ТАКИЕ УЖ СВОЕОБРАЗНЫЕ ЛЮДИ …
Именно так я воспринимаю шахматистов. Причем, и современных гроссмейстеров и их далеких предшественников, хотя различия между ними огромны.
Сегодняшние носители высших шахматных званий, вооруженные могучими компьютерными программами, в памяти которых и последние веяния теории дебютов, и сотни собственных анализов сыгранных партий и теоретических вариантов, часами сидят за доской, погрузившись в океанские глубины сложнейших позиций. При этом, как правило, борьба сводится к тому, кто дальше и глубже рассчитает варианты, или, выражаясь простым языком, «перетюкает» соперника. А уж искрометные комбинации с неожиданными жертвами фигур, а то и ферзя – редчайшие гости современных турниров…
Как тут ни вспомнить романтиков прошлых столетий! Имена Адольфа Андерсена, Пола Морфи, Фрэнка Маршалла, Александра Алехина, Михаила Таля и других волшебников шахматных комбинаций воскрешают в памяти восхитительные каскады жертв фигур и матовые финалы. А уж, если в борьбе за доской и не приносились в жертву фигуры, то шахматисты прошлого нередко дарили любителям шахмат забавные эпизоды и невообразимые курьезы. Словом, творцы шахматных шедевров и курьезов …
БЕССМЕРТНОЕ ТВОРЕНИЕ АДОЛЬФА АНДЕРСЕНА
Именно так – «бессмертными» и «неувядаемыми» называют лучшие партии скромного преподавателя математики из немецкого города Бреславля Адольфа Андерсена. Созданные им в середине 19-го века подлинные шедевры и сегодня входят в золотой фонд шахматного искусства. Один из таких шедевров гениальный шахматист сотворил на самом первом международном турнире в Лондоне в партии с Лионелем Кизерицким.
К сожалению, в этих очерках у меня нет возможности представить шахматные диаграммы. Поэтому каждый раз я вынужден ограничиться кратким описанием ключевого момента борьбы. После 18 ходов возникла позиция, в которой у игравшего белыми Андерсена под ударом оказались обе ладьи. Решительно пожертвовав их, он вскоре, бросив на алтарь неудержимой атаки и ферзя, как гром среди ясного неба объявил сопернику мат! До последнего хода (23.Сd6-е7 мат!) у некоторых, не постигших гениальный замысел великого маэстро, зрителей сложилось впечатление, что Андерсен играет в … поддавки. Заключительная позиция парадоксальна и красноречива: на доске у Кизерицкого полный комплект фигур, а у его гениального соперника – только два коня и слон, которые и обрекли на гибель черного короля. Поистине бессмертное и неувядаемое творение!
Так Андерсен под гром оваций,
Взорвав в игре царивший штиль,
Каскадом жертв и комбинаций
Изящно утвердил свой стиль.
И это не единственный подобный шедевр у Адольфа Андерсена – победителя множества престижных турниров и признанного современниками в то время сильнейшим шахматистом планеты.
ПОД МУЗЫКУ РОССИНИ
Казалось, Адольфу Андерсену еще очень долго царить на шахматном небосклоне. Но в 1858 году на гастроли в Париж приехал другой шахматный гений – 21-летний американец Пол Морфи. И в декабре того же года состоялось историческое состязание двух шахматных корифеев. Узнав, что сильная простуда приковала Морфи к постели, Андерсен заявил, что играть с больным человеком не в его духе. Но, уступив многочисленным просьбам любителей шахмат, он согласился на игру при условии, что партии будут проводиться в номере Морфи в отеле «Брейтель». В первом поединке верх взял Андерсен, второй закончился вничью, а затем пять партий подряд выиграл Морфи!
Итог: семь – два! Разгром! Разнос!
Ведь Андерсен – ярчайший гений,
Всем миром признанный колосс –
И вдруг такое поражение!
Но он – великий человек!
Его волнующее слово
Сегодня, в наш жестокий век
Звучит волнительно и ново:
«Месье, вы честно победили –
Сильней меня во всём вы были,
Сильнее всех вы на планете –
И у меня нет слов иных:
Да, вы сильнее всех на свете,
Сильней всех мёртвых и живых!
Пусть я играл матч этот плохо,
Но гений ваш непобедим,
И горд я, что в одну эпоху
Живу с явлением таким!»
