1. Советский синдром
В городе Вашингтоне, что на 38 параллели – на той же самой, что и бывший советский город Душанбе, стоял жаркий солнечный воскресный день середины июня. По мере того как я приближался к Капитолию, по «тенистой аллее», вдоль длинного газона, на котором молодые люди играли в мяч, моя душа все более томилась и сокрушалась, я бы даже сказал «страданиями уязвлена стала». Потом это прошло, но я сюда приехал, чтобы дать сражение призракам в своей голове. И сражение произошло.
Я был приглашен на научную конференцию в Вашингтон и, таким образом, впервые попал в США, в Америку, в Штаты, в легендарную страну, о которой так много слышал с детства и так много думал, не предполагая когда-либо попасть в своей жизни. Да и не стремился, и лишь в последний год, получив такую возможность, пошел ей навстречу, почувствовав интимную необходимость этой поездки. Поездка в Америку – это давняя несбыточная мечта, осуществляемая экспромтом, по стечению обстоятельств, но вполне логично, с учетом всего, что было.
Целый день ушел на прилет - сначала над Скандинавией, Исландией, Гренландией, северной Канадой – в Нью-Йорк , потом внутренним рейсом в аэропорт имени Рейгана в черте американской столицы, на берегу реки Потомак. Этот перелет – повод отдельного разговора, который здесь опущу.
Карты, сделанные в Москве, продуманная система указателей в метро и на улицах американской столицы, да и сама атмосфера этой страны, энергетически насыщенная, бодрящая, помогли быстро найти отель. Мой английский, унизительно недостаточный для развертывания сложных мыслей перед носителями языка, был сносным на бытовом уровне. Попал в гостиничный номер несколько подавленный дороговизной и усталый. Отоспавшись, на следующий день отправился в город.
Был выходной день – мой доклад на конференции был только через 2 дня, я мог немного осмотреться. Я сел в метро и поехал в центр. Когда вышел на одной из центральных станций, обойдя мемориал ВМС и знаменитую статую моряка с пожитками, я направился в ту сторону, где вдали возвышался Капитолий.
Чтобы побыстрее перейти к сути, я не буду описывать в деталях авеню, людей и здания. Скажу лишь, что ближайшее сравнение – это Петербург, столица империи. Тогда Нью-Йорк – аналог Москвы, т.е. сердце Америки. Вашингтон – это имперский классицизм и монументализм. Стиль строгий, но с юмором. С комфортом, с удобством, спокойствием, рассудительностью – американцы очень спокойные и рассудительные люди, так мне показалось. Обращало внимание своеобразное американское грассирование в английском языке, характерный гортанный, воркующий акцент, который невозможно передать в русской и вообще европейской фонетике, совершенно особая манера речи. Когда американские преуспевающие пиджачники говорят быстро между собой в деловом квартале, проходящий мимо турист слышит мелодию их речи и чувствует, как это приятно должно быть уметь, не стесняясь, так говорить-ворковать, стоя в этом жарком городе на пороге своего офиса, чувствовать себя здесь как дома, когда ты проходишь мимо. Но никакого отчуждения, надменности, нетерпимости не было в помине.
Вашингтон внушает идею величия, классической римской идеи в новом обрамлении. Мне было важно наполниться этим стилем, чтобы не вести себя жалким образом в богоспасаемой Америке. Мне предстояло публичное выступление.
Когда я шел по Национальному Моллу, с газона мне несколько раз бросили мяч, и я его подавал, как умел, игравшим. Пройдя позеленевший от времени величественный конный памятник, со львами по углам, миновав обширный, несущий прохладу водоем, с утками и активно ухаживающими за ними селезнями, я оказался на ступенях Капитолия, так что можно было разглядеть снайперов в высоте его сводов.
Было солнечно, целыми автобусами приезжали группы туристов. Характерная особенность – на газонах около Капитолия можно было отдыхать, лежать, спать, и многие этим пользовались. Вообще – сидящая или даже лежащая на газоне или ковре фигура – типичное явление в США.
Нам, русским, чтобы встроиться в международную жизнь, нужно не просто в совершенстве выучить английский язык – это давно было ясно. Ключ к сознанию бывшего советского человека лежит в Вашингтоне. Здесь нужно побывать, чтобы понять это.
И вот откуда была у меня тоска на Капитолийском холме, при виде всего этого великолепия, этих имперских масштабов, этой амбициозности американского государства, которую никто не смог переломить, этой двухвековой несотрясенности основ – незыблемости авторитетов отцов-основателей. Отсюда и это спокойствие американцев, их "уверенность в завтрашнем дне", в правильности своих устоев, еще никем не низвергнутых.
А у меня на этом фоне проявился советский синдром, как бы я назвал это. Это было сродни фантомной боли - тоска человека, увидевшего расцвет, порядок, гармонию, перспективы в другом доме, в гостях, сознавая, что свой дом разрушен, в беспорядке, что я гражданин уже не существующего государства СССР, что та страна, из которой я приехал, не раз преломлена через колено, забыла о великом прошлом, сломленна на своем прямом пути, в своих амбициях. Это было ощущение как бы в доме двоюродного брата, род которого добился успеха там, где твой род проиграл, и ощущение что с этим уже ничего не поделаешь. Но что-то делать надо.
Мы имеем опыт векового почти изоляционизма от всего мира, с 1917 года, который еще не преодолели. Попытки делались, но уровень этих попыток был, как правило, груб, пошл, а то и шовинистичен. Это совсем не то, что нам нужно. Не то, что требуется сегодня от нас в поисках взаимопонимания с миром, чтобы вписаться в него без войн и потрясений. Здесь даже опыт одного человека, сообщенный в открытую, может стать важным и заслуживающим внимания. Поэтому я не могу не поделиться им, не выставить в интернет для тех, кому будет интересно. Именно Вашингтон, а не Нью-Йорк, не Лас-Вегас, и не что-то еще ключ к США и политике США в частности.
(Продолжение следует)