Гл.17
Валерий Антонович рассказал своему начальнику о семейном горе, которого не ждали, вернее, оно и не спрашивало ни у кого разрешения, но по крайней мере, не с этой стороны. Саныч, от неожиданности, даже не нашёлся что сказать подчинённому, но зная его характер, украдкой спросил:
- Что, Валера, собираешься делать?
- А что бы вы делали на моём месте? Лететь, конечно, и поэтому прошу вашего разрешения.
Саныч повертел в руках спичечный коробок и швырнул его на стол.
- Нет, Валера, так дело не пойдёт. Забыл, где работаешь? Ты не имеешь право личные интересы ставить превыше служебных, причём, без исключения, дочь ли это, жена, мать. Не было приказа, Валера, не было. А мы обязаны подчиняться. Я сегодня и домой не поеду, если потребуется ждать звонка.
После небольшой паузы, Саныч продолжил:
- Буду откровенен. Тут до пенсии осталось три с небольшим, и я не могу об этом не помнить. Сам знаешь, никто не будет считаться с бывшими заслугами и в лучшем случае, если шофёром здесь позволят доработать.
К тому же, какой прок от твоего полёта? Ну посмотришь ты на Таёжное сверху и что дальше? Если Ирке суждено... прости... в общем, понимаешь о чём я, то ей уже никакая помощь не нужна.
Ну и куда ты собрался? Пострелять? Да знаешь, где ты очутишься, коли без приказа?
Я, Валера, единственное, что могу для тебя сделать, это связаться с райцентром, откуда поступил сигнал, пусть они соединят нас с тем участковым, кто их информировал, и уже с ним побеседуем, авось, что и прояснится.
В диспетчерской райцентра у Саныча работал приятель, он и продиктовал номер телефона милицейского участка села "Таёжное".
Поговорив с Пантелеичем, Саныч пришёл к определённому выводу, который произнёс вслух:
- Да, обстановка там хуже не придумаешь. Даже не верится, что такое может быть. А серых надо уничтожать, чтоб ихним волчатам и волчатам волчат неповадно было. А то совсем все законы фауны нарушили.
Ну ладно, это дело десятое. А теперь, Валера, да ты и по разговору понял, что сейчас нельзя делать поспешных умозаключений.
Никто ничего не знает. Возможно, дети укрылись в домике лесника или в том вагончике, что за речкой. Участковый сказал, что рабочие, ремонтирующие осенью мост, оставили в лесу вагончик. Понятно, что больше думается о худшем, но ведь есть надежда и ты не можешь со мной не согласиться. А пока приведи настроение в порядок, тебе ещё жену дома уговаривать.
К вечеру пришёл приказ на вылет одного вертолёта для "зондирования почвы" в месте происшествия. Антоныч готов был сразу лететь, но Саныч не разрешил:
- Валера, уже сумерки, что ты ночью увидишь? За кедры цеплянёшься и потом тебя спасай. Полетишь утром. Я сказал.
Вернувшись домой с работы, Валерий Антонович старался ни чем себя не выдать, ведь насчёт волков Галя даже не догадывалась, но актёр из него никудышный и жена сразу заметила, но сочла естественным состояние мужа, подумала, что переживает из-за дочери, которая преподнесла им такой сюрприз.
А тут в их квартиру позвонили. На пороге стоял Николай Геннадьевич, папа Машеньки.
Николай Геннадьевич знал побольше, чем остальные родители. В одной из воинских частей работает его друг, с которым служил.
А поскольку Маша дружила с Ирой, то Николай Геннадьевич был в курсе, что отец дочкиной подруги - лётчик МЧС. Вот и пришёл он сюда, чтобы предложить Валерию Антоновичу вместе полететь в Таёжное.
Антоныч не имел право обнадёживать упавшего духом мужчину, всё равно никто ему не позволит взять на борт постороннего человека. Поэтому пришлось солгать, мол, лететь не было приказа. Сам же, утром отправился навстречу неизвестности.
Они ещё с вечера с Санычем просматривали по карте примерный маршрут детей, а дома он его несколько раз прокручивал в уме. Скорее всего, школьники поехали электричкой, так он и полетел, затем повернул на короткий путь от станции, уверенный, что дети пошли именно так. Летел не долго, за верхушками деревьев показалось Таёжное, Антоныч пересилил себя посетить сначала посёлок.
Но то, что он там зафиксировал, привело в смятение видавшего виды мужика. Повсюду были волки: они как серая нескончаемая масса заполнили дворы, дороги и всё, что можно заполнить. Казалось, он попал на планету, где правят бал эти кровожадные существа, только вот человеческие строения никак не вписывались в повседневный волчий быт.
С одного из домов, видимо являющимся милицейским участком, пальнули из ружья, когда заметили белый корпус МИ-8, в оранжевую и синюю полосы, мол, поняли, что беспокоитесь и планируете операцию.
Валерий Антонович ещё разок пролетел над участком, в свою очередь, подавая надежду, что обстановка ясна, команда готовится к применению безотлагательных мер.
Затем он направился к реке, не имея малейшего понятия, где искать дом лесника и вселяющий надежду вагончик. За кладбищем, у леса лётчик вычислил машину и в посёлке стоит такси, ещё и люди сюда приезжают в этот кошмар или не знали?
Отдалённый от всех домик и что-то похожее на вагончик, он заметил одновременно, но решил первой очередью повернуть к жилищу рабочих и тут же сообразил, что там кто-то есть.
Потому что временное прибежище окружали волки, чего б им здесь делать, если бы не люди? И сердце сразу защемило.
Опускаясь всё ниже, насколько позволяли деревья, Валерий Антонович пролетел над самой крышей вагончика.
