***
-Эх, Горемыка, полночь уж, а мы все тут. - Витя шмыгнул носом, достал из пачки сигарету, и поднося к кривому рту заметил - ***во дельце, браток.
Он закурил, уставившись в темноту грязной кухни. Было душно и сонно. Я посмотрел на пустую стопку перед собой, и подумал что все начинается и заканчивается тем же стеклянным дном.
-Переживу. И не такое бывало, знаешь ли.
-Каким макаром? -Он вздохнул - Погубят тебя твои увлечения, Горюн, это по натуре тебе говорю, а ещё мальчишкой тебя знавал... дурень, ой дурень.
-Хорош уже, батька чтоль? Вяло мне, пойду.
-Пойди, прикумарь, бестолковая ты душа. - Витя снова вздохнул, наполняя доверху свою стопку.
Он был мне как брат, но за такие позывы выровнять мой быт я испытывал к нему злобу. Сам опустившийся на дно человек, сидевший, огрубевший душою, больной различными венерическими заболеваниями от общения с непутёвыми девками за
гаражами, он не имел права опускать себя ещё ниже, поучая в правильных путях. От этого становится невыносимо дурно.
Я устроился на старом грязном диване, успокоившись, что остался один. Сон по-понемногу забирал меня из пьяной реальности, из мрачной квартиры друга детства, чему я был рад, как ребёнок. Завтра возвращается Лен. А это значит что всё будет хорошо.
Утро. Пасмурно. Может пойдет дождь. После ночной духоты, это будет лучше всего на свете. Мы идём с Леном по мостику, под ним покоится тоненькая струйка высохшей, забытой всеми речушки, название которой не помнит даже самый умный человек нашего города. Я гляжу на Лена: да, он похож на меня, так же понимает что всё кругом проклято, что непотребство и шелуха на улицах нашего детства вознеслась к обыденности...
Он прерывает мои мысли, толкая в бок.
-Смотри. Сява совсем обезумел!
Миниатюрное тело, в сильно поношенном спортивном костюме, катается по траве, размахивая ручонками в воздухе, коротенькие ножки нещадно вспахивают землю. Кажется, что человек отбивается от призраков, желающих его смерти. Иногда из груди Сявы доносится сдержанный крик, словно он сам себя останавливает, ведь не хочет тревожить наш ещё сонный микрорайон. Он добрый. Глаза его закрыты, рот дёргается, лицо исходит странными, пугающими гримасами.
-Ничего себе, вот его крутит. - Лен смотрит на этот подвижный клубок человеческой плоти с нескрываемым презрением. - Братан, да ты чокнутый!
Я тоже смотрю, но без каких-либо эмоций. Это просто уставший человек, забывший себя, потерянный в этом холодном, тоскливом мире. Я протираю руками лицо, выдыхаю в мрачное небо и бегу за Леном, который уже сдерживает тело Сявы от падения в речку.
Через пол часа загремел дождь. Я, Лен и Сява прячемся в беседке, в одном из дворов. Апогей наркотического бреда закончился, и Сява, всё ещё забитый, дрожащий и грязный, понемногу приходит в себя. Он смотрит на нас, его глаза извиняются. Он сломлен этим днём.
-Пацаны, ну вы это...ну как бы вам вот это... ну а я чё, это что ли?. Так, *ля, кроет ещё как, ага. Да, парни, знатно... как бы, э... чётко, что сказать. А вы тут как тут, *ля, да! Интересные вы мои, эх...э!
Он смеётся и тянет к нам руки, чёрные от грязи. Лен останавливает его, треплет по плечу, тоже смеётся.
-Да ты братик дал! Чуть в речушку не ушёл, я тебя остановил.
-Ага! Ничего не помню, гхе, гхе! Во дела то, братья!
-Да, сильно, - говорю я что бы поддержать разговор. Посмеиваюсь. Все улыбаются и жмут руки. В этом моменте я даже немного счастлив, я вернулся в то время, когда мои облака ещё не были засеяны крестами.
-А что вы вообще? - Сява окончательно приходит в этот мир, в своё маленькое тело, взгляд его тяжелеет.
