Рассказ участвовал в "трудном конкурсе" на Конкурсе копирайта 2 http://www.proza.ru/avtor/konkursk2
Непробиваемая
Наталья Михайловна рассматривала себя в зеркало и понимала, что одежда ей не идёт: брюки сползают на бёдра, шея в воротнике рубашки болтается, как ложка в стакане, а погоны на кителе стремятся лечь на локти. Был вариант взять форму на пару размеров меньше, но тогда брюки трещали при попытке сесть, рубашка лопалась на груди, а китель напрочь отказывался застёгиваться. Что поделаешь, мужская форма выглядела на Наталье Михайловне бесформенно.
Наталья невольно усмехнулась. Мужчины, представляя в эротических фантазиях женщин в форме, например полицейских, даже не предполагают с какими трудностями можно столкнуться, надевая мужскую одежду на женскую фигуру. Широкие бёдра и узкие плечи у женщин в противоположность широким плечам и узким бёдрам у мужчин, не дадут одежде лечь по фигуре. Неглубокий шаговый шов в мужском варианте открывал у женщин всё богатство ягодично-бедренной части натуры. А эта часть по сравнению с талией у Натальи никогда не страдала скудостью. Ровно на два мужских размера. И выглядит это совсем не эротично. Впрочем, Наталья отогнала от себя игривые мысли, поздно ей на шестом десятке об эротике думать. Начался рабочий день.
- Доброе утро, Надь, как Максимка?
Наталья выдала ключи. Помещения с охранной сигнализации сняты ещё при заступлении на пост. Журналы заполнены.
- Да, Спасибо, Наташ, уже лучше. Наверное, Ленка скоро выпишется и выйдет на работу.
Надежда Николаевна немного младше Натальи Михайловны, но уже внуки. Сын женился рано.
Она давно знала всех девочек. О мужьях, о детях, о родителях и о проблемах. Знала, что они там делают у себя в автозалах, в кроссе, в лаце. Но теперь уже не имела никакого отношения к этой работе. Не откажет, если попросят помощи, но ни за что не отвечает. Она на пенсии, работает в другой системе. Пора забыть, что когда-то была здесь начальницей. А сердце всё равно болело за каждую. Как же их осталось мало. Уходят с работы поздно, порой задерживаются, уставшие, у кого-то круги под глазами, бледненькие. А обслуживающий персонал, базирующийся на разных станциях, тем вообще несладко. По одному - два человека на район. И надо успеть все станции объехать, несмотря на погоду и транспортный коллапс. Как загнанные лошади. Оборудование старится и выходит из строя всё чаще. Третья волна сокращений вымела с работы опытных, знающих людей, а впереди маячила новая реорганизация и снова сокращение персонала. Кто будет работать?
Стоп! Наталья Михайловна прервала поток горьких мыслей. К ней это уже не имеет никакого отношения. Она попала под вторую волну сокращений за несколько месяцев до пенсионного возраста, согласилась взять компенсацию и уйти по собственному желанию. Дала дорогу молодым… хотя какие тут молодые? Свежие кадры приходили редко, в основном на практику, и никто не остался работать. Слишком много работы и смешная зарплата, не прельщали молодых специалистов. Вот так, сорок лет отдала родному предприятию и оказалась не нужна.
Теперь быстренько пронестись по первому этажу и отзвониться на Центральный пост, что всё в порядке, как раз время подошло.
- Маринка твоя горит, - обрадовала Танюша. Охрану Наталья Михайловна тоже знала поимённо всю. Сердце рухнуло в район стула.
- Как горит?!
- Да не кричи, - хмыкнула Татьяна, - компьютер у неё сгорел.
Наталья Михайловна нажала на рычаг телефона и набрала номер Марины.
- Что у тебя там случилось? – начала без предисловий.
- Всё в порядке, - спокойный, как всегда, голос Марины тревогу не унял.
- Что у тебя сгорело?
- Компьютер охранной сигнализации. Там вентилятор плохо работал или он или плата какая-то, пахнет горелой пластмассой, - послушно доложила Марина без малейших признаков тревоги: - Питание я сразу отключила и перешла на настенную панель управления, так что всё в порядке.
- Ну, какой порядок? – возмутилась Наталья Михайловна: - Оборудование новое!
Маринина невозмутимость раздражала. Действительно новое оборудование, несколько месяцев прошло. Наталья Михайловна помнила, рухлядь, что стояла до этого, срабатывала на проезжающий по проспекту трамвай.
- У меня ощущение, что её собирали по всем окрестным помойкам, компьютеры разные на всех станциях.
Наталья тщетно пыталась себя убедить, что в голосе Марины появились нотки раздражения. Всё-таки скорее сарказм.
- С тобой всё хорошо? – может запоздало, но поинтересовалась Наталья.
- Пованивает, но глаза уже не ест, открыла дверь, проветриваю.
Вот теперь точно улыбается, слышно по голосу. Ничем её не пробьешь.
- Если что, звони мне, - Наталья Михайловна, не прощаясь, повесила трубку. До сих пор не могла избавиться от начальственных ноток, хотя и осознавала несоответствие своего нынешнего положения тону разговора, но не видела смысла менять себя.
Прошлась по вестибюлю станции, поправила форму, прислушалась к знакомым щелчкам оборудования и гулу вентиляции. Вся эта жизнь теперь за стенами от неё, но ощущение сопричастности не оставляло. Обострившийся слух ловил биение сердца, звуки дыхания и ток крови родной станции. За годы работы Наталья Михайловна привыкла к АТС, и относилась так же, как к любому живому существу: не работает – заставить, неполадки - вылечить. Сейчас станция была здорова и Наталья успокоилась.
