Боря жил на первом этаже и, когда зацвели розы, он сразу же это почувствовал. Их запах его раздражал, но он ничего не мог поделать. Розы источали маниакальный аромат. Приторный, навязчивый, сладковатый душок сводил с ума. Боря закрыл новые пластиковые окна, но это не помогло, а ведь ещё недавно в салоне убеждали, что «они абсолютно герметичные». У него возникло жуткое желание придушить продавца, а заодно и тех садоводов-затейников, которые выдумали высадить эти вонючие цветы у него под окнами. Он принял таблетки от аллергии и только тогда смог уснуть.
Ночью ему снилась незнакомая женщина в обтягивающем платье, она сидела у него на коленях и обвивала его шею голыми руками, всё время норовясь дотянуться до губ, как бы он не изворачивался. Бедный Боря проснулся помятым и измученным — женщин он ненавидел.
В ванной из зеркала на него смотрел бледный мужчина среднего возраста, уставший от жизни. Сидячая работа и недостаток кислорода вытравили скупые зачатки привлекательности, которые худо-бедно, но всё таки имелись в юности. Боря тщательно выбрил лицо, оставляя усы, безжалостно выдрал из них два седых волоса, но моложе от этого всё равно не стал.
Пока он наглаживал одежду, за стенкой плакал грудной ребёнок. Детского плача Боря не выносил, как и детей в принципе, и по возможности старался их избегать. Даже когда покупал квартиру, то первым делом уточнил, не проживает ли по-соседству какая-нибудь молодая пара, которая в любой момент может обзавестись орущими отпрысками, на что прежний хозяин квартиры заверил, что «место тихое» и живут в основном, одни старики. Пару месяцев назад пожилая соседка съехала к сыну, а своё жильё сдала в аренду семье с двумя маленькими детьми. Причём, насколько Боре стало известно, без оформления всех положенных документов. Он мог бы сообщить об этом куда следует, но он ведь порядочный человек и не может выставить семью на улицу. Боря подумал, что стоит, как бы невзначай, поговорить об этом с бабой Зиной, старшей по подъезду, уж она-то точно не оставит всё как есть.
Во дворе сегодня было на удивление безлюдно. Это радовало. Боря сидел в своём новеньком автомобиле и смотрел на часы: если через две минуты Федотов не подойдёт, он может со спокойной совестью уехать без него. Федотов был его коллегой и жил в доме напротив. Недавно он продал свою машину и теперь «падал» Боре «на хвост». Не известно, когда он снова обзаведётся собственным автотранспортом: в ближайшее время это маловероятно, учитывая ипотеку, кредиты и алименты. В отличие от своего холостого коллеги, Федотов любил женщин и ничего не имел против детей. Две минуты прошло, а он так и не появился. У Бори даже забрезжила надежда на то, что день может сложиться не так уж и плохо, но как жестоко он ошибался!
Выехав со двора, он чуть не уткнулся в здоровенный кусок бетонной плиты с торчащей из неё арматурой. По-видимому, она попала сюда с близлежащей стройки. Он повернул голову и увидел башенный кран. На его конце болталась пачка таких же плит. Стрела крана вращалась с угрожающей скоростью, как будто оператор сошёл с ума. Блок плит с размаху врезался в новостройку, но бешеный кран на этом не остановился. «Да что там у них происходит!» - возмутился Боря. Остальная строительная техника стояла как попало. Из-за загородки высыпались фигурки в тёмных комбинезонах и облепили экскаватор. Один из этой толпы вскочил на платформу, но остальные тут же стащили его вниз и начали мутузить. «Понаберут идиотов! Лучше бы своих на работу брали, а то хотят на зарплате сэкономить.» Приезжих Боря скорее презирал, чем ненавидел, но существа, которых он принял за гастарбайтеров, были не рабочими, и даже — не людьми.
