Колокольчик звонил трижды, прежде чем входная дверь, наконец-то, открылась. Проживавшие в доме люди не были глухими, они были осторожными. Пока нетерпеливая рука заставляла медный «язычок» распевать свои незамысловатые мелодии, хозяина этой руки самым внимательным образом рассматривали через искусно замаскированное окошечко, сделанное как раз для этой цели – не быть застигнутыми врасплох.
Результаты наблюдений удовлетворили слугу – гость выглядел «прилично». Какое многообразие смыслов вкладывали в это слово жители предместья, замучился бы объяснять самый искушенный ритор, но, тем не менее, даже недалекая трактирная служанка или оборванный приходской попрошайка с одного взгляда уверенно определяли эту пресловутую «приличность».
Итак, дверь отворилась. Гостя пропустили внутрь, в прихожую, провели по коридору, пригласили в комнату, служившую приемной, и тут еще раз внимательно осмотрели, на этот раз с целью определить «солидность». Это было проще, потому как практически равнялось понятию «богатство» или хотя бы «обеспеченность».
Эту проверку гость не прошел. Слуга критично осмотрел опрятный, но потертый на швах камзол, скользнул взглядом по шляпе, лишенной пряжек, лент, перьев и прочих украшений, и выпятил губу при виде заляпанных грязью ботфорт.
- Я вижу, сударь, Вы пришли пешком? То есть, о лошади хлопотать не нужно?
Неподражаемой смеси вежливости, иронии, показной заботы и тончайшей насмешки в голосе слуги мог бы позавидовать любой из итальянских актеров, считавшихся в те времена непревзойденными мастерами лицедейства.
По лицу гостя прошла еле заметная судорога:
- Не нужно.
- Так чем могу быть полезен?
- Я бы хотел видеть господина Феру.
- Кто Вам сказал, что господин прокурор принимает здесь?
- Прокурор? – растерянность была столь явной, что слуга вторично оглядел гостя с головы до ног, на этот раз с нескрываемым превосходством, слегка разбавленным снисхождением:
- Я дам Вам адрес в Ситэ…
Однако, гость уже взял себя в руки, и с нажимом повторил:
- Я бы хотел видеть господина Феру. Меня он примет.
Слуга оглядел свои руки, выпачканные чернилами, и еще больше выпятил губу:
- Господин прокурор занят. И если Вам не назначено…
- Меня он примет.
Слуга оглянулся на дверь кабинета, подумал и кивнул. По-видимому, боязнь упустить что-то важное для патрона, пересилила желание порисоваться своей пусть небольшой, но все же властью. С неожиданной ловкостью он скользнул за дверь, но через несколько мгновений вернулся, несколько смущенный:
- Сударь…
Гость, не слушая, быстро направился к кабинету. Слуга недовольно выпрямился:
- Куда? Я просто забыл спросить Ваше имя…
Но гость шагнул через порог мимо возмущенного слуги.
Прокурор, зарывшийся в бумаги на своем столе, не поднял головы, продолжая перелистывать страницы, и только бросил на вошедшего важный взгляд поверх очков.
- Добрый вечер, господин Феру.
Прокурор оставил бумаги в покое, снял очки и поднял голову. Слуга просочился между гостем и дверным косяком и стал на страже своего патрона:
- Господин прокурор занят! Сказано же!
- После… – Этьен Феру слабо махнул рукой, продолжая вглядываться в гостя.
- По делу Ожье…
- После!
- Но, господин прокурор, Вы распорядились…
Прокурор нахмурился, и вмиг оробевший от такой немилости слуга, кланяясь, двинулся спиной к двери:
- Прикажете никого не принимать?
- Да.
Дверь неслышно закрылась.
- Здравствуйте, господин Феру.
- Здравствуйте… здравствуйте… господин… граф…
Четыре слова, четыре медленных тяжелых шага, и Этьен Феру вплотную подошел к своему гостю.
- Вы не узнали меня?
- Отчего же, узнал. Хотя не сразу поверил, это да. Прошу, присаживайтесь, господин граф.
У гостя болезненно покривились губы:
- Если Вам нетрудно, не нужно меня титуловать. Вы ведь, действительно, не сразу узнали меня?
