«Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный».
К.Маркс и Ф.Энгельс
Товарищи, меня критиковавшие в связи с политикой И.Сталина по формированию в СССР системы власти в государстве, почерпнули свои знания в этой области из учебников, статей, словарей, словом, из неисчерпаемого кладезя советской политической литературы. Особенно это касается Гурджиева и Тягунова, который его постоянно цитирует, считая, видимо, своего коллегу воплощением политической мудрости. Скептицизм сквозит и в письмах Нигмати и Боброва, когда они рассуждают о роли славного вождя советского народа в создании Конституции 1936 года и последующих его действиях по формированию властных структур в СССР. Они ставят под сомнение тот факт, что контрреволюционный переворот 1991 года означал в первую очередь смену власти, а потом уже криминальную перестройку экономического базиса, всей системы экономических отношений, разгром единого народнохозяйственного комплекса великой страны Советов.
Нигмати характеризует мой анализ как «набор пустых фактов, зачастую еще и эмоционально передернутых». Бобров пишет, что «критиковать давно ушедших нет никакого смысла, это просто эмоции, которые только мешают взвешенному анализу процессов».
Но настоящие перлы мы встречаем у Гурджиева и Тягунова, которые (цитирую) вещают, что «Сталин наметил ВЕРНЫЙ курс законодательного и практического развития нашей страны. Отсюда логично вытекает, что ошибки на том пути не являлись катастрофическими, не могли нанести непоправимый урон трудовому народу. Они только оттачивали методы и способы политического зодчества…Наиболее интересна его забота о расширении ДЕМОКРАТИИ в советском обществе в свете решений XVII съезда ВКП(б), состоявшегося в 1934 г., последующих пленумов ЦК партии, постановлений Съездов Советов и Центрального Исполнительного Комитета (предшественника Верховного Совета СССР). Историк Ю.Н.Жуков называет эти действия «новым курсом Сталина». Намеченные в русле сталинизма меры, сведения о которых долго были погребены в архивах, впечатляют.
Например, меры, касающиеся системы выборов в органы власти. Предлагалось, в частности, чтобы избирательные права получали все граждане, независимо от социального происхождения, отменялось понятие «лишенец». Выравнивалось представительство разных классов и слоёв во властных учреждениях. Выборы отныне становились тайными, чего в истории страны на тот момент не было ни до, ни после Октября. Старая многоступенчатая модель упразднялась – граждане прямо голосовали за местного, республиканского, союзного кандидата. И, наконец, выборы должны были стать альтернативными, т.е. на каждое место предстояло баллотироваться нескольким кандидатам.
Это была отлично задуманная реформа». Эти слова принадлежат Гурджиеву, а вот его верный соратник Тягунов подводит нас к фундаментальному выводу: «Практически идеальным детищем теоретической, философско-политической мысли большевизма в его концентрированном виде является Конституция 1936 года, за которой прочно закрепилось неофициальное название: Сталинская. Достаточно просто прочитать текст Основного закона СССР, принятого в 1936-м, чтобы понять без всяких объяснений: лучшего документа среди штабеля конституций всего мира не существует».
Я постараюсь как можно меньше обращаться к цитированию многочисленных литературных источников, вновь возвращаясь к проблеме роли великого вождя «всех времен и народов» в развале СССР, к которому он, естественно, не стремился, но который произошел вопреки его намерениям, благодаря тому, что он заложил мину замедленного действия под фундамент социалистического строя в Советском Союзе. Желающие могут почитать мою монографию «Мир на перекрестке четырех дорог», в частности главу 5-ю. Расскажу Вам о своем более чем тридцатилетнем опыте работы в государственно-партийном аппарате.
Итак, по порядку. Сначала о выборных органах власти.
Я в своей статье писал, что И.Сталин ликвидировал власть Советов рабочих и крестьян, отменив в 1936 году Конституцию 1918 года и приняв новую Конституцию. Результатом этой политической акции была в частности замена при формировании Советов производственного принципа на территориальный, т.е. на буржуазный (представительский).
