Согласитесь, неприятно просыпаться посреди ночи, когда сон самый что ни на есть глубокий и полезный! Тем более - от весьма ощутимого тычка в бок от собственной второй половины, которую отчего-то принято почитать лучшей. Ну, большей – это ещё можно согласиться, Нюрка – баба в теле, объёмистая, только насчёт характера – точно не ангел, скорее уж ведьмы в роду затесались. А что? Очень даже возможно… Вот хотя бы тёщу взять, к примеру…
Рассуждения на тему генеалогии и теории происхождения видов были прерваны повторным тычком. «Вот ведь злыдня!» - подосадовал Иваныч, однако глаза всё ж таки открыл.
- Чего тебе неймётся? Храплю, что ли? Дык я не нарочно! Годи, на другую бочину перевернусь, и всех делов, - попытался он урегулировать наметившийся конфликт мирным путём, однако аргументы нужного действия не возымели.
- К храпу твоему я за три-то десятка годков приноровилась, поди! – отрезала любящая жена. – Даром, что ли, с вечера в уши вату закладываю!
- Утепляешь, стало быть, как окна зимой? – подивился бабьей смётке Иваныч. – Так лето, жарко…
- Ты мне тут не гогочи! – не приняла та шутку. – Глянь-ка лучше, чего это там, на огороде? Вроде как огонёк мелькает… Неужто воры?!
- Да чего там воровать-то? – удивился Иваныч. Вылезать из-под нагретого одеяла не хотелось, однако супружница настроилась решительно.
- А я говорю, глянь! – слова она подкрепила делом, спихнув изрядно уступавшего ей в весовой категории Иваныча на пол. – Вот выкопают всю картоху, сам первый запоёшь!
- Я и сейчас чего хошь спою! – бурча себе под нос, Иваныч поплёлся к окну, отодвинул белую занавесочку.
А и правда, по огороду метался резвый такой огонёк и слышалось подозрительное шуршание.
- Хоть бы и правда жулики какие… или бомжи, допустим, - вздохнул Иваныч, стягивая со стены заряженный солью дробовик. Другой возможный вариант его устраивал куда как меньше.
- Надейся-надейся, - мстительно проговорила из-под одеяла вредная баба. – Небось, опять засланец какой по твою душу! Вот что за жизнь! Всё не как у людёв! То эти… планетяне, шастают, как к себе домой, один другого страхолюднее, вона, опосля них морковка кривая какая-то растёт! То шпиёны лазают, грядки топчут! Непутёвый ты мужик, как есть непутёвый!
- Ага… как чего починить, так золотые руки.. а теперича непутёвый стал? – слабо огрызнулся Иваныч.
- Так через твои руки и страдаем! – не сдалась жена. – Иди уже… да куда в майке одной да портках?! Вон, рубаху накинь. Свежо на дворе-то.
Не успел Иваныч умилиться такой заботе, как баба Нюра тут же добавила:
- Да и страмотища перед иноземцами… Чай, страну представляешь, не абы что!
Сопровождаемый таким патриотическим наказом, Иваныч вздохнул, накинул рубаху и вышел во двор.
Блуждающий огонёк, среагировав на хлопнувшую дверь, затаился. Похоже, ночной визитёр залёг в грядку.
- Эй! – окликнул Иваныч, на всякий случай демонстрируя дробовик как наглядное свидетельство серьёзности намерений. – А ну, докладывай, свой али шпиён засланный!
Грядки промолчали, что окончательно убедило Иваныча: дело худо. Свой уже давно бы тикать кинулся. Стало быть, опять по его душу да из-за рубежу!
Проблема заключалась в том, что слава о золотых руках Иваныча разнеслась не только в масштабах Космоса – о них проведали и иноземных разведки. То ли работали ребята действительно на совесть, то ли инопланетник болтливый попался, а может, свои же, хуторские, проболтались насчёт Иванычева бартера – не суть. Результат не замедлил сказаться: на село потянулись шпионы всех мастей и национальностей.