Из-за угла выскочил ошарашенный Федотов в съехавших на одно ухо очках. Он заметил знакомую машину и, прихрамывая, кинулся к ней. За ним гнались три огромных тролля, или как иначе назвать обросших шерстью существ со свиноподобными мордами? Федотов дёрнул ручку задней двери. К несчастью, она заклинила. «Открой! Открой скорее!» - вопил он, но Боря не двинулся, словно его парализовало. Федотов сполз на асфальт и вытянул перед собой кейс. Обломок скамейки полетел ему в голову. Тролли окружили бедолагу и принялись добивать. «Помогите!» - прохрипел он, но во дворе было пусто и на помощь никто не пришёл. Уже мёртвое тело дубасили палками, ногами и кулаками, заодно громя и борину машину, а сам он сидел внутри ни живой, ни мёртвый от страха. Осторожно перебравшись через пассажирское сидение, Боря выбрался наружу и кинулся к дому, но во время заметил двух безобразных троллей, роющихся в мусорных баках. Путь назад был отрезан. Не оставалось ничего другого, как укрыться в кустах. Он распластался на клумбе среди проклятых роз и оттуда наблюдал, как жирный тролль схватил труп Федотова за ногу и потащил за собой, оставляя кровавые подтёки на асфальте.
В носу свербило, тело затекло. К тому же Боря так вспотел, что один из тех троллей у мусорки, старый и сморщенный как печёное яблоко, обернулся и начал поводить носом. Это был очень нехороший знак. Нужно срочно что-то предпринимать. Он попятился назад и с предельной осторожностью, на четвереньках, обогнул дом. Перемахнул через оградку и выскочил на проезжую часть. Не смотря на «час пик», дорога была пустой, не считая нескольких брошенных автомобилей. Ещё несколько промчались мимо на высокой скорости. По-видимому, в городе случилось нечто невообразимое. Боря направился к ближайшему магазину, в надежде застать там хоть кого-нибудь. Двери супермаркета были закрыты. Он хотел постучать, но вдруг увидел перед собой, на стекле, следы крови и отшатнулся. Все остальные общественные места и заведения на улице также оказались недоступными. И ни одного человека, ни одной живой души...
Боря пробирался вдоль пустынной улицы к центру города. Тут он вспомнил, что в кармане у него лежит телефон. Вот ключ к спасению! Но кому позвонить? В полицию, скорую, МЧС? Есть единый номер службы спасения, но Боря не мог его вспомнить и позвонил Валерию Аркадьевичу, своему шефу. Тот не ответил. По остальным номерам включались автоответчики. Телефон — совершенно бесполезная штука, если некому позвонить.
Откуда-то из переулка доносилась весёленькая музыка. Боре даже показалось,что там кто-то переговаривается и смеётся. Он свернул за угол. Двери пивной были распахнуты настежь, и он чуть не вошёл вовнутрь, но на пороге появился тролль, пошатываясь и бубня что-то себе под нос. Боря рванулся назад. Как назло, группа троллей направлялась именно сюда. Очевидно, они — стадные создания; их так и тянет собраться всем скопом в одном месте. Пьяный тролль поднял маленькие подслеповатые глазки на Борю, шумно втянул воздух ноздрями и сморщился, как будто от того нестерпимо воняло, хотя всё было как раз наоборот — чудовище распространяло ужасный смрад. Если сложить в одну кучу гнилое мясо, тухлые яйца, залить перебродившим кефиром и добавить туда ещё пару лопат дерьма (как же без него!), тогда может и получится что-то подобное. Компашка у него за спиной остановилась: они тоже заметили человека. Боря замер, на голове зашевелились волосы. Бежать некуда. Тролль на пороге пивнушки накренился, обхватил лапами столб и шумно рыгнул. В этот момент кто-то схватил человека за шиворот и тут же отбросил в сторону. Он упал на колени, уткнувшись носом в крыльцо. Тролли заржали, один из них пнул Борю в мягкое место. Всем стадом они вошли внутрь, кто-то гадливо откинул его с дороги. Последний из них — троллёнок с печальными глазами, потыкал в распростёртого Борю ногтем и, убедившись в том, что тот ещё жив, затянул его в пивнуху и тут же забыл про него.
В маленьком полуподвальном помещении с низкими сводами собралось два десятка троллей. Один из вновь прибывших скинул со спины поклажу: это было тело щупленького паренька. Рука отсутствовала: видно оторвалась, когда тащили. Сверху на пол текло пиво, обильно смачивая кудри парня. Тролли сломали кран на кеге и по-очереди прикладывались к ней, но терпение — не самая сильная их сторона. Они бы поубивали друг друга, если бы не обнаружили ещё несколько бочек. Те, кто пришёл сюда раньше, захмелели и спали по углам. Опорожнялись они тут же без всякого стеснения. Музыка гремела на всю, похоже, им это нравилось. Тролль за стойкой отбивал такт, ударяя кулаком по столу, и притоптывал, да так сильно, что динамик со стены упал. За это дело другой тролль отвесил ему оплеуху, тот тоже не остался в долгу.
