Часть 2
Тёплым субботним утром джип нёс меня домой из самой дальней глубинки родной области. Молва не обманула. Там, в старом и почти заброшенном питомнике остались ещё настоящие сортовые саженцы. Я быстро сдался на уговоры и прикупил у бывшего агронома пару замечательных трёхлеток. Но вот самих яблок, стопроцентной старой антоновки, ту, что в последний раз привили на целую грядку подвоев, не оказалось вовсе... Увы, это плодопитомник, а не сад. Ни одного яблока, ни одной старой яблони на весь небольшой посёлок! Все новомодные, звучно именитые, красивые - сады ломятся от яркого, как на картинке, сверхобильного урожая, бери, сколько хочешь. Но не хочу я их, не лежит сердце, душа просит другого.
Возвращаться по новенькому автобану в толпе бешено летящих торопыг уже не хотелось. До города оставалось ещё три десятка километров, но я свернул с шоссе на старую трассу, которая некогда была единственной транспортной артерией в этом районе. Не люблю я быструю езду среди уныло летящих пейзажей. Мне по душе наши узкие, разбитые дороги, проходящие сквозь многочисленные посёлки, деревенская суета, дома, люди, собаки, куры - простая, незатейливая жизнь, проплывающая в окнах неторопливо едущих автомобилей.
Посёлок встретил покосившимся чёрно-белым указателем с простым названием населённого пункта в нескольких километрах от шоссе. Я честно сбросил скорость даже ниже положенного и с удовольствием покатил среди красных рябин, золотистых берёз и густо-бордовых георгинов мимо пёстрых, разнокалиберных заборов. В середине растянувшейся деревни показался перекрёсток к другим городкам и посёлкам, а прямо за перекрёстком неожиданно вырос целый деревенский придорожный базар. Всё, что щедро выросло на местных огородах, было выставлено на высоченных сколоченных прилавках, дабы каждый проезжающий мог сразу увидеть и выбрать себе нужное. Яблоки! Сердце замерло и затрепетало в волнительном предвкушении. Много, очень много яблок, самых разных, есть и большие зеленоватые. Ну же!
Я пристроил машину у автобусной остановки рядом с магазинчиком в ряду таких же, соблазнившихся проезжих покупателей. Яблоки, только яблоки. Ни благородно-чёрная картошка, ни морковка, ни пузатые тыквы, ничего меня больше не интересует. Только антоновка...
-- Антоновка есть?
-- Как не есть? Вот, смотри!
-- Так это всё падаль...
-- Какая падаль???? С утра только снимала!!! Вот здесь смотри. Всё съемное, гляди сюда! Вот, одно к одной!
-- И это падаль...
Колоритная бабка, обставленная бесчисленными вёдрами даров местных садов и огородов, завелась с полоборота, вспыхнув нешуточной, почти гневной обидой профессиональной торговки.
-- Понаехали тут, умники! Падаль... Понимал бы... Так и скажи, что не хочешь брать!
Я взял несчастное, сочащееся изнутри глубоко чернеющим синяком, яблоко и разочарованно поднёс к носу. Что-то есть, что-то близкое. Но антоновку нельзя ронять, нельзя бить, нельзя собирать падаль. Это царское яблоко требует царского обращения. Один удар, и ржавая, мерзкая кислота тут же портит весь аромат, убивая и сам плод, и запах, и вкус. Нет. Такие яблоки я не куплю, даже не возьму даром. Они мёртвые, они не для меня.
-- А получше-то нет? Я заплачу. -- спросил я у бабки без особой надежды.
-- Кудышь тебе ещё лучше? Самые свежие вынесла! Всё! Других нету!!!
Бабка "встала в позу", взбесив меня своим старческим, тупым и меркантильным упрямством. Ничего не оставалось, как разочарованно плюнуть в сердцах, повернуться и пойти вдоль неинтересного уже ряда в направлении оставленной машины.
-- А Вы к Антоновне сходите, -- услыхал я сзади негромкий голос.
Молодая, лет тридцати, женщина тащила позади меня за руку мальчишку, сжимающего в кулачке огромный "Сникерс".
-- Здесь больше ни у кого антоновки нет. Только у Антоновны. Тут вся антоновка с её сада.
Странный каламбур заставил если не усомниться, то весело усмехнуться – у кого же ещё в деревне может быть антоновка, кроме как у Антоновны? Сжалившаяся надо мной молодая, симпатичная мамаша воровато оглянулась - не видят ли её и не слышат ли бабки из торгового ряда?
-- Вон туда, -- она указала рукой с большим пакетом продуктов из местного магазина,-- Повернёте и прямо по улице. А там не заблудитесь. Как самый красивый забор увидите, так зовите. Дома она, недавно здоровкались...
Женщина как-то странно, по-деревенски загадочно и лукаво, то ли засмеялась, то ли, улыбнулась. Чтож, терять мне нечего. Да и улыбка местной Моны Лизы заинтриговала какой-то таинственной загадкой про эту самую Антоновну.