Так, делегатов в Петроградский Совет избирали непосредственно от коллективов заводов и фабрик. На собрании рабочих они из своей среды выдвигали делегатов, которых лично знали, и в отношении которых были уверены, что они будет достойно представлять их интересы в Совете.
Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов согласно постановлению II Всероссийского съезда Советов получили в свое распоряжение всю власть на местах и должны были обеспечить подлинный революционный порядок. В.Ленин в Обращении к населению 18 (5) ноября 1917 года писал: «Товарищи, трудящиеся! Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами теперь не объединитесь и не возьмете все дела государства в свои руки. Ваши Советы отныне органы государственной власти, полномочные, решающие органы» (Декреты Октябрьской революции, т.I, изд. 2-е, 1933 (или СУ 1917 г. № 2, с. 22).
Этот призыв В.Ленина к трудящимся массам взять власть в свои руки в силу целого ряда объективных и субъективных причин не воплотился в жизнь нарождающегося государства нового типа. Власть Советов, сыгравшая решающую роль в годы Гражданской войны, обеспечившая победу над белогвардейщиной и интервентами, со временем была ликвидирована и трансформировалась в диктатуру партийно-государственного аппарата, чего перед своей кончиной очень опасался В.Ленин. Почему произошла такая метаморфоза? Об этом речь впереди. А пока расскажу о том, как готовились и проходили выборы в СССР уже на базе Конституции 1936 года и последующих Конституций? Я это досконально знаю, т.к. несколько лет отработал зав.экономическим отделом ЦК КП Эстонии.
На первом этапе подготовки новых выборов орготдел ЦК совместно со вторым секретарем ЦК готовили расчет представительства в различные выборные органы (совместно с горкомами и райкомами партии). В них определялось сколько должно было быть представителей от рабочих, колхозников, интеллигенции, служащих и, наконец, от высшей партийно-государственной номенклатуры. После подготовки такого расчета он тщательно обсуждался на секретариате и бюро ЦК (последовательно). Когда нормативная база была утверждена, тогда начиналось персональное наполнение этой нормативной базы. К этой работе подключались и крупные парткомы. После нескольких итераций вырабатывался окончательный список конкретных кандидатов в депутаты и начиналась работа по их пропаганде. Она была многогранной. Я, например, был депутатом как Совета города Таллинна, так и Верховного Совета Эстонской ССР. Масштабы пропагандистской кампании отличались в зависимости от уровня выборного органа. В любом случае ее компонентами были: встречи кандидатов с избирателями, информация о кандидатах в СМИ с приглашением их на радио и телевидение, печатание листовок с фотографиями кандидатов, которые развешивались, где только можно было (на стенах домов, заборах, в коридорах учреждений и контор, в цехах и т.д. и т.п.
Вот, к примеру, я многократно встречался с избирателями. Во время таких встреч они в первый раз в жизни видели меня. После короткого информационного сообщения со стороны секретаря парторганизации, я выступал с сообщением о своей работе и своих планах, как будущий депутат. Затем отвечал на вопросы присутствующих. Спрашивается, разве такое «знакомство» можно вообще сравнивать со знанием делегата в Советы, с которым его избиратели работали годами вместе и знали его также и в неформальной обстановке? Такого Ваню или Таню рабочие знали как облупленных, а не навязанных им сверху кандидатов. Разве можно вообще сравнивать т.н. представительскую систему с производственной? Представительская система – это игра втемную. И.Сталину такая система нужна была, чтобы окончательно закрепить диктатуру партийно-государственного аппарата, которую он начал формировать еще в 1920 годы, создавая систему т.н. номенклатуры.
Политика большевистской партии во главе с В.Лениным состояла в опоре на Советы, в стремлении как-то преодолеть вековую культурную отсталость трудящихся масс, привлечь их к управлению государством. И лишь после Гражданской войны, по мере укрепления власти партийного и государственного аппарата отношение к Советам стало меняться. В течение примерно одного десятилетия полновластие Советов было постепенно ликвидировано. Однако формально система Советов и механизм их образования в их первоначальной форме, узаконенные Конституцией РСФСР 1918 года и Конституцией СССР 1922 года, просуществовали вплоть до принятия новой Конституции СССР в 1936 году.
