РАСЦВЕТ ДЕРЖАВЫ АББАСИДОВ
Профессор Поль Фридман: В 743 г. началась гражданская война внутри клана Омейядов по поводу престолонаследия. Эта война вспыхнула в Персии, что само по себе немного необычно, потому что до этого момента рассадником обиженных и недовольных, считался исконно шиитский регион, называемый Куфой, южная часть современного Ирака.
Считается, что это восстание против Омейядов имело поддержку мэуэли.
То что восстание произошло в Персии, крупнейшей не арабской мусульманской стране, имеет смысл, потому что там была наибольшая концентраций не арабских мусульман, то есть новообращенных или потомков новообращенных, которые могли чувствовать, что эгалитарные обещания ислама преданы и что на самом деле религия, которую они приняли, являлась чисто арабской, в которой не арабы были в подчиненном положении.
Не арабские мусульмане Персии перешли в ислам некоторые из христианства, в основном из зороастризма, религии Центральной Азии. Есть историки, которые считают, что недовольство не было связано с тем фактом, что Омейяды являлись не столько мусульманской династией, сколько арабской.
Этот вопрос остаётся открытым. Во всяком случае, недовольство было и был раскол на шиитов и суннитов, который поставил под угрозу целостность халифата.
В 749-750, халиф из клана Омейядов был свергнут членом другой семьи, известной как Аббасиды. Таким образом, новым калифом стал Абул Аббас.
Это семейство было одним из первых последователей Мухаммеда, хотя и не самым ревностным. Оно помогало Мухаммеду, но избегало подвергать себя риску. Аббасиды пришли к власти при помощи шиитов, которые стремились восстановить религиозное рвение, которое, по их мнению, Омейяды утратили.
Они намеревались добиться реформации, возврата ислама, так сказать, к истокам, к исламу, в котором калиф являлся скромным, целомудренным и мудрым правителем.
Однако шииты очень скоро разочаровались в Аббасидах. Столица была перенесена из Дамаска (столицы Омейядов) в новый город, воздвигнутый в пустыне, и названный Багдадом.
Город был выстроен концентрическими кругами, так как планировался в качестве города-крепости, но также и как торговый город и, конечно же, преимущественно, как административный центр. Он был расположен в тридцати милях от старой столицы Персии.
Персия управлялась из Ктесифона. Передислокация столицы в Багдад имела ряд значительных последствий.
Прежде всего это ориентация халифата на Восток, перемена центра притяжения халифата из Средиземноморья в Персию, Индию, страны расположенные между ними, территории современных Афганистана и Пакистана.
Поскольку Персия являлась не изолированной державой и располагалась между Индией и Западом, так сказать, на пересечении путей, перенос центра тяжести халифата способствовал развитию взаимодействия в области культуры, искусства, науки и экономики таких областей, которые до этого слабо контактировали.
Перенос столицы в Багдад, ясно означает другой тип правления, такой, который не разрывает с кланом Омейядов, а в известной степени дополняется им. Это Империя, а не священное стойбище людей, живущих в палатках.
Эта Империя более открытая влиянию Востока. Она стала более персидской и шиитской по духу, чем средиземноморской.
Таким образом, значимость преемственности Аббасидов действительно является двойной. Одним из них является шаг в направлении Востока к Багдаду со всем, что он символизирует, в том числе и влияние не арабских мусульман, а также создание комплексного управления, еще более сложной администрации, чем та, что была у Омейядов.
Также это демонстрирует степень влияние шиитов. Сначала это выглядит, как победа шиитов, но вскоре оказалось, что те, которые пришли к власти, не слишком симпатизируют идее всеобщего равенства, они вовсе не озабочены тем, чтобы сделать всех счастливыми, и поскольку сделать счастливыми всех невозможно, то они решили скромно начать процесс с себя и так увлеклись этим, что не заметили, как стали заниматься исключительно только своим собственным счастьем и очень сильно разочаровали шиитов.
Шииты хотели не просто прекратить арабское доминирование в исламе, они мечтали о своего рода "республиканской администрации", не монархической системе управления. Аббасиды же представляли собой в конечном счёте монархию.