Джип решительно повернул направо и покатил в указанном направлении. Вот это да! Оказывается, за поворотом ещё одна длинная улица домов, идущая вторым рядом, чуть под углом к первой. Здесь было уже совсем тихо и по-деревенски безлюдно. А какой же забор самый красивый? Все разные, но все обычное и привычные - старый и не очень штакетник, ржавая вырубка, модный, богатый, но бездушно-безликий крашеный профлист, аккуратная или совсем провисшая на косых столбах ржавая рабица - всё, как везде, всё, как во всех деревнях. То, что я приближаюсь к нужному дому, стало видно после очередного изгиба улицы. Среди желтой осенней листвы и поблекших жилищ ярко запестрела смесь пронзительно белого и голубого. Вот он, самый красивый забор. По-другому и не скажешь. И та же загадочная улыбка, что вспыхнула на лице молодой женщины, сама собой вдруг растянулась по удивлённым губам. Самый обычный штакетник, невысокий, добротный, прямой, ровный, как по струнке. Но все штакетины выкрашены через один в белый и небесно голубой. Косо спиленный верх и самый, у земли, низ отбиты синим, столбики высокой калитки покрашены ровненькой бело-голубой спиралью, всё светится, радует глаз. Но больше всего поразили ромашки, простые и незатейливые цветы, сделанные из обычных жестяных банок и крышек, покрашенные в белыо-жёлтый и щедро набитые по всему забору сверху до низу. Вот это да! Вот это настоящая, неожиданная радость среди грустного осеннего увядания.
Я остановился, вышел из машины, захлопнул дверцу, но позвать никого не успел - за пёстрой калиткой показался тёмный силуэт, спешащий с той стороны навстречу незваному гостю.
-- Здравствуйте, мне бы Антоновну. Я тут яблок хотел купить...
Калитка смело распахнулась и передо мной предстала немолодая женщина, лет далеко уже за семьдесят, может даже, за семьдесят пять. Невысокая, в современной, под замшу, куртке, на голове кокетливо, по-Солохински, завязанный над лбом кончиками вверх, пёстрый платок, круглые смуглые щёчки, много мелких морщинок, приветливые губы, чуть прищуренные, напряженно внимательные и недоверчиво изучающие гостя глаза. Самая обычная бабушка-старушка из самой обычной деревни, такая же, как десятки старушек и в моей деревне, и во всех деревнях вокруг. Разве что на ногах над самой популярной обувкой в виде китайских, на мягкой подкладке, галош, какие-то креативные, в разноцветную, пёструю полоску, то ли самовязаные шерстяные носки, то ли, гольфы.
-- Здравствуйте, мне сказали, у Вас антоновки съёмной можно купить,-- повторил я вопрос, на всякий случай, погромче, едва женщина открыла передо мной калитку.
-- Ну, здравствуй,-- голос хозяйки оказался гораздо звонче и моложе, чем ожидалось, -- Зинка, небось, сказала?
-- Не знаю... Молодая такая, кудрявая, с пацаном.
-- Она, -- одобрительно констатировала свою догадку женщина, кивком приглашая войти.
За калиткой оказалась аллея огромных и необыкновенно ярких георгинов вдоль чисто выметенной дорожки к крыльцу, слева скамейка под огненной рябиной, такая же, бело-голубая, разрисованная исключительно ромашками, невысокий дом в глубине в тех же бело-голубых тонах, с резными деревянными наличниками на небольших окнах, крыльцо в виноградных зарослях. У крыльца добротная собачья будка с островерхой, домиком, крышей и крупной белой надписью на небольшом фронтоне "Кузя". Под "Кузей" голубой краской приписано "+ Тося =" , а под нехитрым уравнением нарисовано красное сердце, красноречиво проткнутое стрелой.
-- Яблок можно купить? -- опять спросил я, прервав непонятную паузу.
-- Да можно... -- как-то нехотя, ответила старушка.
Желание и страсть уже не давали покоя. Разбираться в этике моего неожиданного визита совсем не хотелось. Да или нет? Да и что ещё за яблоки у этой женщины в необычно ярком доме? Может, и не настоящая антоновка, может, уже давно выродившаяся или попадавшая, мало ли? О цене вопрос даже не стоял. Если яблоки настоящие - никаких денег не жалко!
-- Посмотреть можно?
-- Конешно...
Она опять, нерешительно помявшись, повела меня к дому. Из будки выскочил не особо крупный, тёмно-рыжий пёс в ошейнике, но без привязи и, припав на передние лапы, прыгнул в мою сторону. Я инстинктивно остановился перед собакой. Ведь он здесь хозяин, а я - чужак. Деревенские псы, как правило, не приучены больше ни в чём разбираться. Но пёс не загавкал и даже не кинулся защищать дом и хозяйку. Просто, взглянул на неё и терпеливо уселся возле будки, из которой по-детски неторопливо выбрался вдруг небольшой полосатый котёнок. Вот это да! Вот это неожиданность! Я опять удивлённо улыбнулся. Хотя, в таком, необычно красивом, доме можно было ожидать всё, что угодно.
-- Э-эх, долюбился? Дурачок рыжий!
Как-то невесело шутя, почти в сердцах, женщина ласково потрепала пса немолодой рукой за ухом и повела меня дальше за дом.
================================
Часть 3: http://www.proza.ru/2014/07/17/834