-Ёлка, ёлка, ёлка, зелёная иголка, ..- Дружное пение четвероклассников на этом месте сбивалось и вновь останавливалось. Несколько голосов неуверенно произносило « откуда ты, душистая….», и окончательная тишина воцарялась в классе.
- И что? Так и будем петь на утреннике?- Цецилия Филлиповна обвела взглядом притихших детей. – Вы что, не понимаете? Педколлектив поручил нашему классу спеть главную песню на празднике, можно сказать что доверил. А вы третий день не можете запомнить слова припева? Мне что? Родителей вызывать?-
Это было лишнее, у Лерочки Шегалло потекли слёзы. В школе знали, что Лерочку дома наказывали ремнем за вызов родителей. Цецилия решила исправить положение.- Вызывать буду тех родителей, чьи ученики не знают, как правильно петь припев. Будем петь по-одному. Анищук! Начнем с тебя.-
Юрка поднял руку.
– Цицилипивна, но как ёлка жила в колхозе? Она не человек жить в колхозе. Она жила в лесу у Мороза, а сбежала…-
- Прекрати! Петь нужно так, как написано поэтом! Прибереги свой сарказм, иначе получишь по поведению тройку за четверть, а тебя в пионеры приняли.-
Цецилия взяла себя в руки.
- Все поняли? Начнем с начала. У нас осталось три дня до утренника, Давайте репетировать.
Класс недружно запел,- Ёлка, ёлка, ёлка. Зеленая иголка. Откуда ты, душистая, пушистая пришла….- и замолчал.
Одинокий голос Цецилии громко закончил фразу, -«Пришла я от Мороза, сбежала из…» Вы меня запутали! «Пришла я из колхоза, СБЕЖАЛА от Мороза, и много, много радости детишкам принесла!». Все слышали? Я Напишу на доске и все хором прочтем. И чтоб у меня не сбиваться!-
Она грозно обернулась. Наступил тот ужасающий момент, когда её серенькие глаза полыхнули синим огнём. Весь класс трепетно ожидал таких редких мгновений, когда классная руководительница превращалась в ведьму и испепеляла их взглядом. Дело принимало нешуточный оборот, и дверь распахнулась. Директриса уставилась на них, сверкая красными глазами. Простодушная Лялька Терентьева громко охнула, выражая чувства всего класса.
- Что тут у вас? Почему цветные ленты в косах? Забыли о правилах?-
Она прошагала к столу.
–Как подготовка песни? Учтите, район только нашу школу рекомендовал области как образцовую, и на Новогодний праздник к нам приедет инспектор. Белые фартуки и белые ленты, черные фартуки и черные ленты.-
- Мы репетируем каждый день, но… пока припев не получается.
- Что трудного в припеве? Давайте-ка, спойте!
- Можно выйти?- Подняла руку Лерка.
– И мне, и мне…- Лес рук просился в туалет.
- Милиция Аркадьевна, мне нужно с Вами поговорить…- Цецилия Филлиповна умоляюще глядела на директора школы.
– Ну, хорошо, отпускайте класс и приходите.
Цецилия тоже увидела красные глаза, когда солнечный луч пронзил их. «Всё -таки она альбинос» - подумала Цецилия. и испепелила класс ведьмовской, синей молнией.
В учительской.
- Вы же понимаете, я из Ленинграда, и такое коверкание песни будет расценено как антисоветская, подрывная деятельность. Но они привыкли так петь эту песню и всё время сбиваются с правильного текста. Я боюсь.-
- Проблема в том, что она в списке, присланном из области. И кто даст гарантию, что в другом классе её споют правильно? Эпидемию нужно искоренять в корне! Поймите меня правильно. Рисковать нельзя, нужно заменить другой песней. А Вам благодарность за бдительность, Цица.-
-Я вот что подумал. –Учитель физкультуры и географии, Степашин, подал голос.
- У нас же есть комсомольские вожатые из леспромхоза. Пусть приготовят любую песню с этим классом, время им хватит. Не одни же походы устраивать.-
- А это идея! И показатель работы школы с комсомолом и сюрприз для инспектора! Кто в этом классе вожатый?
- Титов Юрий Николаевич.-
-Замечательно! Руководитель культуры леспромхоза – вожатый в классе. Поговори с ним , Цицичка, сегодня же. И перестань реветь, уже почти двадцать лет тебе, а ревешь как девчонка. Значит, этот вопрос мы решили. У меня есть объявление. Необходимо объявить сбор варежек и вязаных носок для детей из Украинского барака. Есть случаи обморожения. У кого есть лишние - пусть сделают новогодние подарки. Поговорите в классах с учениками.
