см.ФОТО:1. Мне 22,6.2.Подчеркнуто окно моей первой "квартиры" в ГДР.
В нашем гарнизончике на Киршаллее есть свой автобус. Называется «Прогресс». Что - то типа Пазика*, но покомпактнее. Бессменным при мне водителем на нем служит-работает сверхсрочник по фамилии Иванина. Обслуживает он сразу три полка, да и никому не откажет, кто едет в нашу сторону. А курсирует он ежедневно по маршруту «Вюнсдорф-Потсдам». Отвозит и привозит всех, кто едет в Союз и возвращается обратно. Живет в нашей общаге, по штату числится в нашем полку, то есть свой человек. И хоть мы с ним почти не знакомы, но в нормальных отношениях. Вот и подкатываю я к нему с просьбой. Показываю фото своей законной и прошу, чтобы доставил в целости и сохранности, если такую увидит на вокзале. На что он без всяких околичностей соглашается и обещает выполнить мою просьбу.
В полку какая - то очередная запарка. Стрельбы в учебном центре, вождения и т.п. Так как я точно еще не знаю время приезда жены, да и некогда в небо глянуть от службы, то даже не поинтересовался вовремя , а куда же я поселю свою ненаглядную. И вот прилетает телеграмма, что она уже в пути. Я кидаюсь к нмс с просьбой походатайствовать о жилье. Он обещает, уходит в запой и забывает. Я торчу на обеспечении стрельб. Утром следующего дня еду снова на полигон, в кабине Урала от своего подопечного третьего дивизиона, старшим машины. Проезжая по Недлитцштрассе, мимо своей бывшей дивизии, замечаю, что навстречу движется наш «Прогресс». На всякий случай присматриваюсь к пассажирам, которых почти нет. И на месте старшего машины вижу, о майн готт*! Улыбаясь до ушей и о чем - то увлеченно разговаривая с Иваниной, едет моя подруга жизни. Автобус пролетел мимо. Мгновенно принимаю противозаконное решение. Прошу водителя , солдата -срочника, остановиться. Что он выполняет.
-Ты сам до полигона доедешь?- заискивающе спрашиваю у него, не особо осознавая еще на что я иду.
-Конечно доеду.
-Тогда скажи командиру дивизиона, что я по дороге увидел жену, приехавшую из Союза. И вернулся, чтобы ее встретить. А на обеспечение вместо себя я сейчас пришлю старшину Макарова. Хорошо?
Солдат кивнул и уехал. Я перехожу на обочину дороги в противоположную сторону. Стою и размышляю: "Вот она сейчас приедет в полк. Меня нет, она ни кого и ничего не знает… Я могу простоять здесь, в безлюдном месте вечность, пока кто - ни будь подберет".
Машу рукой на всякий случай без особой надежды всем проезжающим мимо немецким легковушкам. И они пролетают мимо, не сбавляя скорости, но вот минут через 10 один «варцбург»* притормаживает. За рулем женщина.
-Вам куда? - почти без акцента спрашивает немка, лет тридцати.
-Да на Киршаллее, желательно.
-Садитесь.
Сажусь, благодарю заранее.
-Вам повезло, что вы медик. Я крестик разглядела на вашей медицинской сумке. А я сама врач. Вот только из чувства корпоративной солидарности и остановилась. Наши немцы обычно не очень торопятся подвозить ваших. А скорее всего и вообще никогда не остановятся.
Я пытаюсь смягчить такую прохладную с ее стороны характеристику своих соплеменников. Привожу примеры из личного опыта о дружественном отношении немцев к нам… И вот мы уже и возле кпп полка. Пытаюсь заплатить, коллега категорически отказывается. Еще раз благодарю на словах и она уезжает. А в это время из ворот кпп уже в обратную сторону выезжает цель моего преследования.
Жена по прежнему разговаривает о чем -то с водителем, а он все так же увлеченно о чем- то ей отвечает. И тут прямо перед кабиной, нарисовываюсь я. Машу рукой.