В 1936 году была окончательно выхолощена демократическая суть Советов как органов прямого представительства трудящихся. Хотя название "Советы" и сохранилось, однако вся система выборных органов власти была сведена к одной из разновидностей западной парламентской системы. Ее специфика состояла в том, что эти сталинские Советы функционировали в условиях однопартийной системы при прочно утвердившейся диктатуре партийно-государственного аппарата.
Следует при этом отметить, что касается выборов, то партия, формируя списки кандидатов в депутаты, подготавливая и проводя избирательные кампании, всегда, вплоть до горбачевской перестройки, относилась к этим мероприятиям со всей серьезностью, несмотря на то, что Советы перестали выполнять функцию прямого представительства интересов трудящихся, а стали ширмой, прикрывающей диктатуру партийно-государственного аппарата. Дело в том, что в ходе любой избирательной кампании проявлялось волеизъявление народных масс. Люди могли участвовать или не участвовать в выборах, могли проголосовать, а могли и не проголосовать за предложенных им партией кандидатов в депутаты, т.е. их "завалить". Выборная кампания всегда являлась политической акцией, демонстрирующей степень доверия к властям, отношение людей к политике партийно-государственного аппарата. Народ шел (или не шел) голосовать не столько "за" или "против" конкретных кандидатов в депутаты, которых они толком и не знали, сколько "за" или "против" существующего политического строя. В этом всегда таилась опасность для диктатуры партийно-государственного аппарата (в случае провала выборов).
Со временем была сформирована мощная иерархическая система номенклатурного отбора кадров руководящих работников.. Ответственные работники (а не мелкие чиновники) по существу не избирались Советами (хотя формально это и делалось), а назначались на посты партийным аппаратом.
Исполнительные органы Советов, вне всякого сомнения, были органами реальной власти, хотя сами Советы, их формально избиравшие, а на самом деле просто штамповавшие номенклатурные списки, а также решения, подготовленные партийно-государственным аппаратом, не обладали, начиная с 1930 годов никакой реальной властью. Депутаты, избранные по утвержденным партийным аппаратом спискам, послушно голосовали за те или иные проекты документов на периодически проводившихся сессиях Советов народных депутатов (СНД) и Верховных Советов, выполняя волю аппарата.
И.Сталин, его соратники и в целом партийно-государственный аппарат, ликвидировав к концу 1930-х годов эксплуататорские классы, завершив процесс обобществления производства и распределения, коллективизировав крестьянскую массу, т.е. заложив фундамент социалистической экономики, усиленно работали над развитием ее материально-технической базы, наращиванием оборонного потенциала, упрочением внешнеполитического положения страны. Повышался жизненный уровень населения. Нет ни одного факта, ставящего под сомнение это утверждение. Ради чего же тогда проводились массовые репрессии и особенно против коммунистов? И это все на фоне новой Конституции, провозгласившей демократизацию общественной жизни! Налицо вопиющий разрыв между лозунгами, речами и делами.
