3. Телесные вопросы
19-20 октября
Жаркий азарт вспыхнул в Торвальде в одно мгновенье: он слишком давно ждал возможности встретиться с чистым злом, будь то человек или чудовище, чтобы укротить его, обуздать, сломать и не позволить более причинять вред. Для его натуры это желание было естественным. К тому же, не так давно разбирая рукописи с пророчествами, он вычитал странное и сомнительное сообщение из весьма же сомнительного источника, в котором туманно говорилось о чем-то недремлющем и бессмертном, что тысячелетиями пытается вырваться на свободу, и предвестником его скорейшего освобождения станут бессмысленные на первый взгляд и жестокие убийства проклятых. Что это за проклятые он не знал, а какие убийства на взгляд пророков можно назвать жестокими не знал и подавно, но вдруг нутром почуял, что время пришло.
Пророчество само всплыло в его памяти, и он, как человек доверяющий своим чувствам и своим знаниям, воспринял предупреждение сердца всерьез, хоть и решительно не понимал, о чем собственно ему беспокоиться, чего опасаться и к чему стоит быть готовым. У него, конечно, имелась одна догадка, но была она столь жуткой, что Торвальду не хотелось, чтобы это оказалось правдой. Если бы то, о чем подумал он, было верным, то мир неминуемо ждала бы гибель, поражение, война. Но он всем сердцем надеялся, что догадка эта ложна.
Казалось бы, зачем ему идти и расследовать именно это убийство? Но мозг его не думал ни о чем другом, кроме как об этой передряге. Его так и тянуло к месту гибели девушки, тянуло, как будто бы там и только там мог он найти самое сладкое лекарство от всех недугов своего сердца и своей больной памяти. Но он не спешил. Прежде он желал насладиться этим страшным влечением и медлил лишь для того, чтобы чувственней проявляла себя тонкая тугая боль в висках и тяжесть в костях и мышцах. Он выждал ночь, потом еще одну, и лишь на третью после преступления решился дойти, наконец, до славного поместья Ланвин.
Аромат неземной силы стоял в воздухе будто бы сгустками - Торвальд ощущал это и будто бы видел. Он понимал, как никогда прежде, что здесь необычное преступление. Он словно видел перед собой лицо убийцы и его цель. Его пугало странное предчувствие, такое, будто бы за ним наблюдают. Но он пробирался во мгле среди деревьев по затененным дорожкам сада, держа наготове заряженный пистолет.
Поместье казалось необитаемым уже много лет: за несколько дней отсутствия хозяев его будто бы оплели сети темной и могущественной магии. Отросли ветви у постриженных некогда кустарников и торчали теперь страшными полуоголенными плетьми, и хмель и дикий виноград с волчьей ягодой свесились иссушенной хрустящей и шуршащей лозой, будто бы приютившей внутри себя одиноких призраков. Под ногами стелился мох мягким, пропитанным водой ковром, и сухие веточки и травинки, и листва, остатки плодов забивались под корни деревьев и оседали на темном, переливающимся от обильного питания, мхе. Ветер тихо свистел и пропадал где-то меду стволами, и тогда они, дрожа оголенными ветками, начинали ворчать и шуршать, будто бы, вовлеченные в некий обряд, подпевали молитве шамана. Трепетали мрачные осины, чьи стволы, будто обагренные кровью руки, устремлялись ввысь, в отрешенную темноту полуночной тиши, в монолитную громаду облаков, в небо, изъязвленное золотыми червоточинами звезд. Высота и бесконечность и бренность жизни... Торвальд почувствовал горькую тяжесть в своей груди, такую, как если бы он увидел сейчас своего брата бездыханным, с простреленной грудью. Шаги его были глухими, крадущимися, но он знал, что кто-то все-таки их слышит и видит его силуэт между деревьями, видит и чувствует, и читает его мысли, и ощущает запах его тела, его горячей крови. Чьи-то когти будто бы впились Торвальду в сердце, и холодная дрожь пробрала его кости и мышцы, а кровь выжалась и осела на дне желудка. Еще несколько шагов, и он отчетливо ощутил на себе страшный взгляд, раздирающий его на части. Его тело сковал жуткий могильный холод и страх. Ему знакомы были эти чувства - чувства беспредельного ужаса и льда, будто бы образовавшегося в мыслях, и взгляд, буравящий мозг. Это был призрак, несомненно, и судя по всему довольно необычный. Нельзя было сказать, что на своем веку Торвальд не встречался с необычными призраками, но однако же на этот раз все было еще более странно. Он ощущал энергию, которая может быть сравнима с человеческой, если не более того. Зло, вырывающееся на свободу! Он ощущал на себе его взгляд, его черную энергию, ощущал выползающую на поверхность тьму.
На секунду Торвальд застыл в нерешительности, но, быстро одернув себя, двинулся дальше. Дом встал перед ним тяжелой кирпичной громадой, украшенной колоннами, ковкой и резьбой. Это было, по сути, прекрасное, крепкое строение, должно быть, прославившее своего создателя.
