Тяжёлые свинцовые тучи настолько низко нависли над бушующим морем, что казалось: ещё чуть-чуть и линия горизонта будет полностью скрыта под этим мрачным, всепоглощающим покрывалом. Огромные, высотой в несколько метров, черные от ярости волны, беспощадной лавиной налетали с левого борта, стараясь смять, опрокинуть и полностью уничтожить небольшой «ярусник», который упорно пробивался через этот неумолимый водяной вал, держа курс на спасительную бухту.
Несколько часов назад, экипаж добытчика, спешно выбрав на борт остававшиеся в воде «порядки»*, попытался укрыться от надвигавшегося на них, страшного шторма.
Убежать не удалось, и теперь лёгкое, совсем не предназначенное для работы в суровом Охотском море, судно проходило внеплановое испытание на прочность.
… Ещё несколько лет назад этот новоиспеченный «ярусник» спокойно себе возил трубы по американской Миссисипи до тех пор, пока хваткие русские коммерсанты не выкупили его, переоборудовав в добытчик и мини-фабрику одновременно и не отправили ловить палтус в студёное Охотоморье.
Если под промысловые работы судно было переделано вполне толково и качественно, то остальные моменты быта и безопасности на нём вызывали множество вопросов. Были известны примеры, когда несколько однотипных трубовозов, переоборудованных в «рыбаки- добытчики», уже нашли своё последнее пристанище на дне ледяного Охотского моря. В нескольких случаях - вместе со своими небольшими экипажами…
Американский трубовоз не имел абсолютно никакой ледовой защиты…
Лёха и его неразлучный морской друг Федя-Киргиз, конечно же, слышали про эти случаи. Их огромная рыбацкая «контора» доживала последние деньки в своём прежнем, монументальном и незыблемом виде. Флот распродавался, экипажи оставлялись без заработанного тяжёлым трудом в море при первой возможности. Там, куда засунул свой нос ушлый московский барыга, добра не жди…
Парни, скрепя сердцем, написали заявления в отделе кадров. Им было безумно жаль расставаться со ставшими родными, отечественными СТРами, но делать было нечего. Пришло время менять фирму.
Рыбацкий стаж, в том числе и на «ярусе», позволил им быстро найти себе новые судно и «контору». Следующим местом работы для них и стал бывший американский трубовоз с романтичным названием «Принцесса Эсмеральда».
Узнав о том, что штатный кандей** списался с «Принцессы» по болезни, они, не мешкая, подтянули своего старшего друга и Гуру - Петровича…
… Изрядно побитая, но выдержавшая крутую трёпку «Принцесса» добралась всё-таки до укромной бухты. Судно сменило курс и, буквально через полчаса хода, о том, что экипаж совсем недавно был свидетелем настоящего светопреставления, напоминала лишь лёгкая зыбь на ровной водной поверхности.
- Всем, свободным от вахты, отдыхать до обеда! - раздалась команда Кэпа по внутренней связи.
… Петрович явился на борт, держа на правом плече огромного, раскормленного сверх всякой меры, котяру. О том, каким образом ему удалось протащить этого жирного монстра через две таможни, история умалчивает.
- Знакомьтесь, пацаны, это Васька - смущенно пробасил суровый кандей .
Лёха с Федулом прыснули в кулаки.
- Петрович, у Сильвера хоть попугай говорящий был! - смеясь и пожимая руку старому другу, воскликнул Федул. - А ты этого Толстопуза приволок!
Кот, до этого мирно дремавший на крепком, надежном плече, приоткрыл один глаз и внимательно, как бы запоминая, посмотрел на шутника.
- Молчи, придурок! - зашипел на Федула кандей. - Наживешь себе геморрой на весь рейс!
- Это ещё почему?! - изумился Федул.
- По кочану! - Петрович был, как всегда, максимально лаконичен.
Их пожилой Гуру знал, о чём говорил.
С момента выхода в рейс и до самого возвращения домой, Киргиз стал постоянной жертвой чрезвычайно мстительного, как оказалось, котяры. Он, с незавидной регулярностью, обнаруживал следы кошачьей жизнедеятельности в опрометчиво оставленных на виду тапочках и на легкомысленно развешанной слишком низко одежде.
Жирный монстр «мочил» его, во всех смыслах этого емкого слова, всегда и везде, где и когда только мог.
Со временем, в число жертв наглого котяры попали ещё несколько моряков, которые осмелились выразиться о нём с недостаточным пиететом.
Поразительным образом хитрый, хвостатый упырь обходил своим вниманием средний и старший командный состав!
На все возникающие претензии к хозяину «мстителя», Петрович уходил в глухую оборону, времена переходящую в яростные контратаки.