Тело молодого мужчины привлекло внимание всего сборища. Возле него началась возня: сначала вспороли живот и вытащили оттуда печень, вырвали сердце, размотали кишки. Кому-то пришлись по вкусу пальцы и уши. Борю чуть не стошнило. Тролль за стойкой тоже отделил себе комок потрохов и вернулся обратно, чтобы не спеша съесть свою порцию. В пивную начали слетаться большие зелёные мухи.
Вскоре от трупа остались только кости. Не захочется ли им добавки? - переживал Боря, забившийся в тёмный угол, но тролли, почему-то не обращали на него внимания, как будто он был ядовитым. Когда закончилось пиво, компания решила, что пора выдвигаться. По одному, по двое они начали уходить; даже те, кто крепко спал, поднялись и покинули заведение. Боря остался один. От пережитого у него подкашивались ноги, а в животе урчало от голода. Он достал с полки пачку чипсов, немного соленых орешков, и, забыв про свой гастрит, съел всё сразу, укрывшись во дворе под лестницей.
Возвращаться домой он побоялся. Потыкавшись в запертые двери, мужчина попробовал забраться в какой-нибудь подъезд жилого дома, но не смог победить домофон. «Где обычно ночуют бомжи?- гадал Боря, - на вокзале? Не может быть, чтобы и там никого из людей не осталось.» Как коренной житель города, он отлично ориентировался в расположении улиц, поэтому ему удавалось так планировать свой маршрут, чтобы избегать широких проспектов и открытых пространств, где его можно было легко заметить. Продвигаясь к вокзалу, он то тут, то там натыкался на свидетельства нашествия троллей: разбитые витрины и автомобили, выкорчеванные деревья и обезображенные трупы, причём, все принадлежали мужчинам.
Надвигалась ночь. Боря остановился возле кургана, на верхушке которого стояла стелла в честь защитников города. К ней вели ступени. Он поднялся по ним и очутился на маленькой площадке. Отсюда просматривалась половина города: если поблизости появятся тролли, он сможет их вовремя заметить. Несчастный человек свернулся калачиком и заснул прямо на голой земле.
Ещё не успело взойти солнце, как Боря проснулся от дикой жажды. Та бутылка с минералкой, которую он успел захватить в пивной, была абсолютно сухой. Да и кушать хотелось невыносимо. «Вот бы снова оказаться в той столовой, что рядом с моим офисом!» - вздохнул Боря. Он бы не стал, как обычно, критиковать меню и препинаться с поварихами! Внизу всё было чисто — ни троллей, ни людей, а вот на западе, там где находился парк, творилось что-то странное. За один день парк сильно поредел, деревья исчезли, а вместо них раскинулся гигантский алый шатёр.
Спустившись с кургана, Боря отправился на поиски воды и пищи. Долго искать не пришлось: ему попался продуктовый магазинчик с вывороченными дверями. Похоже, тролли здесь поработали: на полу валялись битые бутылки из-под пива, а холодильник с тем же, возлюбленным ими напитком, вынесен на улицу. Прилавки с другими продуктами оказались нетронутыми. Мужчина принялся жадно набивать желудок прямо в магазине. Внезапно он вырубился, сражённый булыжником, прилетевшим через разбитое окно.
Очнулся Боря в другом месте. Жуткая вонь ударила в нос. Он попробовал закрыться от неё рукавом, но не смог пошевелиться из-за сетки, стягивающей тело, словно сосиску, или сервелат. Разлепив глаза, бедняга обнаружил, что лежит на ворохе шкур. В нескольких шагах от него, собравшись в кружок, сидели тролли и затачивали ветки. «Не собираются ли они меня поджарить, засунув кол в одно место?» - испугался он, но никакого костра по-близости не было. Тролли сооружали частокол вокруг своей стоянки. Другая группа рыла канаву. Повсюду лежали пачками мёртвые мужские тела. Похоже, женщины их не интересовали. Однако, Боря был до сих пор жив. Может оставляют про запас, на тот случай, когда тухлятина кончится? Он дёрнулся, пытаясь хоть немного размять затёкшие ноги, и тут же свалился вниз.
