Воспоминания, далёкие и не очень. Лемберг-Яворов

 
  Лемберг-Яворов.

   Вопрос "вскочил": " А что было бы, если Янукович в своё время дал команду засыпать "Градом" и белым фосфором Львов за их уж больно ярых представителей на Майдане ещё в феврале?"
   В связи с последними...,"а ну, бабы,закройте слух!", ****скими и не иначе событиями на Украине не мог не вспомнить...

   Весной 1972 года, месяца за 4-ре до выпуска из училища, попал я на ремонтную практику в Западению, сначала в Лемберг, Львов то бишь, на 13 ЗРАТ( завод кап. ремонта автомобильной техники):

   Этот мутный Львив город со ЗРАТом своим
   Надоел до упора, мы в едальню хотим,
   Подавайте нам снидать, не то взюттю пинём
   И, уехав в Челябу, ваш Львив проклянём.
   
    От зари, до зари, от темна до темна
    Мы в грязи и пыли притираем клапана,- напевали под гитару уже на второй день после приезда вечером в казарме, расположенной сразу за штабом округа, грязной и вонючей до ужаса как и расположенная в том же здании солдатская столовая.

   Что бросилось в глаза? Узкие улочки, по которым и машины, и трамваи двигались по одной полосе, что эти самые трамваи на конечных остановках разворачивались не по кругу, как у нас, а выписывали "ласточкин хвост". Девушка, у которой дорогу спросить хотели, резко так на другую сторону улицы перебежала, едва под машину не угодив. Надписи на украинском и только:"Панчохи i шкарпетки", "Промiнь", "Перукарня", "I(с двумя крапками)дальня", вот только "Ресторан" знакомо. Запомнился дружный гул недовольства, когда зашли поглазеть на службу в костёле, освещённом вместо свечей специальными лампочками, имитирующими эти самые свечи (в унiвермаге они назывались "Вогнi Львова"), хотя шапки мы, нехристи, на входе сняли.

   На заводе взялись мы за "рацухи"(рационализаторские предложения), чем незамедлительно вызвали бурное негодование рабочих, мол мы по "десятке" "огребаем" за каждое своё предложение, а у них потом расценки падают.
   Сварщик нажрался к обеду, еле языком ворочал, но что-то в нашу сторону с нескрываемой злобой пытался высказать. Кроме "москалы" мы ничего не поняли, мастер участка "перевёл":
  - При "панах" ему лучше жилось, ублюдку. Да при панах его бы высекли публично за пьянку на рабочем месте... Видно соскучился по порке сраной жопы своей!

 После экскурсии на Холм Славы, обедали где-то поблизости в студенческой столовой. Стоим "в колонну по одному" за заборчиком, а в это время мурло какое-то черножо..., ой, черномазое, перегибается через "железки", берёт со стеллажа стакан с кефиром и вытирает его об рукав "парадки" Шурки Невидомского... Он, Шурик, вообще-то не хилым был, но тут видать вложился: паскуда эта спиной три столика, а руками ещё два, завалила, пока в стенку не упёрлась. Вскочил тот "черномазый" и "мухой" из столовки выскочил. Женщина, что на раздаче стояла, хватает Шурку за тот самый рукав и за стойку, и куда-то далее тащит (как потом выяснилось, через чёрный вход его без единого слова из той столовой выпихнула). Ребята наши, что всё это видели, обратились к студентам, попросили повторно всё разлитое на новое заменить, мы де всё оплатим. Ответ был у всех один: "Ой, спасибо! Мы лучше ваши обеды оплатим, так достали эти скоты..." Буквально через пару минут и буквально врываются в столовую менты западенские, но ни найти Шурку, ни хотя бы узнать, куда он исчез, так и не смогли...

