Глава 5. КУРСАНТ
Вряд ли в Одессе найдется хотя бы один настоящий мужчина, который ни разу не побывал у стен этого старинного здания, увенчанного красивыми белыми колоннами, напоминающего корму огромного парохода, приготовленного к спуску на воду, не любовался величием этого памятника старины и не смотрел с завистью на стройные колонны юных моряков, скрывающихся за стены этого здания по утрам и, как волны Черного моря, выплескивающиеся оттуда в предвечерние часы. Множество антенн и других, непонятных для непосвященного устройств, и особенно ажурная мачта с флагом на гафеле ещё более усиливает это сходство. При возвращении из плавания многие моряки не раз отмечали это. Кажется, оно вот–вот сорвется со стапелей и отправится в далекое плавание. И каждый, кто так подумает, будет не так уж далек от истины. Ведь это известное и близкое сердцу каждого одессита, и не только одессита, красивое здание – одесское Мореходное училище имени А.И.Маринеско, ОНМА*, в прошлом – здание Одесского морского техникума. Это «судно» стало колыбелью множества великих мореплавателей и известных деятелей.
И вот сегодня, после беседы с начальником Одесского мореходного техникума, ему суждено стать курсантом этого учебного заведения.
Распахнув массивную входную дверь учебного корпуса Одесского морского техникума, Саша невольно остановился. Перед ним возникла красивая парадная лестница, ведущая на верхние этажи учебного корпуса. По ней вверх и вниз сновали вчерашние школьники, желающие стать моряками. Балясины ограждения парадной лестницы обрамляли ажурные деревянные поручни. По обе стороны поручней на небольших стойках красовались ходовые огни: слева от входа зелёный, справа-красный. Саша сразу же представил себя стоящим у штурвала и негромко проговорил:
– Судно с механическим двигателем, идёт встречным курсом!
– Вы что-то хотели? – услышал он старческий голос. Рядом с ним стоял пожилой мужчина.
– Я прибыл на беседу с директором техникума, – немного смешался Саша.
– А он Вам назначил время встречи? – настойчиво продолжал незнакомец.
Настойчивость мужчины начала раздражать Маринеско. Он уже хотел надерзить ему, но вдруг вспомнил, что он впервые пришёл на место своей будущей учёбы и уже миролюбиво, но с некоторым юмором, как настоящий одессит, спросил:
– А Вы начальник училища?
– Нет, я всего-навсего вахтенный и рекомендую Вам пройти направо. Там находится приёмная комиссия. Там Вам и скажут, когда начальник училища будет с Вами беседовать. А по парадному трапу ходить разрешено не каждому.
Саша спорить не стал и, повернув направо, сразу увидел большую вывеску, старательно наведённую тушью не очень опытным чертёжником:
ПРИЁМНАЯ КОМИССИЯ
Время работы с 09-00 До 18-00
Перерыв на обед с 13 до 14
Переступив порог кабинета, в котором заседала приёмная комиссия, Саша никакой комиссии не увидел. Только миловидная девушка лет 18-19 сидела за обычным классным столом и что-то старательно записывала в лежащий перед ней журнал. Вокруг неё на таких же столах лежало несколько папок серого цвета и два томика с фамилиями неизвестных ему писателей.
– Что у вас? – не поднимая головы от журнала, спросила девушка.
– Я прибыл по направлению отдела кадров Черноморского торгового флота. Я хочу учиться в Вашем техникуме.
Девушка с интересом взглянула на юношу, одетого в форму моряка торгового флота, и улыбнулась:
– А я думала, Вы мне принесли очередную бумагу. Давайте сюда Ваше направление, паспорт и другие документы.
Маринеско достал из сумки паспорт и такую же серую папку, как на столе у девушки, выданную ему в отделе кадров.
Девушка, которая оказалась секретарём приёмной комиссии, внимательно перелистала папку с документами, пристально взглянула на первую страницу паспорта, сравнила его с оригиналом и заметила:
– Документы у Вас в порядке. Как я поняла, Вам общежитие не надо. Вы одессит и будете жить дома.
Саша согласно кивнул.
– Тогда, до завтра свободен, – уже почти по дружески завершила она разговор возвращая ему паспорт. – Завтра к 10 часам утра приходи на собеседование с начальником судоводительской специальности, капитаном дальнего плавания, Шаповаловым Михаилом Фёдоровичем. Его кабинет находится на втором этаже в правом крыле учебного корпуса.
На другой день ровно в 10-00 Саша стоял у двери кабинета начальника судоводительской специальности. Увидев моряка, входящего в кабинет, Михаил Фёдорович встал из-за стола и дружески поздоровался с Маринеско.