Какое трогательное благородство! Сегодня представить такое просто невозможно…
Перед отъездом из Европы два сиятельных вельможи – граф Изуар и герцог Брауншвейгский, желая прикоснуться к славе великого шахматиста, пригласили Пола Морфи в свою ложу на оперу Россини «Севильский цирюльник». Уступая их просьбам, гениальный американец неохотно согласился сыграть с ними партию.
Звучит божественный Россини,
Поёт влюблённый Альмавива,
Взывая трепетно к Розине,
А Морфи вынужден учтиво,
Хоть он на сцене всей душой,
Придворных услаждать игрой.
И вот, отдав ладью, ферзя,
А жертвы отклонить нельзя,
Взорвав защитный бастион,
Эффектный мат поставил он.
Блестящее творенье это
Вмиг облетело всю планету,
А яркий, красочный финал
Буквально всех околдовал!
Вот так бездарные вельможи
В истории остались тоже…
ШАХМАТНЫЙ КУДЕСНИК
Многое еще можно рассказать и о других выдающихся творцах шахматных шедевров. И все-таки, завершая эту тему, не могу не вспомнить незабвенного Михаила Таля. Любители шахмат во всем мире трепетно, с особой симпатией относились к этому обладателю многих звонких прозвищ – «Шахматный кудесник», «Демон 64-х полей», «Рижский корсар», «Шахматный Паганини» и другие. Жертвовать в борьбе за шахматной доской фигуры для Таля было столь же естественно, как и дышать. Недаром Давид Бронштейн на вопрос, как побеждает Таль, не задумываясь, ответил: «Очень просто! Он располагает свои фигуры в центре, а затем их где-нибудь жертвует!» А поклонники рижского гроссмейстера, видя, что на доске все еще сохраняется равновесие сил, часто скандировали: «Таль, по-жерт-вуй! Таль, по-жерт-вуй!» В своей поэме «О, шахматы, игра богов!» я так воссоздал образ Михаила Таля:
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!
Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам –
Пришелец из другой планеты.
И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган!
Задира, как де Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь игрою,
Он мог не есть, не спать порою…
В борьбе неистов, беспощаден!
Кто ещё жертвовать так мог –
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!
И что смутьяну чемпионы
И теоретиков статьи?
Рекомендации, каноны –
Он всё сметает на пути!
Всегда творить – в его натуре!
Ну что поделать, он такой!
Да, он, мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!
Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»…
ТВОРЦЫ ШАХМАТНЫХ КУРЬЕЗОВ
А ШАЛОПАЙ ИСЧЕЗ …
Первый чемпион мира Вильгельм Стейниц, несмотря на обладание шахматной короной, нередко сталкивался с финансовыми проблемами. Играя в кафе на ставку с богатым шалопаем, чемпион мира таким способом преодолевал материальные трудности. Но один из друзей Стейница, чтобы тот не потерял выгодного партнера, посоветовал проиграть ему хотя бы один раз. Чемпион мира, приняв этот совет, в следующей партии «зевнул» ферзя и тут же сдался. Очумев от счастья, шалопай с криком: «Я победил чемпиона мира!» выскочил на улицу и больше в этом кафе не появлялся …
ЗАРЕТУШИРОВАЛ …
После сеанса одновременной игры в одном из провинциальных шахматных клубов гроссмейстера Рудольфа Шпильмана местные шахматисты решили на память об этом событии сфотографироваться со знаменитым маэстро. Почетного гостя усадили на самом видном месте. Каково же было всеобщее изумление, когда на готовых снимках не оказалось их … кумира. Возмущенные любители шахмат бросились к фотографу, который чистосердечно признался: «Этого толстого малого мне пришлось заретушировать. Он выглядел смешно и нелепо и только портил весь снимок …»
УВЫ, НЕ КАРУЗО
В 1958 году в югославском городе Портороже проходил межзональный шахматный турнир. В один из выходных дней тренер Михаила Таля Александр Кобленц в узком кругу исполнял арии из опер на русском и итальянском языках. Присутствовавшие на «концерте» зрители всякий раз награждали обладателя приятного тенора дружными аплодисментами. После очередной арии к нему неожиданно подошла элегантно одетая дама.
- Благодарю вас за удовольствие! - эмоционально воскликнула она. – Ваше пение напоминает мне большого художника.
- Энрико Карузо? – спросил польщенный Кобленц.