Учителя расходились из школы с чувством людей, переживших угрозу.
Леспромхоз, организованный сразу после войны, на две трети состоял из сосланных на беспаспортный режим украинцев, поволжских немцев, и женщин прибалтийских национальностей. В этом 4-б классе, училась внучка графини из Литвы - Диночка Родик, сосланная вместе с бабушкой и мамой в Сибирь, и работающая в зрелые годы официанткой в привокзальном буфете Томска.
Пока же она косолапила, в связи с тесной обувью, и носила в класс снимки родового замка с великолепной наездницей, своей бабушкой. В замок никто не верил, но с Динкой никто не дружил, кроме Ляльки, живущей в семье своего деда, главного механика Ергайского леспромхоза. Улица брусковых домов, выстроенная для руководителей, являла собой привелигированный район среди барачных построек села. Почти все ученики Цецилии жили в этих бараках и с трудом осваивали русский язык в школе.
Наконец, в леспромхоз было проведено электричество, и работа движка, призывающего своим шумом на просмотр кинофильма сельчан, прекратилась. Как и исчезли керосиновые лампы на столах учеников, делающих свои уроки при её свете. Огромный, типовой клуб со зрительным залом был выстроен в центре села, и светился лампочками над входом. Руководить культурой был прислан по направлению отдела культуры области, выпускник культучилища Юрий Титов, молодой активный, влюбленный в свою работу комсомолец. К нему и пошла Цецилия Филлиповна с разговором о своем классе.
- Я тебя умоляю, Юра, очень срочно займись этим. Сашок с аккордеоном
Подключится и всё пройдет хорошо. Инспектор забудет о рекомендованном списке, а нас ты просто выручишь. Завтра, любой урок отдам тебе. Кстати, ты когда хорошо ел? Давай ко мне вечером приходи на ужин, я что-нибудь приготовлю.-
- Ты хороший друг мне, жаль, что редко общаемся, но вечером прибегу. Просто посидеть до 8 часов, потом у меня репетиция хора. Договорим за ужином.-
Вожатый.
Лялька решила заболеть. Под позывные «Пионерской зорьки», утром, она обьявила бабушке о своей ангине, но была тщательно обследована и отправлена в школу. В классе не оказалось Динки и Маруси Добренько. Но самое загадочное, что не было и Адоли Майера, невозмутимого здоровенного парнишки.
– Они наелись снега вчера.- Пояснила Лерочка.- Теперь будут болеть до утренника. Трусы!-
«Вот я дура! И что не догадалась!- Лялька горевала до звонка, но пришла Цицилипивна и обьяснила, что они будут репетировать с вожатым и совсем другую песню. Класс раздумал есть снег на перемене., тем более, что все любили своего вожатого, устраивавшего им походы в тайгу.
- Ну, пионеры! Что будем петь? Сегодня поём без музыки, а потом придет с аккордеоном Саша, и будем репетировать серьезно. Он сегодня на работе, и мы пока закрепим в памяти слова. Какую песню вы знаете?- Вожатый был бодр и весел.
- «Солдаты в путь». Мы её знаем.- Анищук был краток.
– Очень хорошая песня! Давайте споем. Кто запишет слова на доске?
Класс лихо проорал песню. Вожатый был доволен.
- Перепишите слова, кто плохо знает. Завтра репетируем после уроков, а сегодня приходите смотреть «Чапаева». Бесплатно.
Вторая репетиция опять прошла без музыки.
– Вы хорошо поёте, завтра последняя репетиция и с музыкой.- Титов забежал в учительскую.
- Всё нормально с детьми. Поют. Завтра приходите принимать.
Милиция Аркадьевна прослушала дважды строевую, осталась довольна, но музыки не было вновь.
- Вызвали на работу, подменить машиниста. Но перед выступлением мы репетнем, они же отлично держали такт!- Титов ободряюще покивал головой, и репетиция окончилась.
Лялька была рада, что не догадалась поесть снег, и ещё более довольна тем, что бабушка, нагрузив её кастрюлей с драниками и черничным вареньем, послала отнести её Васильевым. Она любила бывать у них, приехавшим в село аж из самой Москвы. Фронтовик Игорь Васильев и его жена, Галочка, были молоды и их окружал ореол романтической истории. Он ушел на фронт со школьной скамьи, а Галочка его дождалась, забрала из госпиталя, выходила и вышла за него замуж. Лялька всегда смотрела на их свадебную фотографию на стене гостиной, и млела от вида огромной фаты невесты.