В идеале предполагалось, что все станции переведут на автоматику и люди как таковые станут там не нужны. Может быть, раз в неделю уборщица зайдёт салфеткой пыль смахнуть. В реальности всё выглядело иначе. Кроссировки надо тянуть, люди отказываются от стационарных номеров, не хотят быть привязанными к месту, а кто-то получает телефонный номер по очереди и радуется этой возможности. Вот и надо перебросить проводки. ADSL опять таки, интернет, новая игрушка. Кто-то подключается. Пока на паре сидят один-два пользователя, интернет космический, четыре-пять, он нормальный. Но как только на ту же пару подсадишь седьмого, а то и девятого абонента, так вход перестаёт справляться с нагрузкой. Абоненты злятся на тормозящий, а то и подвисающий интернет и отказываются от услуг. И снова здорово. То есть этих снимать с обслуживания, а новых подключать. Потому что рекламная акция – подключение за рубль, желающие всегда есть. И указание начальства - подключать всех, сколько бы их там ни было. О каком качестве услуг может идти речь? Её возмущал такой подход к делу, возмущало отношение к людям, чувство справедливости нестерпимо ныло от такого обращения. Но новый век, новые технологии, новое отношение к людям, как к рабочим винтикам. Не хочешь, не работай, никто не держит.
А она хотела работать. Пусть и не начальником, пусть не по специальности, но бездельничать не могла. Поэтому, высидев положенные месяцы до пенсии, с удовольствием согласилась пойти в ведомственную охрану родного предприятия. Не сразу, но попав на свою станцию, радовалась, как ребёнок. Она знала людей, знала здание, каждую щербинку на фасаде, каждую отметину на стенах внутри. От подвалов бомбоубежища до технического чердака, продуваемого всеми ветрами.
Кстати, о бомбоубежище. Сейчас придут там ремонт делать. Сторонняя организация, по спискам. Надо достать. Имена, фамилии, паспортные данные. Вот не любила их Наталья Михайловна. Не русские, на фамилиях язык сломаешь. Выглядят не то что на одно лицо, но порой с половой принадлежностью промахнуться можно. Как можно работать с людьми, о которых ничего не знаешь? Откуда они? Где их дом? Кто родители? Какие проблемы в жизни? Наталья точно знала, где тонко там и рвётся. Чтобы люди нормально работали, не мешает знать их проблемы, может быть помочь. Где-то отпустить пораньше, а где-то и надавить, пристыдить. А к этим людям в душу не полезешь, да и с русским языком у них проблемы. Остаётся надеяться только на службу безопасности. Если проверили по совести, то среди этих мальчиков не будет террористов.
В последнее время после терактов все гайки закрутили. И обход вокруг здания с утра надо сделать и почасовые обходы внутри, обязательно в конце дня. Примечать все подозрительные предметы, тикающие, с торчащими проводами. А тут на станции одни провода и торчат из мусорной корзины после проводимых работ. Тикать, не тикают, но уборщицам платят мало, договорились, что приходят два раза в неделю, так что мусорки по три-четыре дня не выносятся. Не вызывать же каждый раз на этот бардак мобильную группу.
Теперь надо посмотреть внимательнее тему инструктажа на рабочем месте. Наталья Михайловна достала брошюрку и открыла на нужной странице: «Ограничения в применении огнестрельного оружия». Как будто его взяли и выдали. Не первый год уже сдают на лицензию без оружия. Дешевле это оказалось, экономически выгоднее. Одно время газовую «пукалку» выдали, так и ту обратно отобрали, от греха подальше. Считают, что женские мозги не предрасположены к осознанному пользованию оружием. Но читать всё равно надо.
Наталья пробежалась глазами по неоднократно прочитанной теме, выхватывая глазами главные моменты: «Нельзя… при скоплении людей… в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности и несовершеннолетних, когда их возраст известен или очевиден». Ах да, есть и исключения, когда можно в них палить: « в случае, если оказывают вооружённое или групповое сопротивление или нападение на охраняемые объекты, угрожающее жизни и здоровью охранников и лиц, находящихся на охраняемых объектах». Всё понятно, женщина с оружием, как обезьяна с домкратом.
Звонок телефона застал врасплох, после второго взяла трубку.
- Сто шесть, Архипова, - привычно представилась.
- Наташ, Смирнов ездит.
- Спасибо, Танюш.
Сухой тон обеих женщин не мешал понять друг друга. Ездит начальник команды, надо подготовиться.
Набрала знакомый номер.
- Сто восемь…
- Смирнов ездит, - перебила Наталья Михайловна, - приведи себя в порядок.
- У меня всё в порядке.
Марина не изменилась в голосе. Даже если обиделась или разозлилась, не подала вида.
- Галстук на месте?
- На месте.
Наталья ещё раз кинула взгляд в зеркало. Значки имеются, галстук лежит ровно, из-под пилотки видна русая с сединой чёлка. Поправила свободно надетый по инструкции ремень на бёдрах с палкой и наручниками, глянула на обувь. Признала собственный вид удовлетворительным.
Смирнов Владимир Александрович внешне был мужчиной интересным. Невысок, но военная осанка, аккуратный вид и благородная седина производили впечатление. Вот только применять женские чары против него бесполезно. Холодные глаза, маловыразительный голос, безупречная вежливость претили темпераменту Натальи. Ей даже не пришло в голову воспользоваться косметикой, как девочкам на других станциях.