– Прочитал я твоё досье. Как я понял, ты в морских делах не новичок и попал сюда не случайно. Скажи по честному, ты твёрдо решил стать штурманом?
– Так точно,– приложив руку к козырьку флотской фуражки, чётко ответил абитуриент. – Только я хочу стать не просто штурманом, а капитаном дальнего плавания.
– А почему именно дальнего? – улыбнулся Шаповалов.
– Хочу посмотреть дальние страны! – не задумываясь, ответил Саша.
После этого короткого диалога Шаповалов предложил Саше присесть на стул, расспросил его об учёбе в школе юнг, о работе на судах Морского торгового порта, о его семейном положении и общественной работе.
– Ну, что же, считай, что ты уже зачислен в техникум, – подытожил беседу Михаил Фёдорович. – До первого сентября ты свободен. Отдыхай, набирайся сил и, на всякий случай, подойди в приёмную комиссию числа двадцать восьмого. К тому времени приказ директора техникума будет уже подписан.
1 сентября 1930 года Александр Маринеско стал курсантом Одесского морского техникума. Началась нелёгкая, кропотливая работа по освоению всех премудростей «навигацкого» дела. Конечно, в отличие от многих своих однолеток, пришедших в техникум по комсомольским путёвкам от станков, Саше, имевшему за плечами довольно богатый опыт службы на судах и простым матросом, и рулевым, всё давалось гораздо легче. Тем не менее, многие науки, особенно астрономию, теорию борьбы за живучесть судна приходилось брать штурмом. Теоретических знаний хватало не всегда. Выручал опыт и прекрасная подготовка преподавателей. Астрономию, навигацию, лоцию и теорию девиации магнитных компасов преподавал начальник специальности. Михаил Фёдорович был не только опытным капитаном дальнего плавания, но и прекрасным педагогом и воспитателем. Теорию устройства и борьбы за живучесть судна преподавал один из опытнейших преподавателей техникума Нудьга Павел Корнеевич. Обладая глубокими знаниями теории, он умел самые сложные вопросы преподнести так, что они становились близкими и понятными. Премудрые термины – клиренс, метацентрическая высота, центр тяжести, центр величины, которые многие курсанты вообще никогда в жизни не слышали, вдруг превращались в родные и близкие. При этом Павел Корнеевич умел любого курсанта на ярких примерах убедить, насколько они необходимы мореплавателю.
Огромное значение в Одесском мореходном техникуме придавалось и повышению общеобразовательного ценза будущих судоводителей. Этими проблемами в техникуме занимались преподаватели Китайгородский, Замороков И. С. и другие. Премудростям морской практики будущих мореплавателей обучал капитан дальнего плавания А. А. Фёдоров.
Шустрый, подвижный и общительный Александр Маринеско быстро сдружился со своими однокурсниками и не только с ними. Будучи первокурсником, он познакомился с курсантами ОМТ, которые впоследствии стали заметными фигурами не только в масштабе Одессы, но и в масштабе всей страны. В частности ему посчастливилось ходить под парусом на парусном судне «Товарищ» с Макаренко Пахомом Михайловичем, будущим начальником Одесского порта, который окончил ОМТ на год раньше его. Там же на четырёхмачтовом барке «Товарищ» ему неоднократно приходилось в шторм бегать по вантам, реям и марсовым площадкам вместе с будущими знаменитыми капитанами дальнего плавания Кнаб Д.В, окончившими техникум в 1931 году, а позже с будущим капитаном дальнего плавания Труш В.Я., окончившим Одесский морской техникум в 1934г., который потом много лет преподавал в ОМУ ММФ.
В одной группе с Маринеско учился и А.Г. Мезенцев, впоследствии ставший знаменитым капитаном дальнего плавания, который вместе с В.Я. Трушем, Д.В.Кнабом обеспечивал защитников Одессы продовольствием и боеприпасами в период знаменитой обороны и был одним из тех, кто эвакуировал на своём транспорте Одесский гарнизон в октябре 1941 года.
Особенно запомнилась первая практика на барке «Товарищ». Говорят, что морская романтика кончается очень быстро. Стоит моряку по настоящему столкнуться с морской стихией, как вся романтика выветривается. Я думаю, что это касается не настоящих моряков. Настоящий моряк остаётся романтиком до последнего вздоха. Сколько бы моряк не прошёл морей и океанов на теплоходах и пароходах, его душа не может не затрепетать, когда он поднимается на борт парусного судна, тем более на борт такого легендарного судна, как «Товарищ».