-Стоять, не шевелиться! Приехали, -торможу я их прямо в воротах. Дверца автобуса приоткрывается, я заскакиваю внутрь. Краткие приветствия и поцелуи. Благодарю Иванину и прошу подождать меня, пока я решу пару «мелких» вопросов в полку. Автобус выезжает из ворот и принимает вправо к обочине. Я бегу в пмп. В первую очередь кидаюсь к Макарову, объясняю ситуацию, и он на нашем Уазике срочно убывает в УЦ*. Затем забегаю к майору Шатских. Он вспоминает об обещании пробить мне какое- то жилье и звонит в АХЧ*. Затем дает мне адрес городка, где мне, якобы, что -то выделили. Бегу снова на проходную, и мы вместе едем на автобусе в 5-й городок, где я никогда еще не был и той квартиры в глаза не видел.
Остановка, наш водитель все и везде в городе знает. Ему не впервой. Перед нами пятиэтажный, конца девятнадцатого века постройки, наполовину запущенный дом. Почему наполовину, это я узнал чуть позже, потому что в одной половине жили немцы. И с той стороны он был более-менее отреставрирован и похож на жилье. А во второй части дома с 45-го года жили советские военнослужащие, рабочие и служащие. А посему с тех пор к нему не прикасалась рука мастера. Нам на третий этаж. Забираем пакеты и сумки жены. Я благодарю нашего извозчика пока на словах, но обещаю, что за мною не заржавеет. Поднимаемся на наш третий этаж. Звоним и стучим, нам открывает молодая скуластая женщина.
-Здравствуйте. Гостей не ждали? А мы явилися. Судя по выражению лица открывшей нам будущей соседки, нас действительно не ждали. И вообще, были не очень любезны. Причину я понял тоже чуть позже. Нас поселили с подселением уже третьими на одну общую кухоньку. Квартира представляла собой три комнаты и кухня. Первые две уже были заселены. А мне, соответственно, досталась самая маленькая, которую эта самая скуластая, временно использовала, как кладовку для своих вещей. Потому то и не было любезности на ее лице. Но что делать, в тесноте да не в обиде. Мы молодые и здоровые. Это наше первое гнездышко на длинном служебном пути. И его нужно обустраивать. Познакомились с соседками. Зина Матвейчева, которая нам открыла, и Света Доброхотова. Первая, жена прапорщика , повара инструктора солдатской столовой. С Толиком Матвейчевым я уже давно, оказывается, был знаком по службе. А лейтенант Доброхотов, из последнего, прибывшего к нам выпуска.
В течении пары суток произвели косметический ремонт своего гнездышка, и начали жить, да поживать. Моя служба постепенно стала входить в более- менее спокойное русло. Я давно заметил, что как только самый отъявленный сорвиголова-холостяк отлучался от «коллектива», он мгновенно, в умелых руках жены превращался в податливый воск, остепенялся. Конечно, были исключения. Но только как подтверждение правила. У нас тоже было далеко не все гладко в период притирки. Всякое бывало. И угрозы сбежать от меня обратно в Союз были. И угрозы пожаловаться на меня замполитам. Но смотрел снисходительно на эти неумелые попытки окончательно захомутать такого своенравного индивидуума, как я. Я и сам знал, каких рамок мне надо придерживаться. За короткий срок моя любовь обжилась. Перезнакомилась с соседями. Обзавелась подругами. Оценила преимущества жизни за рубежами любимой родины, и смирилась.
Ну, а я по - прежнему вынашивал планы о проникновении в высшее учебное заведение. Так как горизонты службы в моей должности сковывали меня. Прямо физически я ощущал, как на меня давит беспросветный тоннель фельдшерских обязанностей. Как - то пообщавшись со своим другом Ткачуком на тему, а что дальше делать, мы пришли к выводу, что надо попытаться вырваться из этого заколдованного круга. Но как я уже упоминал ранее, диплом о среднем «специальном» образовании резко ограничивал наши возможности для полета. Очень предусмотрительное оказалось наше государство. Если попал в колею медицины, то из нее уже ни шага назад. Сиди в своем санитарном болоте, и не чирикай. Развиваться можешь, но только в медицинском направлении. И вот мы с Николаем решили попробовать перехитрить систему.