Этьен Феру кивнул на свои очки:
- Из-за этого? – Он хмыкнул. – Это ерунда. Держу для клиентов.
Гость, не желавший пользоваться своим титулом, удивился так непосредственно, что столь открытое проявление чувств сразу выдало его истинный возраст – он был совсем молод, вряд ли старше двадцати двух лет.
Феру подавил смешок:
- Они любят иметь дело с серьезными юристами. Толстыми, приличных лет и в очках. Года идут сами, стараниями кухарки я потолстел, а очки мне соорудил один аптекарь, он поклялся, что никто не узнает моей тайны.
Гость улыбнулся. Улыбка была невольной, но грусть в ней, похоже, уже успела стать привычной.
- Там простые стекла?
Феру важно кивнул, но выражение его глаз было столь лукавым, что можно было только дивиться, как удается человеку такого живого нрава сдерживать свою натуру, являя собой пример образцового прокурора.
- Я не без трепета открываюсь Вам, ведь если Вы пришли ко мне по делу, то я рискую растерять доверие возможного клиента.
Феру продолжал шутить, но взгляд его стал внимательным. Гость кивнул:
- По делу.
Прокурор вернулся за свой стол и уселся, сложив руки на животе:
- Ну что ж, тогда я слушаю.
- Прежде примите мои поздравления в связи с Вашим назначением. Я не знал о нем.
Прокурор признательно улыбнулся.
- Поздравления изрядно запоздали, но мы давно не виделись, а посему – благодарю.
- Не буду тратить время на долгие предисловия, и, если позволите, на любезности.
Феру кивнул.
- Слушаю.
- Я хотел бы знать точно, какими средствами располагаю на данный момент.
- Хм. Немногим более года назад я давал Вам полный отчет, когда Вы изволили готовить приезд господина графа де Бражелон. После я получил лишь некоторые письменные распоряжения. Я их исполнил в точности. Ваш парижский дом был продан и…
- Деньги у Вас?
Выражение лица прокурора едва заметно изменилось – чуть меньше доброжелательности и чуть больше официальности.
- Вы можете получить их в любое время.
- А остальное?
Доброжелательности еще убыло, как убыло и уважения – тон прокурора стал холоднее:
- Согласно договоренности с покупателями, они оставили за собой обстановку, рассрочив платеж за нее.
- То есть, они еще не сполна расплатились?
Феру поглядел на собеседника отстраненно и немного свысока:
- Вы очень нуждаетесь в средствах?
- Я нуждаюсь в ясном понимании состояния моих дел, – неожиданно с полным самообладанием ответил гость.
В глазах Феру снова появилось уважение:
- Они могли расплатиться сразу, но тогда оставили бы совсем немногое. А так сделка выгодна обеим сторонам. Они получили всю обстановку, Вы в итоге получите большую сумму.
- Далее?
- Далее… Я больше не занимаюсь такими делами.
- С тех пор, как заняли должность прокурора?
- Именно. У Вашей семьи есть свои нотариусы, стряпчие и поверенные. Вы знаете, что я таковым не являюсь, и лишь помогал в некоторых парижских делах. Так что во избежание недоразумений, я еще прошлой зимой передал полученные за дом деньги господину Бурдону – вашему семейному нотариусу, оговорив, естественно, что это Ваши личные средства. Ему же направляется и рассроченный платеж за обстановку. Что до переданных мне на сохранение вещей – они в надежном месте.
- Благодарю.
Этьен Феру с минуту внимательно смотрел на бледное лицо гостя, и природная отзывчивость в нем взяла верх над тщательно прививаемой прокурорской толстокожестью:
- Шевалье… Раз уж Вы не хотите титуловаться, то позвольте так – шевалье, Вам нужна помощь? Вы попали в сложные обстоятельства?
Гость неожиданно улыбнулся, так открыто и искренне, что у Феру отлегло от сердца.
- Ну что Вы. Обстоятельства таковы, насколько я сам этого хочу. Поверьте. Позвольте откланяться.
Этьен Феру сам проводил гостя, так и не решившись настойчивее предложить помощь и в глубине души терзаясь неприятным чувством, что малодушно уступил расчету вопреки сердечному порыву.