Наглый и паскудный по характеру кот напоминал сентиментальному кандею о родном доме и ему прощались любые выходки.
Почувствовав за мохнатой спиной крепкую и непробиваемую «крышу», котяра оборзел окончательно.
Прежний домашний любимец и баловень Васька сгинул. За сволочной и зловредный характер, моряки нарекли его «Бандерой».
Кличка прилипла намертво. Даже авторитетный Петрович ничего не смог с этим поделать. Прошла первая возмущенная реакция на не очень лестную характеристику для своего любимца, и он махнул рукой. Бандера так Бандера. Похож.
Однако хитрому и нахальному котяре удалось поработить далеко не всех на этом судне.
.
Судовой щенок-подросток по кличке «Персик», например, остался совершенно безразличным к неожиданной смене власти.
Едва Бандера, в свойственной ему, наглой и циничной манере попытался заявить о своих исключительных правах на верхней палубе, то сразу же получил добрую трёпку в ответ. Под натиском более крепких лап и клыков, Бандера, изловчившись напоследок нагадить Персику: «по- маленькому» - в будку, а «по-большому» - в миску, навсегда убрался под защиту крепких дверей и переборок.
Вахтенного штурмана, который имел удовольствие наблюдать с верхнего мостика финальные аккорды кошачье-собачьей войны, едва не хватил удар от хохота!
Но зато во внутренних помещениях судна, благодаря мощной протекции авторитетного Петровича, котяра чувствовал себя спокойно и вольготно.
…Лёха открыл глаза и, по многолетней привычке, посмотрел напротив. Федул тоже не спал. Они синхронно взглянули на часы.
- Десять часов, - сонным ещё голосом сказал Лёха, - встаем?
- Пора! - бодро отозвался Федул. - Всё равно, скоро обед…
- К Петровичу? - привычно спросил Лёха.
- А есть другие варианты? - ухмыльнулся Киргиз.
Всё у них было давно расписано годами совместной работы и жизни в море.
Здесь необходимо сделать небольшое лирическое отступление…
… Нижняя палуба, где находилась сейчас вотчина Петровича и куда направлялись наши неразлучные друзья, получила название «моржовой» среди моряков- старожилов этого судна. На все Лёхины расспросы о причинах происхождения такого странного названия, старожилы лишь ухмылялись.
- Выйдем в рейс - сам всё поймёшь! - недовольно буркнул угрюмый и малообщительный боцман Кузьмич и тоже усмехнулся, явно что-то вспомнив.
И Лёха, действительно, быстро всё понял, едва их «Принцесса» покинула гостеприимный корейский порт, вышла в открытое море и судно начало основательно валять из стороны в сторону.
Всё дело оказалось в большом фекальном танке, который располагался прямо под этой-самой палубой, где находились несколько жилых кают, столовая команды и камбуз. Об массивную железную крышку этого люка, Лёха не раз спотыкался, проходя в столовую и обратно, но никогда бы сам не догадался о том, какой неожиданный сюрприз она под собой скрывает.
Корейская говновозка приходила к ним строго по расписанию, и её график никогда не совпадал с датой их выхода в море. Откатывать что-либо за борт в порту было строго-настрого запрещено под страхом крупного штрафа, поэтому первые пару дней, до тех пор, пока содержимое танка не откатается в море, а сам танк основательно не промоется, на нижней палубе стояла жуткая вонь.
Живущие там моряки были просто вынуждены постоянно ходить с ватными тампонами в ноздрях, становясь похожими на моржей, гнусаво матерящих америкосов-извращенцев. Главным «моржом» стал, естественно, Петрович, которому, кроме всего прочего, приходилось ещё и работать в столь сложных атмосферных условиях.
По причине постоянно торчавших из носа кандея ватных тампонов, его густой и сочный бас приобрел некий гундосый оттенок.
Лёха с Федулом, подкравшись к переборке, отделяющей вотчину Петровича от остальной части нижней палубы, судорожно тряслись в беззвучном хохоте, слушая, как их суровый и авторитетный Гуру, виртуозно и гнусаво материл американских корабелов, их Президента и всю Америку в целом...
Парни, спустившись на «моржовую» палубу, застали там живописную картину.
Их друг Петрович, по причине старческой рассеянности, забыл убрать с разделочного стола, оставшийся после завтрака, огромный кусок сливочного масла.
Такой зловредный тип, как Бандера, просто не мог не воспользоваться такой возможностью!
Кусок был надкушен и облизан со всех сторон. Котяра сожрал столько масла, сколько смог вместить его безразмерный желудок!
