«Николай не достоин быть включённым в группу ребят, которых первыми примут в пионеры в день рождения нашего вождя, Владимира Ильича Ленина!»
После недолгого рассмотрения Колькиной кандидатуры, заявление классного руководителя, Нины Васильевны, прозвучало как гром среди ясного неба. Кольке сказали, что он недостаточно хорошо учится, не помогает товарищам , дёргает девчонок за косички и мешает на уроках. Колька не знал, что сказать и что думать. Он очень хотел в пионеры и был даже уверен, что его примут первым. Это был удар под дых.
- И ещё, Николай, у тебя по русскому языку троечка намечается за год. Не хорошо, ты же неглупый парень. Надо попробовать исправить.
- А как сейчас исправишь, времени-то уже мало осталось. – вздохнул Колька.
- У меня к тебе предложение, - начала объяснять Нина Васильевна - грядёт День победы и ты можешь взять на себя обязательство посетить одного из наших славных ветеранов, побеседовать с ним, записать его рассказы о войне, изложить в форме сочинения и таким образом получить хорошую оценку. Полагаю, для тебя это сейчас наилучший вариант. Как думаешь?
- Хорошо. – согласился Колька. Настроение несколько улучшилось, исправить оценку на четвёрочку – это избежать ненужных объяснений с родителями...
* * * * *
Из ветеранов Кольке достался дед Кальян. Все в деревне звали этого суховатого старичка не иначе, как дед Кальян. Наверно, за то, что дымил он, как центральная кочегарка. Была у него запредельная любовь к табачку. И курил дед Кальян не абы-кабы, а с чувством. Хоть и жадно. А вот откуда взялся «Кальян», этого в посёлке уже никто сказать не мог. Однако была у него и фамилия, и имя, и отчество и когда Кольке сказали, что он должен будет побеседовать с Даниловым Алексеем Ивановичем, он, естественно, не понял, о ком идёт речь. Учительнице ничего не оставалось, как при школьниках озвучить всенародное прозвище Алексея Ивановича – дед Кальян.
- А он разве не Тостов, как его баба Кланя? - удивился Колька. Он знал бабу Кланю, которая продавала соки в общественной бане. Она была Толстова. «
- Нет, в официальном списке он записан, как Данилов.
* * * * *
Жил ветеран на курье, в старом двухквартирном доме. Сыновья давно разъехались по народным стройкам огромной страны да и осели где-то, а Алексей Иванович сидел себе на своём крылечке, дымил и молчал. И только шумная баба Кланя носилась вокруг, чего-то всегда ему громко доказывала.
Колька прекрасно знал деда Кальяна на вид, но никогда не слышал его голоса. Как-то сидит себе человек и сидит, вроде так и надо. Всегда так было. И что воевал дед Кальян, Колька тоже не знал. Вот теперь узнал.
Когда Колька подошёл к калитке, Дед Кальян сидел на своём привычном месте, на крыльце, на котором была у него сооружена добротная лавчонка. Солнышко только-только начинало пригревать, самое начало мая, весна на Севере набирала обороты и старички, радуясь, что перезимовали, всё чаще выползали погреться под первыми тёплыми лучами.
- Здравствуйте, дедушка,– Колька старался быть раскрепощённым – можно к вам?
- Можно Машку за ляшку – буркнул грубо дед Кальян, отчего Колька как-то сразу растерялся. - «Чего тебе, малец?»
- Поговорить хотел... Мне надо... Нам задавали. - пролепетал Колька.
- Чего вам задавали? – проскрипел старческим, прокуренным голосом дед Кальян.
- В школе задавали... Сочинение... Беседу... Про войну. День победы скоро.
- Про войну-у? – протянул ветеран – Это, конечно, всё хорошо, но ко мне-то ты чего пришёл?
- Ну вы же воевали.
- Ну воевал и что, других ветеранов что ли мало?
- Не знаю, – опять смутился Колька, но решил переложить всю ответственность на школу – мне сказали к Вам идти.
- Где сказали? В школе что ли?
- Ага – радостно кивнул Колька.
- Да из меня рассказчик тот ещё, – уже спокойнее сказал дед Кальян – там и рассказывать-то нечего. Страшное дело.
- Ну вот и расскажите про эту страшную войну, нам всё очень интересно – Колька попытался использовать эту перемена настроения.