   А через две недели переехали в мiсто Яворiв, в орвб ат ( отдельный ремонтно-восстановительный батальон автомобильной техники).
   Переезд состоялся в субботу, а по сему мы ничего лучшего не придумали, как заявились почти всем взводом на танцы в Дом офицеров.
   Не столько танцевали, в большинстве своём, сколько глазели и слушали местный ВИА:
    Росли рядом берёзка
    И кудрявый клён,
    Был тот клён в берёзу
    Без ума влюблён...
    ...................
    Без любви и ласки пропадаю я,
    Белая берёза, милая моя...,- что-то так, всё, что память сохранила.

   В перерыве вышли на улицу перекурить "это дело" человек 6-7-мь, и я в том числе. Заходим назад в фойе, а там человек 20-ть местных окружили трёх курсантов, не наших, инженеров из Тюмени, и те, что рядом стоят, вроде уговаривают в драку не ввязываться и за руки курсантов хватают, а стоящие за  спинами "уговорщиков" - бьют в лицо.
   Навалились мы "дружненько", номер с удержанием рук у них с нами не прошёл: били сначала "ближнего", а потом и до морд лица "дальних" "смельчаков" добирались.

   Фойе начало наполняться народом: кто-то в зале завопил, чтобы выходили "чернопогонников" бить, услышали этот зов и курсанты... Вышибли мы, взводом то, этих смельчаков "галицких" на улицу довольно быстро.

   Смотрю - старшим остался: командир второго отделения, младший сержант. Куда замок с комодом первым делись никто не видел. Проверили наличие личного состава, только двух вышеупомянутых и не было, "инженерА" сказали, что их трое и было. Даю команду на организованный выход.

   А на улице толпа гудит и прибывает, но не пацанами, а мужичками всех возрастов и с дубьём.
   Команду мою :"Ремни на руку",- выполнили дружно (было такое "оружие" у нас, когда ударом правой руки захлёстывали на ней поясной ремень, висящий в левой, а бляха, сами понимаете, где то на сорока сантиметровом ремешке, ответ дубине достойный).

   Первый наскок отбили быстро, встав спинами к глухой стене и "успокоив" троих самых рьяных, затянув их в полукруг. Потом двинулись разомкнутым строем  в сторону казарм 24 Железной дивизии (а у местной западении ВШИВОЙ), где были расквартированы, а, прорвав кольцо, перестроились "остриём" назад, а с тылу Сашка Попов, комод-3, по моей команде с тремя не хилыми курсантами следил, чтобы сзади не навалились.
   Ещё два наскока отбили, а потом только от штакетин увёртывались, что эти "смельчаки  всемером на одного" кидали с почтительного расстояния.

   Уже перед самым расположением к нам с тылу подъехали на двух грузовиках с десяток патрульных во главе с начальником Дома офицеров, а с их стороны замаячила милиция.
  - В колонну по три становись! Командирам отделений проверить наличие личного состава в строю,- подал команду и дождался докладов, о том что все на месте.
  - Всё правильно, младший сержант,- только и сказал майор.
  - Шагом марш!

   В казарме поднялся гвалт. Каждый хотел убедить остальных рассказывать о случившемся именно так, как именно он предполагает. Сошлись на моём мнении: каждый рассказывает только то, что видел и делал лично, никаких предположений и фантазий.

   Утром на построении командир орвб ат в звании подполковника орал на нас, понуро стоящих в строю, до хрипоты, уверяя, что таких бандитов он ещё не видел: это надо же было взводом разогнать весь город. Преподаватель наш с училищной кафедры ремонта, "проспавший" драку в городской гостинице,только вздыхал и тёр переносицу.
   К вечеру прибыли из училища зам. нач. ПО и "молчи-молчи". Каждого опросили вдвоём и по отдельности. Меня последнего. "Особист" перед "беседой" сказал, что из училища меня как руководителя бесчинств выгонят, а вот посадят или нет - будет зависеть от того, как себя вести буду. Политработник же в приватной беседе, к моему изумлению, не орал и не стращал, а просто сказал, что решение "по мне" будет в очень большой степени  зависеть от результатов ремонтной практики в этом самом ремонтно-восстановительном батальоне автомобильной техники.
   Это же слово в слово он повторил всем на построении взвода и "представители" уехали.