Рассказать ли ему? Пойдёт ли с нами? Миниатюрный мальчишка двадцати девяти лет в рваном костюме, с изувеченной душой, как и у всех нас. Где его звезда? Где его якоря? Держит ли его что-нибудь здесь, или он готов унестись в иное? Замечаю что Лен вопросительно смотрит на меня, он тоже думает. Молчание затягивается.
-Х*я вы мутите! Серьёзное да?
-Да. -Отвечаем мы хором и разом наши плечи опускаются, а сердца, вроде вновь вспыхнувшие, каменеют и остывают. И так происходит каждый раз, когда мы вспоминаем кто мы есть.
Снова молчим. Дождь хлещет всё сильней, топит канавы и ямы, вода заливается внутрь беседки, но мы взобрались на скамейку и равнодушно смотрим как земля исчезает под мутной жижей. Говорят, дожди очищают улицы от грязи, преображают город, а после в небе висит радуга. Так говорят. Я никогда ничего подобного не видел.
-Мрак. - Говорю я еле слышно, когда монолит пятиэтажки, во дворе которой находится беседка, шумно раскрывает один из своих зобов, выпуская тучную женщину с ребёнком во внешний мир. Ребёнок, мальчик лет пяти, не поспевает за матерью, быстро перебирает ножками, чертыхается, мать кричит, крепко держа сына за руку и спешит на остановку, выставив вперёд большой чёрный зонт.
-Мрак. - Вторят мне мои друзья, как ангелы, сидящие по боками.
Ливень кончается в средине дня. Открывается небо, прозрачное, сияющее, оно мягко стелет свет на стонущие улицы: всё капает, течёт, журчит, переливается. Мы аккуратно перешагиваем маленькие лужицы, а огромные озёра с разбегу перепрыгиваем: мне и Лену это удаётся с лихвой(мы оба высокие, с длинными ногами), а маленький Сява каждый раз не долетев пол метра, окунает свои ножки глубоко в воду, поднимая небольшой фонтан. Мы смеёмся, а он, громко досадуя, шлёпает насквозь промокшими кедами по асфальту вслед за нами.
-Пацаны, так куда вы сейчас?
Я оглядываюсь по сторонам: яркие краски летнего дня ослепляют, прохладные запахи после дождя дурманят голову. Слышу как в деревьях поют птицы, вдали сигналят автомобили. Во дворах появляется ребятня. Район снова начинает дышать, пульсировать жизнью и втягивать её в себя. Мой организм воспринимает эти ощущения с лёгкостью, но существо моё, мой внутренний ребёнок окутан апатичным беспробудным сном. А Сява идёт рядом грязный и мокрый, с сиплым голоском и тёмными глазами и ждёт ответа. И я понимаю что сейчас, когда светит солнце над головой, когда всё бушует и гремит, бесполезно твердить о грехах, тьме и одиночестве. Мы могли бы открыться ему тогда, в беседке, но не стали. Теперь время прошло, теперь поздно.
-Да так, гуляем, - отвечаю я отстранёно.
-Честно сказать, нужно зайти в одно место... - начал было Лен, но окрик с другой стороны дороги прерывает его. Это Витя. Ещё одна остановка перед финишной чертой. Сколько же их будет сегодня?
Увидев его я сразу понимаю что сейчас нас будут бить. Попадёт и мне и Сявке, но плотно достанется в основном Лену, потому что Витя знал о наших планах. Я сам ему рассказал, надеясь что он поймёт и не осудит, но прогадал и получил по лицу крепким кулаком, и порцию гнева от человека который страдает, как мне кажется, больше всех.
-Слышь, собака, я тебе говорил не водится с ним! - Витя перебегает дорогу, его большой живот трясётся. - Падла!
Лен не двигается с места - он сжал руки и напрягся, приготовившись к драке. Сява растерянно смотрит то на нас, то на приближающуюся массу в белой футболке.
Увернувшись от первого удара, Лен старательно вкладывается и попадает Вите в плечо. Никакого результата это не даёт, Витя настигает моего друга вновь и уже не промахивается. Пару ударов и Лен лежит на земле, сжавшись в позе эмбриона, закрыв голову руками.