Появление первого шпиона произвело небольшой фурор: всё ж таки жизнь в провинции городской не чета, тут всё размеренно, привычно, всё своим чередом идёт. Почитай, с позапрошлой зимы, когда Федька-скотник самогонкой упился да ринулся зелёных человечков гонять, ничего и не происходило такого. Впрочем, и тогда всего развлечения на полчаса хватило. Хмель из Федьки на морозе выветрился, перед инопланетниками он сам извинился, да и чего им сделалось, ежели разобраться? Сховались под тарелкой да пересидели, покуда буйствовал. Стешка, Федькина жёнка, завсегда так делает. Главное, под горячую руку не попасться, пока супруг во хмелю да в гневе, а потом-то он смирный, ласковый, виноватый. Так и в этот раз получилось. Сам же и тарелку помогал Иванычу чинить. Да нет, вы не подумайте, она ещё до Федьки барахлила… К слову, к инопланетянам хуторяне быстро привыкли, уже и малые дети их не пугались, девки с интересом поглядывали, а бабки иначе как «милок» и не называли. Прямо Великое космическое братство в масштабах одного российского села! А вот шпионы – те в новинку оказались…
Так вот, первый явился прямиком к Иванычу в хату, с чемоданом денег и деловым предложением. Так с порога и брякнул: даёшь, мол, ченч, наши баксы – на ваши примочки, что инопланетники в уплату оставили! А Иваныч тогда и так не в настроении был – чего-то они с супружницей с утра поспорили, то ли про воспитание, то ли про политику, сейчас и не вспомнить. А результат – вот он. Вернее, полное отсутствие оного. Нюрка – баба нравная, чуть чего не по её, давай забастовку чинить. Так что заполучите, мол, пустой стол и полное отсутствие обеда, а мне к соседке просто до зарезу надо. Ну, Иваныч под такое расстройство рюмку-другую принял, о жизни загоревал, а тут этот ещё, чудо заморское. И ведь до чего, тля, уверенно держится! Будто за чемодан их паршивых американских рублей он, мастер золотые руки, через армию прошедший, не то что мультиинструмент, а и Родину продать готов?! Короче, чемодан во двор выкинул, иноземца взашей толкать начал. А тот непонятливый, упирается. Ещё и ножонками чего-то там махать вздумал, орёт не по-нашему. А это вам не город, где ори не ори, сосед на площадку не выйдет. Это вам хутор расейский, где, коль собака какая не в той тональности сбрехала, всё село полюбопытствовать набежит. А вот и набежали… Даже дедок Влас с клюкой пришкандыбал. Баба Нюра первой под такое дело вприпрыжку из гостей принеслась да такую шумовую атаку устроила, что горе-покупатель еле ноги унёс, скакнул в машинку да ну тикать… Потом уже по новостям сообщили, что на границе шпиона задержали, на всю голову контуженного. Даже баксы свои так во дворе и оставил. Думали было поделить, да потом решили не мараться. Так баба Нюра ими горенку и обклеила, заместо обоев. А чего? Цвет приятный, и хате польза…
- Потому как буржуйских грошей нам и на дух не надобно! – твёрдо решил тогда Иваныч в ответ на советы попользоваться, мол, чего добру пропадать? Удивлены? А напрасно! Иваныч, надо сказать – кремень-мужик, к тому же рассказ у нас, может, и не сильно научный, зато ой какой фантастический!
