Меня убили под Славянском.Не спас ни бронежилет,многократно до этого выручавший,ни проверенная в боях каска.Мы с Лехой Мизинцем как раз покидали развороченный снарядом пять минут назад блиндаж и в это время,со стороны оврага,затрещали трещотки автоматных очередей.Били не прицельно,но кучно.Не нужно было возвращаться сюда,никто нам такого приказа не отдавал и Михалыча,находившегося в блиндаже в момент попадания,конечно было уже не спасти.Но Леха попросил.Оставалось несколько упаковок антишокового промедола и немного неразбитого оружия.Один Леха все это не вынес бы,да и опасно без прикрытия.
Его тяжело ранило первым.Будь рядом врач,Леха наверняка остался бы жив.А так,без медпомощи,он умер через несколько минут от кровопотери,успев проползти к нашим метров двадцать,не меньше.А меня убило сразу.Горячая шальная пуля угодила в шею,в глазах потемнело,рот наполнился кровью.Боль невыносимая,крик застыл в гортани и силы ушли,ничего не осталось.Я повалился набок,неуклюже вывернув под себя автомат и в последний раз вздохнул,неглубоко,неслышно,совсем как в детстве,успокоенный теплыми материнскими руками и убаюканный ее нежным,тихим голосом.Хотелось выплюнуть кровь,забивающую дыхание,но сердце уже споткнулось и замерло,уже остановилось.Трещотки все не умолкали,я их еще слышал,все реже,все глуше,едва пробивающиеся сквозь густую,черную пелену.В кого палят?Зачем?Похоже,разгорался новый бой,а значит лежать мне здесь,пока он не закончится.
На самом деле,меня убили дважды.Первый раз далеко отсюда,в Одессе,когда по-звериному лишили жизни моего друга Саню.Его заперли в Доме профсоюзов,а потом застрелили.Эта смерть стала потрясением и у меня открылись глаза.Я вдруг прозрел и стряхнул оцепенение - в какой стране я живу и в какой стране я хочу жить.После Одесской Хатыни,я уже не мог быть тем,кем был раньше.Не мог спокойно ходить на работу,возиться со своим байком в гараже,сидеть часами в Интернете.Во мне убили что-то важное,основополагающее,без чего я перестал чувствовать себя Человеком.Вместе с Саней убили мою мечту о мире,превратили в пепел мою "русскость",втоптали в пепелище мою идентичность (вот уж не люблю это слово,но другого не подберу),развеяли по ветру мои идеалы.
Я пошел добровольцем.Не за деньги и обещания,а за свою убитую мечту.Это был мой долг и перед Саней и перед своей совестью.Здесь,в ополчении,я нашел новых,проверенных друзей и обрел наконец почву под ногами.Почувствовал,что уверенно могу ответить на вопрос,зачем я хожу по земле,ради чего рискую жизнью.Давно погиб Рысь - шумный,непоседливый и никогда не унывающий солдат - мой первый наставник по стрельбе и рытью окопов.Пропал без вести Степа Рыбак,умер в больнице от ран Пашка Озеров.Многих я потерял за эти месяцы,старых и новых друзей.И многие потеряли меня.
Похоронили меня в братской могиле лишь к вечеру,после того как отбили позицию у "правосеков".Здесь лежат Леха,Лютик,Толик Чуб,Михалыч из Донецка,Самвел из Нагорного Карабаха,Ратмир из Махачкалы,Андрюха из моего дома.Большинство погибло за последние дни и с большинством я совсем не знаком.Теперь с нами Вечность и Тишина.
А знаете,насколько красиво звучит Тишина?Когда не слышно ни стрельбы,ни взрывов,ни лязга гусениц,ни гула снарядов и самолетов?Лишенный ее много месяцев,только сейчас я понимаю,что нет во Вселенной звука прекрасней,чем звук умиротворяющей Тишины.
Вчера все стихло.Армия Новороссии прорвалась с боем сквозь частокол блокпостов "укров",вырвалась из окружения и оставила Славянск.Обидно.Неужели смерть наша напрасна и на могиле нашей взойдет трава,попираемая фашистским сапогом?Кольцо вокруг двух республик сжимается,интервенты разрушают города,убивают жителей.Сколько людей покинуло свои дома,в одночасье превратившись в беженцев?Тысячи?Сотни тысяч?Хорошо,что мои родные успели выехать,сбежать от этого кошмара.А сколько рассталось с жизнью,так и оставшись в своих разрушенных жилищах,на разбитых улицах?