"И где это чёртово окно?"
Но оглядываясь назад, он его обнаружил, а в окне несколько пар рук, машущих ему, и лётчик уверен, что видел свою дочь.
Да, то была Иринка. Гул вертолёта она услышала давно, такой глухой и где-то не рядом, а дальше, как будто кто летает над деревней. А когда стал приближаться, то девочка всем объявила:
- Это мой папа! Сто процентов, он! Наверное, нас ищет. Значит уже в МЧС обо всём осведомлены, а папу послали в разведку. Нас обязательно спасут, надо только набраться терпения.
И когда вертолёт опустился очень низко, она сразу его узнала. Дети, кто поместился возле форточки, плакали и смеялись, кричали "ура" и махали руками отважному лётчику.
Валерий Антонович развернулся, чтобы снова облететь вокруг вагончика, потом ещё и ещё.
Волки и не думали разбегаться, немного отошли ближе к лесу, а так, задрав морды, наблюдали за огромной птицей, издающей столько шума.
Лётчик тоже махал детям, чтоб они уверились - их место нахождения известно, и теперь он точно знал, дочь жива.
"Спасибо тебе, Господи! И Пантелеичу спасибо, что вовремя дал наводку." - Валерий Антонович назад возвращался не на вертолёте, а на крыльях.
А папа Машеньки наоборот, пребывал в ужасающем состоянии, поэтому поездка в Таёжное оставалась в силе. Лежащую в больнице жену, он поручил брату, взял у него машину, на которую имел доверенность, и отправился в путь.
Этим же вечером, как и Вика, Николай Геннадьевич затемно добрался до райцентра, а поскольку ночью не имело смысла пускаться в дорогу, решил заночевать в той же гостинице, что и Вика.
Девушка, проходя в фойе мимо мужчины, разговаривающего по телефону, услыхала слово "Таёжное" и сразу замерла возле него. Поэтому, вскоре закончивший разговор с братом, Николай Геннадьевич, столкнулся с ней нос к носу.
Он удивлённо уставился на странную девицу, рядом пустовали ещё два таксофона, так почему она пристроилась за его спиной?
Выдержав тяжёлый взгляд, Вика поинтересовалась:
- Простите, я тут случайно подслушала за "Таёжное", вы поедете в том направлении?
- Вы журналистка? - небрежно ответил Николай Геннадьевич на вопрос вопросом.
- Нет, что вы, просто мне тоже туда. Если вы на машине, то не могли бы и меня прихватить? Нет, не подумайте, я не против и автобусом, но, к сожалению, ничего здесь не знаю и понятия не имею, как дальше ехать.
"Врёт. - подумал Николай Геннадьевич. - Пить дать, журналистка", - а вслух сказал:
- Это невозможно. - и пошёл к лестнице.
Но Вика ухватила его за рукав:
- Ну почему, почему невозможно? Может вам нужны деньги, так я заплачу за бензин.
"Вот пристала." - начал раздражаться мужчина.
- Потому что там опасно, а деньги ваши оставьте себе.
- Опасно, что значит опасно? - бежала следом Вика. - Уж не хотите ли вы сказать, что началась война и, вот гадство, прямо с Таёжного?
- Уж хочу! - выкрикнул Николай Геннадьевич, и вдруг задался идеей донести ей всю правду. Ведь ничего не изменится, если об этом проведает, не к стати, назойливая особь, зато сразу отвяжется. - И это сие, в некотором смысле, даже похуже войны. Огромные стаи обезумевших волков атакуют посёлок, парализовав тем самым население. Причём, до такой степени, что они носа не кажут из дома. Как, впечатляет?
Он не отрываясь уставился в её глаза, ожидая найти там страх и ужас, но неожиданно услышал звонкий смех, сквозь который она едва могла говорить:
- Ну надо же, волки! Дядя, я давнёхонько выросла, поэтому придумайте сказку посерьёзнее, а не ту, что про волка и сколько там, а, семеро козлят!
Мужчину передёрнуло, он схватил обе её руки выше локтя, сильно сжал и прошипел ей в лицо:
- Послушай, моя дочь в том аду и я до сих пор не знаю, жива ли она? Как думаешь, мне до шуток?
Вика притихла, всё разом перемешалось в голове.
"Похоже, что этот грубый мужлан не врёт." - с трудом высвободившись из стальных клещей его рук, девушка жалобно пропищала:
- Но я ведь тоже теперь не знаю, жив ли мой любимый?
Николай Геннадьевич, который заскочил уже на четвёртую ступеньку, резко остановился и развернувшись к Вике, спросил:
- А что он делает в той глуши?
- Живёт. - просто ответила Вика, и всхлипнув продолжила: - Мне пришлось ехать издалека и как вы себе представляете, повернуть обратно, не узнав, что с Семёном? Да я всё равно поеду, не с вами, так с другим, но я должна быть с ним рядом. Уверена, ему это сейчас необходимо!
И Николай Геннадьевич сдался. Он уважал женщин, которые вопреки опасностям и наперекор им, хотят находиться близ своих избранников. Женщин, которые презирают трудности и счастливы лишь тем, что дышат одним воздухом с любимым и разделяют с ним тот быт, что есть в реальности, не требуя ничего взамен, кроме уважения и возможности совместного пребывания. Похоже, девица из таких.
- Я выезжаю завтра в семь утра и если вы спуститесь, хоть в одну минуту восьмого, меня не застанете.
- Что вы, что вы?! Я спущусь на полчаса раньше. Спасибо вам, спасибо! - кричала Вика вслед поднимающемуся по лестнице мужчине.