- Нет, Василия Смыслова, - ответила дама.
ТАКИЕ УЖ НЕОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ …
Именно так я воспринимаю шахматистов. Причем, и современных гроссмейстеров и их далеких предшественников, хотя различия между ними огромны.
Сегодняшние носители высших шахматных званий, вооруженные могучими компьютерными программами, в памяти которых и последние веяния теории дебютов, и сотни собственных анализов сыгранных партий и теоретических вариантов, часами сидят за доской, погрузившись в океанские глубины сложнейших позиций. При этом, как правило, борьба сводится к тому, кто дальше и глубже рассчитает варианты, или, выражаясь простым языком, «перетюкает» соперника. А уж искрометные комбинации с неожиданными жертвами фигур, а то и ферзя – редчайшие гости современных турниров…
Как тут ни вспомнить романтиков прошлых столетий! Имена Адольфа Андерсена, Пола Морфи, Фрэнка Маршалла, Александра Алехина, Михаила Таля и других волшебников шахматных комбинаций воскрешают в памяти восхитительные каскады жертв фигур и матовые финалы. А уж, если в борьбе за доской и не приносились в жертву фигуры, то шахматисты прошлого нередко дарили любителям шахмат забавные эпизоды и невообразимые курьезы. Словом, творцы шахматных шедевров и курьезов …
БЕССМЕРТНОЕ ТВОРЕНИЕ АДОЛЬФА АНДЕРСЕНА
Именно так – «бессмертными» и «неувядаемыми» называют лучшие партии скромного преподавателя математики из немецкого города Бреславля Адольфа Андерсена. Созданные им в середине 19-го века подлинные шедевры и сегодня входят в золотой фонд шахматного искусства. Один из таких шедевров гениальный шахматист сотворил на самом первом международном турнире в Лондоне в партии с Лионелем Кизерицким.
К сожалению, в этих очерках у меня нет возможности представить шахматные диаграммы. Поэтому каждый раз я вынужден ограничиться кратким описанием ключевого момента борьбы. После 18 ходов возникла позиция, в которой у игравшего белыми Андерсена под ударом оказались обе ладьи. Решительно пожертвовав их, он вскоре, эффектно бросив на алтарь неудержимой атаки и ферзя, как гром среди ясного неба объявил сопернику мат! До последнего хода (23.Сd6-е7 мат!) у некоторых, не постигших гениальный замысел великого маэстро, зрителей сложилось впечатление, что Андерсен играет в … поддавки. Заключительная позиция парадоксальна и красноречива: на доске у Кизерицкого полный комплект фигур, а у его гениального соперника – только два коня и слон, которые и обрекли на гибель черного короля. Поистине бессмертное и неувядаемое творение!
Так Андерсен под гром оваций,
Взорвав в игре царивший штиль,
Каскадом жертв и комбинаций
Изящно утвердил свой стиль.
И это не единственный подобный шедевр у Адольфа Андерсена – победителя множества престижных турниров и признанного современниками в то время сильнейшим шахматистом планеты.
ПОД МУЗЫКУ РОССИНИ
Казалось, Адольфу Андерсену еще очень долго царить на шахматном небосклоне. Но в 1858 году на гастроли в Париж приехал другой шахматный гений – 21-летний американец Пол Морфи. И в декабре того же года состоялось историческое состязание двух шахматных корифеев. Узнав, что сильная простуда приковала Морфи к постели, Андерсен заявил, что играть с больным человеком не в его духе. Но, уступив многочисленным просьбам любителей шахмат, он согласился на игру при условии, что партии будут проводиться в номере Морфи в отеле «Брейтель». В первом поединке верх взял Андерсен, второй закончился вничью, а затем пять партий подряд выиграл Морфи!
Итог: семь – два! Разгром! Разнос!
Ведь Андерсен – ярчайший гений,
Всем миром признанный колосс –
И вдруг такое поражение!
Но он – великий человек!
Его волнующее слово
Сегодня, в наш жестокий век
Звучит волнительно и ново:
«Месье, вы честно победили –
Сильней меня во всём вы были,
Сильнее всех вы на планете –
И у меня нет слов иных:
Да, вы сильнее всех на свете,
Сильней всех мёртвых и живых!
Пусть я играл матч этот плохо,
Но гений ваш непобедим,
И горд я, что в одну эпоху
Живу с явлением таким!»