Мужчины в её жизни были. Молоденькая Наташа влюбилась без памяти в крепкого положительного парня с романтическим налётом в глазах. За него и вышла замуж. Вот только романтический налёт быстро сменился тягой к выпивке. Наталья вовремя поняла, что жизни не будет, и сделала размен квартиры, навсегда отодвинув из своей жизни воспоминание об этом человеке. Стороной до неё дошли слухи лет пять назад, что шагнул в окно. Видать допился. Но она в этом не виновата, рядом была другая женщина, что не удержала, не уберегла.
После развода неожиданно пошла в гору карьера. Инженер, старший инженер. Василий появился незаметно, но быстро стал надёжной опорой во всём. До загса, правда, они так и не дошли, оба не чувствовали в этом потребности. Он не только дарил цветы и подарки, возвращая Наташе женственность, но и давал толковые советы при случае. Для неё было настоящим ударом, когда у него нашли запущенную форму гепатита. Из-за несвоевременного лечения Вася умер. Спасалась тогда работой. Назначили начальником станции.
Последний мужчина – Демьян, встретился на пути, как неприкаянная душа. Когда-то они учились в одном институте, после окончания учёбы долго не виделись, а вот теперь, после раздела некогда великой страны, он неожиданно оказался иностранцем, живущем в общежитии на птичьих правах. Наталья пригрела усталого путника, а он к соседке побежал, тепла оказалось мало. Потом обратно прибежал, прощения просил. Простила, приняла, но на правах квартиросъёмщика. Не нужны ей его мужские поползновения, неинтересны. Гормональная перестройка организма отодвинула эту сторону жизни из круга интересов. Может потому и понесло Демьяна к соседке. Не будет она о нём дурно говорить, ведь о покойниках или хорошо или ничего. По весне поехал на Украину родных повидать, выпил и уснул. Навсегда. Сердце не выдержало. А такой крепкий мужик был. Переживала всё равно, не чужой человек.
- Здравствуйте Наталья Михайловна, - Смирнов смерил её цепким взглядом.
- Здравствуйте, Владимир Александрович, - Наталья не осталась в долгу, отмечая запах хорошего одеколона и отглаженную рубашку с хрустким воротником.
- Вопросы? Проблемы? – начальник склонился к журналу приёма-сдачи дежурства, чтобы сделать запись.
- Я по поводу новой сигнализации… - Наталья остановилась.
- Да? – холодный голос начальника не подбодрил.
- Работает оборудование плохо.
- Конкретно на вашей станции? – Владимир Александрович поставил точку в конце записи и поднял каменные серые глаза на Наташу.
- Нет.
- Тогда вас это не касается.
Наталье хотелось зарычать. Её многое касается, в том числе и устаревшее оборудование, поставленное вместо нового. У кого-то в карманах осела разница в стоимости. Почему охрана вынуждена из-за этого мучиться?
- Я с вами хотел поговорить о другом, - Владимир Александрович отложил ручку и захлопнул журнал: - Оборудование установили на всех станциях. Со следующего месяца они и ваша станция переводится на дневной режим работы нашей организации. Таким образом, из четырёх человек останутся только двое, для остальных у нас нет рабочих мест. Вы пенсионерка, у вас есть сын, который может о вас заботиться. Пишите заявление по собственному желанию, вы нам не нужны.
Виски сдавило болью, в ушах зашумело, обида перехватила горло. Внимательный взгляд начальника команды буравил в ожидании реакции. Удержалась, не наговорила в сердцах.
- Сокращайте, - ответила сухо, спазм в горле потихоньку отпускал. Второй раз было не так больно, но теперь она сюда точно не вернётся.
- У нас нет денег на сокращения.
- А это меня не касается, - вернула начальнику его же фразу.
- Поэтому будем увольнять за малейшие нарушения. В первую очередь пенсионеров и разгильдяев. Замечание сегодня я вам не записывал, но вы не сделали доклад по форме при моём появлении. А Марину Андреевну однажды начальник отряда застал за курением в дверях. Ей тоже будет предложено уйти по собственному желанию.
Когда начальник команды попрощался и ушёл, Наталья Михайловна трясущимися руками набрала номер на телефоне. Даже представиться не дала:
- Марин, сделай ему доклад по форме и держись. Ни в коем случае не соглашайся увольняться по собственному желанию.
Ярость и обида клокотали в душе, прорываясь раздражением.
- Не соглашусь.
Откуда это равнодушие в голосе? Протяжные гласные, неторопливая речь.
- Проверь форму, ведение документации, чтобы ни единого замечания. И не кури в дверях.
- А где ещё?
- Бросать пора!
Наталья бросила трубку, не сдержавшись.
Прав Владимир Александрович, есть у неё сын от первого брака. Так что при всём желании о муже не забудешь. Чем взрослее становился Колька, тем больше напоминал отца. Неприспособленный к жизни, не умеющий постоять за себя, исполнительный, безынициативный. Работать его она когда-то пристроила на свою же станцию. Сын и в сорок лет оставался её ребёнком нежным, ласковым.
Однажды этот «ребёнок» привёл незнакомую девицу и сказал:
- Мама, это Марина мы решили пожениться.
Наталья Михайловна чуть не села на месте. Она даже не подозревала, что Коля с кем-то встречается.