   Работали как звери, без перекуров и нытья. "Рацухи" сыпались из каждого как из рога изобилия. Постарались так, чтобы у каждого было не менее трёх свидетельств. Мне и Саньке Попову, командиру третьего отделения, всем скопом "оформили" по девять штук. Отремонтировали в запале все машины, даже пять или шесть 157-х, что по словам солдат стояли вдоль забора уже не первый год.
   Комбат на прощание в шутку сказал, что драку сам бы затеял, если бы знал каким трудовым подъёмом она закончится...

   Не успели переступить порог родной казармы:
  - Колесо-1, на ковёр!
   Я уже говорил, что учился в первом взводе, Колесниковы были ещё во 2-м и четвёртом, а ковёр - это кабинет начальника училища, к самому Вадиму Михайловичу Зюбко.
   Провожали всем взводом, каждый не руку, так плечо пожал.

   Постучал. Услышав разрешение, вошёл. Доложил о прибытии. Полный кабинет начальников всех уровней и служб. И началось...
   Только головой крутил, так много было желающих выступить. Вопросов задавали множество почти все выступающие, но сами же на них в основном и отвечали... Общее мнение, что не в училище мне место, это за четыре месяца до выпуска, а в тюрьме. Апатия вдруг навалилась, молчу и сам себе думаю:
  - Посадить - вот вам фигу с маслом, в войска не отправят, два года с ГАКОМ отслужил, а отчислят - и хрен с ними, специальность почти в кармане, не пропаду,-  а тут и пофигизм пришёл, успокоил.

   Встал Василий Иванович Шумаев, заместитель начальника училища, он позднее Уссурийское автомобильное возглавил:
  - Почему вы принялись командовать?,- это мне.
  - Командир 2-го отделения в отсутствие замкомвзвода и комода-1.
  - Кто ещё был из сержантов?
  - Командир третьего отделения младший сержант Попов.
  - Он что делал?
  - По моей команде с тремя курсантами следил, чтобы с тыла не навалились. Так что же, товарищ полковник,- успокоившись и осмелев, вопрос задаю уже я,- нам надо было разбегаться, чтобы по одному переловили и искалечили?!
  - Тихо, сержант, держи себя в руках, голос повышать не надо. Так вот, товарищи офицеры, - это уже всем собравшимся,- я лично согласен со словами младшего сержанта. Нам что, не нужны стали в армии такие офицеры, что не боятся взять на себя ответственность? Нам нужны те двое, что убежали, когда завертелось? Были на танцах замкомвзвод и командир 1-го отделения?
  - Не видел.
  - Видите, он ещё защищает сбежавших, тех что сделали именно так, как вы ему, некоторые, советовали и тогда он по вашему остался бы достоин офицерских погон!  (значит кто-то доложил Василию Ивановичу о том, о чём договорились молчать, вот только кто? и когда успел?!).

   Начальник училища был краток:
  - Звания младший сержант я вас всё-таки лишаю. Идите, товарищ КУРСАНТ.

   И только в "золотом карантине", когда выпускные экзамены уже были сданы, а приказ о присвоении офицерских званий ещё не пришёл, узнали мы от штабных, что в официальной бумаге, пришедшей из Яворова за подписями партийных и советских руководителей, чьи "детки" держали в страхе весь город и именно с ними драка началась, значилось:" Благодаря сознательности и организованности курсантов инцидент не перерос в массовую драку"!!!

 PS.  А на снимке Толик Ефремов, однокашник с другой роты, на буфере и на фоне ТЕХ САМЫХ 157-х, который на практике оказался с нами и ВЛИЛСЯ в строй первого взвода третьей роты ЧВВАКУ...