Видя такое дело, иноземная разведка не угомонилась, только тактику сменила. Подкупить не удалось расейского мужика, так она силой порешила своего добиваться. Ну, не дятлы ли, а? Сразу видать, что поговорку про косу да камень в разведшколах не проходят. Даже в старших классах. Чего удумали-то – нинзей японских на хутор спустили, чтоб, значит, Иваныча скрутили да выпытали, где у того захоронка с мультиинструментом. Ну-ну… Пятеро их тогда прямо на крышу сиганули, из самолёта хитрого. Такого хитрого, что даже наши радары не засекли. Хотя, ежели вспомнить, как один крендель немецкий на своей бздыньке легкомоторной прямо посередь Красной площади сел, мол, здрасьте вам, битте-дритте, то к нашенским радарам все селяне давно уже скептически относились. Короче говоря, посыпались горохом, только по крыше стукнуло. Баба Нюра тогда решила, что это яблоки ветром посшибало. Ага, яблоки… Тараканы узкоглазые, чёрненькие, одинаковые, как в хату-то сыпанут! Иваныч замешкался, так его мигом к стулу прикрутили, рядом бабу усадили – и давай допытываться, где да что. А у Иваныча и без того голова с похмела раскалывается, с вечера с кумом восприняли на душу населения, а утром Нюрка, змея эдакая, похмелиться не дала, а бутыль заветную заховала где-то не хуже того мультиинструменту. Не в настроении, словом, был. Да и Нюрка завелась: не по нраву ей показалось, что нинзи по вымытому полу да прям сапожищами, хоть и чистыми, поди, однако - непочтительно. А неуважения к своей персоне крепкая сельская женщина, стоит отметить, на дух не переносила, такое воспитание. Так что пока Иваныч одного с подскока головой в живот уложил, Нюрка такой хай подняла, что ещё двое уши зажали. Ошеломила, стало быть. Только им вдвоём бы не выпутаться наверняка, да кум подоспел. Смекнул, что Иваныч без похмела страдает, бутыль самоплясовки прихватил – и в хату. А там гости незваные да хозяева повязанные. Степаныч долго разбираться не стал, ему клич «Наших бьют!» - что красная тряпица для быка колхозного. Только рявкнул:
- За ВДВ!!! – да как начал той бутылкой припасённой нинзей охаживать! Крепка самогоночка оказалась, кому по кумполу мало показалось, тот от одного духа сивушечного на пол полёг. Повязали весь выводок да участковому сдали. Тот их в люльку мотоциклетную поклал штабелями да в город увёз, сдал по описи. Потом хвалился: начальство отметило, благодарность ему вышла, да ещё в письменном виде! Во как!
Был ещё случай, припоминая который, Иваныч несколько конфузился, крякал и расправлял усы. Пошёл это он, значит, как-то по осени по грибы. У него в лесу свои места, охотничьи, так что пустой ни разу не возвращался. И тогда, помнится, полную корзинку махом настриг. Только в обратку собрался, слышит – аукается кто-то. Да жалобно так. Ну, подал голос: мол, кто там в лесу блажит, тишину нарушает? Она и вышла… Сразу видать, городская фря! На селе, конечно, бабы всякие случаются, но чтоб в эдаком прикиде да по лесным тропкам скалякать – таких дурковатых точно нема. Разве что в самодеятельности если, и то вряд ли.
- Ой, - говорит, - спасибо вам, мил человек, сокол ясный, что спасли меня от смерти лютой, от зверей хищных да от разбойников лесных! – и в пояс кланяется, кокошником в землю едва не уткнулась. Гибкая, видать, тренированная. И сарафан, хоть в пол, а форм не скрывает, наоборот скорее. Иваныч глянул эдак оценивающе, как автолюбитель: знатный бампер! А с такими подушками безопасности никакая авария не страшна… Подумал – и сам себя приструнил: не о том думаешь, ой не о том! К тому же - непростая девка-то, ненашенская! Вон и разговаривает странно как, не иначе – засланка какая.
- Не за что, - степенно ответствовал Иваныч и уже было развернулся уходить, так эта цаца ряженая прямо в рукав вцепилась, волочится и верещит:
- Ах-ах-ах, не оставляйте меня зверям на растерзание! Позвольте водицы стакан испить, потому как оченно кушать хочется да ночевать негде!