Договорились в строевой части с кем надо, и взяли справки о том, что у нас образование всего восемь классов. А с этими справками пошли и подали заявки на учебу в средней школе. В вечерней. Полковое и медицинское наше начальство пошло навстречу. Нам разрешили в вечернее время посещать школу. Чего я лично хотел получить от этой траты личного времени? Моя мини задача, о которой я не говорил даже другану, была такова. Если буду поступать, то учеба в 9-м-10м классе будет мне подспорьем, подготовительными как бы курсами. Если же в медвуз не прорвусь, то получу бумажку, аттестат о стандартном среднем образовании, и попытаюсь сменить направление своего движения к туманной перспективе. То есть попробовать поступить в любой другой, не медицинский вуз. И пошли мы с Колей Ткачуком снова за парты. Школа была рядом с моим городком. Бывшая немецкая тюрьма, о к которой говорили, что в свое время там сиживала товарищ Клара Цеткин.
Завучем вечерней школы, как оказалось, была преподаватель физики. Она же жена начальника штаба нашего полка, майора Панченко. Симпатичная женщина, которая, видимо, была в курсе нашей с Ткачуком проделки в отношении фиктивных справок о неполном среднем образовании. Но ни в чем не препятствовала, наоборот была наоборот заинтересована в нашей учебе. Во первых, видимо, не так уж и много было реально желающих ходить в вечерку, начальником которой она была. Во вторых, у нее, видимо, был чисто педагогический интерес. А когда я в приватной беседе рассказал ей о планах на поступление, то она потратила достаточно сил на то, чтобы подтянуть мои знания в физике до необходимого уровня. Да и другие преподаватели по профильным предметам старались дать нам по мере возможности необходимые знания. А это химия, биология и русский язык, на котором предстояло писать сочинение. Именно эти предметы необходимо было сдавать на вступительных экзаменах. Конечно, далеко не всегда служба позволяла нам регулярно посещать занятия. Суточные дежурства, патруль по городу, полигоны, увы, не способствовали прилежности в нашей учебе. Но тем не менее, я многое успел освежить в своих знаниях, и это со временем пригодилось.
У нас в коллективе свежее пополнение. Новые фельдшера. Прапорщик Сергей Коляно, и фельдшер-лаборант прапорщик Люба Куликова. Коляно на полгода позже меня призывался, осеннего призыва, но прослуживший два года срочной. Он из тех, кому вовремя не довели о том приказе, по которому я год сэкономил. А Куликова - замужняя, прибыла из Союза по контракту. Муж у нее гражданский, специалист по холодильному оборудованию. Им обоим "повезло", что они уже не застали Доники, а посему влились в коллектив как - то незаметно и вяло. Но тем не менее нагрузка на остальных уменьшилась. Потому что энное количество дежурств по пмп, и обеспечению занятий легло и на их плечи. Как оказалось, при Шатских, нам положены даже выходные. Будучи холостяком, при Донике я об этом и не подозревал. И даже рабочий день стал более-менее нормированным.
Появилась возможность бывать с женой в городе. Стали посещать кино и театр, музеи и парки. Благо, всего этого в Потсдаме предостаточно. Только сейчас я заметил, что кроме службы здесь оказывается еще и жизнь существует. Осенью центральные площади города превращаются в торговые ярмарки –балаганы. Различные аттракционы перемешаны с разными распивочно-закусочными. Все это размещается в палатках, вагончиках и специально построенных избушках. Шум-гам, суета. Музыка, дымок от поджаривающихся шашлыков и бройлеров. Реки пива и вина, а для желающих много напитков и покрепче. Ходим-бродим с женой среди этой европейской обыденности, а нам так вроде, как и все в диковинку.
Словно попал в ожившие страницы «Легенды об Уленшпигеле» Шарля де Костера, которою я зачитывался в детстве. Вот –вот кажется сейчас из-за угла той палатки выбежит неунывающий Тиль со своим Ламме Гудзаком. Здесь можно покататься на колесе обозрения, пострелять в тире и выиграть приз, покидать различные шарики и кольца, и тоже при удаче приз. Были бы деньги, а как их выгрести из ваших карманов здесь все продумано. В общем для детей и молодежи, не обремененных проблемами жизни, достаточно интересно и весело. Ну, и мы, вроде как, еще не старые. Особенно моей супруге все в диковинку. Долго у меня хранились китайские полотенца и прочая мишура из этих тиров, заработанные в качестве призов. Да и просто погулять по средневековым улочкам этого европейского города было интересно и познавательно.
