«Море смотрело на женщин.
Они приходили к его берегам…»
«Ночь. Море спит. О, как в подобный час
Мы ждем любви, как верим, что любили,
Что друг далекий ждет и слышит нас,
Хоть друга нет, хоть все о нас забыли».
Дж. Байрон
1.
Теплый ветерок, отдающий солью на губах; солнечные лучи сквозь ресницы; крики чаек вплетаются страстными аккордами в щемящий шум волн. Свежий бриз поднимает подол ситцевого платья. Тонкие пальцы придерживают широкие края шляпы. Глаза девушки полны надежды, и горизонт с востока на запад еще не пугает ее. Босоножки жмут, она снимает их. Пальцы другой руки касаются разгоряченного на солнце парапета: «Ах, как моё сердце!» Она звонко смеется. Море укачивает уставших чаек, они должны отдохнуть от бесконечных морских путешествий. Огромное изумрудное зеркало моря наблюдает за девушкой, а она всматривается в проходящие мимо корабли, провожая их тоскливым взглядом. Море видит, что она завидует чайкам… Море знает прошлое, настоящее и будущее. Слезы на глазах Ассоль полны привкуса горечи.
2.
Бордово-красные тонкие губы выпускают вязкие кольца дыма. Русые локоны теснятся под черной шляпой. Женщина в черной шляпе стоит на пристани и смотрит вдаль. Соболиная шуба пропиталась морской солью и табачным дымом. Косая, аккуратно уложенная челка прикрывает половину лица. Дама сняла с руки замшевую перчатку и положила на еще теплый парапет. Сняла кольцо с пальца и тоже положила на парапет. На ее лице застыла усмешка.
Морю было знакомо это выражение лица. Оно не стало забирать кольцо. Оно не было виновато в том, что корабль, ушедший за его горизонт, никогда не вернется. Волна откатила назад, разбивая камни и злясь: «Ас-соль…»
3.
Из пучка седых волос выбилось пару локонов. Она заправила их за ухо и улыбнулась морщинками глаз – новое украшение, подаренное временем. Глаза, ясные и терпеливые, застали морские просторы врасплох: отчего-то море сегодня было не в духе. Оно волновалось о чем-то… или о ком-то?
Женщина застегнула теплый кардиган на две верхние пуговицы; переложила трость в другую руку; подошла ближе к разбивающимся о пристань волнам. Она улыбнулась им доброй детской улыбкой – верная подруга, проверенная годами. Женщина давно стала неотъемлемой частью большой морской семьи. И соленый ветер полюбил ее. Ему нравилось касаться жемчужных волос. Как чайки, они стремились покинуть опостылевший причал. «Ассоооль!»
4.
- Посмотрите, какой чудак. Так холодно, а он все рисует…
Старая женщина оглянулась. Седой незнакомый мужчина стоял за мольбертом у самого причала. Ледяные брызги моря не беспокоили его. Масляные краски ложились на холст. Он поднял глаза. Их взгляды встретились. Это была первая и последняя встреча.
Холодный ветер подхватил ее душу, как сухой осенний лист. Седые завитки выбились из-под шапочки. И взгляд поседевших глаз растерянно растворился в морском горизонте. Горько-соленая вода каплями катилась по щекам. Худые ломкие пальцы выпустили трость. До нее донесся гудок уходящего парохода.
Рука художника дрогнула в неправильном мазке. «Ас....оль..»
Море вздохнуло. Оно знало все.
Постскриптум
Дверь тихонько скрипнула. Художник положил картину на пол. Спина медленно начала скользить по стене. Художник плакал, не замечая своих слез, горьких, как море. Со стен мастерской на него смотрели картины. На них была одна и та же женщина: Ассоль, Пенелопа, Сольвейг... Художник чувствовал их взгляды. И только одна картина на полу не смотрела на него. Она осталась слепа из-за ошибки кисти. Единственная, на которой ему не удалось передать грустного взгляда седых глаз.
5.
На следующий день море было тихим и прозрачным, как человеческая судьба, наконец, получившая свое завершение.