Гаврил – Донской казак ли?
(Поэтический роман)
Глава 1 ЛЮБОВЬ – КАК ВОДА, КОТОРОЙ ВСЕГДА ХОЧЕШЬ НАПИТЬСЯ...
Часть 1"Весна – как мужчина, капризна"
Весна – как мужчина, капризна,
такая же переменчивая погода:
то сильный ветер с проливным
дождём в семейных отношениях,
То солнечное обаяние ласки
переполняет любовью страстной
дом, где только что был мороз
в холодных отношениях, в печали.
И ожиданием в ласках перемирия
словно нежным ветром раздевает,
огонь в камине – словно душa, которая,
в любви замирая – ждёт признания...
Отцы и дети, родители и дети, сколько тепла должно
быть между ними, но жизнь чаще расставляет свои кап-
каны. Туда попадают дети в детстве, а родители к старо-
сти. Страдают все, и кто за это в ответе? Когда любовь
случайна у дверей, открой ты ей, – велело сердце, – и
ты склоняешься над ней и вырываешь, что так берегла
в себе девчонка. Ты становишься частый гость уже и не
думаешь жениться. И сколько девочек прошёл, разбив их
счастье? Ты ищешь – лишь бы наглумиться. Совсем не
думаешь и обосноваться, и зачем?! Ведь дурёх полно на
свете. Одна из слабости своей... Другая любит, а третья и
родит, желая закрепить союз. Но ты опять, орёл, взлетел
и, не подумав, дальше полетел. Искать себе ту единствен-
ную, кому ты правда нужен. А может, и тебе с ней про-
вести остаток дней, ведь ты красив, заслужен... Но нет,
твоими же детьми повсюду ты разбросан, и Бог смотрел
на тебя всю жизнь.
Сидела поздно Машенка одна, в русской печи горят
дрова. И только свет луны немножко освещает. Она лам-
паду не зажгла, всё экономит, и даже на дровах, но холод-
но, озябла она и ручки придвигает обогреться. Пришла с
работы мать её, продолжить сказ просила, который даве-
ча та начала. «Ты повтори, – сказала дочь. – Начни снача-
ла, уж больно нравится мне, как ты описывала его». «Ты
что, влюбилась?» – «Нет», – «Не помню я, о чём вчера
тебе я наплела. Но слушай снова, раз уселась на табурет.
Кружева ты не бросай с руки. На свадебное украшение
всё плети», – «Не буду замуж выходить. Не нравятся мне
парни с нашего села», – тихонько лепечу. «Когда полю-
бишь, будешь пить. Любовь – как вода, которой всегда
хочешь напиться...» – подсела к Машеньке она и начала
свой сказ.
Давно то было, при царе. И жили бедно мы. Но лишь
в сердцах у нас любовь была крепшей. И жил в стани-
це заводной гармонист богатый, и звали его Гаврилом,
усы чёрные носил и шапку. Он был последним у родите-
лей своих, и баловали его, так и не призвали и служить,
продели в левое ухо серёжку. Он не казак, но приказание
царя – послушал, ведь младших не забирали служить, и
отцу то было по нраву. И чуб большой из-под козырька,
в веснушках полное лицо. Силён он был, как богатырь.
И каждая б пошла за ним, но он единственную искал. По
вечерам всё девок зазывал, искал-искал, наверно, серд-
це подсказало: поехал он зимою на санях в ближайший
хутор. Потом ещё весной туда же. Он в жёны честную
изыскивал давно, не ту, что вешается на шею. Там казаки
живут и просто так не встретишь девок. Хотелось выма-
нить из хат. Но кто позволит просто так? Но он же был
на руку и ловкач. Невдалеке заметил стог сена, на зиму
собранного для крольчат. И он слегка поджёг, но пламе-
нем обдалось враз всё. Бегут девчата с ветерком, холодной
воды на него. Из колодца ведром черпают, плескаясь... об-
моченные все, как будто сквозь стекло заметить можно их
тело. А казаки-мужики на пахоте с утра-то запряглись, всё
косят на зиму траву скотину прокормить. «Ух же, богат
хутор детворой, девчат красивых повстречать». Из каж-
дой хаты по десять их, как горох о пол, посыпались они.