Выйдя из дома прокурора, молодой человек первым делом выругался и ударил кулаком по стене, до мокрого пятна расплющив мелкие листики растения, вившегося по камням. Потом пожал плечами и направился прочь с уверенностью человека хорошо знающего запутанные проулки предместья. Он добрался до одной из самых дальних улочек, тех, за которыми уже виднелись поля и жалкие остатки когда-то пышных виноградников. Здешняя застройка была под стать и больше напоминала деревню. Из окна приземистого одноэтажного домика доносился чей-то зычный голос, и молодой человек невольно нахмурился, явно досадуя на шум.
Ему было от чего досадовать – именно в этом доме он и жил.
- Я не желаю больше есть репу! Слышишь? Не желаю! Проклятье, неужели больше ничего нет? Почему на этих чертовых огородах растут только овощи? Негодные крестьяне, они нарочно выращивают всякую дрянь!
Молодой человек, войдя в комнату, кивком головы поприветствовал своего друга, столь громогласно выражающего свое недовольство. Тот живо поинтересовался:
- О, Атос! Где Вы были? Нашли что-нибудь?
На это имя молодой человек откликнулся уже безо всяких возражений и условий и отрицательно покачал головой.
- Нет? Совсем ничего?
Атос снова покачал головой.
- Ваш бестолковый слуга сумел раздобыть только пару пистолей. Представляете? Пару пистолей! Он просто издевается над нами!
- Но, господин Портос…
Атос коротко, без замаха, дал подзатыльник слуге и тот умолк.
- Вы это зря, – пробурчал Портос. – Он и так целыми днями молчит, меня это ужасно утомляет. И вообще, я уже второй день хочу есть! Гримо, ну поищи еще, может что-то осталось?
Слуга покосился на Атоса, вздохнул и отрицательно мотнул головой. Портос оглядел комнату, в которой не было ничего, кроме двух кушеток, стола и рассохшегося шкафа:
- Даже продать нечего.
Он раздраженно пнул шкаф ногой. Дверца немедленно отпала и, грохнувшись на пол, раскололась на две части.
Атос, улегшийся на кушетку, казалось был безучастен к происходившему, но Гримо явно нервничал, с тревогой поглядывая на своего господина. Слуга стал делать какие-то невнятные знаки Портосу, но только разозлил последнего.
- Что ты мне рожи строишь! Лучше бы денег добыл. Два пистоля!
Гримо поднял куски дверцы, покрутил в руках и, не говоря ни слова, направился к выходу.
- Ты куда это собрался? – гаркнул Портос.
Атос сел на кушетке:
- Оставьте его.
- Пусть сначала даст мне поесть, а после убирается!
Атос пожал плечами и снова улегся.
- Вот скажите на милость, Атос, какого черта Вы отказались служить? Все так удачно сложилось, Вас уже приняли! Должен Вам сказать, что Вы слишком разборчивы.
- Портос, я не желаю об этом говорить.
- А я желаю! Потому что если бы не Ваш демарш, я бы не сидел, а Вы бы не лежали сейчас с пустым желудком.
- Не вижу связи.
- Милый мой! Это же так просто! У нас было бы Ваше жа-ло-ванье! – Он так мечтательно вздохнул, что Атос невольно улыбнулся.
- У Вас есть два пистоля, Портос.
Портос хлопнул себя по карману:
- Да… И вот что, я уверен, мне сегодня исключительно повезет в игре. Хотите это увидеть?
- А знаете… Хочу!
Атос быстро, словно опасаясь передумать, соскочил с кушетки, прицепил шпагу, привычно вскинул голову и одним ловким, изящным движением оправил камзол, сгоняя складки, и обрисовывая и без того ладную фигуру.
Портос глянул на себя и тоже взялся за полы своего платья. Ткань затрещала, и в руках Портоса остался кусок позумента. Портос хмыкнул, сунул обрывок в карман и упрямо повторил:
- Повезет, вот увидите!