Вне всякого сомнения, что корни репрессий напрямую уходили в природу диктатуры партийно-государственного аппарата. Все, кто посягали на его абсолютную власть в обществе или даже представляли для него потенциальную угрозу, для аппарата становились врагами. Аппарат – это огромная бездушная бюрократическая машина, перемалывающая все, что стоит на ее пути. Сказанное об аппарате – это, безусловно, абстракция, выражающая суть явления. Сам аппарат состоял из людей, по-разному мыслящих и поступающих. И если говорить о репрессированных чиновниках партийного и государственного аппарата, то среди них было немало как отъявленных негодяев, чьи руки были по локоть в крови, и ликвидированных НКВД как опасных свидетелей преступлений сталинского режима, так и честных людей, «…искренне стремившихся создать справедливое общество и свято веривших в то, что они участвуют в создании именно такого общества и борются с его врагами. Было немало людей, которые искренне ошибались, или были обмануты, или стали жертвой другого культа – культа партийной дисциплины. Были люди, которые многое поняли, но лишь тогда, когда было уже поздно. Были и такие, которые ничего не могли понять до самого конца. Было немало людей думающих, которые остро переживали все то, что происходило в стране, но все же во многом веривших еще партийному руководству и партийной пропаганде. Они обращались к И.Сталину и другим руководителям, но нередко вскоре попадали в чудовищную мясорубку террора. Были и такие, кто уже не верил ни партийной пропаганде, ни И.Сталину, но не знал, как и с помощью каких средств можно изменить положение. Были, конечно, и такие, кто просто боялся. Поэтому глубокой ошибкой было бы огульно зачислять их в число преступников, «получивших по заслугам». Можно лишь говорить об общей исторической и политической ответственности партийного актива за ошибки и трагедии 1920–1930 годов. Сказанное выше относится также и к чекистам, хотя их ответственность за события 1930-х годов очень велика. Но я не могу одинаково относиться к Ягоде или Заковскому и к известному чекисту Артузову, который перед расстрелом написал кровью на стене тюремной камеры: «Честный человек должен убить Сталина». Словом, в аппарате были и честные, принципиальные коммунисты, которые «раскусив» И.Сталина, пытались что-то предпринять, чтобы снять его с поста генсека или противодействовать проводимой им политике. Однако факт остается фактом, что каких бы взглядов ни придерживался тот или иной чиновник аппарата, он не в состоянии был «выпрыгнуть» из него, вынужденный подчиняться правилам функционирования бездушной машины, в которой был «винтиком». Показательным в этом смысле является XVII съезд партии. Во время голосования по кандидатурам, выдвигаемым в состав ЦК, каждый четвертый делегат голосовал против И.Сталина. Отважились они на такой поступок только благодаря процедуре тайного голосования. Однако открыто выступить против вождя никто из них не осмеливался.
Пожалуй, следует согласиться с Р.Медведевым, который считал, что с 1930 годов в партии и стране практически не существовало никакой открытой организованной оппозиции сталинскому руководству. Чем же можно объяснить это явление? Р.Медведев дает следующий вполне обоснованный ответ на этот вопрос: «Во-первых, личная власть Сталина в эти годы была исключительно велика. Он практически бесконтрольно распоряжался быстро увеличивавшимся центральным партийным аппаратом. Благодаря К.Ворошилову, он сохранял контроль над Красной Армией, а благодаря Г.Ягоде и Я.Агранову – контроль над органами ОГПУ. В этих условиях оппозиция Сталину становилась весьма опасным делом, и большинство тех, кто в прошлом не раз весьма критически отзывались о Сталине, сковывал страх. Во-вторых, многие грубые просчеты и преступления, совершаемые Сталиным в начале 30-х гг., выявились более отчетливо лишь много лет спустя, некоторые – лишь после его смерти. Так, например, очень немногие были посвящены в тайну фальсификации политических судебных процессов 1930-1931 гг. Иные ошибочные и даже преступные действия Сталина изображались пропагандой как великие достижения и ставились ему в заслугу. Важно отметить также, что сама исключительность ситуации, сложившейся в начале 30-х гг., способствовала укреплению власти Сталина. Перед лицом невиданных ранее трудностей большинство партийных руководителей, даже недовольных Сталиным, считали невозможным развертывать какую-то новую внутрипартийную борьбу, чтобы еще более не осложнять положение. Они не видели в партийных верхах никого, достойного занять место Сталина, и боялись, что если страна и партия начнут двигаться иным курсом или попытаются остановиться или даже отступить, это кончится полным крахом».
Итак, подведем итог. Чтобы обеспечить реальную и безраздельную власть народа, следует, на мой взгляд, вновь обратиться непосредственно к демократии, т.е. опыту Советов образца 1917 года. Именно в нем кроется ключ к механизму подлинной демократии, без которой настоящий социализм не может существовать. Другими словами, класс наемных работников, начав создавать основы социалистического общества, должен породить собственную демократию, основанную на механизме коллективной самоорганизации.