До недавнего прошлого «Товарищ» был чисто парусным судном. Никаких механических средств передвижения у него не было. Когда Саша Маринеско первый раз ступил на палубу этого парусника, ему показалось, что вся его прошедшая служба на яхтах, на пароходах «Севастополь» и «Ильич» были только прелюдией к настоящей морской службе, его душа замерла, и в ней не осталось ничего, кроме восхищения и трепетного желания научиться управлять этой диковинной птицей. Парусник стоял у причала одесского морского порта, все паруса были спущены и закреплены на реях, но, тем не менее, казалось, что судно не стоит на месте, как будто оно парит в воздухе. Немногочисленный, но внушительный лес мачт, ажурные сплетения вант, толстенные брёвна рей, которые снизу казались тонкими сучьями могучего дерева, белые подушки свёрнутых матросскими руками парусов и игрушечными, как казалось снизу, марсовыми площадками. Всё это зарождало в душе огромное желание постигнуть искусство управления огромным кораблём с помощью неведомой мощи мачт, силы парусов и непостижимой власти оттяжек, вант, шкотов и рифов. При этом сила и мощь возрастала во много раз, по мере усиления силы ветра и высоты волн. Все члены экипажа и курсанты Одесского мореходного техникума и военных училищ, проходившие практику на паруснике «Товарищ», были расписаны по снастям каждой мачты и в хорошую погоду должны были по 5-8 раз в сутки птицей взлетать по вантам на «свою» рею. А если погода портилась тогда, то эти « взлёты» могли повторяться и чаще. Море не терпит промедления и жестоко наказывает тех, кто этого не понимает.
В тихую погоду, при скорости ветра от одного до трёх баллов плавание под парусами бывалому моряку не представляет особых трудностей. Тут главное знать правила управления рулём и уметь учитывать парусность корпуса самого судна. Другое дело, когда направление и сила ветра начинают меняться с непредвиденной скоростью. Вот тогда в действие вступает главная движущая сила парусного судна – человек. По команде вахтенного помощника или капитана судна по сигналу «Свистать всех наверх», сотни матросов и курсантов, стремительно вылетают на верхнюю палубу и по команде с мостика взлетают по вантам каждый на своё место, предусмотренное расписанием. Здесь они под свист ветра, завывание пурги или под проливным дождём обязаны взлететь по вантам на высоту 15-30 метров, держась за ванты, выйти на заданную рею и быть готовыми выполнить любое приказание капитана, переданное через вахтенного офицера, боцмана или других помощников капитана. Конечно, в штормовую погоду под свист ветра и рёв волн, штурмующих судно, услышать команду не всегда удаётся. Тут приходят на помощь свист боцманской дудки и мегафон, приложенный ко рту боцмана, интуиция и смекалка матроса или курсанта, стоящего или сидящего на рее и знание им смысла команд.
Человек, впервые случайно попавший даже на современный корабль и не знающий современной скудной морской терминологии, на паруснике вообще выглядит жалко. Для него термины фок, грот, бизань, форштевень, ахтерштевень и другие элементарные понятия, знакомые любому салажонку, кажутся непостижимой китайской грамотой, а что же тогда ему делать, когда он слышит слова кливер, стаксель, бом-брам стеньга?
Нормальному человеку не может даже прийти в голову, что для управления судном нужно знать такие мудрёные названия. Я уже не говорю, что для этого ещё требуется сила мышц, смелость, ловкость и уверенность в себе сотен человек, разбежавшихся по вантам реям и площадкам, расположенным на высоте 20-30 метров. При этом каждый из матросов, находящихся на высоте, слышит свист ветра, испытывает качку, размах которой иногда достигает 50-70 метров, хлопанье парусов, которое иногда звучит, как пушечный выстрел, и рокот волн, бьющих о борт корабля. Каждый матрос, занявший свой боевой пост на рее мачты, испытывает приблизительно такие же чувства, как человек, несущийся в удобной люльке на американской горке, только при этом он должен внимательно слушать команды своих начальников и «брать рифы», убирать паруса, крепко связывать их специальными узлами и крепить к реям, а самое главное, во время услышать команду и правильно её выполнить.
Одним из первых капитанов парусного судна «Товарищ» был Дмитрий Афанасьевич Лухманов, человек недюжинных способностей и удивительной судьбы. В своей книге «Жизнь моряка» он рассказывает о своей плавательной практике. Он несколько раз находился на волосок от гибели, судно, на котором он плавал, брали на абордаж пираты, он бежал из пиратского плена, менял пароходы. Судьба занесла его в Сидней, где власти арестовали команду во время стоянки потому, что наблюдалось массовое бегство моряков с судов на золотые прииски в Болларт. Лухманов сумел добраться до родного дома и в 1908 году окончить Одесское училище торгового мореплавания.