-Игорь закончил институт и нас направили сюда, в Сибирь. Мы здесь счастливы, читаем наши фронтовые письма и много разговариваем о жизни.-
Их жизнь и сам быт был другой, утонченный и загадочный, что заставляло Ляльку замирать и впитывать в себя красоту иного мира.
Галочка была сегодня печальна.
- Скажи бабушке спасибо, но лучше тебе отнести дранички Майерам в барак. Его маме совсем плохо. Адоля всю ночь тазы с кровью выносил. Голодный наверно.
У мамы Адоли был туберкулез в острой форме. Их спасла только помощь отца, находящегося в ссылке. Он присылал деньги, но прошло несколько лет, пока он их нашёл, и семья бедствовала настолько, что от голода умерли две старшие сестры Адоли. Перегонами их везли по Сибири три года, вместе с такими же женщинами и детьми, чьи мужья были осуждены за пособничество врагу. Отцу Адоли повезло, что он не воевал против страны Советов. В аккупации их обязали содержать ферму и кормить немцев.
- Фашисты, когда уходили из Украины, забрали с собой молодых мужчин-немцев, живших в Советском Союзе, отправили на западный фронт, чтобы не перебежали назад, а семьи вывезли как заложников, и распределили по фермерским хозяйствам Германии. Адоля родился уже в Германии. Мы с детьми оказались на ферме, я работала так, как в колхозе, до упаду. Старикам, хозяевам, это так понравилось, что они предлагали переписать на меня своё хозяйство, упрашивая остаться, но я вернулась в Союз, за мужем. Он попал к союзникам, и они передали его русским. Я поехала за ним. Очень многое пережили, но девочки не выдержали, а я вот заболела туберкулезом. Мы с мужем искали друг друга несколько лет. Теперь вот на поселении жду его с каторги. Ему дали 15 лет.
- Бабушка! Ведь не может так быть в нашей стране? По радио поют «За детство счастливое наше, спасибо родная страна»!
Лялька рыдала на плече бабули. – Ну, скажи, что это неправда!-
- Правда то, что ты видишь. Но молчи, молчи о чем думаешь. Христом богом заклинаю, иначе погубишь и нас и себя. Ты учись хранить тайны. Твои мысли тоже большая тайна. Я тебе доверяю и скажу свою тайну. Мы дворянского рода, и мой старший брат Гриша ушел с Колчаком. Расскажешь кому-нибудь - мы попадем на ту же каторгу.
Лялька с вытаращенными глазами затихла.
– Мы из «Белых»? Из врагов? И ты не любишь Сталина?
Мир обрушился. И Лялька перестала быть сама собой. Утро застало всё в той же белоснежной постели другую девочку, которая поверила своим глазам
- комната в бараке с пятью кроватями, где на семью приходилась одна кровать, где Адоля делал уроки на коленях, где умирающая женщина лежала с ним в одной постели и рядом с пятью семьями.
- Бабушка, где у нас картофель? Динку Родик кормят очистками, она сказала, что мама её так лечит от чего-то. Её мама врет, и обманывает Динку. Я отнесу им картошку. И сделай Куринный бульон для мамы Адольки. Я не пойду сегодня в школу.
- Надо продолжать жить, имей мужество и терпи. Я положу мешок тебе на санки, но графиня Родик тебя выгонит с подношением, будь готова.
Утренник.
Школьный зал был полон. Небольшая сцена, уходящая в обе стороны небольшими коридорами, не имела занавеса. По ней сновали выступающиеся, и скрывались в двух классах, куда и вели коридорчики. Зал гудел.
Появившейся Сашок Быстренько проиграл проигрыш, и мотнул головой, призывая хор к пению. Класс дружно вступил, что устроило аккордиониста.
- Тихо, идет концерт! Вы следующие, приготовьтесь.- Физрук выскочил в коридорчик.
- Мы сядем на пол за вами, подможем.- Вожатый с тремя парнями приободрил пионеров.
Наконец, тридцать два ученика четвертого класса дружным строем вышел на сцену. Лялька, как самая высокая пионерка в классе, стояла в центре.
Сашок ободряюще кивнул и заиграл проигрыш,
Класс вступил громко и дружно. – "А для тебя, родная, есть почта полевая. Прощай труба зовёт…»
Вот тут заиграл проигрыш - «тататата-а-а, Солдаты вперед!»