- Да не, парень, иди-ка ты лучше к другим к кому-нибудь, пусть они тебе складно чего-нибудь наплетут.
- А другие уже все заняты, - парировал Колька - к ним другие школьники пошли, а меня вот к Вам...
- Малой, ты меня слышишь? – строго сказал дед Кальян – Не хочу я про войну балакать ради сочинений к дню победы.
- Ну пожа-алуйста, - Колька неожиданно скатился на просительный тон, уж очень ему не хотелось идти теперь в школу, говорить, что не справился – ну выручите. Мне очень нужно это сочинение. Мне оценку надо исправлять, а то мамка будет потом пилить за тройку. А ещё меня в пионеры не примут. Итак уже в общую группу скинули.
- Куда тебя скинули? – не понял дед Кальян.
- Ну в общую группу. Самых достойных на день рождения Ленина принимать будут, а меня в общую, на потом.
- Дела – сказал Алексей Иванович, но Кольку пожалел – Ладно, заходи.
- Спасибо – просиял Колька.
- Да не за что пока. Проходи, вот тут садись. И имей в виду, от меня ты приукрашенных историй не услышишь.
- А мне и не надо приукрашенных.
- Ну смотри, я тебя предупредил.
- Угу – кивнул Колька, достал тетрадку, ручку и приготовился записывать основные моменты (про основные моменты классная посоветовала).
Дед Кальян покосился на тетрадь, но ничего говорить не стал. Неспеша достал очередную папироску, закурил. «Ну спрашивай» - сказал Кольке.
- А вы в каких войсках воевали? – задал Колька один из двух заготовленных вопросов, чтобы начать беседу.
- Так пехота, обычная пехота. Работал первым номером станкового пулемёта - так это называлось.
- А на каком фронте? – Колька в душе пожалел, что «простая пехота». Вот было бы здорово, если бы танкист и ещё лучше – лётчик.
- На Калининском.
Колька не знал, что дальше делать и о чём спрашивать. Он только про Киевский и Первый Белорусский фронты в кино слышал. Вдруг вспомнил про медали и попытался зацепиться за них, как за спасительный круг: «А у Вас есть награды?»
- Да какие там награды, если только несколько юбилейных, но это уже сейчас, в мирное время, дают. А вот во время войны, после ранения, был представлен к награде «За боевые заслуги», дак так и не получил.
- Как это? – не понял Колька.
- А шут их там знает, - буркнул дед Кальян – был представлен, представление было подписано - я сам видел – а вот награду так и не вручили. Ни тогда, ни после. Единственная и была бы боевая медаль, которой мог бы гордиться...
Алексей Иванович снова посуровел.
- А вы куда-нибудь обращались? Может и выдали бы. – предложил Колька.
- Ага, выдали бы, жди от них. Нет, друг мой ситный, никуда я не ходил и ничего не выклянчивал. Если положено, если заслужил - так дайте сами, а не даёте - ну и подавитесь.
Видно было, что обида эта давняя, но остроты своей не утратила.
Снова всплыли перед глазами деда Кальяна и война, и ранение, и представление, и как кто-то лишил его заслуженной медали. Всего-то и делов – кусочек металла.
А получается, что не просто кусочек. Может в ней, в этой одной-единственной, но честно - кровью! - заслуженной медали и был весь смысл жизни человека? Не в ней, конечно, – не за неё же он воевал – но всё же... Воевал же. Честно воевал. А доказательств этому и нет.
- А вообще огромное дело, конечно, сделали. Такую войну вытянули, подумать только – задумчиво сказал Алексей Иванович.
- А вы с самого начала воевали? – Колька оторвал Алексея Ивановича от тяжких дум.
- Нет, как восемнадцать исполнилось, так в сорок втором, в январе, и призвали. До сорок четвёртого воевал, до ранения, стало быть.
- А как ранение получили? – Колька потихоньку освоился, начал уже увереннее спрашивать.
- Да просто всё, осколок прилетел и каюк. Наступали как раз, а пехоте в наступлении не сладко приходилось... – дед Кальян не договорил, на подходе к посёлку громыхнула гроза, ещё такая далёкая, в которой временная разница между молнией и громом была достаточно большая, но налетевший ветер не предвещал ничего хорошего.