Рядом с высоким метр восемьдесят парнем стояла тихая невзрачная пигалица. Метр шестьдесят или чуть больше? Тёмные волосы собраны в хвостик. Одежда повседневная. Знала, что идёт знакомиться с будущей свекровью, могла бы и одеться поприличнее. Сама Наталья стояла перед сыном и гостьей в халате. Но она была дома, к тому же, не думала, что сын придёт не один. Ей что надо собрать стол и выставить выпивку за знакомство? Она снова неприязненно смерила девицу взглядом. Та стояла с огромным букетом роз в руках. Можно подумать, что её сын миллионер такие подарки делать. Но тут девица подняла большие карие глаза на Наталью и протянула букет.
- Это вам, - и улыбнулась.
Ошарашенная женщина приняла букет. Так это девочка сама купила? Глазастая всё-таки девица. И хотя она тут же опустила взгляд, Наталья поняла сына. На такие глаза грех не клюнуть. Судя по улыбке мозгов там немного, не за то Колька влип в неё. Умный парень, а туда же. Девица в один день обвернула Коленьку вокруг пальца, как ниточку.
Понимала Наталья, что не «мы решили», а она. Николай бы ещё долго примерялся да ушами хлопал. Наверняка ловкая девица увидела, что у мальчика есть всё: телевизор, магнитофон, синтезатор, компьютер. Да и двухкомнатная квартира летом, пока бабушка на даче, в его полном распоряжении. Оставалось надеяться, что в порыве чувств он не ляпнул ей, что и дача с машиной на него оформлены, тогда точно вцепится в него как клещ.
Страшно было за сына, но скрепя сердце, Наталья забрала к себе в служебное жильё маму. Та бы не дала житья молодым. Они сами организовали помолвку, познакомили родителей, обменялись серебряными кольцами и успокоились, оформлять отношения не торопились. Наталья надеялась, что обойдётся, поживут и разбегутся. Как почувствуют детки, что это не в семейном гнёздышке жить, что самим всё надо делать, так пойдут ссоры да делёж главенства в семье. Разойдутся, и найдёт сын себе хорошую девочку.
Не зря Марина сразу не понравилась Наталье Михайловне. Оказалась ленивой, как не заскочишь в гости, вечно горы не глаженого белья валяются. Наталья и в гости перестала ходить. Сын несколько раз приходил на работу небритый, в не глаженой рубашке. Однажды Наталья не выдержала, позвонила невесте сына:
- Вы друг другу не подходите. Тебе нужен мужчина, который будет за тобой ухаживать, а Коленьке женщина, которая будет ухаживать за ним. Уходи.
- Хорошо, я уйду, - спокойно отозвалась Марина, словно соглашалась зайти в магазин по дороге.
Но Наталья никак не ожидала, что её тихий безответный сын, узнав о разговоре, так будет орать на родную мать. Видно любит. Сам и уговорил Марину остаться. А ещё её балованный мальчик сам стирал на стиральной машине, мыл посуду и пытался готовить. Несколько раз звонил и спрашивал рецепты. Совсем Марина его заездила, ничего дома не делает, королева Марго. Так и прозвала Наталья невестку.
Они поженились через семь месяцев, но вовсе не потому, что Марина забеременела, хотя это предположение выдвигали все родные на свадьбе. Оказывается, они с каждой получки откладывали на свадьбу. Наталья и не знала до поры до времени, пока заявление не подали. Свадебное платье невесте шила мама, а вот кольца молодым делала Наталья из своего широкого. Сыну поуже, снохе пошире, чтобы не обижалась. О прописке Марина и не заикнулась, так жила с Колей.
И когда с работы уволилась, Наталья предложила ей работу на станции в качестве охраны, чтобы не сидела не шее у мужа. Собеседование и устройство на работу девочка провернула с блеском, не упоминая имени свекрови. Наталья не была против семейственности на работе. Дети под присмотром, всегда можно мозги вправить, если задурят.
- Мам, что случилось?
От воспоминаний отвлёк голос сына. Колька смотрел на неё через окошечко охраны, отчего был похож на портрет в рамке. Русые кудри, почти круглое лицо, очки с толстыми стёклами. Даже они не могли придать солидности наивным голубым глазам. Чистый ребёнок. Как с ним проблемами делиться?
- Пока ничего, - ответила сухо.
- Но я же вижу, что ты расстроена.
- Вылетим мы с твоей Маринкой с работы, будешь нас обеих содержать.
Желчно получилось, язвительно.
- Мам, всё будет хорошо, придётся, так буду. Не переживай, - мирно откликнулся Николай. Не обиделся, привык давно. Но чувствовалось в нём что-то новое. Такое же спокойствие, как и в его непробиваемой жене:
- Тебе чего-нибудь купить на обед?
- Я деньги не взяла, - Наталья поджала губы. Был у них год назад разговор с Мариной. Та попросила не давать Кольке денег, чтобы не было соблазна каждый день после работы пиво пить.
- У меня есть. Что купить?
От не прошеного внимания защипало глаза.
- Булочку какую-нибудь, - голос самой напомнил треск сухого дерева.
- Не грусти, - подмигнул Колька и вышел.
Удивительно, но стало легче. И правда взрослый, сорокалетний мужчина, не алкоголик, не бабник. Пусть звёзд с неба не хватает, но не бросит. Вот и Маринка спокойно оставляет деньги на карманные расходы, не вытрясает всё до копейки. Уже не боится, что пить начнёт.