Хор про «тататата» ничего не знал, он сразу пропел «Солдаты вперед!». Песня была скомкана, но Сашок вновь успокоительно закивал, и начал сначала. Повтор ничем не отличался от первого варианта. Хор занервничал, но Сашок начал в третий раз вступление. Энтузиазм заметно испарился, но хор послушно запел вновь. После зовущей трубы, аккордионист с блеском проиграл своё «тататата-ааа», но хор молчал, и «Солдаты вперед!» вообще не состоялись.
Зал выжидательно молчал, молчал и аккордеон, выступающие и зрители глядели друг на друга. На пятой секунде противостояния, помрачневшая Лялька рванула в коридорчик, Хор мгновенно распался на две части, и глазам публики остались, сидящие на корточках, завклубом и его трое друзей. Зал грохнул. В класс доносился гомерический хохот родителей. Ввалившийся вожатый с друзьями корчились от смеха перед насупленными детьми.
- Ты… ха-ха-ха, ты… ха-ха-ха, - Выставив палец на Ляльку, вожатый рыдал от смеха. Хохот зала и смех детей в классе заражал друг друга. Концерт застрял. Физрук орал, чтоб прекратили, иначе следующий номер не может начаться. Наконец все успокоились, но физрук спросил не выйдут ли они спеть свою песню позже? В классе покатилась со смеху комсомольская подмога, и зал вновь разродился хохотом. На сцене, прорываясь сквозь всеобщее веселье, тоскливо пытались допеть свою песню пятиклассники. Это было уже невыносимо.
Инспектор из области отмахивался от Милиции Аркадьевны, в изнеможении вытирая слезы на глазах.
ЭПИЛОГ
Через двадцать лет, красивая женщина, на лестнице Томского Дома Культуры энергетиков, увидела группу мужчин, спускавшихся по лестнице в фойе. Что-то неуловимо знакомое почудилось ей в седоватом человеке. Она прошла к лестнице и остановилась у ступени. Мужчины выжидательно смотрели на неё. –
- Юрий Николаевич? Вы не узнаёте меня?- Она улыбалась.
- Простите… нет.-
- «А для тебя, родная, есть почта полевая… тататата-а…-Пропела она.
Мужчина секунду молчал и, вдруг разразился смехом.- Это ты? Это ты?-
Его спутники с любопытством глазели на сценку.
- … мы, четыре болвана, сидим на корточках… как ты рванула… аха-ха-ха…- Он рассказывал эту историю, сидя на ступенях в пустом фойе Дома культуры.
- Вот так была провалено комсомольское поручение по воспитанию пионеров.- Подытожила Лялька.
- А ведь я был там счастлив! Как никогда больше не был. Мне и двадцати ещё не было, когда туда распределился... Энтузиазм зашкаливал! Мы можем встретиться, поговорить?
Они сидели в модном кафе Томска, пили кофе и делились воспоминаниями о давней жизни в далеком селе, рассказывая о давнишних себя.
- Ты помнишь такую Галочку Васильеву? Тебя забрали родители в город, и ты не знаешь, что меня постигло. А я полюбил Галочку. Её муж имел ранение в пах. Они были такие ещё дети, что решили не расставаться и поженились, но не были мужем и женой. Так и жили-дружили, как за партой в школе. А у нас с ней было всё. Я так её любил, а она мучалась от невозможности покинуть Игоря и любви ко мне. Наверно, как к мужчине. Я этому Игорю и в подметки не годился. Мальчишка, не более, а там глубокая история. Роман окончился беременностью, и всё вышло наружу. Игорь немедленно уволился, они уехали, и стали жить с моим сыном. Я иногда узнаю о них через одного человека, с которым Галочка переписывается. Помнишь свою учительницу? Вот они дружат до сих пор. Втайне думаю, что из-за меня, ведь Галочка тоже помнит всё. Так что растет где-то любимый сын, на фото похож на меня и тоже занимается музыкой. Вот так-то, Ляличка. Я страшно рад видеть тебя, да ещё такую красавицу! Расскажу Цицилипилиновне, она тоже в Томске живет, в школе работает, а любимая песня её учеников «Ёлка, ёлка, ёлка.» Только теперь они не подозреваются в государственном заговоре против колхозов. Времена так изменились, что новое поколение даже и не знает, как их бабки выходили замуж за любого, лишь бы был городским. Единственный разрешенный способ был избегнуть колхозного рабства. Так что теперь поют как получается.