-Гадость, не лезь к нему, понял, *ля, скот ты паршивый! - Витя брызжет слюной и бьёт ногами лежащее тело. Он охвачен яростью, словно пламенем, он горит.
Мне вдруг чудится что всё это сон, чрезмерно патетичный и несправедливый. С чего вдруг кому-то заступаться за меня? Неужели здешние яды не пропитали всё вокруг, каждый миллиметр этого пространства, не сожгли души, оставив на их месте лишь гнилой мусор и ветер пустых надежд? Реально ли это сочувствие, проявившееся в жизни обычного жителя района? Да и правильно ли защищать такого как я? Убудет ли от мира, если...
Мои мысли прерывает удар в лицо и я падаю на мокрый асфальт.
Вечер. Сижу на диване в просторной квартире, вокруг толпятся незнакомые мне люди. Душно и хмельно. Звучит танцевальная музыка перемешанная с громкими разговорами, смехом, звоном стекла, хлопаньем в ладоши, матом, резкими криками. В воздухе кружит дым от сигарет, иногда его разрывают фигуры мчащиеся куда-то непреодолимо сильно, возникают лица и тут же меркнут. Я всей кожей ощущаю тяжёлую, неспокойную ауру этих людей, беспечных, глупых, тревожных и мне хочется уйти, уйти в ночь, исчезнуть в её тьме что бы меня никто больше не смог найти и втянуть в круговорот этой суеты. Мне хочется раствориться.
Потираю онемевшее лицо. Голова трещит, словно что-то разрывает её изнутри. Вероятно, при падении я ударился об асфальт и потерял сознание, а Витя, вполне способный на это, не побоявшись лишних глаз, принёс меня сюда. Это не его квартира, я никогда тут не был. Старые стены с потёртыми обоями в оранжевую полоску, грязные занавески, набухший от пыли ковролин, дешёвая мебель, потолочный вентилятор лениво месит затхлый воздух. Скорее всего какой-то очередной притон.
-Оклемался!?
Витя плюхается на диван с бутылкой пива в руке. Лицо сияет от улыбки, глаза стеклянные. Видно что пиво это не единственное что он сегодня пробовал.
-Как долго я здесь, Витя? Где мы, у кого?
Я задаю вопросы громко, но всё же голос мне слышится тусклым и унылым.
-Это, Горюн, хатка моего кореша, он сейчас в уборной, убирается так сказать. - Он засмеялся во всё горло, откинув голову назад. Потом резко успокоился, откашлялся и протянул мне бутылку.
-Нет, я не хочу. Пойду-ка проветрюсь, голова ломит.
Встаю и направляюсь к балкону. Витя кричит мне что-то вслед, но я не обращаю внимания.
Пробравшись через толпу, в которой замечаю пару знакомых, выхожу на свежий воздух. Несмотря на то, что квартира находится на втором этаже, дом стоит на краю холма и вечерний микрорайон расстилается подо мной словно диорама. Зажигаются огни, успокаиваются дороги, сгущаются тёмные краски над аллеями и парками: тёплая летняя ночь нисходит на мои родные улицы. Здесь я жил и здесь я умру. "Интересно, а где сейчас Лен? Что он делает? Ждёт ли меня у намеченного места, или решил, пока я отсутствую, закончить все свои дела?" Ничего, мы свидимся ещё.
Осматриваюсь по сторонам и вдруг замечаю девушку справа. Я не видел её, потому-что она сидела на табуретке в углу, сжавшись в комок. Вечер скрыл её силуэт. Теперь же она встала и курит сигарету, смотря прямо перед собой. Тёмные волосы сливаются с пространством, руки скрещены, глаза не моргают. Весь её вид, манера держаться вот так в таком оплаканном богом месте мне не понятна. Чувствую что эта девушка очень странная.
-Чувствую себя экспонатом в музее. - Вдруг говорит она приятным грудным голосом и поворачивается ко мне. Лицо её ярко белое, иронично-печальное. Высокий лоб, небольшие глаза, нос картошкой, губы окрашены фиолетовой помадой. Её никак нельзя назвать симпатичной, но взглянув на неё я чувствую как внутри опрокидывается огромный котёл с кипятком.