Какое трогательное благородство! Сегодня представить такое просто невозможно…
Перед отъездом из Европы два сиятельных вельможи – граф Изуар и герцог Брауншвейгский, желая прикоснуться к славе великого шахматиста, пригласили Пола Морфи в свою ложу на оперу Россини «Севильский цирюльник». Уступая их просьбам, гениальный американец неохотно согласился сыграть с ними партию.
Звучит божественный Россини,
Поёт влюблённый Альмавива,
Взывая трепетно к Розине,
А Морфи вынужден учтиво,
Хоть он на сцене всей душой,
Придворных услаждать игрой.
И вот, отдав ладью, ферзя,
А жертвы отклонить нельзя,
Взорвав защитный бастион,
Эффектный мат поставил он.
Блестящее творенье это
Вмиг облетело всю планету,
А яркий красочный финал
Буквально всех околдовал!
Вот так бездарные вельможи
В истории остались тоже…
ШАХМАТНЫЙ КУДЕСНИК
Многое еще можно рассказать и о других выдающихся творцах шахматных шедевров. И все-таки, завершая эту тему, не могу не вспомнить незабвенного Михаила Таля. Любители шахмат во всем мире трепетно, с особой симпатией относились к этому обладателю многих звонких прозвищ – «Шахматный кудесник», «Демон 64-х полей», «Рижский корсар», «Шахматный Паганини» и другие. Жертвовать в борьбе за шахматной фигуры для Таля столь же естественно, как и дышать. Недаром Давид Бронштейн на вопрос, как побеждает Таль, не задумываясь, ответил: «Очень просто! Он располагает свои фигуры в центре, а затем их где-нибудь жертвует!» А поклонники рижского гроссмейстера, видя, что на доске все еще сохраняется равновесие сил, часто скандировали: «Таль, по-жерт-вуй! Таль, по-жерт-вуй!» В своей поэме «О, шахмат, игра богов!» я так воссоздал образ Михаила Таля:
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!
Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам –
Пришелец из другой планеты.
И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган!
Задира, как де Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь игрою,
Он мог не есть, не спать порою…
В борьбе неистов, беспощаден!
Кто ещё жертвовать так мог –
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!
И что смутьяну чемпионы
И теоретиков статьи?
Рекомендации, каноны –
Он всё сметает на пути!
Всегда творить – в его натуре!
Ну что поделать, он такой!
Да, он, мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!
Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»…
ТВОРЦЫ ШАХМАТНЫХ КУРЬЕЗОВ
А ШАЛОПАЙ ИСЧЕЗ …
Первый чемпион мира Вильгельм Стейниц, несмотря на обладание шахматной короной, нередко сталкивался с финансовыми проблемами. Играя в кафе на ставку с богатым шалопаем, чемпион мира таким способом преодолевал материальные трудности. Но один из друзей Стейница, чтобы не потерять выгодного партнера, посоветовал проиграть ему хотя бы один раз. Чемпион мира, приняв этот совет, в следующей партии «зевнул» ферзя и тут же сдался. Очумев от счастья, шалопай с криком: «Я победил чемпиона мира!» выскочил на улицу и больше в этом кафе не появлялся …
ЗАРЕТУШИРОВАЛ …
После сеанса одновременной игры в одном из провинциальных шахматных клубов гроссмейстера Рудольфа Шпильмана местные шахматисты решили на память об этом событии сфотографироваться со знаменитым маэстро. Почетного гостя усадили на самом видном месте. Каково же было всеобщее изумление, когда на готовых снимках не оказалось их … кумира. Возмущенные любители шахмат бросились к фотографу, который чистосердечно признался: «Этого толстого малого мне пришлось заретушировать. Он выглядел смешно и нелепо и только портил весь снимок …»
УВЫ, НЕ КАРУЗО
В 1958 году в югославском городе Портороже проходил межзональный шахматный турнир. В один из выходных дней тренер Михаила Таля Александр Кобленц в узком кругу исполнял арии из опер на русском и итальянском языках. Присутствовавшие на «концерте» зрители всякий раз награждали обладателя приятного тенора дружными аплодисментами. После очередной арии к нему неожиданно подошла элегантно одетая дама.
- Благодарю вас за удовольствие! - эмоционально воскликнула она. – Ваше пение напоминает мне большого художника.
- Энрико Карузо? – спросил польщенный Кобленц.
- Нет, Василия Смыслова, - ответила дама.