- Пойдём-ка в дом, дружок – предложил хозяин.
Колька прошёл в дом за Алексеем Ивановичем. Сразу за входом, налево, была кухня, в которую они и уселись.
- Ну давай, спрашивай дальше про свою войну.
- Про мою? - удивился Колька.
- Да шутю я, шутю – первый раз улыбнулся дед Кальян.
- Я не знаю, чего больше спрашивать, – искренне признался Колька – Вы чего-нибудь сами расскажите.
- Ну давай, расскажу – дед Кальян мял в руках беломорину, но не прикуривал. «Баба Кланя дома не велит» - пояснил он Кольке. Ну дак вот, - пустился он в воспоминания – расскажу про своё боевое крещение. Интересно?
- Конечно, интересно! – воскликнул Колька
- Это ещё по дороге на фронт было. Стояли мы, стало быть, на одной станции. Это где-то под Торопецком было. Нас-то только призвали, сидим в вагонах, никого не трогаем. Тут слышим – авиация летит. Ну вроде свои должны быть. Повыскакивали из вагонов смотреть, интересно же, молодые, необстрелянные. Смотрим - точно, наши самолёты, со звёздами. А они возьми и начни стрелять по станции. Да не просто стрелять, а бомбы покидали на нас. Как давай всё кругом громыхать, ну мы, понятно дело, кто куда, в разные стороны, как зайцы. Мы с дружком в лес... Успел по дороге подружиться с одним, навродь земляка оказался. С Кировской области, соседи, считай. Всё рассказывал, как он перед войной на строительстве завода работал, латунно-прокатного. Вот понятия не имею, что это такое, а название запомнил. Вы, наверно, в школе проходили такое, а? Что такое латунно-прокатный завод?
- Не знаю – Колька пожал плечами.
- Что-то с металлом, раз прокатный. Металлу-то много надо было – на броню, на снаряды... – рассуждал дед Кальян.
Кольке не терпелось услышать продолжение невероятной истории бомбёжки своими же самолётами своей же пехоты. И он осторожно спросил: «А как это, свои-то бомбили?
- Да Бог их знает, как они своих бомбили. Может разведка ошиблась, может ещё чего. Фронт-то рядом был, там в сорок втором тоже тот ещё бардак был.
- Как так бардак? – Колька усомнился в словах деда Кальяна.
- Так, бардак! – отрезал Алексей Иванович.
- В Красной Армии и бардак? – Кольку почему-то это задело.
- А ты что думал, там тебе, как в кино? Ровными шеренгами и в начищенных касках ходили?
- Ну не в начищенных, но и не бардак, наверно. Мы ж не немцы какие-нибудь.
- Э-эх, много ты понимаешь в бардаке. – дед Кальян снова стал нервничать, не понравилось, что его словам какой-то пацанёнок не верит. Прикурил папироску, не удержался, пока бабы Клани не было дома. – Всяко бывало. И каски эти выкидывали, а то сил уже не было их на башке таскать, так набегаешься, что каждый грамм как пуд! А они тяжёлые были. Да и в такие мясорубки попадали, что всё-равно до вечера дожить не надеялись. Потом как-то доживали и лазали по трупам, каски эти искали. На построении спросят и взгреют. А ты говоришь... Понасмотритесь своих фильмов про войну и сидите тут, рассуждаете.
- Дак что же, в фильмах врут всё? – Колька чего-то понесло.
- Не то чтобы всё врут, но и брехни хватает. Слишком там всё просто да гладко.
- Ну вот поэтому я к вам и пришёл, чтобы лучше правду узнать – попробовал задобрить деда Колька.
- Ну дак вот сиди и слушай, раз пришёл – дед Кальян пыхнул дымом в сторону форточки.
- А что же дружок ваш? – напомнил Колька, пытаясь погасить гнев ветерана.
- Дружок? А, ну да, дружок. Так это, - старик как-то быстро вернулся к своим воспоминаниям - побежали мы в сторону леса, а его осколком и достало, коротко вскрикнул только и рухнул рядом. Я его за шиворот потащил из-под бомбёжки...
- Спасли? – от нетерпения, и предчувствия чего-то героического, перебил Колька.
- Нет – дед Кальян глубоко затянулся.