В основу избирательной системы должен быть положен принцип прямого представительства народа. Это означает, что работающее население, а также студенты и военнослужащие избирают своих представителей (депутатов) в местные Советы на общих собраниях трудовых коллективов, учебных заведений и воинских частей. Неработающее население (пенсионеры, домохозяйки, инвалиды и т.д.) могут избирать депутатов по территориальному принципу, в округах. Кандидаты в депутаты выдвигаются для участия в выборах партиями, политическими движениями, различными общественными организациями. При определении числа депутатов в составе местных Советов должен соблюдаться принцип пропорциональности представительства всех слоев населения и всех регионов, т.е. ни одна социальная группа, ни один регион не должны иметь каких-либо преимуществ перед другими. Это означает, что законом должны быть определены единые для всей страны нормы представительства в местные Советы, скажем, 1 депутат от 1000 человек, достигших 18-летнего возраста. Если в трудовом коллективе данного предприятия насчитывается менее 1000 человек, то он на выборах может объединиться для выдвижения единого депутата с другими трудовыми коллективами.
Принцип прямого представительства позволяет избирать в местные Советы тех людей, которых хорошо знают в трудовых коллективах (или по месту жительства), кому доверяют, на кого возлагают надежды и кто сможет достойно защищать интересы избравших их людей. Этот принцип резко сокращает возможность обмана и манипулирования общественным сознанием. Он повышает ответственность депутатов перед своими избирателями. А выигрывают в политической борьбе те партии и движения, которые в состоянии наиболее полно отражать и защищать интересы людей через поведение своих членов по месту работы, учебы и службы, а также в местных Советах.
Принцип пропорционального представительства обеспечивает равные права для всех социальных групп и регионов, исключает из практики возможность какой-либо дискриминации. Не должно быть никаких ограничений для участия в выборах всех граждан, достигших 18 лет и постоянно проживающих в данной местности.
Принцип прямого представительства тесно связан с механизмом реального участия граждан в управлении делами предприятия, учебного заведения, а также в решении всех жизненно важных проблем в данной местности (городе, поселке, деревне и т.п.
Революции 1917 года в России породили такую форму участия трудящихся в управлении, как фабрично-заводские комитеты (ФЗК). Они «избирались на общих собраниях рабочими и служащими данного предприятия (или группы предприятий), независимо от их профсоюзной и профессиональной принадлежности<…>Гл. задачей ФЗК стало осуществление рабочего контроля над производством и распределением. Они вводили явочным порядком 8-часовой рабочий день, решали вопросы расценок и заработной платы, приема и увольнения рабочих, снабжения их продовольствием и др. ФЗК выясняли причины закрытия предприятий, случаи сокращения объема произ-ва. Будучи организационно самостоятельными, ФЗК при выработке тарифов, заключении коллективных договоров, организации мед. помощи рабочим и в ряде др. вопросов действовали согласованно с профсоюзами». Возможно, при наличии на предприятии, в учреждении, организации сильной профсоюзной организации существование в социалистическом обществе ФЗК и нецелесообразно, однако решать этот вопрос должны сами трудящиеся. Ясно только одно – контроль над деятельностью администрации в той или иной форме должен существовать, а трудящиеся должны иметь возможность активного участия в управлении государственными предприятиями. И дело даже не только и не столько в управлении экономикой, сколько в управлении обществом, ибо при прямой демократии общественное мнение, складывающееся в трудовом коллективе, через своего (своих) депутата (ов) доводится до сведения членов Совета. При этом нелишне вспомнить об опыте участия рабочих в управлении в период нэпа в 20-х годах прошлого века. Аналогичную мысль, правда, в несколько ином аспекте высказывает и Б.Кагарлицкий: «… социализм ставит вопрос о производственной демократии. Причем не только в смысле самоуправления трудящихся на производстве (как предполагают анархо-синдикалисты), но и в плане участия общества в процессе принятия решений. Производственные советы должны стать представительными, в них должны найти свое отражение многообразные интересы (местные, общенациональные, возможно – глобальные, экологические, социальные, культурные). Экономика должна стать так же открыта для свободной дискуссии, как и политика».