Одноглазый, весь покрытый шрамами, тролль склонился над ним. Одним движением мускулистой лапы поднял человека на ноги и встряхнул, отчего тот почувствовал себя жалкой никчемной игрушкой. Как же ненавидел Боря грубую силу! Как говорят: «против лома нет приёма». Неужели вся жизнь оказалась напрасной? Его бесценные мозги, с чьей помощью он получал всё необходимое и даже чуточку больше, теперь оказались совершенно бесполезны. В скором времени они могут быть размазаны по этой кошмарной поляне, как и мозги Федотова, когда его дубасили садовой скамейкой.
Грубые нитки врезались в тело — тролль распорол их. Теперь он свободен, но куда бежать? Если эти чудовища захватили город или, тем более, мир — есть ли вообще смысл жить дальше? Да и был ли он раньше? - Теперь Боря сомневался в этом.
Он беспрепятственно брёл по стоянке. Тролли, не занятые работой, сидели на тряпье и диванах, сваленные сюда со всего города, и потягивали пивко. Они-то точно не парились над смыслом жизни, похоже — их всё устраивало. По-очереди ишачили: то канаву рыли, то деревья валили. Парочка троллей крошили в корыте трупы, когда оно наполнилось кровью, вычерпали её ведрами и куда-то понесли. Боря поплёлся за ними.
В самом центре загаженного парка стоял шатёр, но не цирковой. Красная, туго натянутая материя, выглядела очень странно. Внутри неё просвечивались прожилки, словно она была живая. Тролли вылили кровь в канаву и Боря с ужасом заметил, как прожилки набухли и потемнели, втягивая её в себя. Откуда ни возьмись прямо у него перед носом снова появился Одноглазый. Только теперь на его дублёной коже красовался чёрный жилет, а на бедре болталась шипастая булава. По остаткам ржавого шлема на макушке можно предположить, что эти доспехи он притащил за собой из другой эпохи. Тролль грозно зыркнул на человека и издал мощный рёв, от которого у Бори пробежали мурашки по спине. Откуда-то издалека ему ответил другой, тоненький голосок. Одноглазый, исполняющий роль стражника, по-видимому, получил распоряжение. Он впихнул человека в шатёр, но сам остался снаружи.
Противный розоватый свет застилал всё вокруг, освещая лабиринты из ткани, развешанной в несколько слоёв. Тёплая и эластичная, словно мышечные волокна. Она переплетались между собой, но стоило прикоснуться, как волокна становились такими рыхлыми, что через них можно было пройти. Тошнота опять подступила к горлу, но, по крайней мере, здесь не сильно воняло. Какой-то неприятный запах присутствовал, но это была не тролья вонь, а что-то совсем другое, сладковатое и мерзостное. А ещё там было влажно: ноги местами скользили по этой же алой материи, местами проваливались, но не глубоко. Боря чувствовал себя абсолютно беспомощным. «Если предстоит смерть, то лучше пасть от дубины тролля, чем в этой западне, которая может высосать кровь до последней капли, а потом не спеша переваривать плоть», - такие мысли бродили в его голове, пока он блуждал по лабиринту. Вход в шатёр снова зарос, словно его там и не было, но внешние стенки оказались плотными - через них не выбраться наружу.
Внезапно розовые сети выпустили из своих объятий, и человек почувствовал твёрдую почву под ногами. Прямо перед ним высился кустарник, сплетенный в сплошную непроходимую стену. Торчащие из неё листья казались на удивление знакомыми. Шипы на толстых гладких стеблях не оставляли сомнений — это же розы! Вот откуда этот запах! Цветы в самом сердце клоаки.
- Боренька! Иди ко мне! - позвал тоненький голосок.
Боря медлил. Стенки шатра всколыхнулись, сдвинулись. Они начали сжиматься и разжиматься, подталкивая его вперёд, на гигантские колючки.
- Не-е-е-е-е-е-т!!! - орал он.
В последний момент ветки раздвинулись, образуя коридор. В конце этого тоннеля был свет. Настоящий, не запачканный красным. Две нимфы встретили его там. Они были тонкими и юными; такими прекрасными, что мужчина даже подумал: «не попал ли я в рай?».
- Да, да! Я готов остаться с вами навсегда! - бормотал он, словно в бреду.
Одна из них хихикнула, подёрнув острым голым плечиком:
- Мы ещё слишком малы.