Вплоть до начала десятого века, когда халифат Аббасидов начал слабеть, мир ислама процветал, богател и развивался.
Великие завоевания прекратились, особенно на Западе.
В 717 г. неудавшаяся попытка захватить Константинополь, а также проигранная битва при Пуатье, недалеко от Парижа, в северной Франции, в 733г. Битва, при которой Меровинги, или вернее их высокие чиновники, так называемые Мэры Дворца, разбили арабское войско, которое затем отступило в Испанию.
Однако, эти поражения на Западе калиф принял с лёгким сердцем. Его интерес к западу остыл, и перемещение столицы из Дамаска в Багдад в 750 г. однозначно это подтверждало.
Аббасиды начали с того что пригласили всех выживших членов семьи Омейядов на застолье по случаю примирения. Когда все Омейяды собрались на пиршестве, охранники Аббасидов убили их, водрузили на них столы, и Аббасиды продолжили пиршество под стоны тех, что ещё не умерли. В остальном же это были очень милые люди.
Один из Омейядов избежал расправы. Он предусмотрительно отказался от банкета, сославшись на занятость. Он укрылся в мусульманском мире, а именно в Испании. Последний из Омейядов, Абд аль-Рахман, прибыл в Испанию и был провозглашен населением, или получил признание со стороны населения, и правил в Испании в качестве первого исламского правителя, бросившего вызов халифату. Таким образом, первым независимым исламским королевством - мы можем так его назвать, хотя сами они не использовали этот термин - первым независимым от халифата исламским царством, становится Испания.
Правитель Омейядов фактически признал Багдад. Он не позиционировал себя как претендент на престол калифа. Багдад был расположен слишком далеко, чтобы он всерьёз мог им интересоваться. Он принял титул эмира, который больше соответствовал статусу губернатора, чем короля. При всём этом, Испания с господствующим в ней исламом представляет собой первую отколовшуюся от халифата территорию.
Однако, когда у халифата Аббасидов в начале десятого века появились серьёзные проблемы, правитель Испании из семейства Омейядов объявил себя калифом. В 929 г. он объявил себя калифом Кордовы, столицы Испании при Омейядах. С этого времени Испания становится самой процветающей, развитой и богатой частью исламского мира. Так что период наибольшего могущества и славы халифата Аббасидов приходится примерно на период от 750 г. по 910 г., а расцвет Кордовы в Аль-Андалусе, или Испании, наблюдался приблизительно с 850 г. до внезапного коллапса в 1009 г.
Если мы сравним халифат и Меровингское королевство с точки зрения источников дохода, то в глаза сразу бросается тот факт, что у Меровингов основным источником пополнения казны является грабёж и войны.
Вы, конечно, можете возразить, приведя слова жены короля Чилперика, призывающей мужа сжечь налоговые списки, чтобы Бог, смилостивился и пожалел её заболевших детей. На это я вам отвечу, во-первых, что именно потому что сбор налогов был не основным источником дохода такое обращение к Богу было возможно; а во-вторых, в писаниях Григория Турского даётся понять, что Чилперик жил в основном на захваченной во время налётов на соседей добыче, и за счёт земли, которую обрабатывали крестьяне. Налоги были представлены мало, потому что у Меровингов была слабо развита экономика и торговля.
В халифате мы видим государство с налогами и армией. Элита халифата представляла собой не местных властителей, землевладельцев, как в поздней Римской Империи, или военную элиту, верность которой определялась полученным вознаграждением, как это было в Меровингском королевстве, а сложный административный аппарат, представляющий собой структуру обширной империи, аппарат, которому были подчинены армия и местные элиты, в которой все налоги стекались к калифу.
Халифат Аббасидов был крупнейшим государством того времени. Его можно было сравнить лишь с Империей Тан, Китаем, который в это время клонился к упадку. Багдад был самым богатым и большим городом в мире.