- Жаль – вздохнул Колька
- Чего тебе жаль?
- Жаль, что не спасли. Для сочинении было бы классно, если бы...
- Для какого сочинения?! – снова засерчал Алексей Иванович – Человек помер, а он всё про сочинения свои.
- Извините – промямлил Колька.
- Извини-ите... – передразнил Алексей Иванович.
В комнату вошла баба Кланя, внесла два стакана чая, приготовленных в летней кухне, поставила на стол, недобро зыркнула на деда из-за дыма и ушла. Наверно, хотела после работы попить с дедом чайку, но увидев юного посетителя, отдала Кольке свой стакан. Дед Кальян долго мешал ложечкой чай, что-то обдумывал. Потом добротно облизал ложечку, положил её на стол, отпил чаю и сказал уже спокойно: «Вот ты говоришь, тебя в пионеры не примут»...
- Принять-то примут, - воспользовался паузой Колька, чтобы пояснить – но только позже.
- А тебе это важно, позже или раньше?
- Ну как, конечно важно – искренне удивился Колька.
- Да? – дед Кальян вдруг хитро прищурился.
- Да. – уверенно сказал Колька.
- А я вот никогда не был пионером и что?
Колька растерялся, а дед Кальян продолжил: «А прожил не хуже других»
Колька молчал...
- Молчи-ишь? А я тебе так скажу, дружок - ведь не для себя ты это делаешь, а для других. Принято всем вступать и ты собрался вступать, не хочешь быть белой вороной. А выпадет кому-то под пули лезть – за Родину ли, за друга ли – и окажется, что распоследний раздолбай полезет, а пионер-отличник в штанишки наделает. Было всё это не раз. Как раз на войне и было. В мирной жизни все правильные ходим, никто свою сущность даже сам не знает, а вот свистнет над головой и почему-то в одну секунду понятно – дерьмовый ты человек или нет. Понимаешь? В одну секунду. А бывает, что и не бывает у человека такой секунды. Прожил всю жизнь ровно и так и не понял, что ты есть за человек такой. Шли все строем в пионеры и ты туда же. Пошли все в партию и ты за ними. А как же, как все. А посидеть, покурить, подумать – а оно тебе правда нужно? Правда важно это для тебя? Ведь там-то, в толпе, это не ты. В толпе ты – это они. А?
- Не знаю... – Колька загрустил от таких неожиданных рассуждений деда Кальяна. Рассуждения были для него новы настолько, что первоначальная реакция была отрицательной, но он молчал.
- А вот ты подумай, не спеши с выводами. Может узнаешь и когда-нибудь поймёшь...
* * * * *
Колька брёл домой очень расстроенный. «Вражина недобитый!» - думал он про деда Кальяна – «Развёл тут!» Сплюнул сквозь зубы, с обиды ударил палкой об угол сарайки, как-будто по врагу. «Теперь фиг тебе, а не оценку!» - ругнулся вслух Колька. «Почему мне всегда так не везёт?!»
- Колька! – сзади окликнул знакомый голос одноклассника Ваньки Сахненко.
Колька остановился, подождал дружка.
- Ну как у тебя? – начал с расспросов Ванька. Он тоже ходил к «своему» ветерану, ему достался добродушный, полноватый дедок, Матвей Кузьминых.
- Да никак – обрубил Колька – Ерунду какую-то рассказывал, как-будто наши дураки, своих бомбили, представляешь? Не видать мне оценки по литре.
- Как это? – не понял Ванька
- Ай, - Колька махнул рукой – не бери в голову. У тебя-то как?
- Ой, у меня-а, - Ванька сразу забыл про Колькины проблемы и начал рассказывать свою историю – у меня тот ещё дедок попался. Представляешь, я не успел толком ничего объяснить, он сам предложил – А давай – говорит – я тебе вопросы сам предложу, а ты, типа, их будешь задавать. А я – говорит – тебе на них много чего интересного расскажу. И будет тебе литературное произведение под твоё сочинение! Он, оказывается, сам в газеты не раз писал и в литературе петрит...
- Повезло тебе. – сказал Колька
- А тебе нет? Чего ты не в духе-то?
- Да дед этот... Кальян он и есть Кальян! Наверно, поэтому бабка Кланя его фамилию не взяла...
* * * * *