- Э, нет! – Иваныч, такие речи заслышав, прямо посередь тропинки встал как вкопанный. Прикинул, значит, чего выйдет, ежели он с эдаким довеском в хату явится. Нюрка – она баба конкретная, сперва хай поднимает да полотенцем охаживает, опосля разбирается. Да и то сказать: пошёл по грибы, а чего насобирал?! Поганок? Так что на хитрость пустился: – Извиняйте, говорит, я домой-то и не собираюсь пока. Не все ещё грибы обобрал, а потом ещё орешков поглядеть надоть.
А сам про себя молится: да отскочь ты, зараза наштукатуренная, а то и вправду на орехи достанется!
А зараза не отцепляется, в глаза заглядывает, ресницами хлопает намалёванными, ажно сквозняк!
- За моё, говорит, спасение от погибели неминучей, позвольте угостить вас, мой храбрый спаситель, как по нашему русскому обычаю заведено.
И бутылочку из-за пазухи достаёт, значит. Иваныч прикинул: в таком-то баре и четверть самогона пронести не фокус. А та уже и стакан оттудова тянет:
- Не побрезгуйте!
Рука сама и потянулась. На автомате сглотнул, что значит – рефлекс! Тут в голове зашумело, завертелось, будто на карусели поехало. А девка, такое дело видя, махом тему сменила:
- Отвечай, говорит, где мультиинструмент инопланетный прячешь?!
Ну, Иваныч головой помотал да ответил, где… Прямо по тексту, многоэтажно, и даже складно получилось. Та аж прямо в траву села, моргает и молчит. А Иваныч крякнул, грибочком занюхал и строго так выговаривает:
- Ты там своим-то передай: не родился ещё такой шпиён поганый, гораздый расейского мужика до такой кондиции споить, чтоб он секреты стратегические выдавать начал. Тем боле – баба! Так что тикай-ка ты отсюдова, пока участковому не сдал!
Дважды повторять не пришлось: подхватила подол да так втикала, что только ветки затрещали. Почему в плен не взял да в село не привёл, спросите? Да всё потому же… У Нюрки характер, увидит с такой кралей – мало не покажется. А он ещё и поддатый, одно к одному. А почему снадобье хитрое не взяло? Так это вы не пробовали самоплясовку, что главный хуторской виночерпий бодяжит. Вот там – сила! А это чего? Тьфу, да и только!
…Так что, после этих случаев-то, Иваныч настороже уже был. К тому же какое-никакое, а всё ж развлечение: шпионов погонять. Вот и сейчас больше для проформы спросил, потому как уже точно знал – шпион, кто ж ещё-то?
- Свои, Иван! – отозвался хорошо поставленный голос с явным иностранным акцентом.
- Ну, во-первых, не Иван, а Иваныч, - поправил Иваныч, - во-вторых, свои в такое время по домам сидят, по чужим огородам не шастают!
- Тогда я заблудливый путник! – выдал вторую версию шпион. – А?
- Не пойдёт! – отрезал Иваныч непреклонно. - Это коты блудливые бывают. Да и где здесь у нас заблудиться можно? Весь хутор как на ладони! Правду говори – шпион?
- Ну, шпион, - нехотя признался тот и вылез из капустных грядок. – Надо ж где-то работать, правда?
- Да, по нашим временам с приличной работой трудно, - согласился Иваныч. – А у вас, у шпионов, как платят, сдельно?
- Кому как, - неопределённо отозвался шпион, отряхивая попачканные штанины. Смокинг, галстук-бабочка, рубашка отутюженная – полная униформа! Видать, не из рядовых, спец не последний. Значит, уважают, абы кого не присылают!
- Геймс. Геймс Понт! – угадав его мысли, представился шпион. – МИ-6.
- За мультиинструментом, поди? – прищурился Иваныч. Заморский гость кивнул – так точно, мол.
- Ну и как, нашёл, разведка? – уточнил Иваныч. Шпион ему чем-то даже и нравился. А чего? Ну, шпион и шпион. Работа такая, что поделать. А поговорить, ежели по-человечески, можно.