- Я тоже.
- Ясно. - Она многозначительно кивает, поджимая губы. Отворачивается от меня и продолжает курить, вонзив взгляд в тёмное небо. Я молча смотрю на неё, не понимая что должен сказать или сделать. Должен ли вообще что-то делать? В этих размышлениях проходят часы, как мне кажется, дни, недели, годы. Очень странная девушка.
-Как тебя зовут?! - Выкрикиваю я ей в ухо. Почему-то я волнуюсь.
Она смотрит на меня искоса, немного улыбается.
-Меня зовут Таня.
-А моё имя Горемыка.
Она затягивается, потом говорит:
-Горемыка? Что это за бред? - Смеётся она, выдохнув дым. - Так в паспорте написано?
-По паспорту Максим Горемычный.
-А, теперь ясно.
-Таня, а почему ты здесь?
Мой вопрос её удивляет. Уткнув голову в плечи, она хмурит брови и водит глазами по сторонам. Ночь настаёт уже полностью и в темноте её белое лицо выглядит очень забавно, как недопеченный блин с маленькими глазами-маслинами.
-Ну что значит почему я здесь? Затем же, зачем и ты.
-Я здесь не по своей воле.
Она кривится, как если бы услышала что-то неприятное.
-Ну а где бы ты хотел быть?
-У меня есть одно место куда я хочу добраться. Но даже если бы его не существовало, эта квартира последнее где я бы хотел остановиться.
-Тебе не нравится наша компания? - Она выкинула сигарету и теперь стоит ко мне лицом, по прежнему держа руки на груди.
-Что ты. Мне нравятся подобные мероприятия. Можно сказать что я из них состою. Но, столкнувшись с реальностью ты вдруг просыпаешься среди океана и... понимаешь что берега не видно. - Я сжимаю скулы и отворачиваюсь. Всё это слишком личное и больное, и речь идёт плавно только из-за бесконечных, цикличных мыслей об этом.
Она молчит секунд пять, а после вскользь бросает :
-Чудак.
-Как и ты,- отвечаю я. - Весь народ там, танцует, смеётся, а ты сидишь тут, одна, смотришь в ночь.
В разговоре вновь настаёт пауза. Мы смотрим на сонный город, а в спины нам бьют мощные басы транс музыки.
-Пусть тусуются. - Отвечает Таня без каких либо красок в голосе. - По крайней мере я теперь тут не одна.
За секунду до того как она заканчивает свою реплику, открывается балконная дверь и в наш наэлектризованный, но приятный микроклимат вваливается пьяная толпа. Все смеются, толкаются, кричат, бесятся. Сразу становится дурно, боль, про которую я позабыл на время разговора, возвращается. Атмосфера этого места искажается, и скоро она превратится в ужас. Кто-то тянется к ведру с водой, один из ребят достаёт из кармана пакет, полностью набитый курительной смесью. "Как здорово что ты пришёл, братан" - говорит один из присутствующих парню с пакетом, другие одобрительно поддакивают. Я замечаю что Таня никак не участвует в процессе, несмотря на призывы её подруг. Она отошла в сторону и курит новую сигарету, смотря отсутствующим взглядом вдаль.
-Взрывай, брат!
Я резко разворачиваюсь и захожу в комнату. Сквозь дымную завесу вижу лежащего на диване Витю, его глаза закрыты, большой живот мерно колышется, он спит. Самое время найти хозяина квартиры и попросить его меня выпустить. Захожу на кухню, но там пусто, как и в туалете. Получается, хозяин на балконе. Вспоминаю где нахожусь, и решаю воспользоваться дуростью здешних обитателей. На таких сумасшедших вечеринках, где все жаждут бесконечного удовольствия и того, кто им его принесёт, входные двери обычно не закрывают на ключ, только на щеколду.
В этот раз не позаботились даже об этом - дверь легко отворилась, выпуская меня из шумного и смрадного места.
На улице.