Девчонка честная. Денег и сама не просила и Коле запретила брать. Наталья никогда не скупилась. Деньги лишь средство получать маленькие и большие радости в жизни. Марина относилась к ним болезненно. Семь лет назад у девочки умер отец по дороге из разливочной, пошёл через стройку, упал в лужу и замёрз. Не плакала, не впадала в истерику, только голос стал ещё тише. Наталья передала через сына денег на похороны. Колька обронил, что многочисленные родственники не спешит сбрасываться. Не по-людски это. Передала и забыла. Сын предложил отдать – отмахнулась, не в долг давала. Марина пришла к ней сама и всё отдала до копеечки. Сказала, что если будет надо, попросит ещё раз.
А год назад у Натальи тяжело заболела мама. Всегда бодрая, работящая, за всю жизнь никому на шею не присела. Муж умер рано, двоих детей тянула одна. Работала на двух работах. На пенсии тоже не сидела – держала на себе дачу. Всё лето сама копала, сажала, собирала урожай, заготавливала дрова. Никогда не стонала, не жаловалась. Даже о том, что ноги побаливают, сказала вскользь, как о чём-то незначительном. Да и никто не придал значения. Восемьдесят четыре года не семнадцать, сказывается возраст. Живот начал расти, опять же не юная девица с тонкой талией и так сколько лет оставалась в прекрасной форме. Не спохватились, не забили тревогу, пока мама не потеряла сознание.
Тогда Наталья чуть не силком потащила мать по врачам. Подозрение на рак подтвердилось. Раковая опухоль начала расти. Онкоцентр. Денег Наталья не жалела, только бы быстрей, пока не поздно. Гинеколог направил к урологу, а тот обратно. Пока врачи «играли в мяч» маме стало совсем плохо. В больнице продержали недолго, выписали домой, наркотики, чтобы умирать было не так мучительно.
Тогда-то Наталья и узнала, что Марина Кольку уколы делать научила. Сынок, который чуть не в обморок хлопался от вида крови, сам вызвался делать уколы бабушке. Кололи внутримышечно, Марина сказала, что недостаточно квалификации для внутривенных вливаний. Мама сама заходила к ней на работу, пока могла. Для этого ей только станцию надо было обойти. Говорила, что рука у Марины лёгкая. Под конец мама в сознание не приходила. Болезнь изуродовала фигуру, а вот лицо в беспрерывном сне стало детским, наивным и каким-то обиженным.
Наталья работала сутки через трое. Дети приходили ночевать и присматривали за больной, пока Наталья на дежурстве. Вот и в тот день Коля с Мариной остались у постели умирающей. Наталья вернулась со смены. Сын встретил её один, Марина уже ушла на работу. По одному виду Кольки поняла – всё. Тихонько заплакала, и Колька с ней. Взял её за руку, в комнату вошли вместе. Мама лежала вытянувшись на кровати, ладони сложены на груди, на лице умиротворение. Значит, умерла спокойно, во сне, не мучилась. Это немного облегчило боль. Все рано или поздно завершают жизненный путь, но сейчас больше волновало, как это происходит. Дай бог, чтобы вот так, во сне, без мучительной агонии.
Марина ушла на работу в день смерти мамы Натальи Михайловны и в день похорон не стала менять смены. Захотела бы, смогла. Родня осуждала. Марине Наталья тоже всё высказала, а перед родными вступилась – детям и так досталось. Невестке бабушка мужа не родная, могла вообще отказаться помогать. Внешне Марина выслушала спокойно. Ни словом не возразила. А потом Колька признался, что под утро, в момент смерти бабушки у постели дежурила Марина. Отпустила его пару часов поспать. Оберегла. Что девочка видела? Что чувствовала? Не расскажет, да и Наталья не спросит.
Главное – Колька тогда не запил. Наталья Михайловна не обольщалась, влияние на сына она потеряла, а слабость к спиртному у того была – отцовские гены. Так что жена удержала.
И ещё одно. Не было у Наташи дочки, не сложилась для этого судьба. А на свадьбе Марина принародно попросила разрешения звать свекровь мамой. И пусть нечасто Наташа слышала это от неё, но сердце щемило, когда невестка сына к телефону звала: «Коленька, тебя мама зовёт». Поначалу слышалась фальшь в этих словах, сдержанной на ласку, Наталье. Но уже десять лет Маринка носила фамилию Архиповой, их просто так со счетов не сбросишь. Ремонтом квартиры сама занималась, Николая в руках держала. Пусть не назовёшь её любимой невесткой, но другой не будет. Это Наташа поняла.
Наталья посмотрела на часы. Беспокойство привычно ухватило за сердце. Набрала центральный:
- Танюша, Смирнов у Маринки был?
- Был, звонила твоя Маринка. Расстроил её.
А у самой голос такой довольный.
- У меня всё в порядке, - доложила Наталья и повесила трубку.
Как всё-таки можно обрадовать некоторых своей бедой. Тут же набрала другой номер.
- Марина, что тебе Смирнов сказал? – Наталья и сама ощущала, что голос строгий, даже жёсткий. Не умеет она утешать, хотя и позвонила, чтобы поддержать невестку.
- Что я самая молодая, работу всегда найду, я им не нужна и должна написать заявление по собственному желанию.
- А ты?
- Отказалась, конечно. Тогда он пригрозил, что будет гонять по всем станциям, даже в пригород.
- И ты…
- Сказала окей, буду ездить. Это не смертельно. – По голосу слышно, опять улыбается упрямо, ехидно, не нуждается в утешении.
- Тогда держись, чтобы без единого замечания. И язык не распускай. Не ожидай сочувствия.