Само название судна «Товарищ» после победы на одной трети земного шара социалистического образа жизни при заходах парусника в иностранные порты вызывало повышенный интерес. Само слово «товарищ», заменившее для всего социалистического мира слова «господин», «мистер», « эфенди» и так далее, вызывали у капиталистов неприкрытую злобу, а у трудящихся неприкрытый интерес и непонятную для правящих классов симпатию. Каждый приход советского парусника в иностранный порт становился рекламой нового мышления, новых отношений между людьми и таил в себе угрозу существующему в данной стране правящему классу.
Куда бы не заходил советский парусник «Товарищ», жители этих стран проявляли огромный интерес и к судну и к экипажу. Больше всего иностранцев поражало то, что все члены экипажа обращались друг к другу по имени своего судна «товарищ». Это порождало множество вопросов и брожение ума. Слухи о необычном успехе советского парусника «Товарищ» распространялись по всему свету. Напуганные этой реакцией правители многих стран старались хоть как-то загасить интерес простых людей к этому красавцу. Так, например, при заходе в порт Росарио, Аргентина, вдоль всей пристани были расставлены заслоны из полицейских, за которыми гарцевали на конях жандармы в больших белых касках. А в одном из портов, как вспоминает Д.А. Лухманов, чтобы получить разрешение на выход из порта, местные власти потребовали, чтобы каждый из членов экипажа заполнил подробную анкету, в которой указал бы биографии своих родителей, прародителей и ближайших родственников с приложением их фотографий. Кроме того, все члены экипажа должны были провести замеры и написать в своих биографиях рост, вес, длину и ширину своего носа и рта, разрез и цвет глаз и кожи. После получения этих данных местные власти потребовали приложить к каждой биографии отпечатки всех десяти пальцев рук.
После этого случая парусник «Товарищ» ещё десять лет совершал свои круизы с заходом в различные порты, пока осенью 1941 года фашисты не затопили его в порту Жданов.
Когда окончилась Великая Отечественная война, одному из парусно-моторных судов, переданных нашей стране по репарациям, было присвоено имя знаменитого парусника, уничтоженного фашистами.
В 1951 году четырёхмачтовое парусно-моторное судно «Товарищ» совершило свой первый круиз вокруг Европы. На его борту, как и раньше на борту его предшественника, находились сотни курсантов одесского, рижского, ленинградского и других мореходных училищ и курсанты военно-морских учебных заведений.
Кроме парусно-моторного движителей парусно-моторное судно «Товарищ» было оснащено суперсовременными приборами и устройствами, обеспечивающими безаварийное плавание, а через год оно вышло в дальний поход с заходами в порты Средиземного моря, Индонезии и Южной Америки.
Практика на парусном судне «Товарищ» запомнилась Саше на всю жизнь.
В октябре 1932 года все курсанты Одесского мореходного техникума снова собирались в стенах ОМТ и пополняли свои теоретические знания, чтобы на очередной практике убедиться в прочности этого бесценного капитала.
Одесса – город невест. Юные одесситки могут поразить воображение любого, самого требовательного жениха, ведь в их крови зачастую бурлят ДНК нескольких народов. Как однажды в разговоре одна молодая одесситка заявила:
– В моей крови бурлят гены четырнадцати национальностей, – и, наверное, она не далека от истины. Ведь Одесса – порт, который за двести с лишним лет существования принял в свои объятия миллионы туристов и моряков всех стран мира. Несмотря на это, ни одна красавица-одесситка не сумела покорить сердце Саши Маринеско. Случайная встреча с дочерью херсонского кузнеца Ильи Карюхина оставила в его душе неизгладимый след. Сам кузнец, имевший недюжинную силу и гордый нрав, погиб от рук местных богатеев. Анастасии Марковне, матери красавицы Нины, пришлось одной поднимать пятерых детей. Нине повезло дважды. Она не только познакомилась с одесситом, образ которого сразу же запал в её сердце, но вскоре она и сама переехала в Одессу. Её тётя, Мария Марковна не могла иметь детей. Они с мужем жили в Одессе и решили взять к себе одного из детей Анастасии Марковны. Выбор пал на Нину. Так Нина вскоре смогла не только переписываться, но и воочию снова встретиться с Сашей. Любовь разгорелась с новой силой. Нина работала на обувной фабрике и вполне могла не только себя обеспечить, но иногда материально помогать своей матери. Саша стал частым гостем в доме приёмных родителей Нины на Молдаванке. Вскоре они решили навечно связать себя узами брака. Так 16 ноября 1932 года они стали мужем и женой. Вскоре у них появился ребенок. 8 марта 1933 года Саша стал отцом девочки, которую они назвали не совсем обычным, загадочным и звучным именем – Леонора.
Так незаметно в заботах о своевременной сдаче зачётов, лабораторных работ и экзаменов и длительных морских походов пролетели почти 3 года.