Высоко наверху в беззвучном танце рвётся материя вселенной, обнажая сгустки света на чёрном покрывале неба - звёзды. Выхватываю телефон - 11:24. Пора. Ровно в полночь, на Доме Советов. Там меня будет ждать Лен. Надеюсь, он сможет придти.
Я двигаюсь по узкий тихой улочке, заросшей деревьями. Они высятся с обоих сторон дороги, их кроны сплетаются в объятиях над фонарями, создавая огромный, живой, шелестящий купол. Я чувствую себя под их защитой, мне спокойно и хорошо. Улыбаясь, вдыхаю тёплый воздух этой ночи.
-Рад видеть тебя, - Голос Лена очень хриплый, ломкий. Мы стоим у дверей Дома Советов, самого высокого здания в городе. - Пойдём?
-Пожалуй. Точка не возврата, да?
-Уже ничего не воротишь, Горюн. Ты знаешь.
Мы заходим внутрь и поднимаемся по большим, массивным ступеням. Здание заброшено вот уже пятнадцать лет, оно грязное и погибшее, как и наши души. Нас никто не останавливает - эти стены охраняет только шёпот бомжей и наркоманов, обосновавшихся тут.
Мы молча поднимаемся по широкой лестнице, всё выше и выше. Иногда в мутных оконных проёмах появляется яркая, белая луна, освещая наши лица - эмоционально выгоревшие, бесчувственные. Замечаю, что Лен весь в ссадинах, на пол лица растеклась гематома. Но они никак не показывает что ему больно, он беззвучно поднимается к цели. Мы продолжаем путь наверх.
И вот крыша. Ярко светит луна, а по краям ночного шатра мерцают звезды. Вдыхаю прохладный ветер, жмурю глаза. Тот момент которого мы так ждали. Сейчас всё свершится.
-Это запах свободы. Чувствуешь, Горюн? - Лен подходит к краю крыши, смотрит вниз. Я тоже делаю пару шагов и останавливаюсь в метре от него.
-Горюн, там наша свобода, она там, внизу. Нам достаточно сделать шаг навстречу и вот...эм, смерть, да конечно, но так же и что-то большее. Избавление.
Я слушаю друга, стоя в некотором отдалении, достаточным для того, что бы услышать и себя. Стук своего сердца. Оно яростно клокочет, кровь бурлит, скулы сжимаются сами собой. В глубине зарождается чувство которое меня неприятно удивляет, но поделать ничего не могу - мне становится страшно терять.
-Ты знаешь... - я вдруг вспоминаю Таню, девушку со вписки, с которой мы познакомились на балконе. Вспоминаю наш разговор и ощущение спокойствия во время него.
Лен подходит ко мне и смотрит неодобрительно.
-Ты трусишь? Слушай. Это нормально, брат. Я думаю самый большие решения в жизни всегда сопровождаются страхом. Только вот после этого решения, после его принятия страха больше не будет. И боли не будет. Ты же знаешь! Сколько можно жить с этим, а? - Голос его скрипит, но я не слушаю. Меня бросает в холодный пот. "Как я могу?! Ведь когда то я был живым!?"
-Эй! -Лен грозно смотрит на меня, его глаза сверкают. - Ты помнишь как мы познакомились? Подвал тот помнишь, почти притон. Потерянные души! Я так грезил об этом дне, МЫ! Мы мечтали о нём! И ты просто предаёшь меня. Решаешь остаться в этом злобном, неприветливом месте.
В этот момент я понял что он прав. Я не говорил что остаюсь, Лен так решил за меня. И я понял это, нутром своим, душой - как бы не было плохо, нужно плыть.
-Как бы не было плохо, нужно плыть. - Мой голос был тонкий, почти беззвучный. Я смотрел вниз, на пробегающие огоньки машин. -Прости, но это мир, это жизнь, это бескрайний океан. И здесь нет берегов. Куда бы мы не пошли, что бы мы не сделали - берега не будет. И именно поэтому надо плыть, Лен. Именно поэтому.
Лен упал рядом со мной и заплакал. Я присел рядом. Всё замерло. Ничего не происходило, только ветер и шум нашего маленького городка. А через три часа забрезжил рассвет.