ТАКИЕ УЖ НЕОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ …
Именно так я воспринимаю шахматистов. Причем, и современных гроссмейстеров и их далеких предшественников, хотя различия между ними огромны.
Сегодняшние носители высших шахматных званий, вооруженные могучими компьютерными программами, в памяти которых и последние веяния теории дебютов, и сотни собственных анализов сыгранных партий и теоретических вариантов, часами сидят за доской, погрузившись в океанские глубины сложнейших позиций. При этом, как правило, борьба сводится к тому, кто дальше и глубже рассчитает варианты, или, выражаясь простым языком, «перетюкает» соперника. А уж искрометные комбинации с неожиданными жертвами фигур, а то и ферзя – редчайшие гости современных турниров…
Как тут ни вспомнить романтиков прошлых столетий! Имена Адольфа Андерсена, Пола Морфи, Фрэнка Маршалла, Александра Алехина, Михаила Таля и других волшебников шахматных комбинаций воскрешают в памяти восхитительные каскады жертв фигур и матовые финалы. А уж, если в борьбе за доской и не приносились в жертву фигуры, то шахматисты прошлого нередко дарили любителям шахмат забавные эпизоды и невообразимые курьезы. Словом, творцы шахматных шедевров и курьезов …
БЕССМЕРТНОЕ ТВОРЕНИЕ АДОЛЬФА АНДЕРСЕНА
Именно так – «бессмертными» и «неувядаемыми» называют лучшие партии скромного преподавателя математики из немецкого города Бреславля Адольфа Андерсена. Созданные им в середине 19-го века подлинные шедевры и сегодня входят в золотой фонд шахматного искусства. Один из таких шедевров гениальный шахматист сотворил на самом первом международном турнире в Лондоне в партии с Лионелем Кизерицким.
К сожалению, в этих очерках у меня нет возможности представить шахматные диаграммы. Поэтому каждый раз я вынужден ограничиться кратким описанием ключевого момента борьбы. После 18 ходов возникла позиция, в которой у игравшего белыми Андерсена под ударом оказались обе ладьи. Решительно пожертвовав их, он вскоре, эффектно бросив на алтарь неудержимой атаки и ферзя, как гром среди ясного неба объявил сопернику мат! До последнего хода (23.Сd6-е7 мат!) у некоторых, не постигших гениальный замысел великого маэстро, зрителей сложилось впечатление, что Андерсен играет в … поддавки. Заключительная позиция парадоксальна и красноречива: на доске у Кизерицкого полный комплект фигур, а у его гениального соперника – только два коня и слон, которые и обрекли на гибель черного короля. Поистине бессмертное и неувядаемое творение!
Так Андерсен под гром оваций,
Взорвав в игре царивший штиль,
Каскадом жертв и комбинаций
Изящно утвердил свой стиль.
И это не единственный подобный шедевр у Адольфа Андерсена – победителя множества престижных турниров и признанного современниками в то время сильнейшим шахматистом планеты.
ПОД МУЗЫКУ РОССИНИ
Казалось, Адольфу Андерсену еще очень долго царить на шахматном небосклоне. Но в 1858 году на гастроли в Париж приехал другой шахматный гений – 21-летний американец Пол Морфи. И в декабре того же года состоялось историческое состязание двух шахматных корифеев. Узнав, что сильная простуда приковала Морфи к постели, Андерсен заявил, что играть с больным человеком не в его духе. Но, уступив многочисленным просьбам любителей шахмат, он согласился на игру при условии, что партии будут проводиться в номере Морфи в отеле «Брейтель». В первом поединке верх взял Андерсен, второй закончился вничью, а затем пять партий подряд выиграл Морфи!
Итог: семь – два! Разгром! Разнос!
Ведь Андерсен – ярчайший гений,
Всем миром признанный колосс –
И вдруг такое поражение!
Но он – великий человек!
Его волнующее слово
Сегодня, в наш жестокий век
Звучит волнительно и ново:
«Месье, вы честно победили –
Сильней меня во всём вы были,
Сильнее всех вы на планете –
И у меня нет слов иных:
Да, вы сильнее всех на свете,
Сильней всех мёртвых и живых!
Пусть я играл матч этот плохо,
Но гений ваш непобедим,
И горд я, что в одну эпоху
Живу с явлением таким!»