Кабак, размещавшийся на соседней улице, не имел названия. Он был тут единственным, так что почерневшая до полной неудобочитаемости вывеска давно никого не интересовала. Для разнообразия местные жители вместо слова «кабак» иногда говорили «заведение», а чаще всего просто: «Пошли, выпьем». Посещали его в основном наемные работники из крестьянских хозяйств, да бродяги, направлявшиеся в столицу. Публика позажиточней и почище предпочитала ходить к рынку, туда, где в окрестностях аббатства Сен-Жермен проводилась знаменитая ярмарка. Те, кто был поприжимистей, обходились домашним вином и плодами своих огородов и садов. Что касается азартных игр, то крестьяне относились к ним с опаской и предубеждением, а у бродяг, как правило, с деньгами было совсем туго, так что два пистоля Портоса были приличной суммой для кабака. Но и ее Портос решил разделить, поставив для начала половину.
Играли здесь не спеша, растягивая удовольствие, обмениваясь шутками, потирая руки, совершая всяческие ритуалы, призванные улестить фортуну. От броска до броска могло пройти до четверти часа, быть выпито с полкувшина вина и съедена миска тушеных овощей.
Портосу понадобилось полчаса, чтоб проиграть свой первый пистоль, заботливо разделенный на две ставки. Портос хотел продолжать игру, но его партнеры – двое приятелей, игравших по очереди – потребовали сначала предъявить деньги.
- Я выиграю следующую ставку! – уверенно заявил Портос. – А значит, мне не придется платить! Давайте кости!
- Нет, так не пойдет! Деньги на стол.
- Я выиграю!
- Ну, а как проиграешь, что нам с твоих слов?
Раздосадованный Портос поднялся, оперся обеими руками на стол и навис над парнями:
- Играем!
- Нет, – нетвердым голосом заявили они, боязливо поглядывая на Портоса.
- Один бросок – идет? На полпистоля. – Не дожидаясь ответа, он сгреб кости и быстро бросил. – Ха! Я же сказал! Двенадцать!
Его противники насупились. Один из них взял стаканчик, неловко, спеша, встряхнул и выбросил кости.
- Семь…
- Давайте мой выигрыш.
Проигравший достал монету и насупился еще больше:
- Как я ее разделю?
- Значит, играем дальше, – довольно ухмыльнулся Портос.
- Тогда пусть играет Ваш друг, – заявил один из парней. – Нас двое, и вас тоже.
- Боитесь моего везения? – захохотал Портос.
- Да, – просто ответил парень. – Теперь его черед.
Атос подался назад, но ему уже протягивали стаканчик с костями:
- Надо чтобы по-честному!
Портос нехотя отодвинулся в сторону:
- Давайте, Атос!
Выпало шесть очков. Соперники Атоса переглянулись, решая, кто будет бросать.
- Не тяните! – нетерпеливо выкрикнул Портос. – Что за манера готовиться по полдня!
Но парни не спешили. Тот, чья очередь была делать ход, что-то пошептал над костями, сделал какие-то замысловатые движения руками, крутнулся на месте, и, закрыв глаза, потянулся к стаканчику. Портос едва смог усидеть на месте:
- Вы видели это, Атос? Им не в кости играть, а в балагане детей забавлять своими ужимками!
Атос кивнул, но сам с невольным напряжением следил за действиями соперника.
- Пять! Ух! – с облегчением выдохнул Портос. – Пистоль наш.
- Играем, – упрямо заявили парни.
- Вот это по-моему! – Портос с азартом хлопнул по столу, так что многострадальный пистоль подпрыгнул и отлетел к Атосу.
- Он тоже? – один из парней кивнул в сторону Атоса.
- Да! – Портос полез в карман и достал вторую монету. – В конце концов, у нас два пистоля.
Парни не без труда наскребли нужную сумму – один пистоль они заняли у трактирщика, обязавшись в случае невозврата отработать две недели у него на хозяйстве. Банк разделили на двадцать ставок по 2 ливра, и на каждую пару игроков пришлось по десять бросков. Игра растянулась почти до ночи. Мизерность ставок нисколько не мешала азарту, даже Портос забыл о том, что голоден. Но все рано или поздно заканчивается, пришел конец и везению Портоса. Он полностью проиграл свою часть и теперь мог только смотреть, как проигрывает свою Атос. Несколько раз у него выпадало равное количество очков с противником, но последний ход стал последним в полном смысле – Атос спустил все.