Помнила Наталья Михайловна, как это бывает. Перед сокращением грызня начинается, доносы. Посочувствует такая «доброжелательница», а потом ударит в спину. Нельзя показывать себя размазнёй, слабых убирают в первую очередь. Что Марина наговорила Татьяне о посещении начальства, оставалось только гадать.
Томило Наталью одно воспоминание о Маринке. Тогда, после смерти матери решила она серьги невестке передать золотые на девять грамм с аметистом. Не бог весть какие ценные, но не новодел. Передавались они в семье по женской линии, от матери к дочери, и то, что Наташа решилась передать их невестке, для неё значило многое. Девочка сначала обрадовалась. Серьги красивые. А через неделю принесла их обратно, сказала, что тяжёлые, не может носить. «Пусть у вас полежат». И не отвергла подарок и не приняла.
Права сватья, Маринка с Колькой как по одной мерке шитые. Такая же неприспособленная к жизни. Бессребреница. О будущем не думает. Уверена, что всё всегда у них будет. Золото, ведь не просто украшение, это ещё и вложение. Банки могут лопнуть, деньги съесть инфляция, а золото всегда останется золотом. Как они будут жить? Наталья Михайловна осознавала, что она не вечная, рано или поздно Колька с Маринкой останутся одни. И детей нет, некому на старости лет позаботиться о них.
Доценко Владимир Георгиевич – начальник отряда – внимательно смотрел на Наталью Михайловну. Чёрные как смоль волосы, карие глаза, квадратный подбородок, строгий вид. Да и положено ему быть строгим, как начальнику. Но чувствовала Наталья, что смотрит он на неё не как на подчинённую. Изначально, ещё до устройства на эту работу. Может потому вдвое сильнее волновалась Наталья, пытаясь достучаться до начальника повыше:
- Но ведь действительно старьё поставили, работать невозможно. Трёх месяцев не прошло, а уже на семи станциях не всё в порядке, я на центральном узнавала.
- Наталья Михайловна, я вас понимаю и уважаю, но и вы меня поймите, как начальник начальника. У вас такое было? Когда ставят старьё, под документами приёмки подписи вышестоящих, оборудование поставлено через фирмы родственников этих фигур, а перед вами задача обеспечить работу людей. Не фамилий из списка, а живых у вас перед глазами. У которых жёны, мужья, родители, дети.
Наталья вспомнила. Бывало: списание новой мебели, так и не дошедшей до станции, и приёмка стульев с ломаными ножками. Плотников гоняли чинить. И приходилось ставить подпись, потому что работать надо хоть с чем-то. Не смогут девочки весь день на ногах, у Надюши варикозка, у Галины Ивановны давление, да и остальные не железные.
- Положим, встанем мы на пару в позу. Докладные на имя тех самых, кто акт приёмки подписывал напишем. Чем закончится не мне вам объяснять. Уволить и вас и меня проблем не составит. А во время проверок работа нашей организации встанет, людей задёргают, и мои подчинённые, ваши коллеги не получат зарплату, не помогут родителям, не накормят детей. Вы этого хотите?
Наталья молчала. Была правда в словах Владимира Георгиевича. Сама так работала. Добивалась для своих всего, чего могла, но не билась головой в стену, не пыталась перешибить плетью обух.
- У Марины опять система видеонаблюдения накрылась, - Заметила Наталья Ивановна.
- Ваша Марина просто беда для станций, куда не попадёт, что-то ломается. Три станции, три поломки. Первый кандидат на увольнение при сокращении штата. – Начальник отряда нахмурил брови.
- Она не виновата в том, что старьё стоит. Или думаете, специально ломает? – Наталья бросилась на защиту Марины.
- Не думаю, иначе бы составил акт.
- Не составите, придётся указывать параметры оборудования и степень износа, а она больше, чем срок эксплуатации с момента установки. Тогда и начнутся проверки. – Наталья внезапно успокоилась. Выдохнула.
- И может быть хватит Марину гонять по разным станциям? Почему она одна бегает? Это несправедливо. Оставьте на одной и поломок при ней будет гораздо меньше.
- Графики дежурств составляет начальник команды. – Вдруг Владимир Георгиевич улыбнулся, в глазах мелькнул хулиганский огонёк: - А Марина такой хороший тест-драйв для нашего оборудования. Компьютерно грамотная, стрессоустойчива, с хорошей реакцией, а доклады читать одно удовольствие: чётко, по делу, грамотные действия и описания.
И тут Наталья поняла, что Марину не уволят. Девочка себя зарекомендовала. Оказывается вот так тоже можно: не жить работой, отдавая время и душу, а работать чётко по часам. А после работы забыть о ней, жить своей личной жизнью. Что-то же и там должно быть, за рамками трудовых часов в бетонной коробке станции. Что-то важное, нужное.
В два часа ночи завыла одновременно пожарная и охранная сигнализации. Почти задремавшая за столом Наталья подскочила, посмотрела на одну и другую. Компьютер охранной тоненько и противно верещал на столе, гробина пожарной с надрывом выла в соседнем помещении. Утомлённое постоянным напряжением сознание, разрывало на части, требуя бежать к обеим сразу. Но через мгновение Наталья бросилась к пожарке, ткнула одновременно в сброс и тумблер луча, чтобы обозначить какой раздел сработал. Несколько шагов, она нашарила на столе мышь, сделала сброс звука и на компьютере. Теперь надо разобраться откуда сигнал. Наталья переключилась на план здания. Нашла мигающий красным раздел: «кабинет старшего инженера». Да это же её кабинет. Бывший. Там гореть нечему. Давно уже она не старший инженер, нет даже такой должности, а кабинет вот есть. Наталья по инструкции сделала снятие, постановку и тревога сработала повторно.