И как же в дыму-то рассмотреть? Отдадут ли казачку
мне? Ведь предки мои из Сибири, кто ж я им? У них не-
писаный закон на всех: выдать дочь в жёны только каза-
ку... Как вдруг прошла красавица одна, и с косами русы-
ми до пят. Высокая, стройна, как лебедь белая, плыла. «И
как её я раньше не приметил, когда на ярмарке была?» Он
остановил: «Подай, красавица, водицы», – а сам закручи-
вает ус. «Уж больно девка хороша, пошлю я к ней сватов
на праздник». Она подносит ведерце, он нахиляет, сама
же на него глядит. «Ох, мама-мамочка, она же не велит
смотреть-то на посторонних». Он тоже приглянулся ей.
Она отпустила глаза и побежала прочь в избу. Разбил он
девичью душу. Ведь казаков-мужчин полно было на ху-
торе зимой. Весной призвали их служить, границы защи-
щать родные. Немецкий враг всё наползает. Она в избу
– и он за ней. «Скажи, девица, как тебя звать. Хочу сватов
к тебе послать, чтоб не попутать именами», – «Меня Ка-
тюшею зовут, по батьке Константиновна. Нас знают все,
смотри ты хатами не попутай, у нас лишь красная кровля
на весь хутор, отец мой атаман казак, – опять глазёнки
опустив. – Теперь ступай, Гаврила. Сейчас воротятся на
обед отец и братья старшие мои». Но он как вкопанный
стоит. «Что хочешь, милый? Уходи», – «Нет, не уйду, в
щёчку поцелую – тогда уйду, считай я брат тебе». Пока
он в щёчку, потом пошло... Он дотянулся до губ алых, на
них ещё грудное молоко. «Как мёд, поди нецелованные
вовсе», – она зубами прикусила, не хочет отдаваться дев-
ка сразу. Поцеловав её ещё, ушёл, не попрощался. «Тебя
увидеть за хутором в ночь хочу... у опушки леса за стога-
ми. В эту ночь приду, и ты не кайся... больно не сделаю
тебе я, уже люблю. Сватов пошлю лишь в праздник, за-
нят, но без тебя уж не могу, поверь мне».
Она не испугалась ночь. И дважды не решалась. Уж
точно приглянулся он. К лесу, к стогу шагнула быстро
при луне, а он её нащупал там в потёмках. «Какая пре-
лесть грудь её, не тронута на ощупь». И он, снимая неж-
но блузу, желал налюбоваться и целоваться вволю. Он
знал законы уж казаков, её не обесчестит, но страсть гу-
бами всё ползёт, всё ниже, по юному в молоке телу. Он
еле сдерживал свой пыл. Краснел и возгорался. Она к
нему прильнув – заставил целоваться. Целовать его она
насилу согласилась. А поцелуй, как нож в груди, увели-
чивал пожар в груди и пламенем в обоих возгорался. Но
сдержан он, боясь без свадьбы обесчестить. Хотя заму-
чен «боевой», но он не тронул, зная нравы казаков – за
дочь и обезглавят. Нацеловавшись, встретили рассвет и
здесь же попрощались. Она до дому побрела, как будто
бы побита от страсти, что в себе держала. А он к берёз-
ке стройной, где лошадь его паслась. И развязав, вскочил
в седло и жару дал, и пыль столбом взвихрилась. Какой
сегодня счастливый день, думалось обоим. Но когда Ка-
тюша к дому подошла, там её уж искали. Что скажешь
в оправдание для себя?! Влюбилась?! Она уже не знала,
что сказать. Лишь только знала, что зовут Гаврилом. И
гармонист из станицы нашей он. Но матери по секрету
рассказала, что любит, но честь до свадьбы сохранит,
себя не погубит. А сама про себя пела...
Ой, мороз, мороз,
Не морозь ты меня...
Подари мне сказ
Про степного коня...
Казака наездника...
Про долюшку русскую...
Про полюшко-поле белое...
И песню народную...
Про дороги длинные...
И храмы старинные...
Про иконы дивные...
И Божией Матери...
Иконы чудотворные
и их истории
Покажи мне фрески
расписные... иконописные...
Успокой мою душу ты...
начало http://www.proza.ru/2014/07/10/1566
http://www.proza.ru/2014/07/10/1566
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2014
Свидетельство о публикации №214071001566