Аббасиды беспокоились об усовершенствовании армии для удержания в подчинении обширных территорий, а также о развитии культуры, в частности они обеспечивали перевод на арабский язык греческих и персидских научных текстов, касающихся географии, математики, философии, и особенно медицины.
В 830 г. один из калифов основал в Багдаде своего рода объединение библиотеки и исследовательского института, названного Домом Мудрости.
В его компетенцию входила организация переводов и исследовательская деятельность. Например, попытки измерить окружность земли.
Греческие научные тексты они получали из Византии, в частности из Константинополя. Среди условий одного из договоров, заключённых между Константинополем и Багдадом, было между прочим, и обязательство императора Византии прислать в Багдад текст Географии Птолемея, который позднее был переведён с арабского на латинский и прославился на Западе под названием Альмагест. Многие тексты появлялись в западной Европе в переводе с арабского, хотя их оригинальный язык был греческий, таким образом, халифат выступал своего рода медиатором и распространителем знаний.
Поскольку арабская проза и поэзия были достаточно богаты, арабские учёные и мудрецы интересовались преимущественно научной греческой литературой, хотя Персия, пожалуй, оказала значительное влияние на арабскую литературу.
Таким образом, были переведены такие вещи, как Геометрия Евклида и важнейшее фармацевтическое руководство Диоскорида, список лекарств, их свойства, откуда они берутся и что они могут вылечить.
На втором месте их пристрастий стояла философия. Их также интересовала природа вещей, метафизика, о которых много писал Аристотель. Впрочем, как вы знаете, Аристотель писал обо всём: политике, метафизике, этике, драме, поэзии, и его творчество имело некоторое влияние на три мировые религии: ислам, который мы рассматриваем на данной лекции, христианство и иудаизм.
Это влияние обуславливалось двумя аспектами.
Первым из них является полнота. Хотя арабы перевели не все труды Аристотеля, однако все три цивилизации воспринимали Аристотеля в качестве универсального мыслителя. Дело в том, что в любой его работе, касающейся любой темы, можно обнаружить универсальные положения и мысли, имеющие широкое философское значение. В отличие от Платона он был мыслителем энциклопедистом. Платона не интересовал натуральный мир, и вы не найдёте у него сведения о растениях или животных. Платона больше занимала этика, как правильно прожить жизнь, отношения между духовным и материальным, но он не был учёным в нашем понимании слова.
Аристотель, хотя и считал, что материальный мир не является конечным пунктом познания, относился к нему с уважением и вниманием.
Аристотель полагал, что нельзя пренебрегать таким важным источником познания области Духа как материальные вещи, которые можно изучать при помощи наших органов чувств.
Ведь даже если допустить, что изначальным создателем материального был Дух, то опять же исследование материального даёт возможность познавать Дух от следствий к причинам.
Аристотель, помимо всего прочего,был ещё и рационалист. Это второй аспект его влияния. Он полагал, что все явления можно объяснить и понять, используя логику. Когда рационализм и логика наталкиваются на религиозные представления и метафизику, то вряд ли можно ожидать, что процесс их взаимодействия пойдёт как по маслу. Аристотелю удалось приблизить, если можно так выразиться, теологические представления к рационализму, то есть к более рациональному обоснованию существования Бога
Сам Аристотель не слишком большой теист, то есть, Аристотель не углубляется в идею Бога очень глубоко, и бог у Аристотеля не тот Бог, которому мы привыкли молиться в искренней вере, что он заинтересован в нашем благополучии.
У Аристотеля скорее речь идёт не о Боге Искупителе и Спасителе, а неком Великом Двигателе, Изначальной Энергии. Кто-то и Что-то дало первоначальный толчок, положивший начало созданию материального мира и обеспечивает его развитие. Это совсем не тот Создатель, которого подразумевает Григорий Турский. Это не тот Бог, который вдохновляет святых на месть, когда имя Его оскорблено или когда кто-то ворует сено у находящихся под Его защитой.
Бог Аристотеля это скорее идея, и такому Богу нет дела до мелочных дрязг и корыстных интересов людей.