Помимо местных Советов, в каждом населенном пункте могут действовать различные общественные организации или разнообразные структуры по видам деятельности и интересам (советы различных кооперативов, родительские комитеты в школах и детских дошкольных учреждениях, клубы и т.п.). Короче говоря, должна заработать демократия хозяев собственного города, поселка, региона.
Следует подчеркнуть, что формирование всех вышестоящих по уровню Советов должно производиться на основе того же принципа – прямого представительства, т.е. депутаты Совета каждого последующего уровня избираются депутатами Совета предыдущего уровня.
Из принципа прямого представительства естественным образом вытекает принцип подотчетности депутатов всех уровней своим избирателям, в том числе и депутатам нижестоящего уровня. Депутаты должны регулярно отчитываться перед своими избирателями (перед депутатами нижестоящего уровня), сообщая им, как выполняются их наказы и требования. Если тот или иной депутат (любого уровня), по мнению людей, его избравших, не выполняет должным образом своих обязанностей, избиратели имеют право отозвать его, заменив более подходящим, по их мнению, депутатом. Право отзыва любого депутата действует постоянно, независимо от того, на какой срок данный (отзываемый) депутат избран.
Все исполнительные органы власти (исполкомы, правительство) формируются Советами соответствующего уровня (не обязательно из состава депутатского корпуса) с учетом их профессиональных и нравственных качеств. Советы могут в любое время произвести смену состава исполкома (правительства), если он (оно) не выполняет должным образом волю Совета депутатов, его сформировавшего.
Такая система формирования органов законодательной и исполнительной власти позволит обеспечить прямое выражение воли населения и дает неплохие шансы для контроля над их деятельностью со стороны избирателей. Она позволяет учитывать при принятии тех или иных законов и решений интересы всех социальных слоев общества, жителей всех регионов.
Важнейшим и непременным условием предотвращения возможности возникновения диктатуры чиновничьего аппарата является не только соблюдение принципа ответственности и подотчетности всех государственных служащих, но и требование того, чтобы заработок должностных лиц не превышал среднего дохода рабочего. Разумеется, что политическая система демократического социализма должна базироваться на свободе слова, печати, проведения собраний и манифестаций, свободе создания любых партий, объединений, союзов и т.п.
Важнейшим условием народовластия, т.е. прямой демократии трудящихся является многопартийность, отражающая интересы различных групп населения (социальных, профессиональных), а также существование неформальных, т.е. не подвластных государству, организаций. Таков один из уроков политической истории СССР.
Остается надеяться только на то, что с каждым годом будет повышаться политическая и общая культура масс, а благодаря развитию техники коммуникаций улучшится их информированность.
Вопрос о судьбе государства ,как универсального общественного института, видимо, не является столь простым, как это в свое время представлял В.Ленин. Однако в чем можно согласиться с В.Лениным, так это в том, что основная тенденция развития Советской формы власти должна состоять в переходе «через Советское государство к постепенному уничтожению государства путем систематического привлечения все большего числа граждан, а затем и поголовно всех граждан к непосредственному и ежедневному несению своей доли тягот по управлению государством».
Самоуправление в форме прямой, непосредственной демократии возможно только при наличии классового самосознания трудящихся, самоконтроля и самодисциплины, не допускающих беспредела власти бюрократии, диктатуры аппарата управления над массами в результате перерождения партийного аппарата и лидеров, приобщившихся к власти. Прямая демократия является, наверное, единственной панацеей, препятствующей появлению культа вождей.
Теперь несколько слов о понятии «социализм». Бобров пишет «…мне кажется, что утверждение, что в СССР был социализм в понимании его как первой (начальной) стадии коммунизма весьма спорное». Весьма противоречивы мысли Нигмати. С одной стороны, он заявляет и правильно, что «чем является первая фаза коммунизма, то есть социализм, можно сколько угодно объяснять своими словами или словарными статьями, но зачем, если политэкономическое описание дал сам Маркс, и мы, марксисты, вполне можем воспользоваться его работой». А с другой стороны, он пишет, что «…придется от Маркса отречься, что и советую сделать при полемике».