Проживая буквально в сотне метрах от королевского парка Сан-Суси (что в переводе с французского означает «без забот»), я пристрастился по утрам делать километровые пробежки по его благоухающим аллеям. И делать физические разминки возле освежающих фонтанов. В шесть ноль-ноль, каждое утро, особенно в теплый период года. Там высажена масса ярких и приятно пахнущих цветов, в кадках расставлены огромные пальмы. Весело щебечут птицы на экзотических деревьях. Чистый, не загазованный воздух тенистых аллей. И все это доступно и бесплатно. Масса народа приезжающего с различных уголков планеты, чтобы увидеть эту красоту, тратят огромные деньги. А мы, освободители Европы. Нам можно и за так наслаждаться созерцанием королевских дворцов и скульптурных композиций, фонтанов и бассейнов. Я и старался не упускать, по мере возможности.
Но вот подошла и зима, а с нею и подготовка к очередным зимним лагерям. Удовольствия мало, бросать теплую постельку с супругой на месяц, и тащиться в товарняках на полигон Магдебурга. Краем уха, глухо и невнятно я где - то мимоходом услышал, что уже идет подача документов на поступление в высшие учебные заведения. Забегаю в кабинет майора Жук. Говорю ему, что, мол, так и так, я собирался подавать документы на поступление в ВМА.
-Так ты уже опоздал,- говорит он мне.- Как? А почему нам об этом никто официально не доводит?
Этот вопрос я, видимо, задал с таким напором в голосе, и таким выражением глаз, что товарищ майор слегка даже опешил.
А надо полагать, что именно его служба должна была своевременно сообщать подобные приказы и распоряжения на тех же еженедельных совещаниях, но как до меня дошло позже, это было совсем не в интересах кадровых органов. По негласным распоряжениям командиров и начальников, мы должны были тянуть лямку в своих службах, а не мотаться по приемным комиссиям. Да с еще далеко неизвестными перспективами на поступление куда- то там. Он помычал что - то там на счет того, что замотался и забыл. Но правда тут же поправился, и сказал что можно попробовать переслать документы по каналам службы контрразведки.
- У них почта ходит намного оперативнее, - доверительно сообщил мне кадровик, но это при условии, если я знаком с нашим контриком, и смогу с ним договориться. Я тут же вспомнил мой контакт с чекистами по эпизоду хлебозавода и решил попробовать.
-Хорошо,- говорю Жуку, - Я мигом.
Стучусь в кабинет полкового молчи-молчи. Слышу приглашение и захожу с непонятным трепетом в его кабинет.
-Разрешите, товарищ капитан?
-Здравия желаю!
- Разрешите обратиться?
С противоположной стороны кабинета за столом сидит полковой чекист, и что -то пишет.
-Здравствуйте, Озерянин. Слушаю вас. Оказывается и фамилию помнит.
Я кратко излагаю суть дела. И в то же время глаза мои бегают по обстановке незнакомого помещения. Слева от входной двери стоит стандартный бельевой шкаф, но на нем, сверху лежит какое - то мне незнакомое оружие. Отполированный , гладенький приклад красивого красно-коричневого цвета. И какой- то толстый, странный ствол. Хотел спросить, что это такое, но побоялся и постеснялся.
-Хорошо, оформляйте документы . Только побыстрее и передайте мне.
-Заранее спасибо товарищ капитан! Разрешите идти?
-Да.
Документы были оформлены и, действительно, попали туда, куда следует, вовремя. Больше я с полковым контрразведчиком не пересекался. А об оружии, которое лежало у него на шкафу, узнал намного позже и случайно. При разговоре на эту тему с сослуживцами. Я удивлялся что им можно держать какой -то арсенал не в сейфе и не в пирамиде.
- Так это же у него фоторужье, - объяснили мне несведущему, всезнающие.
Я с Ткачуком продолжали ходить в школу. Да, от смены начмедов были и плюсы. При Донике нам бы такая шара не светила. Он бы продолжал по вечерам играть в кабинете в шахматы и пьянствовать со своими корешами, а мы бы слонялись из угла в угол по ПМП, ожидая когда пан-господин разрешит холопам убыть на ночлег. А при Шатском, повторюсь, мы успевали все по службе, и еще оставалось время для личной жизни.
