Глава двадцать шестая. Похищенный
Когда падение прекратилось и зрение вернулось, Миша увидел перед
собой… да-да, Мастера Злых Зеркал. Он, невредимый, стоял в трех метрах
перед ним и прямо-таки трясся от злобы. Лицо старика было землистым, на
скулах чернели пятна, а из пальцев торчали звериные когти.
Небольшое помещение, где Миша очутился, имело неприятный запущенный
вид. Каменные стены были неровны и обляпаны грязью, а по углам росли
буйные колонии поганок. Они бледно светились и наполняли комнату
запахом гнили.
– С прибытьицем, – сказал Мастер Злых Зеркал и скривился. – Сейчас мы
устраняем несправедливость. Ты у всех в гостях побывал, даже у Доброго
Лерея и у Келавров, а заскочить ко мне на огонек времени не сыскал.
Обидел старика.
Миша вынужденно молчал. Он не ощущал ни языка, ни рук, ни тела. Только
глаза и слушались.
А Мастер Злых Зеркал издевался, не унимался:
– Как тебе мой дворец? Мерзопакостен, не так ли? Но тут не попишешь: мы
находимся в Тринадцатом Ирреальном Измерении Зла. Откуда завестись
красоте, когда сюда сливается вся грязь человеческих дел и помыслов со
всех Вселенных.
Слушая, Миша снова и снова пробовал двинуть рукой, ногой – ничего не
выходило. Он испугался. Вдруг у него исчезло тело? Скосил книзу глаза:
пальцы чуть выставленной вперед руки и кусок рукава пиджака имели цвет
отполированного желто-зеленого камня с рисунком под змеиную кожу.
Мастер Злых Зеркал с деланной печалью сказал:
– Да-да, ты превратился в статую из змеевика – эдакое чуть дышащее
украшение моего чертога. Ведь змеевик – единственный не раздражающий
меня камень, главным образом из-за своего названия. Ах, кстати, что за
статуя… без постамента?
Тотчас между стариком и мальчиком из пола вырос гигантский мухомор с
расправленной шляпой, красной в белых пятнышках.
Злодей навел когтистый палец на Мишу – мальчик воспарил точно пушинка,
проплыл по воздуху и установился ногами на шляпу ядовитого гриба.
Мастер Злых Зеркал оглядел творение своих рук и разом повеселел. Он
щелкнул пальцами, приказал:
– Говори.
– Вы – злодей! – закричал Миша.
– Еще какой, – осклабился старик.
– Вы – отвратительнейший негодяй.
– Ты меня недооцениваешь, – хихикнул Мастер Злых Зеркал. – Я намного
противнее, чем ты способен представить. Знаешь, почему я сразу не
растерзаю тебя? Потому что задумал великую подлость, и в ней необходимо
твое участие. Будешь приманкой. Я устрою ловушку, в которую попадутся
все твои дружки: и принцесса, и ее Тень, и звездная кошка. Со всеми разом
поквитаюсь, всем отомщу!
– Жаль, что вы уцелели в Замке Единства.
– А ты думал я рохля? Признаюсь, появление хохотуньчиков было для меня
скверной неожиданностью. Еще бы минута, и я стер бы эту троицу в
порошок – да Келавры вмешались. Пришлось прикинуться уничтоженным,
чтобы сбежать. Однако у меня приготовлено тайное оружие и против них,
этих достойных-предостойных. Глянь-ка сюда!
Одна из стен чертога раскололась надвое, половинки разъехались.
Открылась гигантская пещера, заставленная рядами жутких механизмов.
Огромные, пожалуй, в два человеческих роста скорпионы с жалами-
рапирами на хвостах. На спинах у скорпионов восседали Механические
Палачи в иссиня-черных латах, в руках они держали поводья.
– Красавцы, – не сдержал эмоций Мастер Злых Зеркал. – Их тысяча. Уже
сегодня они, словно прожорливая саранча разлетятся по Вселенной,
уничтожая все живое на пути. Эти милашки будут сеять хаос и отвлекут на
себя Келавров – это раз. – Старик принялся загибать пальцы. – Я заманю в
западню Мяуку, Лиару и Тень – это два. Столетняя Полночь Волшебства,
которая в самом разгаре, поставит на всех жирную точку – это три!
– Блефуете, – возразил Миша. – Сами поломали пружину Хода Времени –
оттого трое суток Столетней Полночи промчались за несколько часов.