- Куда же вы ведёте меня?
- К нашей сестре. Она старше и уже зацвела. - С оттенком зависти поведала вторая.
- Если она также хороша...
- Хороша! - хором ответили сёстры. - Самая прекрасная на свете!
- Если вы обо мне, то это - правда.
В середине гигантского бутона восседала женщина, свесив бледные длинные ноги. Из одежды на ней был только тёмно-красный лепесток, едва прикрывавший полную грудь. В области пышных бёдер он уже начал рваться, обнажая расплывшиеся от жира ляжки. Длинные до пояса волосы, покатые плечи, отливающие жемчугом. Женщина выглядела женственно, поэтому не понравилась Боре, но он не стал показывать своего разочарования: ситуация была не та.
- Так вот ты какой, мой суженный! - Улыбнулась она. - Наконец-то я смогу снова исполнять своё предназначение!
При этих словах взгляд её стал туманным и томным. И это тоже не понравилось Боре.
- И с вами я готов остаться. Только не навсегда. То есть, я хотел сказать, что дела не терпят отлагательств...
- Какой забавный! И щётка под носом...
- Может здесь какая-то ошибка? Вы уверенны, что вам нужен именно я?
- Ты здесь, а всё остальное — не имеет значения.
Борю прошиб пот: что бы ни задумала эта бабенция, она не остановится.
Стебель под бутоном прогнулся, склонился вниз. Теперь ноги женщины касались земли. Приторный аромат исходил не от цветка, а от неё самой. Душно. Ещё немного и Боря задохнётся. Она положила руки ему на плечи, опасно приблизив спелые сочные губы к его лицу. Он извернулся.
- О каком предназначении вы говорили? - этот вопрос тревожил его до невозможности.
- О предназначении каждой женщины.
Боря всё равно не мог понять, куда она клонит. Женщина пояснила:
- Производить потомство. Разве у вас, людей, как-то иначе?
- Но какое отношение к этому имею я?
- Самое непосредственное, ведь ты — мужчина.
- Я?
- А что, разве нет? - она растерялась.
- Он — мужчина, - заверили сёстры, словно были авторитетными специалистами в этой области.
- Не нужно морочить мне голову. - Женщина нахмурила тонкие брови. - Мои биологические часы тикают, я старею и у меня нет времени на поиски кого-то другого. Конечно этот экземпляр худоват, бледноват, здоровьем не пышет...
Сёстры согласно кивали.
- … Но время идёт. Народ ждёт от меня подвига! Он вымрет, если я не рожу ещё несколько сотен детей. Мои сыновья и братья сейчас так одиноки! - Она прослезилась. - Так беззащитны в чужом мире.
Только сейчас до Бори дошло, что вонючие грубые тролли — её родня, но деваться — некуда. «Может не всё так плохо, если приспособиться, привыкнуть. В принципе, она — ничего, бывает и хуже,» - пытался он обмануть сам себя.
- Я ничего не имею против, но вынужден предупредить, что здоровье у меня слабое.
Женщина не слушала. Она слезла с бутона, и в тот же момент цветок начал расти и раскрываться, обнажая сердцевину. На это ложе дама указала Боре. Нимфы исчезли, оставив их наедине. Он не стал сопротивляться, залез в середину цветка. Лепестки сомкнулись.
- Где вы, моя госпожа? - Он ожидал чего-то другого. - Не бросайте меня!
- Я здесь. Я везде, везде, везде, - отозвались лепестки, всё плотнее сжимаясь над ним.
- Эй! Выпустите меня! Пожалуйста, выпустите! А-а-а-а-а-а-а-а!!! - вопил Боря. От его крика стенки шатра начали вибрировать. Густая алая жидкость заполнила пространство бутона, затекая в глаза, нос, уши, горло. Крик превратился в бульканье. Сладкий яд парализовал тело, судороги стихли. Из серединки высунулись тоненькие колбочки и принялись впитывать сок обратно, в себя. Одурманенный нектаром, Боря размяк, и не испытываемая им доселе нега захлестнула его.
"Почему я не знал этого раньше?" - подумал он, проваливаясь в глубокий сон. "Как же я счастлив!"
Когда цветок напитался и лепестки лениво раскинулись в разные стороны, на разбухшей сердцевине остался лежать скрюченный человек.
Боря умер. С блаженной улыбкой на губах.