Как ты там,мама?Как устроилась?Прости,что оставил тебя,ушел не сказав куда.Я теперь всегда буду дома,в родном Славянске.Жаль не узнаешь,где.Нет у меня могилы,кроме общей,да и ту,наверное,скоро разровняют,раскатают под асфальт.
Дом наш еще стоит.Разбитый и изувеченный,с пустыми окнами и снесенной крышей,с развороченным подъездом.Сохранилась и твоя любимая лавочка для посиделок с соседями.А в остальном все разрушено,осквернено.
Как твои ноги мама?Все так же болят перед дождем?Все так же пользуешься мазью?Пусть сестренка тебе помогает во всем.
А в Славянске уже много недель нет дождя.Земля сухая,сыпучая,словно песок,смачиваемая лишь нашей кровью.Там наверху,ребята изнурены и истощены до предела,бесконечным зноем изрыгающейся смерти с горы Карачун,все непрекращающимся пеклом тротила,пороха и фосфора,выжигающим душу до самых костей.Очень нужен дождь.С Великих Русских равнин.
Я многое не успел.Не успел помириться с Люсьен,сказать ей самое главное.Где ты сейчас дорогой мой человек?Думаешь ли обо мне?Вспоминаешь?Мы часто ссорились по пустякам,соревнуясь в упрямстве,так глупо расстались,по-детски обидевшись друг на друга.Прости,что обижал тебя,был невнимателен.Ты была бы хорошей женой для меня и матерью для наших детей.Дай Бог тебе счастья и много добра.А еще мирного неба над головой.Не жалей ни о чем и не грусти.Впереди,целая жизнь - яркая,насыщенная теплом,детским смехом и слезинками счастья.
Теперь у меня бездна времени для размышлений и тоски.Я ни о чем не жалею,но все же где-то внутри,она ворочается,нет-нет,да напоминая о себе.Я тоскую по книгам,которые уже никогда не прочту,по далеким,неведомым странам,в которых никогда не буду,по замечательным,интересным,красивым людям,которых никогда не встречу.
А все-таки мне повезло.Недалеко от меня лежит молодой солдатик,Ваня из Сталино,погибший в сорок первом.Ему,как и мне,двадцать пять и он тоже ушел добровольцем.У нас вообще оказалось много общего.Мы почти земляки,оба любим Жюля Верна и печеную в золе картошку.И убили нас почти те же враги:его - фашисты,меня - неофашисты.Вот только этого я ему не говорю и не скажу никогда.Не сумею.Потому что,идя на свое последнее,смертельное задание,он ни секунды не колебался в уверенности,что чудовищная язва фашизма,очень скоро будет искоренена и уничтожена и смертью своей,он на маленький шажок приблизит победу.Он и погиб с верой в эту победу,с любовью к Родине и за Сталина.Сколько лет прошло,а фашизм все еще ходит по нашей земле,еще сжигает города и села,еще убивает женщин и детей.Как мне сказать ему об этом,как объяснить?
Теперь мы лежим здесь все вместе,в одной могиле,без обелисков и памятных дощечек,без дат фамилий.Пройдет совсем немного времени и уже ничто не будет напоминать,что здесь покоятся останки солдат,погибших за новое государство,без молодчиков вскидывающих руки в фашистском приветствии,за русскую землю без факельных шествий и умерщвления людей в фильтрационных лагерях.Маленький холм над нами осядет,его утрамбуют тысячи ног или просто забросят.Мы станем безымянными,никому неведомыми,забытыми.Сколько таких братских могил,давних и свежих,ухоженных и неизвестных,разбросано по Украине и Новороссии?А сколько будет еще?Земля примет всех.
Однажды,еще до войны,копошась в гараже,я наткнулся на кипу старых,пыльных,советских журналов,кажется "Техника - молодежи",перехваченных бечевой.Как они там очутились,не знаю,наверное кто-то давно принес,может отец.И хотя у меня было мало времени,я не мог их не просмотреть.Журналы очень интересные,богато иллюстрированные,содержательные.В одном из номеров,попался на глаза рассказ,а в нем стихотворение,которое я не запомнил,кроме двух строк:"...Мы будем возвращаться в чьи-то сны,
Надеждой,что когда-то прозвучала".
Да,"мы будем возвращаться в чьи-то сны".И до тех пор,мы будем живы.
Помните о нас,безымянных.
(06-10.VII.14.)
P.S. Рассказ опубликован:
В газете "Пермский писатель" (№2(24) от 23.VII.17.) (г. Пермь, РФ.).