- Координаты выяснил. Техника! – значительно изрёк Понт, демонстрируя то, что Иваныч было принял за фонарик. – Вот, новейшая разработка наших учёных. Местонахождение засёк до миллиметра.
- Так чего ж не взял? – хитро прищурил глаз Иваныч. Понт погрозил ему пальцем:
- Ага, как бы не так… Там же противоугонка стоит. Если чужой в руки возьмёт – самоликвидируется. А сам ты не отдашь, точно?
- Точно! – вздохнул Иваныч. – Хоть и нормальный ты мужик, Геня, а не отдам. Из патриотических, понимаешь, соображений! И потом, сам посуди: ежели я такие подарки разбазаривать начну, какая у меня репутация будет во вселенском масштабе?! А репутация, брат, такая штука, что зарабатывают её годами, а профукать махом можно. Смекаешь?
- Смекаю! – подтвердил Понт. – Так и доложу: миссия невыполнима!
- Уважаю! – расчувствовался Иваныч. – Так может, под такое дело да по рюмашке? За мировое братство и понимание между странами?
- А давай! – решился шпион и тут же усомнился: - А супруга не будет возражать?
- Так повод же есть! – запротестовал Иваныч. – За мировую без кровопролития! Должна понимать, раз жена и боевая подруга! Правильно, Нюрк?
- Тебе бы только повод, - проворчала из кустов подслушивающая в засаде с ухватом наперевес баба Нюра. Так, больше по привычке проворчала, потому как очень ей понравилось, что мужик ейный про неё эдак уважительно сказал. Баба - она ведь только для виду суровая-то, а от доброго слова тает, как масло на сковородке. Правда, и шкворчит так же…
- Кто в доме хозяин?! – посуровел Иваныч. Понт подбадривающе покивал головой: правильно, так и надо! – Нюр, за мир во всём мире – святое, - добавил глава семейства тоном ниже. В кустах шумно вздохнули.
- Ладно… Пойду яишенку поджарю, с салом. Только чур - по одной! – ну, это она для форсу, чтоб последнее слово за ней, стало быть.
Через минуту все трое сидели за столом и дружно выпивали, несмотря на позднее время. Баба Нюра плеснула себе на донышко, только чтоб компанию поддержать. Иваныч налил всклень, чистой, как слеза, самогонки, а Геймс чего-то там всё бодяжил, бормоча себе под нос: «И не взбалтывать!» Под яишенку хорошо пошло, так что и спели ещё, по-нашенски, дружно, протяжно, про рябину. Так бы и ещё посидели, только Понт чего-то там заторопился, на часы посматривать стал.
- Да ладно, не ёрзай! – строго сказал Иваныч. – Понятное дело, служба. Только ты там своим передай, что бесполезное это занятие – с хуторскими тягаться. Передашь?
- Передам! – прочувственно ответил Понт. – Рад был познакомиться, но пора. Увы…
- Проводи, что ли, - глянула на Геймса повлажневшими глазами баба Нюра. – Семье привет передавайте…
- Не положено нам, чтоб семья, - вздохнул Геймс и развёл руками. Баба Нюра завздыхала пуще прежнего и махом увязала шпиону в узелок сальца и огурчиков – гостинчик, значит.
Иваныч проводил гостя до крыльца. Там Понт крепко пожал ему руку, козырнул и сделал знак глазами: отвернись, мол. Иваныч хмыкнул, но отвернулся. Геймс юркнул за деревянный нужник с вырезанным для красоты сердечком, а через пару секунд оттуда вылетел вертолёт, унося с собой достойно проигравшего шпиона, красу и гордость МИ-6. Вертолёт летел несколько странно, винтами, однако курс держал верно.
- Этот – долетит! – оценил Иваныч. – Опыт – его не пропьёшь!
С этими словами он отправился в хату, вполне довольный собой и сегодняшним днём. Тут тебе и хорошая компания, и подарок инопланетный на том же месте остался. А всё почему? Потому что у крепкого хозяина в хате порядок должен быть и всё под контролем! Факт!