Какое трогательное благородство! Сегодня представить такое просто невозможно…
Перед отъездом из Европы два сиятельных вельможи – граф Изуар и герцог Брауншвейгский, желая прикоснуться к славе великого шахматиста, пригласили Пола Морфи в свою ложу на оперу Россини «Севильский цирюльник». Уступая их просьбам, гениальный американец неохотно согласился сыграть с ними партию.
Звучит божественный Россини,
Поёт влюблённый Альмавива,
Взывая трепетно к Розине,
А Морфи вынужден учтиво,
Хоть он на сцене всей душой,
Придворных услаждать игрой.
И вот, отдав ладью, ферзя,
А жертвы отклонить нельзя,
Взорвав защитный бастион,
Эффектный мат поставил он.
Блестящее творенье это
Вмиг облетело всю планету,
А яркий красочный финал
Буквально всех околдовал!
Вот так бездарные вельможи
В истории остались тоже…
ШАХМАТНЫЙ КУДЕСНИК
Многое еще можно рассказать и о других выдающихся творцах шахматных шедевров. И все-таки, завершая эту тему, не могу не вспомнить незабвенного Михаила Таля. Любители шахмат во всем мире трепетно, с особой симпатией относились к этому обладателю многих звонких прозвищ – «Шахматный кудесник», «Демон 64-х полей», «Рижский корсар», «Шахматный Паганини» и другие. Жертвовать в борьбе за шахматной фигуры для Таля столь же естественно, как и дышать. Недаром Давид Бронштейн на вопрос, как побеждает Таль, не задумываясь, ответил: «Очень просто! Он располагает свои фигуры в центре, а затем их где-нибудь жертвует!» А поклонники рижского гроссмейстера, видя, что на доске все еще сохраняется равновесие сил, часто скандировали: «Таль, по-жерт-вуй! Таль, по-жерт-вуй!» В своей поэме «О, шахмат, игра богов!» я так воссоздал образ Михаила Таля:
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!
Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам –
Пришелец из другой планеты.
И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган!
Задира, как де Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь игрою,
Он мог не есть, не спать порою…
В борьбе неистов, беспощаден!
Кто ещё жертвовать так мог –
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!
И что смутьяну чемпионы
И теоретиков статьи?
Рекомендации, каноны –
Он всё сметает на пути!
Всегда творить – в его натуре!
Ну что поделать, он такой!
Да, он, мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!
Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»…
ТВОРЦЫ ШАХМАТНЫХ КУРЬЕЗОВ
А ШАЛОПАЙ ИСЧЕЗ …
Первый чемпион мира Вильгельм Стейниц, несмотря на обладание шахматной короной, нередко сталкивался с финансовыми проблемами. Играя в кафе на ставку с богатым шалопаем, чемпион мира таким способом преодолевал материальные трудности. Но один из друзей Стейница, чтобы не потерять выгодного партнера, посоветовал проиграть ему хотя бы один раз. Чемпион мира, приняв этот совет, в следующей партии «зевнул» ферзя и тут же сдался. Очумев от счастья, шалопай с криком: «Я победил чемпиона мира!» выскочил на улицу и больше в этом кафе не появлялся …
ЗАРЕТУШИРОВАЛ …
После сеанса одновременной игры в одном из провинциальных шахматных клубов гроссмейстера Рудольфа Шпильмана местные шахматисты решили на память об этом событии сфотографироваться со знаменитым маэстро. Почетного гостя усадили на самом видном месте. Каково же было всеобщее изумление, когда на готовых снимках не оказалось их … кумира. Возмущенные любители шахмат бросились к фотографу, который чистосердечно признался: «Этого толстого малого мне пришлось заретушировать. Он выглядел смешно и нелепо и только портил весь снимок …»
УВЫ, НЕ КАРУЗО
В 1958 году в югославском городе Портороже проходил межзональный шахматный турнир. В один из выходных дней тренер Михаила Таля Александр Кобленц в узком кругу исполнял арии из опер на русском и итальянском языках. Присутствовавшие на «концерте» зрители всякий раз награждали обладателя приятного тенора дружными аплодисментами. После очередной арии к нему неожиданно подошла элегантно одетая дама.
- Благодарю вас за удовольствие! - эмоционально воскликнула она. – Ваше пение напоминает мне большого художника.
- Энрико Карузо? – спросил польщенный Кобленц.
- Нет, Василия Смыслова, - ответила дама.