Это также и не Бог Мухаммеда. Это не тот Бог, который обеспечивает победу в битве, который заинтересован в новом пророчестве, которое затмит все предыдущие. Это скорее Бог в понимании восемнадцатого века в духе деизма.
Бог, разумеется, запустил двигатель бытия, создав всё существующее, и оно работает по установленным Им правилам, то есть законам, в природе всё продумано: Земля равномерно прогревается со всех сторон, для воспроизводства всего живого на ней существует инстинкт, для выживания созданы вода и огонь и разум для того чтобы уметь это добывать и использовать, во всём этом ощущается некое присутствие трансцендентального интеллекта, высшего разума, но вопрос заключается в том, жив ли до сих пор этот великий создатель вселенной. Ведь если мы, к примеру, найдём в лесу швейцарские часы очень искусной работы, то мы не подумаем, что часы выросли как гриб или куст, мы будем уверены, что это произвёл мастер, причём очень искусный и может быть даже гениальный, но мы совершенно не будем знать, жив ли тот, кто создал эти часы, несмотря на то, что в данный момент они прекрасно и слаженно работают.
В каждой из религий, христианстве, иудаизме и исламе, имеется по три выдающихся мыслителя, которые восприняли Аристотеля и его идею рационального в Боге.
Это арабский философ, известный на Западе как Аверроэс, живший в Испании с 1126 г. по 1198 г. Маймонид, пожалуй, величайший еврейский философ. Раввин, врач, придворный и философ, также активно работавший в Испании и в Египте с 1135 г. - 1204 г. И Фома Аквинский, который провел большую часть своей карьеры, преподавая в Парижском университете с 1225 г. - 1274 г.
Все эти мыслители восприняли Аристотеля, который был известен на средневековом Западе, а не из греческих оригиналов, но благодаря переводам, сделанным с арабского на латинский язык.
Многие считают, что разум и вера вполне совместимы. Многие основывают своё мировоззрение не только на природе и Боге, но и на аристотелевой форме знания, хотя Аристотель не знал о христианстве, иудаизме и исламе.
Что же такого привлекательного для исламского мира было в Аристотеле, Диоскориде, Птолемее и других выдающихся мыслителях?
Это тем более кажется странным для нас, учитывая наши представления об исламе. Многие удивляются открытости и терпимости ислама в исламской Испании, его заинтересованности в классической греческой и персидской науках.
А между тем, это вовсе не новая информация, а давно установленный исторический факт. Уже никто не решится оспаривать тот факт, что первыми переводчиками Аристотеля были мусульмане и что на латинский его переводили несколько позднее с арабского.
С прискорбием замечаю я, что очень многие воспринимают ислам, или вернее, воспринимают христианство и ислам как столкновение двух цивилизаций: между прогрессивным христианским Западом и обскурантистским исламским Востоком.
На самом деле, изначально духу ислама чужд обскурантизм, слепая приверженность к догме и стремление противопоставить свою религию другим или навязать свою религию другим.
То о чём мы слышим сейчас, есть современное явление, которое зародилось в результате соприкосновения с западной цивилизацией два века назад, скорее всего, со времён египетского завоевания Наполеона.
Выдающийся западный исследователь исламской культуры Бернард Льюис написал книгу "Что пошло не так," в которой он рассматривает трансформацию открытого, терпимого, охотно впитывающего чужую науку и знания халифата Аббасидов в закрытое, подозрительное, догматическое, консервативное, фундаменталистское общество.
Опять же я далёк от мысли, что всякая цивилизация, следующая путём, не совсем совпадающим с путём западной Европы, является изгоем и деградирующей цивилизацией, потому что думать подобным образом, было бы тем же самым обскурантизмом. У каждой цивилизации есть своё лицо, свои особенности, свои интересные неповторимые черты.
Существует ещё одно представление о том, что арабы являются лишь посредниками, то есть они способны лишь переводить Аристотеля, Птолемея, Фому Аквинского, но это не верно, потому что арабы, на самом деле, проводили много исследований в медицине, математике и философии.