Обожравшись до предела, Бандера в изнеможении отвалился на спину и, в таком положении, сладко уснул, будучи чрезвычайно довольным жизнью. Он даже не потрудился покинуть место преступления и замести следы. Все его четыре конечности были широко разбросаны в стороны. Шикарный пушистый хвост котяры торчал перпендикулярно, промеж задних лап, символизируя собой: то ли стойкую эрекцию, наступившую от полученного удовольствия, либо тот самый орган, который Бандера класть хотел на глупых двуногих с их примитивными правилами приличия.
Федул понимающе хмыкнул и рванул вверх по трапу, направляясь в сторону промысловой палубы, где, скорее всего, пребывал забывчивый кандей, наслаждаясь ароматом сигареты и свежим морским воздухом.
- Ах ты, скотобаза! - раздался рев немедленно примчавшегося по «тревоге» Петровича. - Ну, падла, держись!
Он метнулся за перегородку и выскочил оттуда, крепко сжимая в руке огромный половник.
Котяра дико взвыл, подлетел над столом и, приземлившись на все четыре лапы, несмотря на свой гигантский вес, шустро юркнул под ногами у друзей в сторону спасительного трапа.
- Ну, ты смотри какая сволота! - обиженно пробасил кандей, когда друзья присели за обеденный стол. - Ведь ни в чём отказа не знает!
- Разбаловал ты его, Петрович, - осторожно сказал Лёха, опасаясь нарваться на яростный отлуп защитника животных, - совсем оборзел он у тебя…
Кандей лишь огорченно махнул рукой в ответ и о чем- то ненадолго задумался…
- Вот так и у людей…- неожиданно нарушил он молчание, видимо вспомнив что–то из своей богатой жизненной практики.
Из-за переборки выглянула хитрая усатая морда и немигающим взглядом уставилась на Петровича.
- Иди отсюда, гад! - кандей замахнулся половником на предателя. - Видеть тебя не желаю!
Морда беззвучно скрылась за переборкой…
Работающая напротив видеодвойка демонстрировала сцену из какого-то гангстерского боевика, в которой безутешные мафиози хоронили своего, безвременно ушедшего от них, коллегу.
- Да уж…- задумчиво протянул Петрович, глядя на экран. - Сегодня ты - кум королю и сват министру, а завтра - удобрение и на тебя собаки сверху ссут…
Лёха с Федулом озадаченно посмотрели на Петровича, удивившись такой неожиданной смене темы разговора.
- Что вылупились, придурки?! - с притворной грозностью рыкнул на них Гуру. - Или я не прав?
- Прав, Петрович, базара нет, - синхронно ответили «придурки», ожидая продолжения.
Старательно исполняемое мурлыкание неожиданно раздалось откуда-то снизу. Неизвестно как просочившийся мимо собеседников котяра, проник под стол и ластился к Петровичу, истово вымаливая себе прощение.
- Вот ведь гадюка! - растроганно пробасил грозный Гуру. - Веревки из меня вьёт…
Глаза всегда боевого и громогласного кандея предательски увлажнились.
Парни переглянулись, встали и потихоньку вышли на трап, пользуясь тем, что их Гуру полез под стол - извлекать получившего амнистию, гнуса Бандеру.
- Стареет Петрович! - произнес Федул, когда они поднялись на верхнюю палубу.
- Да…- согласно протянул Лёха и ехидно добавил.- А ты жди завтра утром «подарок» от Бандеры за то, что сдал его!
Лёха рассмеялся, а Федул грустно и обреченно вздохнул.
- Парни, обедаем и выходим на промысел! - раздался голос Кэпа из динамика судовой связи, висевшего прямо над ними.
Лёха и Федул оглянулись вокруг….
Играя лучами с легкой зыбью на воде, светило неяркое, но такое желанное северное солнце. Сейчас уже ничего не напоминало о том жутком шторме, сквозь который довелось пройти вчера хрупкой «Принцессе».
«Моржовая» палуба уже не испытывала на прочность их обоняние и все остальные бытовые неудобства нового судна становились всё более привычными.
Забегая вперед, могу сказать, что «Принцесса Эсмеральда» стала по-настоящему родной для парней. Они сделали на этом судне не один, и даже не два рейса…
Лёха, превратившись со временем в толстого и тяжелого на подъём обывателя, иной раз с тоской вспоминает те славные времена, когда он не мог уснуть в полной тишине квартиры, не слыша работы Главного Двигателя или выборочного комплекса. Вспоминает классных парней и мудрых старших товарищей, с которыми довелось пересечься на долгом морском пути. И даже паскудного типа Бандеру, он с удовольствием чмокнул бы сейчас в нос, предварительно угостив чем- нибудь вкусненьким…
Время неумолимо. Грустно, господа и товарищи…