Привычно набрала номер центрального поста, поставила время в журнале. Запись сделает позже, когда выяснит в чём дело.
- Олечка, это сто шесть, Архипова, у меня тут пожарка сработала, пойду проверю что там. Приду, перезвоню.
Сунула в карман мобильный, фонарь, взяла ключ, поправила спецсредства. Если сгорит, они докажут, что от иструкции охранница не отступила. Двинулась к лестнице. По пожарной тревоге нельзя ездить на лифте. Быстро поднялась на второй этаж по длинной лестнице, это вам не квартирный дом с низенькими этажами. На мгновение задохнулась, замерла, шагнула на этаж. Станция казалась непривычно тихой, безлюдной и чужой. Дорогу к своему кабинету нашла бы и с закрытыми глазами, но нашарила выключатели на стене. Лампа загорелась только в противоположной стороне коридора, дверь в кабинет оставалась в темноте. Опять лампочек не хватает? Или электрик на работу забил? Завтра она ему позвонит. Вспомнила, что ОП-10 стоит как раз в её бывшем кабинете. Воспользуется им, если источник пламени невелик.
Вот и фонарик пригодился. Осветила дверь, вставила ключ. Руки привычно напряглись, проскакивая тугой второй оборот, словно помнили родную дверь. Запаха гари не было. Если бы коротнула проводка, тут уже воняло бы. Пламени в темноте кабинета тоже не было видно. Щёлкнула выключателем. Стол со знакомой вазой, шкафы, стулья. Такое всё знакомое и уже не её. Сделала несколько шагов по кабинету, села за стол, провела рукой по нему, как по спине старого знакомого. Даже запах такой родной. Странно, когда работала, никогда его не замечала, а сейчас поняла, что был и она по нему скучала. Отогнала ностальгию. Всё в порядке, пора возвращаться.
Ещё из лифта услышала раздражённые трели телефона. Она же сказала, что перезвонит! Схватила трубку.
- Сто восемь, Архипова!
- Оперативный дежурный, что у вас там? Почему не докладываете? – Мужчина не представился, не сдержал раздражения. Наталья же не позволила своему выплеснуться наружу. Заговорила холодным тоном:
- Сработала пожарная сигнализация. Похоже неисправность линии. Поднималась, проверила, признаков пожара не обнаружила. Вот докладываю. Чего зря вас беспокоить?
- Время, когда сработала сигнализация?
- Час пятьдесят семь, - Наталья нашла глазами строчку внизу экрана.
- Какие предприняты действия?
- Сделала снятие, взятие, при повторном срабатывании доложила на центральный пост, пошла на обход. Признака пожара не обнаружено. Завтра вызову мастеров, сегодня на ночь придётся снять раздел.
- Хорошо, записал. Но впредь учтите: докладывать нужно сюда. С центрального поста вам мобильную группу не вышлют.
- Хорошо, - Наташа ощутила усталость. Этот молодой мужчина поучал её, как малолетку, хотя, быть может, в сыновья, если не во внуки годится. Но спорить с ним она не собиралась. Пока всем по инструкции доложишь, половина здания сгорит при реальном возгорании. А с центральным постом они всегда на связи.
Села за стол, в журнале напротив времени сделала запись: «Сработала пожарная и охранная сигнализация…»
Посмотрела шлейф, раздел одной и другой. После того, как их соединили, приходилось пользоваться двойной системой координат.
«При обходе признаков возгорания, огня, дыма не обнаружено».
Остановилась. Вроде всё, но какая-то неясная тревога не давала покоя. Прошлась по первому этажу. Шаги гулко звучали в пустом коридоре. Шумно заработал компрессор. От неожиданности вздрогнула. Прислушалась к станции, ощутила – что-то не то. Пошла медленнее. Показалось. Снова села за стол. Посмотрела документы, переложила ручку. Тревога не уходила.
Компрессор смолк, и тут Наталья услышала тоненькое гудение. Едва слышное, буквально на грани восприятия. Вот оно! Точно не то. Надо подняться и ещё раз посмотреть. Проверила всё ли на месте. Поднялась опять пешком, но медленнее. Звук иногда пропадал, иногда делался слышнее. Наталья представляла, сколько на станции кабель каналов, сколько пробито отверстий под провода при установке оборудования. Распространение звука предугадать было невозможно. Определить откуда он исходит, весьма проблематично. Начать стоит с кабинета. Сигнализация сработала именно там.
Открыв кабинет, свет включила не сразу. Осторожно осмотрелась и опять признаков пожара не обнаружила. А вот звук определённо стал слышнее. Включила свет, медленно повернула голову. Звук шёл из-за серой, неприметной двери. Сколько Наталья себя помнила, открывать её не доводилось. Кажется это какая-то кладовая, куда время от времени складывали какой-то хлам. Как же она забыла об этой двери? Наталья посмотрела на второй ключ в связке. Вот и повод посмотреть, что там. Что там спрятал ведущий инженер до неё? Или кладовочку приспособили уже сейчас? Но что там может так странно пищать? Или ныть.
