***
Ты болишь у меня, отдавая в висках, в глазницах, пол жизни. Прожитой без тебя. Заживать и помнить. Дышать не тем запахом, что ежесекундно в голове. Объявили тихий час, для других — счастливых. Мы же — вольны гулять до утра. Держась за тающие руки. Нам разрешено танцевать во мраке, в глубине, под арфу. Снова перепрыгивать окна. По звуку утренних улыбок, встречающих... Нет, конечно не меня. Я здесь посижу немного на руинах, подберу остатки твоего света и уйду...
Уйду мгновениями, мертвыми радио-волнами, водами по впалым скулам, дрожащим пальцам. Впитываясь в образ нашей талой весны, погребенной заживо под горящими, снежными сугробами. Там наш пустой дом, светящийся в иллюзорной дымке, осыпанный звездами и душами, душит густым туманом, нежным хитиновым покровом мертвых гусениц, свернувшихся пеплом у твоих ног. Ты безликий, уставший голем, кружащийся в вальсе, на лету хватаешь губами воздушные лепестки лилий, в самом дальнем лабиринте нашего вечного лимба.
Подержи в руках моё теплеющее сердце, искрящиеся памятью, словами, забытыми песнями не прекращающими звучать со старых пластинок, лежащих на миллиметре от общей пропасти. Стенами в подлинниках встреч. Сожженными картинами...
...Дай мне вечность - стоптанную, трухлявую старуху, что волочится по гальке, окутанная эфиром. Воспеваемая внизу. Не видящая смысла. Немую, слов правды больше нет - её постоянно перебивали. Они затерялись в стекающий воск столетий. Тех, где лежа, перебирая пальцами нити, сдирающие оболочку, по частицам, внутри. Тянущие вперед. Ломая ногти об камень. Пол мига. Назови развалины домом. Подними. Докажи тщетность движения. Мне нет дальше пути. Он растворен в тени листьев играющие на твоем лице, плечах. Когда веки сомкнуты...
Когда сомкнуты - идёт снег. Расщепляя истину с прихотью. Прихотью детских игрушек, креплёнными синеватым скотчем, скреплены радугой песен под гитару, когда уже хмельно и громко и смешно. Скреплены отпечатками рук, сползающей красной краской на руках в маленьком комбинезончике ища такое близкое... так далеко.
Чувствуешь, как тенью струится лунный дым по щекам, пробираясь под высочайшие слои швов на душных переплетениях тугих сухожилий? Я бегу вниз по цементированным, крошащимся ступеням, навстречу смертельной агонии моего личного завершения. Одинокая, горящая планета, скитающаяся по граням неизведанных галактик. Ты окунаешься ревущим, хрупким коконом в безликий океан. Твои поры впитывают глухие удары волн по умирающему телу. Мягкие кости обволакивают холодные, вечные камни. Ты последняя, живая субстанция, разрозненная тысячами острых цветов существующей, невидимой глазу палитры. Отрывками затактного дыхания мечешься по берегу, как огромная, хрящевая рыба, сожженная дробными солнечными лучами. По извилистой, туманной дороге взбираешься вверх, хватаясь за тонкие, белесые руки дорогой подруги, к эфирным мирам, каменным надгробиями несбывшихся надежд. Туда, где все знают тебя и любят, на тысячах сквозных перекрестков, прощаешься в болью, пронзающей хребет, летом застывающая под облаками алыми грезами.
Совместное творчество.
Авторы: Анна Хованская, Надежда Бурова.