Бабка Ната - скандальная, крикливая,
шебутная - жила с сыном, снохой и внуком
Жила вполне мирно.
Сноха - проводница дома бывала лишь в промежутках между рейсами, быть хозяйкой дома не стремилась - делить с бабкой было нечего.
Сын - у такой-то матери! - был существом бессловесным.
Внук относился к бабке, как к плохой погоде, зная, что дождь кончится, ветер стихнет, бабка проорется и успокоится.
Старухе это не нравились! Она предпочла
бы двусторонние отношения на равных. Внука называла "тихушником".
Легкая, стройная, стремительная бабка Ната не ходила, а бегала. Делала все быстро. В ее облике сохранилось что-то девичье - вздернутый носик, большие голубые глаза, задор...
Говорила она с уральским акцентом: вместо
"ц" - "с" (куриСа), вместо "ч" - "щ" (поЩему, Що).
В соседнем доме жила ее дочка с внучкой Аленкой. Бабка с едким сарказмом относилась к чехарде дочкиных гражданских мужей, каждый из которых поначалу всеми силами пытался вести трезвый семейный образ жизни, но вскоре срывался в запой и немедленно - при бабкином непосредственном участии - получал отставку.
Когда появлялся новый, бабка Ната не разделяла надежд дочки устроить жизнь:
- Що, мало говна нажралася? Добавки захотела?
У Аленки обнаружился музыкальный слух (в бабку пошла), и ее отдали в музыкальную школу на скрипку. Пианино некуда было ставить.
Откуда-то Аленка принесла песика уже
с именем - Цезарь. Небольшой, низкий, совершенно белый, гладкий, дворняжка, конечно...
Бабку Нату раздражали все. Дети любого возраста. Собаки, кошки, вороны, голуби, воробьи. Она, только выйдя из подьезда, молодым звонким голосом орала:
-Кыш, окаянные!
Кошки и собаки разбегались - бабка
метко кидалась чем ни попадя, голуби
с треском дружно взлетали с железной
крышки колодца, куда им сыпали еду,
воробьи прятались в ближние кусты
переждать бурю и натиск. С воронами
было сложнее - они принимали вызов
и в борьбу вступали. Садились на дерево
прямо против бабкиной всегда открытой
форточки и издевательски каркали.
Любовь приходит в наши сердца тайными, неисповедимыми, необъяснимыми тропами...
Решив проведать Аленку, бабка открыла дверь своим ключом. Навстречу выбежал чистенький белый песик. Бабка растерялась:
- Що за ангел такой белоснежнОй?
Нагнулась снять резиновые сапоги и тут
же получила поцелуй в нос. Бабка растерялась
еще больше:
- Ты що салуесся? Помоложе себе ишши...
Сели с Аленкой пить чай на кухне, песик устроился у бабки на ноге, на шерстяном носке. Бабка, сама себе удивляясь, дала ему печенье.
"Цезарь она произносила, как
"Седдер", так его и стали звать.
Седдер оказался большим ценителем музыки. Когда при нем Аленка первый раз взялась за скрипку, он при первых же звуках принесся со своего места у входной двери, сел напротив, склонил головку набок, немного послушал, и ... завыл! Выл он в такт и в унисон, задравши морду к потолку. Аленкины подружки приходили послушать.
Бабка утром и вечером выводила песика на прогулку, хотя ее об этом не просили. Стояла столбом на газоне, Седдер обегал окрестности; решив, что достаточно, бабка громко кричала:
- Ну, що, Седдер, выссался? Пошли домой!
Умерла бабка Ната нечаянно. Летела куда-то, запнулась, упала и пробила голову об острый угол большого обломка бетонной плиты.
Ей было 75 лет.
В привычное время Седдер ждал ее под дверью, плакал.