Открыв дверь, Наталья отпрянула. Облако пара, как из парилки мгновенно увлажнило воздух. И там, среди влаги что-то тоскливо надрывалось на одной ноте. Подождав, пока пар немного рассеется, Наталья чуть не засмеялась от облегчения – прорвало батарею. Отсюда и сработавшая сигнализация и противный свист. Датчик точнёхонько над батареей. Хотя зачем согревать эту каморку знает только проектировщик здания.
Спустилась на лифте. Доложила диспетчеру, что нужен сантехник в аварийном режиме. Та предложила подождать.
- Я не могу ждать. Если батарею сорвёт и закоротит провода, мало не покажется никому. Помечайте, что на вызов выехал Верехов, он тут живёт в трёх остановках, так что будет быстро.
- Но…
- Я сказала, помечайте Верехова. Дежурный приедет через два часа, а это поздно.
Наталья повесила трубку, не дожидаясь сути возражений. Тут же нашла в мобильном телефоне знакомый номер.
- Саша, просыпайся, на сто восьмой прорвало батарею. Вызов оформят на тебя. Пока ты одеваешься и идёшь ко мне, я спущусь в теплоцентр.
- Наталья, ты? – Саша ещё не проснулся, но голос узнал. – Может, ты и без меня справишься?
- Так, Саня, то что я делаю за тебя часть работы, не означает, что тебе ничего не нужно делать. Собирайся и приходи.
Подумала и набрала Оле. Сказала, что пожарка сработала на прорыв батареи. Кажется всё.
Наталья спустилась вниз, перекрыла заслонку отопления. Через полчаса, когда Александр Верехов дошёл до станции, последний крепкий зимний мороз стремительно выстудил отопление телефонной станции. И до пяти утра сантехник и охранница сливали батареи.
В тёмном подвале звук льющейся из батарей воды напоминал о тропическом ливне. Наталья стояла рядом с Сашей, чтобы ему не было скучно, потом молчание надоело, очень хотелось спать. Поднялась наверх. Телефон надрывался, как оглашённый. Наталья бросилась со всех ног, схватила трубку и даже не успела представиться:
- Твою мать, какого ты там вытворяешь? Почему я последним узнаю о прорыве батареи? Ты понимаешь, что я должен был выслать мобильную группу? – крик оперативного прозвучал оплеухой, отозвался звоном в ушах.
- Я пишу докладную и снимаю с себя всю ответственность. Готовься писать объяснительные, тебя уволят.
Звон в ушах перекрыл ор. Мир покачнулся. Наталья опустилась на стул, чувствуя, как темнеет в глазах. Ответить она уже не могла. Она сделала всё возможное, чтобы исправить аварийную ситуацию. В процессе не доложила этому молокососу. Да как он смеет орать на старую женщину?
Звон потихоньку рассеивался. Она услышала:
- Вам всё ясно?
- Хватит! – Наталья положила трубку, не собираясь и дальше слушать это ничтожество. Мальчик испугался ответственности. Докладную будет писать. Да напишет она объяснительную о порядке своих действий. И пусть только попробуют сказать, что она действовала неправильно.
Нашарила в аптечке таблетки андипала, разжевала сразу две.
Действительно хватит. Почему она взрослая, самодостаточная женщина должна терпеть хамство? Эта работа не для неё. А вдруг ей подложат взрыв-пакет для проверки? Давление её прикончит.
Солнце припекало совсем по-весеннему, весело надрывались воробьи, деревья окутала зеленоватая дымка. Весна. Наталья Михайловна шла по улице. Думала о том, что в это время обычно начинала готовить маму к переезду на дачу. Собирала одежду, вещи, телевизор, чтобы потом отвезти на машине. Поняла – вроде отпустило горе. Не так настойчиво грызло сердце. Подумала, что в этом году, похоже, придётся ехать самой.
Месяц держалась за рабочее место. Телефонная станция стала пулемётным гнездом, где каждый отстреливался в одиночку от подступающего хаоса. Начальство запретило телевизоры, ноутбуки, планшеты, смартфоны. Отдел безопасности был недоволен задержкой рабочих, хотя сами же не присылали вовремя списки. Несколько раз на отдельных объектах устраивали проверку охранникам. То выдавали фиктивные пропуска, то подкладывали пакеты с имитацией бомб. Увольнения стали нормой. Наталья Михайловна написала заявление сама, с условием, что Марину не будут дёргать, оставят на одном месте. Правда девочка всё равно каталась по разным станциям, но похоже, не переживала по этому поводу. Не жаловалась, наоборот смеялась, что теперь незаменимый работник, на любой станции нужна. А самое главное, прекрасно управлялась с любыми ситуациями. С некорректной постановкой на охрану, с претензиями начальства, рабочих и отдела безопасности, с поломкой техники. Была спокойна в любой ситуации и уверена в своей правоте. Одно слово – непробиваемая. А может быть это и хорошо? За Кольку спокойно. За все десять лет он ни разу не пожаловался, что с женой поссорился. Может, и было что, Наталья не представляла, как два взрослых самостоятельных человека могут не сталкиваться в интересах, но сын ни разу не пришёл за сочувствием. До сих пор дрожит за жену, как в первый год после свадьбы. Вот и сейчас переживает за её здоровье. Наталья улыбнулась мыслям. Места себе не находит: «Мариночку по утрам тошнит». Женским своим чутьём Наташа почувствовала, что надо промолчать. Пусть Марина сама скажет, что это значит. Но в душе уже расцветала надежда.
Битву с начальством Наталья Михайловна проиграла. Но они неправы. Нужные люди – пенсионеры. Хотя бы своим детям и внукам. Жизнь продолжается.
24.11.13