Мое мнение о социализме, если очень коротко, таково (более подробно см. в монографии «Мир на перекрестке четырех дорог», а также в очерках «О государственном социализме в СССР (критический обзор)», • «А был ли в СССР социализм?», а также в статье •«Четыре метаморфозы идеи социализма»).
Социализм, как переходный период от капитализма к коммунизму, многоукладен. Как показала практика, т.н. «чистого социализма» в мире нигде не существовало. В СССР в 1980-е годы перед горбачевской перестройкой наряду с общенародной собственностью, имевшей форму государственной, функционировали кооперативная собственность, частная собственность, семейная и индивидуальная виды собственности. Это означает, что существующая система экономических отношений была не однородной, правда, в доминировала общенародная собственность, хотя это противоречило замыслам В.Ленина, который подчеркивал особую роль кооперативной собственности.
Что касается классовой структуры, то, несмотря на наличие диктатуры партийно-государственного аппарата, в СССР отсутствовал новый правящий класс привилегированной партийной бюрократической верхушки, как это утверждал М.Джилас. В СССР отсутствовала эксплуатация человека человеком (за исключением криминального сектора) и не было явления найма рабочей силы, о чем многие любят писать, не разбираясь в сути экономических отношений.
И хотя работникам необходим был весь затраченный ими труд, тем не менее, в процессе создания национального дохода их рабочее время делилось на две части: первая предназначалась на создание продукта для удовлетворения их личных потребностей («продукт для себя»), вторая – на создание продукта для удовлетворения их общественных потребностей («продукт для общества»). Вторая часть их рабочего времени – это был их долг как сособственников по обеспечению нормального функционирования общества в целом. Ее никоим образом нельзя отождествлять с изъятием прибавочного продукта при капитализме.
Что касается величины продукта для себя, то она складывалась из двух частей. Первая часть – это продукты и услуги, используемые индивидуально или совместно членами семей, вторая часть – это продукты и услуги, предназначенные для коллективного пользования (просвещение, здравоохранение и т.п.). Если брать семейный бюджет в целом, то, естественно, следовало учитывать и такие поступления, которые шли напрямую из государственного бюджета в форме пенсий, пособий и стипендий. Продукты и услуги для индивидуального и семейного потребления приобретались главным образом за счет заработной платы работающих членов семьи. Продукты и услуги коллективного пользования оплачивались государством за счет т.н. общественных фондов потребления, т.е. доставались членам общества как бы бесплатно. Эта вторая часть финансировалась за счет прибылей предприятий и поступлений в государственный бюджет от сбора налогов.
Таким образом, при социализме величина продукта для себя не совпадала с заработной платой работников, а величина конечных доходов, предназначенных для личного потребления населения, складывалась не только за счет заработной платы, но и за счет прибыли, т.е. как результат перераспределения национального дохода.
И в заключение очень коротко о взаимодействии базиса и надстройки (пользуюсь терминологией истмата). Многие социологи допускают методологическую ошибку, когда утверждают, что отношение базиса и надстройки однонаправленное: базис определяет надстройку. Это утверждение совершенно не соответствует марксистскому учению. Надстройка со всеми своими компонентами воздействует на базис. Особенно ярко это проявилось в двадцатом веке, когда Великая Октябрьская революция 1917 года поставила вопрос о преобразовании системы экономических отношений в обществе и создании производительных сил, соответствующих или превышающих по своим характеристикам лучшим достижениям западного капитализма. Началась эра планирования народного хозяйства - сначала с проекта ГОЭЛРО, а затем и составления годовых и пятилетних планов. Только благодаря активной государственной экономической политике с применением всех методов воздействия на экономические процессы удалось обеспечить бескризисное развитие народного хозяйства высочайшими темпами в то время, когда Запад корчился в тисках Великого кризиса 1930-х годов. Политическая сфера при этом оказалась мощным инструментом формирования не только могучего экономического потенциала с современной отраслевой структурой, но и системы экономических отношений на базе общенародной собственности, удельный вес которой постоянно рос.