– Ошибаешься. Крошка Когда начал чинить Часы. Он отсоединил старую
пружину, и Ход Времени почти остановился. Так что Полночь Волшебства
еще в разгаре, и будет длиться долго – мне незачем спешить. Открылся
миллион возможностей для моих успешных злодеяний.
Мише стало дурно, жутко за себя, за друзей, за Вселенные.
Мастер Злых Зеркал по-своему расценил молчание мальчика. Спросил:
– Недоумеваешь, почему не бросил в бой скорпионов раньше? Потому что
Келавры были послушны… и я не люблю шума – обожаю обстряпывать
свои мерзкие дела потихоньку, исподтишка. Но теперь…
– И теперь не выйдет, – твердо сказал Миша.
Старик в бешенстве заскрежетал зубами:
– Значит, наотрез отказываешься признать поражение всего вашего Добра?
Он щелкнул пальцами, стена встала на место.
– Ах, с каким наслаждением прикончил бы тебя прямо сейчас. Мне
довольно явить тебе, глупец, свой истинный вид – и кровь твоя заледенеет
от ужаса, ибо подобных мне чудищ не увидеть даже в ночных кошмарах.
– Не боюсь вас, – ответил Миша. – И отсюда выберусь.
– Дверь, она вот, – оскалился Мастер Злых Зеркал. – Только вначале нужно
сойти с постамента. А за дверью новый сюрприз – его устроил мой бывший
приятель-маг. Талантливый был чернокнижник. Ладно, я быстренько слетаю
на разведку и через часик вернусь любоваться тобой, моя змеевиковая
статуйка.
И он вышел, хлопнув дверью.
Миша остался в одиночестве. Он стоял на мухоморе, и в мыслях рисовались
мрачные картины разрушений. Представлял, как скорпионы, ведомые
Палачами, разбегутся по городам, громя и заливая округу ядом. Келавры
ввяжутся в нескончаемые битвы, а Мастер Злых Зеркал воспользуется
неразберихой и тогда…
И тут Миша почувствовал резкую боль. Поясницу закололо, защипало – там
сделалось жарко. Волна горячего оживления подтянулась к животу,
перекатилась на солнечное сплетение и охватила грудь. Отсюда растеклась
по рукам, шее и начала прогревать каменную голову.
Миша чихнул. При этом свободно всплеснул руками – неплохо вышло,
притопнул ногой – и чуть было не свалился с мухомора.
Но что расколдовало тело? Миша зашарил сзади под пиджаком… и нащупал
перчатку Леуфа, о которой забыл напрочь. А ведь юный Исток Весны
предупреждал, что в перчатке заключена частица его великой силы.
Миша спрыгнул с покачивающейся шляпы гриба и направился к двери.
Распахнул, и застыл в оторопи. За дверью расходились в разные стороны
мрачные туннели лабиринта. В памяти всплыла ухмылка Мастера Злых
Зеркал.
«…Талантливый был чернокнижник…».
Стало быть, это лабиринт, который выстроил Джиорг-Джи.
И уже слова короля Толихвала, застучали точно молоточки в голове.
«…лабиринт можно преодолеть только в одном случае, если ни на миг не
отрывать правую руку от правой стены…»
Миша прижал правую ладонь к правой стене и выставил перед собой левую
руку в кольчужной перчатке. Она мерцала в темноте. Слабого света хватало
лишь на шаг впереди, но Миша и этому был несказанно рад. Он смело
двинулся вглубь лабиринта.
Ходы постоянно ветвились. То и дело влево и вправо отделялись новые
проходы. В конце некоторых коридоров призывно загорались миражи
дневного света, соблазняя кинуться к ним. Но Миша отворачивался и твердо
следовал указанию чернокнижника.
Он шел да шел, погружался в лабиринт все дальше и дальше. То вниз – то
вверх, то влево – то вправо. Но не выпускал правую стену, держался за нее
правой рукой.
Неожиданно шорохи сотен крыльев растревожили дремлющий туннель, и
стая летучих мышей атаковала из темноты. Миша стал отбиваться одной
левой рукой. Каждый удар, подкрепленный силой перчатки, разметывал
стаю. Но мыши нападали вновь, старались расцарапать острыми коготками
лицо. Внезапно кисть правой руки мальчика провалилась глубоко в стену.
Прикрывая перчаткой затылок, Миша торопливо повел рукой внутри
обманной стены и обнаружил узенький проход, замаскированный под стену
зрительной иллюзией.