ТАКИЕ УЖ НЕОБЫЧНЫЕ ЛЮДИ …
Именно так я воспринимаю шахматистов. Причем, и современных гроссмейстеров и их далеких предшественников, хотя различия между ними огромны.
Сегодняшние носители высших шахматных званий, вооруженные могучими компьютерными программами, в памяти которых и последние веяния теории дебютов, и сотни собственных анализов сыгранных партий и теоретических вариантов, часами сидят за доской, погрузившись в океанские глубины сложнейших позиций. При этом, как правило, борьба сводится к тому, кто дальше и глубже рассчитает варианты, или, выражаясь простым языком, «перетюкает» соперника. А уж искрометные комбинации с неожиданными жертвами фигур, а то и ферзя – редчайшие гости современных турниров…
Как тут ни вспомнить романтиков прошлых столетий! Имена Адольфа Андерсена, Пола Морфи, Фрэнка Маршалла, Александра Алехина, Михаила Таля и других волшебников шахматных комбинаций воскрешают в памяти восхитительные каскады жертв фигур и матовые финалы. А уж, если в борьбе за доской и не приносились в жертву фигуры, то шахматисты прошлого нередко дарили любителям шахмат забавные эпизоды и невообразимые курьезы. Словом, творцы шахматных шедевров и курьезов …
БЕССМЕРТНОЕ ТВОРЕНИЕ АДОЛЬФА АНДЕРСЕНА
Именно так – «бессмертными» и «неувядаемыми» называют лучшие партии скромного преподавателя математики из немецкого города Бреславля Адольфа Андерсена. Созданные им в середине 19-го века подлинные шедевры и сегодня входят в золотой фонд шахматного искусства. Один из таких шедевров гениальный шахматист сотворил на самом первом международном турнире в Лондоне в партии с Лионелем Кизерицким.
К сожалению, в этих очерках у меня нет возможности представить шахматные диаграммы. Поэтому каждый раз я вынужден ограничиться кратким описанием ключевого момента борьбы. После 18 ходов возникла позиция, в которой у игравшего белыми Андерсена под ударом оказались обе ладьи. Решительно пожертвовав их, он вскоре, эффектно бросив на алтарь неудержимой атаки и ферзя, как гром среди ясного неба объявил сопернику мат! До последнего хода (23.Сd6-е7 мат!) у некоторых, не постигших гениальный замысел великого маэстро, зрителей сложилось впечатление, что Андерсен играет в … поддавки. Заключительная позиция парадоксальна и красноречива: на доске у Кизерицкого полный комплект фигур, а у его гениального соперника – только два коня и слон, которые и обрекли на гибель черного короля. Поистине бессмертное и неувядаемое творение!
Так Андерсен под гром оваций,
Взорвав в игре царивший штиль,
Каскадом жертв и комбинаций
Изящно утвердил свой стиль.
И это не единственный подобный шедевр у Адольфа Андерсена – победителя множества престижных турниров и признанного современниками в то время сильнейшим шахматистом планеты.
ПОД МУЗЫКУ РОССИНИ
Казалось, Адольфу Андерсену еще очень долго царить на шахматном небосклоне. Но в 1858 году на гастроли в Париж приехал другой шахматный гений – 21-летний американец Пол Морфи. И в декабре того же года состоялось историческое состязание двух шахматных корифеев. Узнав, что сильная простуда приковала Морфи к постели, Андерсен заявил, что играть с больным человеком не в его духе. Но, уступив многочисленным просьбам любителей шахмат, он согласился на игру при условии, что партии будут проводиться в номере Морфи в отеле «Брейтель». В первом поединке верх взял Андерсен, второй закончился вничью, а затем пять партий подряд выиграл Морфи!
Итог: семь – два! Разгром! Разнос!
Ведь Андерсен – ярчайший гений,
Всем миром признанный колосс –
И вдруг такое поражение!
Но он – великий человек!
Его волнующее слово
Сегодня, в наш жестокий век
Звучит волнительно и ново:
«Месье, вы честно победили –
Сильней меня во всём вы были,
Сильнее всех вы на планете –
И у меня нет слов иных:
Да, вы сильнее всех на свете,
Сильней всех мёртвых и живых!
Пусть я играл матч этот плохо,
Но гений ваш непобедим,
И горд я, что в одну эпоху
Живу с явлением таким!»
