И пустынно, и как-то слишком людно, во мне, в тебе, в нас. Всегда, когда грустно, кажется, что грустнее быть не может, дорогой друг. Ничего не может закончиться, потому что всё начинается сначала. Или как может что-то начаться, если нет этому конца? Как много у нас дней, как много грусти. И как мало нас в нас.
Почему, всегда, где-то, где ты хотел бы быть нужным, тебе не быть, да, и в любом случае не успеть, хоть будь ты в тысячу раз быстрее времени. Каждый раз выливаешь перед собой на пол всю суть. И это как пытаться, но не уснуть, как делить на ноль, как кувыркаться со сломанной шеей. Будто это последняя попытка что-либо понять. Привычка с рождения прикидываться развороченными, напрочь вычищенными, непременно бездушными, необязательными и несчастными.
Что точно определяет нас в нас?