Вот от чего отвлекали летучие мыши.
Миша нырнул в призрачную стену и очутился с ее обратной стороны. Здесь
мышей не было. Он проделал еще семь поворотов, неуклонно следуя за
правой стеной – и вышел из лабиринта.
Здесь было светло, поэтому сияние от перчатки Леуфа исчезло. Миша снял
ее с руки, заткнул под ремень на боку, прикрыл полой пиджака.
Низкие облака застилали небо сплошным белесым покрывалом.
«Да есть ли над ними небо?» – подумал Миша.
Под ногами крошился красно-бурый гравий. Сразу перед мальчиком
начинался лес из черных карликовых деревьев. Ветра не было, но голые
ветви качались, извивались подобно змеям, и низкие стволы пульсировали,
меняя толщину.
Миша шагнул к ним, и змеящиеся ветви угрожающе потянулись. Он
уклонился и попытался проскользнуть мимо, но цепкие ветви опутали
локоть. Мальчик вырвался, чуть отступил и сломя голову помчался вперед.
Он проносился мимо ветвей быстрей, чем они поспевали его схватить. Ветви
касались, не причиняя вреда, а он на полной скорости мчался через лес
наугад. Не зная, куда бежит, да и выбежит ли вообще куда-либо.
Наконец-таки, опасный лес расступился. Миша вынесся на пустынный берег
небольшого круглого озерца и здесь огляделся.
Озерцо было странным. Идеально круглой формой и цветом оно походило
на колоссальную каплю нефти. Застылая поверхность не рябилась волнами,
и не вились над ней комары и мошки.
Вдруг… огромная, вся в костяных шипах, клешня высунулась без всплеска
из центра озера, потом из загадочных глубин начало подниматься
многометровое тело.
Вылезшее существо походило на пиявку-гиганта с двумя мощными
клешнями и множеством щупалец на пузе и боках. Пиявка нависла над
поверхностью, вращая глазами на жгутиках. Оглядела берега и устремилась
к мальчику. Она резво перебирала щупальцами по неживой глади озера,
будто по твердой земле.
Внезапная догадка осенила Мишу:
«Это же озеро Чох, куда Мастер Злых Зеркал сбросил Джиорг-Джи».
Мальчик живо развернулся и, что было прыти в ногах, помчался от
наползавшего кошмара. Он снова несся через лес черных деревьев словно
стрела.
Неожиданно в голове зазвучал вкрадчивый девичий шепот:
«Держись левей и не тормози».
– Кто это? – удивился Миша, продолжая бежать.
«Я – твой внутренний голос», – сообщил шепот.
«Почему тебя раньше не слышал?»
«Нет времени для демагогии, – Мише почудилось, что шепот печально
вздохнул. – Забирай левей, пока еще не поздно».
Неизвестно почему, но Миша послушался. Быстро выворачивая влево,
увидел через тридцать – сорок шагов посреди черного леса хижину,
вросшую покосившимися стенами в бурую почву. Ни стекол, ни рам не
было – и он, спасаясь от цепких ветвей, с разбегу прыгнул в пустой оконный
проем.
Доски пола, прогнувшиеся от древности, опасно затрещали под весом
Миши, однако выдержали. Он перевел дыхание и тот же миг испугано
отшатнулся…
Вдоль стены, на изгнивших тряпках, когда-то бывших одеждой, покоились
четыре человеческих скелета. Они были выложены ровно в ряд.
Сердце трепетало. Миша не сводил взгляда с человеческих останков.
Пока девичий голос – тот самый, что недавно звучал в голове – теперь наяву
не спросил:
– Может, поможешь?
Миша резко повернулся.
Слева, в углу домика, возле кирпичной печи он увидел ту самую девочку,
которая помогала ему в Вывернутом Мире в Янтарной Башне. На этот раз на
ней не было красной шапки, зато в пшеничных косах были вплетены алые
ленты. Девочка, упершись башмачком в кирпичи, тянула из печной трубы
палку. Наконец, палка выскочила, и девочка по инерции свалилась на пол,
сжимая в руках эту толстую сухую ветвь.
Сидя на грязном полу, она указала на Мишу обвиняющим пальчиком и с
обидой упрекнула:
– А ведь мог и помочь!
Миша ответил ей таким же пальцем и упреком:
– Это ты шептала у меня в голове!
Глава двадцать седьмая. Ты кто?