- Мы больше не играем! – поспешно заявили парни как только остановились кости, выброшенные Атосом. Игравший с ним накрыл монеты двумя руками. Раздраженный Портос, уже вспомнивший, что хочет есть, открыл было рот, чтобы выругаться, но Атос опередил его. Он удивленно поднял брови и подчеркнуто вежливым жестом указал на деньги:
- Ваши.
При этом он презрительно пожал плечами. Парень покраснел и убрал руки. За его спиной раздался приглушенный смех трактирщика.
Когда друзья вышли из кабака Портос сказал:
- Ловко Вы его! А что нам теперь делать?
- Ляжем спать, – равнодушно отозвался Атос. – Эти два пистоля все равно, что ничто.
Портос вздохнул:
- Хотел бы я думать так же. Черт, как не повезло! Хотя Вы правы, двух пистолей на экипировку мне все равно не хватит, так что не о чем жалеть. Разве о том, что буду выглядеть оборванцем на общем построении перед лицом нашего командира.
- Брат господина де Люинь делает карьеру. Фавориты… – с презрением прошептал Атос.
- Ну, если Вам тогда не понравилось, что капитан-лейтенантом был назначен господин де Брант, то теперь он подрос до герцога де Люксембург и в поход нас поведет уже пэр Франции.
- В поход?
- Да, теперь это известно наверняка, я не говорил? Не то, чтобы я совсем не дорожил жизнью, но об этом… – Портос плюнул в грязь под ногами, – я не буду жалеть, даже если меня подстрелят. Дальше будет только хуже, а я не согласен подохнуть тут, как нищий на паперти, – добавил он с невыразимым отвращением.
Лицо Атоса отразило те же чувства. Он передернул плечами:
- Лучше выбрать смерть себе по вкусу… Даже если придется подчиняться герцогу де Люксембург.
- Вы не шутите?
Атос покачал головой. Портос, еще не веря, с надеждой переспросил:
- Не откажетесь?
- На этот раз – нет.
- Так все дело в титуле командира? Да Вы, милый мой, честолюбец!
- Вам так кажется? Что ж, пусть будет.
- Надеюсь, в честь повышения Его светлости придет в голову мысль порадовать своих солдат дополнительными выплатами?
Атос усмехнулся. Оживившийся Портос стал вслух рассуждать о том, как именно они потратят жалованье Атоса, которое он должен получить при зачислении в полк, и на какие еще щедроты можно рассчитывать от свежеиспеченного пэра Франции.
- Однако, хорошо бы что-то съесть сегодня, а то я рискую не дожить до этого светлого дня, как думаете, Атос? О, какой запах! Клянусь требухой Вельзевула… это у нас! Гримо!
Портос не ошибся.
Время, которое господа провели, испытывая настроение Фортуны, слуга употребил с большей пользой. Обломки дверцы были отданы соседской хозяйке на растопку в обмен на некоторое количество овощей. Ей же Гримо натаскал воды за пару кувшинов домашнего вина – крестьяне старались не связываться с водовозом, он брал только деньгами, а Гримо был менее привередлив. На дороге Гримо посчастливилось подобрать тушку молодого курчонка, неосмотрительно выскочившего со двора, и попавшего под колесо проезжающей телеги. Правда, почти сразу за курчонком выбежал его хозяин, но Гримо оказался проворнее. Ему хватило самообладания не пуститься наутек, а, сунув курчонка за пазуху, с отсутствующим видом подпирать забор. Хозяин, не найдя свое добро, кричал что-то ругательное вслед уехавшей телеге и грозил кулаком, а потом ушел, не обратив на Гримо никакого внимания.
Теперь плоды такой расторопности распространяли запахи, восхитившие Портоса. При виде накрытого стола, он довольно потер руки:
- Я же говорил, Атос, что мне везет! Вот увидите, я дал Вам верный совет – пойдете со мной служить, и тоже добьетесь своего!
- Надеюсь, – с непонятной для Портоса улыбкой ответил Атос.