Где-то перед Новым годом я случайно стал свидетелем возвращения в полк того небольшого взвода, которому «посчастливилось» съездить на целину. Это - ужас, в первую очередь, касаемо угробленной техники. Туда, как я говорил, отправляли самую лучшую автомобильную технику, а назад тащили металлолом. Или на жесткой сцепке, или даже передком в кузове еще ползущих, тянули уже убитые напрочь "Уралы", "ЗиЛы", и "Газ-66-е". Ну, народ который побывал на этих уборках, был счастлив, что живыми вернулись. Кто матерился и плевался по этому поводу, так это ремонтники. Им долго придется потом возвращать жизнь в этих мертвых монстров автопрома.
В полку, а скорее в дивизии, произошло очередное трагическое событие. Возвращалась группа дивизионных отпускников из ж.д. Ютербог по своим частям в дивизию. В тот несчастливый день, Иванина со своим автобусом отдыхал и ремонтировался. Его подстраховал солдат-срочник на обычном Газ-66. Ну, ясно со старшим машины. Я бы может даже и не услышал об этом событии, но в кабину шишиги посадили из соображений, что женщина, нашу Любу Куликову, а ее муж и остальные восемь мужчин заняли места в кузове под брезентовым тентом. Дорога, которая ведет из Потсдама до Вюнсдорфа, древняя, добротная, но узкая каменка, еле-еле позволяющая разминуться двум автомобилям. Но и это еще бы было ничего, а вот то, что она с двух сторон обсажена вековыми деревьями, кроны которых переплелись и сцепились низко нависающими ветвями, было совсем плохо.
Плохо для грузового советского транспорта. И крайне опасно для несведущих и ничего не подозревающих пассажиров. И вот в тот злосчастный день, навстречу нашим отпускникам двигался «Урал» с пятитонным контейнером, который по обычной нашей безалаберности был в кузове НЕ закреплен. Кто -то из офицеров Недлитцкой дивизии, отправлял в этом контейнере нажитое непосильным трудом на Родину. И вот встретились два советских грузовых автомобиля. На немецкой средневековой дороге. Она идеально подходила для курсирования по ней каких- ни будь карет, запряженных лошадьми. А вот «Урал» и «Шишига» разминуться не смогли. Низко нависшие над дорогой толстые ветви цепляются за контейнер и опрокидывают его на кузов и кабину Газ-66-го.
Результат этого дтп, шесть трупов и одна, наша Люба, инвалид. Среди погибших и муж Любы Куликовой. А сама она, будучи в кабине, тем не менее получила закрытую черепно - мозговую травму, перелом грудного отдела позвоночника и множественные переломы костей таза с повреждением тазовых органов. Через три недели в составе группы от женского комитета полка я, как представитель пмп, ездил в Белитцкий госпиталь проведать свою сотрудницу. На меня большое впечатление произвела эта встреча. Очень жаль было смотреть на лысо стриженую, нашу красавицу Любу, которая изо всех сил старалась не показывать нам своего горя. Она улыбалась, женщины нашей группы пытались говорить какие -то слова утешения. А мне самому было так тяжело, что я не мог дождаться конца встречи. Лечилась Люба долго, и уже на службу не возвратилась. Я с ней больше не встречался. Мне тоже скоро предстояло отправлять свой контейнер. И я должен был учесть этот трагический опыт.
Но вот, прошла зима- настало лето, спасибо партии за это. До лета еще пр авда О майн-Готт!далеко, но мне пришел вызов с приглашением прибыть в славный город Франкфурт на Одере, где будут проходить сборы абитуриентов для сдачи вступительных экзаменов. Моя благоверная даже стала мне намекать, чтобы я отказался от поступления. Ведь ей так здесь все понравилось… Но я был непреклонен.
*пазик-ПАЗ-Павловский автозавод.
*варцбург-легковой автомобиль в ГДР, почти копия наших "жигули".
*УЦ-учебный центр.
*АХЧ-административно-хозяйственная часть.
*О майн Готт -О мой Бог!