Начальник идеологического отдела районного комитета КПСС смотрел в окно.
Кособокие деревянные дома города Осташков не добавляли веры в светлое коммунистическое будущее. Сергей Ильич, так звали начальника, зевнул.
На столе кривой стопочкой пылились письма от жителей района. Пылились от того, что каждую неделю Сергей Ильич откладывал их чтение на следующую. Когда он брал в руки письма, необъяснимая тревога овладевала его духом.
Ему очень не хотелось читать.
После прочтения нужно было бы реагировать на "пожелания трудящихся", принимать решения, требовать исполнения. Идеологический отдел проводил политику партии в жизнь трудящихся. Нужно было выезжать на места, вести разъяснительную работу.
Да, что им разъяснять? Пьют только, да гуляют.
Но Сергей Ильич вспомнил кто он такой, и резко поменял ход мысли.
Вера есть одна, в светлое коммунистическое будущее для всех рабочих и крестьян, для мирового пролетариата! Ну, что-то типа этого.
Он представил себя на трибуне очередного сельского дома культуры. Увидел сотни глаз, глубоких и грустных. В таких глазах не живет надежда!
Сегодня нужно было читать корреспонденцию.
В первом письме жители Осташкова просили отключить ночное освещение памятника Ленину. Прожектора мешали спать.
Во втором письме ветеран Великой отечественной войны докладывал о соседе писателе, ведущем антисоветский, аморальный образ жизни.
Остальные письма пришли от разных адресатов, но из одного села, находящегося в глухомани, на берегу озера Селигер.
Сергей Ильич и раньше получал оттуда письма с сообщениями о странном отшельнике, обосновавшемся вблизи села.
Бдительные жители писали, что отшельник построил себе жилище в лесу. Говорят, что в этом жилище нет ничего, кроме огромного деревянного креста, вкопанного в землю. Под этим крестом, на земле, отшельник и живет. Постоянно молится, крест обнимает, постится. И в жару и в холод в одной полотняной рубахе ходит. Уже лет тридцать он так и живет. Сельчане к нему редко ходят. Опасаются. Несколько старух приносят хлеб, молоко. Но это редко случается. Чем отшельник питается, чем жив неизвестно.
И вот новые письма. Что опять?
Решил открыть сначала письма старые, месячной давности.
Пишут, что отшельник на крест залез. Висит на нем, обхватив. Уже несколько месяцев висит, не слазит. Воет, поет что-то громко. Всей округе спать не дает. Тоску наводит на советских тружеников. А ночью совсем жуть.
Сергей Ильич почесал затылок и протянул руку к следующим письмам.
Дальше селяне сообщали, что отшельник умер.
Сергей Ильич вытер пот со лба и облизал сухие губы.
Но умер отшельник не совсем. Когда старухи пришли его проведать, то увидели, что висит отшельник в воздухе. Светится. Глаза в пустоту глядят, губы плотно сжаты. Завис между землей и небом.
Сельчане обеспокоились.
Кто молиться стал, кто плакать, кто смеяться. Местные знатоки уверять стали, что в рамки науки это не лезет.
Порешили, что без представителя власти в этом деле не разобраться.
На следующее утро, трясясь в пыльном Уазике, Сергей Ильич думал о случившемся.
До села оставалось километров десять, а он еще не определил для себя план действий.
Он не верил, не верил, не верил!
Нет, он верил в то, что этого не может быть.
И чем ближе он подъезжал к селу, тем сильнее становилась его вера.
На центральной улице села небольшая толпа ожидала его приезда. Видно, что люди стояли давно. Некоторые уже притомились на солнце.
Сергей Ильич вышел из машины и вместо приветствия, неожиданно для себя, громко крикнул : "Не верю, этого не может быть!". Тихий ропот прошел по толпе.
Сергей Ильич потратил десять минут на разъяснение партийной политики по отношению к религии, церкви и "чудесам".
И вообще, он как мог, объяснил, что мертвый человек должен лежать на земле, или в земле, но не летать по воздуху. Разъяснил, что летать могут только ракеты, самолеты и вертолеты. Человек не может.
После краткой политинформации Сергей Ильич твердым шагом направился к жилищу отшельника. Сорвал тряпку прикрывавшую вход и шагнул внутрь. Освещая все вокруг мягким сиянием, в воздухе висел отшельник. Его спокойные светлые глаза смотрели прямо в стальные глаза Сергея Ильича.
На секунду опешив, Сергей Ильич, зашептал полными губами: "Этого не может быть! Я в это не верю! Если ты умер, ты должен лежать на земле!".
Отшельник разомкнул губы и произнес: "ЧЕЛОВЕКА НЕЛЬЗЯ ЛИШАТЬ ВЕРЫ!".
После этих слов его сияние погасло. Он медленно опустился на землю, лег и превратился в "обычного" мертвеца.
Сергей Ильич вздохнул с облегчением и успокоился в своем неверии.