулась в родное село, где когда-то жили ее родители. К сожалению, их дом не сохранился, время его не пощадило. Девушка устроилась работать почтальоном и потихоньку стала обживаться. И хотя Даша жила в комнатенке при почте, она не расстраивалась. Гораздо приятнее было видеть светящиеся глаза стариков, которым она доставляла газеты и пенсию. Иногда ей казалось, что именно ради этих глаз и стоило жить.
Прошла почти неделя с того дня, как была получена не доставленная ею телеграмма. С утра, черкнув пару строк - написав письмо, Даша направилась к дому Петровны. «Лишь бы по почерку не поняла, что письмо не от сына. Опять же, за столько лет почерк мог и изменится» - успокаивала она себя.
Еще от калитки девушка увидела, что тропинка к дому расчищена от снега, а Петровна, как обычно, сидит у окна и ждет - на своем месте. Перекинув тяжелую сумку на другое плечо, уверенным шагом Даша направилась к дом.
«Будь что будет». Держа в руках письмо, она вошла. Смутившись от вопросительного взгляда пожилой женщины, девушка протянула письмо: «Вот…». И только тут вспомнила, что не проштамповала конверт, а значит, сразу станет ясно, что он не пришел через почту!
Петровна не спеша взяла конверт, повертела в руках и сунула в карман фартука.
- Ты вот что, почтальонка… Нечего тебе по разным углам скитаться, живи у меня. Я и дом тебе отписала!