Опять же вопрос: почему арабы были более успешными в освоении культуры и науки завоёванных территорий, чем другие завоеватели, например, германцы?
Под правлением варварских завоевателей мы не видим пышного расцвета культуры, искусства и науки Римской Империи.
Здесь можно выделить четыре фактора:
Во-первых, завоевание проходило молниеносно и почти безболезненно, и оно не являлось войной религиозной.
Во- вторых, важную роль играло исчезновение границ. Между различными цивилизациями шёл интенсивный обмен достижениями культуры и науки.
В-третьих, исчезновение лингвистических границ. Арабский язык становится широко изучаемым и употребляемым, так же как, например, латинский в средневековой Европе, или как английский в наше время.
Так Маймонид, великий еврейский философ, писал в основном на арабском языке. Христиане Испании, так называемые Мосарабские христиане, изучали арабский и писали на арабском языке.
В- четвёртых, положение завоевателей и завоёванных. Как выразился один из завоевателей, это был "сад, защищённый нашими копьями." Арабские завоеватели считали, что они не разоряют и не уничтожают замечательные цивилизации, а защищают. Разумеется, они желали наслаждаться плодами этого сада, а не просто стоять не его страже.
Завоеватели были настолько убеждены и уверены в своей религии, что им не требовалось заставлять других принимать ислам, и также это придало им уверенности в использовании новых идей и интеллектуальных достижений греческой, римской, персидской и индийской цивилизаций.
В отношении побежденных, Браун говорит, что, "когда буря арабских армий появилась на горизонте, население Ближнего Востока получило возможность насладиться солнцем." Исламские завоевания были на пользу, и воспринимались как благо большинством людей, которые были завоеваны.
В Кордове, столице Омеядского халифата, которому суждено было стать испанским халифатом, группа христиан численностью 850 человек, недовольных положением христиан в исламской Испании, составлявших приблизительно половину населения, а также возмущённых благодушным отношением остальной части христиан к исламскому правлению, собрались на центральном рынке в Кордове и обзывали Мухаммеда шарлатаном и лжепророком.
Несмотря на толерантность мусульман того времени, осквернители ислама были заключены в тюрьму. Им предложили отречься от своих утверждений и повиниться. Пятьдесят радикально настроенных христиан отказались, и их казнили, в следствие чего их именовали "Мучениками Кордовы."
Остальных устраивала перспектива быть Мосарабскими христианами, довольными пребыванием в толерантном исламском обществе.
Надо отметить, что большим достижением того времени являлось введение арабских цифр, которые были заимствованы из Индии и которые оказались более удобными для оперирования, чем римские. Был введён ноль и десятичные дроби, что являлось незаменимым для математических вычислений в астрономии.
Из Индии же были получены первые представления о тригонометрии и функции синуса. Однако арабские учёные установили и развили другие пять функций. Косинус, тангенс, котангенс, секанс и косеканс: все они вычислены арабами. Они построили здание на фундаменте индийской математики.
В начале девятого века, ученый из Дома Мудрости, созданного в Багдаде, по имени Аль- Хорезми в начале девятого века написал книгу под названием "Книга сложения и вычитания, согласно индуистского расчета." В этой книге вводятся ноль и десятичные дроби, и эта книга известна нам только в переводе на латынь. Латинский вариант сохранился, в то время как оригинальный арабский нет.
В течение столетия публикации этой книги, десятичные дроби были разработаны, также были рассчитаны квадратные корни, значение числа Пи до шестнадцати знаков после запятой. Аль-Хорезми также является автором трактата по алгебре. Слово "алгебра" происходит от аль-джабр, что означает восстановление того, что было в беспорядке и хаосе.
Аль-Хорезми был ещё и астрономом. Он разработал звездные таблицы, позволяющие установить местонахождение планеты и звезды в разное время года и на разных широтах. С этого времени в обиход астрономов прочно вошли астролябии а, позже, секстанты. Это вещи, которые позволяют вычислять время, а также являются необходимыми для навигации, для расчета времени для таких вещей, как молитвы, праздники, торжества, составление гороскопов и пр.
[end of transcript]