Какое трогательное благородство! Сегодня представить такое просто невозможно…
Перед отъездом из Европы два сиятельных вельможи – граф Изуар и герцог Брауншвейгский, желая прикоснуться к славе великого шахматиста, пригласили Пола Морфи в свою ложу на оперу Россини «Севильский цирюльник». Уступая их просьбам, гениальный американец неохотно согласился сыграть с ними партию.
Звучит божественный Россини,
Поёт влюблённый Альмавива,
Взывая трепетно к Розине,
А Морфи вынужден учтиво,
Хоть он на сцене всей душой,
Придворных услаждать игрой.
И вот, отдав ладью, ферзя,
А жертвы отклонить нельзя,
Взорвав защитный бастион,
Эффектный мат поставил он.
Блестящее творенье это
Вмиг облетело всю планету,
А яркий красочный финал
Буквально всех околдовал!
Вот так бездарные вельможи
В истории остались тоже…
ШАХМАТНЫЙ КУДЕСНИК
Многое еще можно рассказать и о других выдающихся творцах шахматных шедевров. И все-таки, завершая эту тему, не могу не вспомнить незабвенного Михаила Таля. Любители шахмат во всем мире трепетно, с особой симпатией относились к этому обладателю многих звонких прозвищ – «Шахматный кудесник», «Демон 64-х полей», «Рижский корсар», «Шахматный Паганини» и другие. Жертвовать в борьбе за шахматной фигуры для Таля столь же естественно, как и дышать. Недаром Давид Бронштейн на вопрос, как побеждает Таль, не задумываясь, ответил: «Очень просто! Он располагает свои фигуры в центре, а затем их где-нибудь жертвует!» А поклонники рижского гроссмейстера, видя, что на доске все еще сохраняется равновесие сил, часто скандировали: «Таль, по-жерт-вуй! Таль, по-жерт-вуй!» В своей поэме «О, шахмат, игра богов!» я так воссоздал образ Михаила Таля:
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!
Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам –
Пришелец из другой планеты.
И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган!
Задира, как де Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь игрою,
Он мог не есть, не спать порою…
В борьбе неистов, беспощаден!
Кто ещё жертвовать так мог –
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!
И что смутьяну чемпионы
И теоретиков статьи?
Рекомендации, каноны –
Он всё сметает на пути!
Всегда творить – в его натуре!
Ну что поделать, он такой!
Да, он, мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!
Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»…
ТВОРЦЫ ШАХМАТНЫХ КУРЬЕЗОВ
А ШАЛОПАЙ ИСЧЕЗ …
Первый чемпион мира Вильгельм Стейниц, несмотря на обладание шахматной короной, нередко сталкивался с финансовыми проблемами. Играя в кафе на ставку с богатым шалопаем, чемпион мира таким способом преодолевал материальные трудности. Но один из друзей Стейница, чтобы не потерять выгодного партнера, посоветовал проиграть ему хотя бы один раз. Чемпион мира, приняв этот совет, в следующей партии «зевнул» ферзя и тут же сдался. Очумев от счастья, шалопай с криком: «Я победил чемпиона мира!» выскочил на улицу и больше в этом кафе не появлялся …
ЗАРЕТУШИРОВАЛ …
После сеанса одновременной игры в одном из провинциальных шахматных клубов гроссмейстера Рудольфа Шпильмана местные шахматисты решили на память об этом событии сфотографироваться со знаменитым маэстро. Почетного гостя усадили на самом видном месте. Каково же было всеобщее изумление, когда на готовых снимках не оказалось их … кумира. Возмущенные любители шахмат бросились к фотографу, который чистосердечно признался: «Этого толстого малого мне пришлось заретушировать. Он выглядел смешно и нелепо и только портил весь снимок …»
УВЫ, НЕ КАРУЗО
В 1958 году в югославском городе Портороже проходил межзональный шахматный турнир. В один из выходных дней тренер Михаила Таля Александр Кобленц в узком кругу исполнял арии из опер на русском и итальянском языках. Присутствовавшие на «концерте» зрители всякий раз награждали обладателя приятного тенора дружными аплодисментами. После очередной арии к нему неожиданно подошла элегантно одетая дама.
- Благодарю вас за удовольствие! - эмоционально воскликнула она. – Ваше пение напоминает мне большого художника.
- Энрико Карузо? – спросил польщенный Кобленц.
- Нет, Василия Смыслова, - ответила дама.