В кронах деревьев за спиной Торвальда зашумел ветер, постепенно перерастающий в ураган. Он поднял глаза и увидел небо, полностью очистившееся от туч, и луну, особенно нежно блистающую на небосклоне и глядящую особенно снисходительно со своего престола. На секунду ему полегчало, но вскоре в сердце защемила опустошенность. Он понял то, как он на самом деле одинок. Это было уже гораздо более сильное чувство, чем то, что он испытывал ранее, потому что тут пришло совершенное осознание неотвратимости его безвестного конца. Он мог бы испугаться, но сердце его лишь легонько дрогнуло: постоянное разочарование однажды становиться привычкой.
Спустя минуту к Торвальду вернулись мысли о цели его тайного ночного визита сюда. Он достал отмычки и мигом отпер дверь. Из дома потянуло неприятной сыростью и тлением. Уже в который раз Торвальду показалось, будто бы здесь уже давным-давно никто не жил. Он дважды подумал, не ошибся ли он домом, прежде чем переступил порог. Но характерный запах крови убедил его в том, что он прав.
Дом был черен и страшен. Смерть до сих пор будто бы окутывала его своим бледным саваном и пела псалмы над душами, погребенными в нем. Тьма подвывала из углов страшным голосом, и шептались по углам оставшиеся от души мрачные мысли.
Он был даже счастлив в глубине души, что на его долю выпала столь прекрасная возможность найти убийцу столь жестокого, чтобы так хладнокровно разделать на части человеческое тело. Он поморщился при мысли об этом, и как бы в ответ на его отвращение, прямо в лицо ему сквозняком швырнуло запах тления. Он вгляделся в кромешную тьму на лестнице и сделал шаг вперед, держа в руке чадящую лампу.
Первое, на что он обратил внимание, был кельтский крест, висящий на стене. Крест был явно не к месту, и повесили его сюда уж точно не владельцы дома. Он будто-бы висел здесь лишь для того, чтобы навлечь пришедшего на мысль о чем-то. И Торвальд действительно кое-что вспомнил, кое-что, что, по сути, могло многое объяснить в этом убийстве. Дело в том, что кельты часто отрубали голову умершему или вообще расчленяли, чтобы обезопасить себя от его духа. Если следовать этой нити, то девушка, являясь чьим-то врагом, была кому-то очень уж ненавистна, и убийца, опасаясь мести духа, разрубил ее на куски. Торвальд выдохнул. Теперь ему было ясно, что убийцей может быть лишь тот, кто хорошо знаком с обычаями предков. Быть может, это помешанный фанатик, зациклившийся на древних обрядах, быть может, и того хуже. Торвальд не мог сказать наверняка.
Он достал из кармана скомканный номер газеты, в которой прочитал известие о смерти Марианны Ланвин, а следом за ней и следующий номер, купленный им утром. Он еще не открывал его: руки не доходили, но ожидал отчего-то плохих новостей. И действительно, стоило ему только поглядеть на на него, как в глаза бросился глупый крупный заголовок: "Убийца добрался до мертвецов! В Морг этой ночью было доставлено тело утопленницы, по всей видимости, пробывшей в воде около трех дней. Ее извлекли из воды и отсекли голову, кисти рук и стопы." Торвальд тут же присел на лестницу и, несмотря на довольно жуткое соседство пятен запекшейся крови, не спеша листал газету до тех пор, пока не нашел нужное объявление. Он поднес лампу ближе к газете и начал читать, стараясь не пропустить ни слова.
Вот, что это была за статья:"Около полудня в городской морг доставили тело девушки. Судя по всему, оно пребывало в воде двое суток, но было извлечено оттуда с варварскими намерениями. Утопленнице отсекли голову, кисти рук и стопы. Так же на теле обнаружены огнестрельные ранения, но пули в ранах отсутствуют: судя по всему стрелявший вытащил их по каким-то личным соображениям, либо опасаясь того, что его смогут обнаружить. Дальнейшая экспертиза установила, что пулевые ранения были нанесены уже после смерти жертвы и довольно длительного пребывания ее под водой. Тело было обнаружено в лесу у озера местными жителями." Далее шли рассказы очевидцев, которые Торвальд быстро просмотрел глазами, после чего, скомкав обе газеты и решив, что более от этого дома ему ничего не понадобиться, вышел на улицу и, не раздумывая ни секунды, отправился в морг. Его ждала там еще часть загадки, которую (он не сомневался в этом ни секунды) загадало ему возможно самое неожиданное существо, обитавшее здесь еще задолго до его рождения. Фейри? Почему нет. Он не раз встречал Баван Ши - это странное жуткое и одичавшее существо, что-то между призраком и вампиром, поющее погребальные песни, раздирающее людей и пьющее их кровь. Так почему бы и нет? По-другому Торвальд пока не мог объяснить для себя происходящего. Сосредоточившись на мысли, что это действительно фейри, он брел по ночным улицам, стараясь не замечать черных теней, скользящих в подворотнях и хлопанья крыльев каких-то птиц, следивших за ним с высоты исподтишка. Он почувствовал прежний азарт и многое готов был отдать на месте, чтобы только добраться до правды.